Чёрный ворон

Помогая Валере разбирать коробки, Максимилиан обустраивает кухню смежную с гостиной, единственную комнату, которую ему доверили как самую нейтральную. К тому же именно там ему предстояло спать. Всё остальное Валера предпочёл сделать сам, видимо, ему таки очень не хотелось, чтобы любопытный сосед копался в его личных вещах. Расставляя сервиз по кухонным шкафчикам, Макс сортировал разноразмерные тарелки по стопочкам, пока не дошел до чашек и бокалов, завёрнутых в пузырчатую плёнку. Вся посуда была одинаковой: белой, совершенно новой. Максимилиан не смог точно отгадать материал, но выглядело очень качественно. Было бы даже красиво, если бы не смотрелось так однообразно и банально. Макс специально проверил все коробки с посудой, но не нашёл никаких особенных персональных чашек или чего-нибудь похожего. Возможно, все личные вещи, действительно, были в других коробках, или Валера решил полностью обновить сервиз для новой квартиры, но Максимилиану всё равно показалось, что это как-то неестественно для такого разноцветного человека — выбрать такую скучную посуду. Может быть он не сам её выбирал? Макс перешел на фраже, которое было всё ещё запаковано в магазинную коробку, и в попытке открыть случайно обнаружил на ней оставленный ценник. Брови некроманта взлетели на лоб от суммы, которую таинственный кто-то, но уж точно не сам Валера, решил потратить на десяток дурацких вилок, к слову не очень-то и симпатичных. Этому кому-то явно некуда было девать деньги. Он не задумывался об этом раньше, но и эта квартира была примерно того же размера, что квартира, в которой живёт семья Лены, состоящая из 5-ти человек. Но Валерий живёт в такой один. Несмотря на это он совершенно не похож на избалованного сыночка богатых родителей: он очень серьезно относится к своей учёбе, работает почти каждый вечер и абсолютно неприхотлив в еде. Он создает впечатление очень самостоятельного человека, несмотря на то что, похоже, только начал жить отдельно от родителей и совсем себя не бережет. Максимилиану это было знакомо. В замке своей мачехи он рос как подзаборная трава и был предоставлен самому себе: сам следил за тем, чтобы вовремя поесть, лечь спать или научиться чему-то полезному для жизни. Сам планировал своё будущее и изо всех сил старался воплотить свои мечты в реальность. Макс был уверен, что никто даже не заметил, когда он исчез из замка мачехи и ушел за печать. В отличие от него, Валеру похоже проводили с фанфарами. Оплатили огромную квартиру, в которой он не хотел оставаться один, накупили кучу дорогого барахла, которое он никогда бы не выбрал сам, и переселили. Макс пока не мог сказать точно, но, возможно, даже выселили, чтобы не мозолил глаза. Вряд ли Валера ощущал себя по-настоящему любимым ребёнком. Максимилиан понимал его, хотя всё равно считал, что тому довольно сильно повезло, ведь ему хотя бы «выплатили компенсацию». Память подкинула выражение лица Валеры, смотрящего на эти коробки полные дорогущей «компенсации», и Макс сразу пожалел о том, что уже успел всё распаковать: возможно, где-то оставался чек, и они могли бы вернуть часть барахла в магазин. Потратить деньги на что-нибудь, на что хотя бы не больно смотреть. Он закончил с посудой и, разложив скучные коричневые подушки по дивану, направился в сторону спальни спросить, не надо ли сделать что-нибудь ещё. Максимилиан хотел постучать, но дверь была открыта настежь и он не стал стучать в дверной косяк. Валера сидел на полу в окружении, как будто вытесняющем его: белые стены, серо-коричневый ковер на полу, железная кровать без спинки, белые простыни и коричневое покрывало на ней. В одном углу стоял одинокий письменный стол со стулом без колёсиков, а в другом — высокий шкаф для одежды, настолько узкий, что в него едва можно было бы повесить больше двух пуховых пальто. Во всей спальне была строго соблюдена та же цветовая гамма, что и во всех остальных комнатах: словно человек, оплативший всё это, пытался из-за всех сил заглушить яркие цвета человека, который будет здесь жить. Валера сидел у подножья кровати, прижав колени к груди, положив на них голову, и смотрел в одну точку ничего не видящим взглядом. Он даже не заметил, как Максимилиан подошел к нему в плотную, и посмотрел на верх, только увидев чужие ступни в полуметре от себя. — Пошли, купим тебе