Палочка и кольцо

Первое, что почувствовал Гарри, то что он ослаб. Ещё у него явно был жар и поднималась температура. Но он был жив. Он пошевелился, и открыл глаза. Кулаки не сразу, но сжались — тремор рук был нарушен. Он находился в Больничном крыле, и в постели. Видимо, попытка утопления в холодной воде не прошла даром. — Очнулся, — раздался девчачий голос. Гарри слабо приподнялся и, прищурившись, смог разглядеть силуэт девочки. Впрочем, затем ему кто-то в руки впихнул дужку очков. Парень дрожащими пальцами нацепил их на нос. — Привет, кстати. Мир стал чётче. Перед Гарри на жёстком стуле восседала рыжеволосая девочка его возраста. Её волосы завивались и отливали более ярким рыжим, чем был у Джинни Уизли, да ещё были очень пышными. Её глаза были точь-в-точь такие же как у него — зелёные. Сердце в груди стукнуло громче и сильнее обычного… *** — Привет, — хриплым, аж самому противно стало, поздоровался в ответ юноша. — И чего ты решил искупаться посреди зимы? Гарри ничего не ответил и постарался спрятать глаза, но в голосе девушки не было ни раздражения, ни страха, а скорее обычная констатация факта. Тут послышался цокот каблуков, и в Больничное крыло вошла женщина, высокая и статная. Её глаза отливали стальным блеском, а волосы были свернуты в строгий тугой узел. Она была облачена в строгую серебристо-черную мантию с капюшоном. Поверх мантии она держала свои руки, правая была с крупным кольцом-перстнем в виде весов. Гарри, дернувшись на громкий звук открывающейся двери, и все-таки смог заставить и пересилить себя чтобы поднять опущенную голову. — Мама… меня, кстати, Таня Гроттер-Рогозина зовут, а ты можешь не представляться, — спешно проговорила теперь идентифицированная Татьяна Гроттер-Рогозина, — Гарри очнулся. — Продолжила она. — Хорошо, тогда выйди, пожалуйста, Татьяна, мне надо поговорить с Гарри наедине… Девочка моментально вскочила со стула, и, напоследок широко улыбнувшись парню, прошла сквозь двойные двери, оставляя его наедине с женщиной. Поттер сжал простынь. — Я и моя дочь не сказали никому, что именно случилось у озера. Сказали, что ты не удержался и упал в воду. Гарри с благодарностью взглянул прямо в глаза незнакомке. Та взялась за спинку стула и поставила его ближе к гарриной постели. И затем села. — Меня не интересует способ, которым ты попытался свести счёты со своей жизнью. Меня интересует мотив. *** Чтож, Гарри все рассказал миссис Рогозиной. Его как будто прорвало. Как его травят однокурсники и издеваются. Как игнорируют учителя. Как никто не верит, что он не кидал свое имя в Кубок Огня. Как лучший друг Рон Уизли стал в один момент бывшим другом, почти врагом, а подруга Гермиона тщетно пытается помирить их. При долгом рассказе Рогозина не сводила глаз с его лица, изучая мимику и жесты, но и внимательно слушая Гарри. Парень явно был болен так как купание в ледяной воде даром не прошло — глаза были покрасневшие, а на лбу выступали капельки пота. Вообще «легендарный» Гарри Поттер производил впечатление «деревца, выросшего в темноте»: он был явно недокормленный, неухоженный, одежда была чуть не по размеру, он был бледноват и чрезмерно худощав, на грани дистрофии. Ещё Гарри явно не выносил быстрых жестов в свой адрес — моментально дёргался, будто порывался скрыться. Ещё Рогозина обратила внимание на старые следы на шее и изредка мелькавшие под тонкой кофтой запястья — на них явно были старые синяки… — Гарри, а давно у вас эти синяки?.. — спросила она, прерывая его рассказ. Поттер замок на полуслове и смутился. — Ты вообще обращался за помощью к кому-нибудь из взрослых? Сообщал о том, что тебя бьют родственники? Вообще говорил о том, что тебе было плохо у них? — Дамблдор знал об этом. Но сообщил мне, когда я просил остаться в Хогвартсе на лето, что я не могу остаться… И то, что у своих родственников я в полной безопасности — кровь моей тёти обеспечивает дополнительную защиту… Галина Николаевна сдвинула брови. О кровомагии она знала все — из-за Тани ей пришлось приналечь на информацию по этой области. Но то, что она услышала, поразило её — столь наглой и откровенной лжи она не слышала уже давно. А касаемо избиений — Гарри же просто ребёнок! Он просто не может дать отпор тому, кто сильнее и взрослее его! Да и он понимает, что лишиться и того, что у него есть вообще. Чудо, что он ещё жив и не озлобился на весь мир, но, судя по попытке суицида, до этого недалеко. — Ладно, оставим это… Гарри, прошу, продолжай, — с некоторым сочувствием проговорила полковник. *** Под конец рассказа, Гарри стало явно нехорошо: глаза помутнели, он едва говорил, страшно обессилил. Галина Николаевна подозвала мадам Помфри, и та влила в молодого человека лекарство. Поттер заснул, окунувшись в забытье, почти мгновенно, так и не договорив до конца. Рогозина чуть провела по чернейшим волосам, лежащим в беспорядке, и кольцо, её магическое кольцо, вдруг ожило, почуяв черную магию. Она медленно провела над его лицом, и тут поняла, почему кольцо повело себя так странно. Шрам. Мощнейшая тёмная магия клубилась в шраме. *** Её дочь терпеливо ждала её за дверью, теребя палец, на котором находилось её магическое кольцо. Учитывая и зная свою мать и её характер, она не пробовала даже попытаться подслушать — ей бы это дорого стоило, и не только в качестве и количестве назначенных наказаний. — Мам? — Всё в порядке, дочь, жить Гарри будет. Переболеет простудой и будет. Из груди девочки вырвался вздох облегчения. Рогозина внимательно поглядела в её лицо и отметила про себя, что она взрослеет быстрее, чем она предполагала. Таня не была для неё закрытой книгой, так как она хорошо знала и её покойных родителей, и саму девочку, которая росла у неё на руках. Сейчас Татьяна излучала волны беспокойства, к которому примешивался страх. Но этот лихорадочный блеск глаз, который намекал на появление кое-чего другого… иного чувства, которому сама женщина иногда и сама не могла подобрать определение. Рогозина, чуть улыбнувшись ей, положила ей руку на плечо и повела прочь из Больничного крыла.