особенную чашку. — …Что? Поднятый на него взгляд стал более осмысленным, но не перестал быть таким потерянным. — Особенную чашку?.. Зачем? — Ну, не хочешь чашку, купим цветные подушки на диван или ещё что-нибудь… Кажется Валера собирался разреветься от одного только упоминания ярких цветов. — Эй, ты чего?! Если ты не хочешь, ничего не будем покупать. — …Я хочу. — Тогда не реви. Собирайся и пойдем. Валера кинул на него быстрый упрекающий взгляд, мол: вовсе не обязательно было делать акцент на моей эмоциональной слабине. — Я не ревел. — Ага, как же. Давай быстрее, пока я не передумал. Словно опомнившись, Валера моментально вскочил с пола и унёсся в ванную комнату. Макс услышал, как за ним хлопнула дверь. Как приятно, оказывается, делать добрые дела. *** Торговый квартал, расположенный рядом с художественным училищем, больше напоминал фестивальные лавки Королевства, чем привычные магазины этого мира. Максимилиан просто никогда до этого не был на обычном рынке или базаре, чтобы сравнить. Лена всегда покупала продукты в супермаркете возле дома, а всё остальное в торговом центре. Здесь же всё было намного привычнее, хотя Максимилиан видел, что товар здесь совершенно другого уровня: намного лучше и интереснее, чем в Королевстве, но импортным здесь можно было назвать, разве что, антиквариат. Тут было абсолютно всё, что человеку вообще может вздуматься приобрести, всё что душе угодно. Здесь можно было с ходу потратить все свои деньги на никому ненужное барахло или за бесценок купить сокровище, случайно найденное среди бесконечных товарных рядов. А самое главное — можно было торговаться сколько душе угодно: местные торговцы только так и развлекались: накручивали цену для туристов и сбивали для своих. Валерий сновал по рядам, как маленький ребенок, который не может выбрать аттракцион в парке и хочет найти способ прокатиться сразу на всех. Он метался от одной лавки к другой, выражая крайнюю заинтересовать в товаре, но пока что ничего не покупал. Максимилиан подумал о том, что Валерий относится к той категории людей, которые могут получить неплохую скидку за одну только милую улыбку и красивые глаза. Это было бы в высшей степени несправедливо, владей он при этом ещё и магией. Не то чтобы Максимилиан, действительно, завидовал. Он, конечно, тоже вполне способен выбить для себя вполне приличную скидку, не используя магию, если ему захочется. Просто пока что он не нашел здесь ничего действительно стоящего его внимания. Стеллажи, занятые старыми книгами, ненадолго его привлекли, но Макс решил не тратить деньги на книги, даже примерное содержание которых не известно ему. Он не был знаком с местными авторами, чтобы сделать достойный выбор, и решил, что скорее купит абонемент в городскую библиотеку. С его ограниченным бюджетом это будет намного рациональнее. Валера долго изучал ассортимент товаров, постепенно завлекая Максимилиана глубже в недра торгового района, пока они не добрались до шатров, полных особо странного яркого барахла. Присмотревшись получше, Макс смог, обобщив, идентифицировать всё это как декоративные элементы для украшения интерьера. Вот уж точно чего им действительно не хватало. Настольные лампы, забавные статуэтки, часы, таблички на двери, картины и яркие плакаты. Горы всякой дребедени на любой вкус. Глаз Максимилиана сразу же зацепился за чёрный подсвечник в виде черепа козла, но он в очередной раз напомнил себе о том, что они здесь не ради него. Валера копался по стеллажам, периодически выуживая что-то на свет, чтобы рассмотреть поближе и показать Максу. — А что ты думаешь об этом? Валерий в очередной раз подсунул Максу под нос какую-то пёструю штуковину. Наведя резкость, он определил что это была чашка: огромная, стеклянная с радужным переливом. Круглая, как маленький аквариум для рыб. Максимилиан сразу подумал о том, что ни в одного живого человека не может вместиться столько жидкости за раз, но всё же признал, что выглядела она красиво, даже если сам он такое никогда бы не купил. — Она в кухонный шкаф хоть поместится? Макс честно высказал свои опасения, при этом улыбкой давая Валере понять, что поддерживает его выбор, каким бы не практичным тот ни был. Валера ещё немного полюбовался на радужные градиенты и уверенно констатировал: — Поместим, куда мы денемся. Заставив Макса ухмыльнуться во все 32. *** Чашка была выбрана, и они потратили еще пару часов, выбирая диванные подушки, покрывала и те немногие другие вещи, на которые им хватило денег. В конце концов, они шли сюда за одной только чашкой, и Валера захватил с собой кошелёк с наличными, не особо заморачиваясь сколько там было. Он немного расстроился, когда ему не хватило на витражный абажур для лампы, и Макс, сжалившись, отсчитал ему немного от собственных скромных сбережений. Сам он не находил ничего, на что ему действительно захотелось бы потратить деньги, пока случайно не заметил в углу лавки фанеру, увешанную всевозможными табличками. В основном они были именными симпатичными деревянными украшениями для дверей в личные комнаты или шуточными, с забавными надписями и смешными картинками. И только в самом низу висела железная эмалированная табличка, что удостоилась его внимания. «! ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА!» — гласила чёрная надпись под зубастой головой демонической собаки, со светящимися красными глазами. Максимилиану сразу же пришло на ум идеальное место, чтобы повесить её, и он поспешил показать её Валерию. — Смотри, какая прелесть! Сказал он с коварной лыбой человека, который задумал что-то очень не хорошее, заставив Валеру прищуриться с подозрением. — Ты этого не сделаешь… — Конечно сделаю. Я даже потрачу некоторое время на то, чтобы тщательно прибить её к двери. Он состроил кровожадно-мечтательное лицо, заставившее собеседника скривиться. — Ты серьезно? «Некоторое» это сколько? Валера посмотрел на него умоляюще, как будто бы Максимилиана это могло переубедить. — Ещё не знаю, но обещаю как можно громче бить молотком! — Ты сошел с ума. — Возможно. Но ты не можешь отрицать того, что эта табличка идеально туда подойдёт. — Твоя выходка вылезет нам боком. — Ну, должно же оттуда, в конце концов, хоть что-то вылезти. — Зря ты так. — Вот вылезет и узнаем: зря или нет. Валерий только печально вздохнул, понимая, что Макса уже не отговорить. Так последняя мелочь была потрачена на предупреждающую табличку для синей двери. И уже на следующий вечер Максимилиан умудрился где-то разжиться гвоздями и огромным молотком. Сначала он даже собирался заменить молоток и гвозди на дрель и шурупы, узнав о том, что они производят намного больше шума, но их Максу просто негде было взять. Достаточно тяжелый молоток и тот нашелся с трудом у пожилого соседа, проживающего двумя этажами ниже. Так что Максимилиан решил просто выжать из имеющегося инвентаря по максимуму и, вооружившись орудием труда, принялся усердно приколачивать табличку к двери. Ровно через долю секунды после первого удара молотка, из соседней квартиры донёсся звук, в разы превышающий и шум от молотка, и даже возможный шум от дрели, продлившийся бы на добрые полчаса дольше, чем попытки Макса справиться с молоком. Шум, заглушивший даже его глубоко разочарованное биение башкой о дверь. Было так наивно полагать, что подобного рода шум может оказать хоть какое-то влияние на самое шумное существо этажа. Максимилиану срочно нужен был новый, более продуманный план. *** Ещё через несколько вылазок в торговый район Валерий, больше не комплексовавший по поводу своего места жительства, решил устроить празднование в честь окончательного заселения. Максимилиан всячески поддерживал эту идею, ведь шумная вечеринка — это отличный шанс напакостить их ближайшему соседу. А если получится, то ещё и выманить того из квартиры. Как и предполагал некромант, голубоглазый оказался довольно популярной и общительной личностью, так что толпа первокурсников с его потока у них в квартире собралась знатная. Макс уже и сам не очень комфортно себя чувствовал посреди этого красочного наводнения из людей. Особенно, когда те накидались и, врубив что-то попсовое, начали «танцевать». Конечно, у него уже была возможность посмотреть на местные стили танца, но даже в сравнении с тем, что он уже успел увидеть, это была какая-то жесть: как будто бы черти, ведьмы и цыгане собрались одной большой оравой на шабаш и пытались призвать, в их с Валерой скромную обитель, дьявола. По-другому это мракобесие было просто не описать. Если уж выпившие семнадцать бутылок алкоголя, накурившиеся какой-то мерзко пахнущей дрянью студенты-художники, хором распевающие попсу, при этом топая, как стадо диких слонов, не смогут заставить их соседа заявиться к ним… Максимилиан решил, что в таком случае он просто сдастся и, возможно, даже сам уговорит Валеру переехать в другое место. Кстати о Валере… Макс потерял его из виду минут пятнадцать назад и теперь силился отыскать бирюзовую макушку в толпе похожих разноцветных шевелюр, но в полумраке многие цвета стали похожи один на другой. Самого Макса с ног до головы разодетого в чёрный так вообще иногда не замечали в темноте, пока не врежутся прямо в него. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он так же отчётливо ощущал себя пустым местом в толпе людей. Очень быстро и неожиданно Валерка обнаружился пьяным в хлам. Громко и совершенно бездарно распевающим какую-то «песню», вытанцовывая на столе. Вдруг решившего зачем-то перепрыгнуть на диван и с воплем пролетевшего мимо, тормозя всем телом прямо о стоящую напротив синюю дверь. Едва он успевает из-под неё отползти, как синяя дверь с оглушающим грохотом распахивается от мощного удара ногой, чуть не зашибив кого-то, кто собирался помочь Валере встать с пола, и с размаху ударяется о стену, являя долгожданного «Христа народу». — Ну что, черти, допрыгались?! Хрипящее шипение звучит чересчур зловеще в тишине неожиданно притихшей толпы. На долю секунды Максимилиану мерещится, что перед ним его родная мать, которую он никогда не видел, но отличий слишком много. Уже хотя бы то, что глаза не чёрные, а ярко-зелёные и волосы на несколько тонов темнее, чем у него. Большинство первокурсников похоже знают или догадываются о том, на кого им посчастливилось напороться. Кто-то в толпе выкрикивает: — Это Ведьма! Бежим! С перепуганными воплями они начинают разбегаться кто-куда, как муравьи, за секунду до того, как девушка, громко рявкнув, врывается в комнату с неожиданно появившейся в руках ногой манекена на перевес. Длинноволосая близоруко щурится, но с угрожающими воплями продолжает уверенно размахивать пластмассовой конечностью, разгоняя по гостиной остатки людей. Максимилиану, отчаянно пытавшемуся разглядеть находящееся за так и оставшейся открытой синей дверью, неожиданно тоже очень больно прилетает ногой манекена по башке. *** Эля целый месяц пахала, как раб на плантациях, над своим проектом по современному искусству. Затем провела несколько дней на даче у бабушки, помогая той заколачивать протекающую крышу. И снова днями и ночами трудилась, распиливая манекены на куски и пришивая проволокой части других размеров, стремясь, в результате получить модели тел с более реалистичными человеческими пропорциями. Она устала, как собака, и уже начинала потихоньку агриться на всех, кто имел неосторожность попасться ей под руку. Обычно тихие, как мыши, соседи, умудрились закатить вечеринку в тот самый вечер, когда она наконец-то закончила работу и, сдав первую часть проекта, собиралась хорошенько выспаться. Так просто сошлись обстоятельства, первогодки не были виноваты. Она уже успела понять, что немного вспылила, и была готова пойти на более мирные переговоры. Но сначала нужно было вернуть себе возможность видеть людей, а не их размытые силуэты. Она наугад ткнула пальцем туда, где с трудом различались человеческие тела. — Сидеть и не рыпаться! Сейчас я вернусь, и во всём разберёмся. — Есть сэр! То есть, мэм! …Сэр?.. Мэм? Эмм… Дрожащий голос вскочившего с дивана Валеры неуверенно затих. Девушка, похожая на настоящую ведьму, только печально вздохнула на эту путаницу. — Эльвира Николаевна. Максимилиану всё ещё казалось, что у них может иметься определённая степень родства. Может и не очень близкого, но всё-таки. — А по фамилии Вас как? Длинноволосая озадаченно выгнула бровь, но всё же ответила: — Адлер. Адлер, Эльвира Николаевна. Фамилия немецкая. Нет, эта фамилия ни о чём ему не говорит. Жаль. Поняв, что «срочные» вопросы закончились, Эльвира убирается восвояси, грациозно волоча за собой пластмассовую ногу. Валера, до этого сжавшийся в комочек на диване, сразу же немного расслабляется. — Эй Макс, а у тебя самого-то какая фамилия? — …Хм, действительно. Максимилиан не успевает должным образом отреагировать на вопрос, так как «виновница торжества» уже вернулась в их гостинную. Теперь без ноги, но зато с парой старомодных очков на носу. Она, немного сгорбившись, устраивается на единственный стоящий вертикально стул и, непонятно откуда достав длинную курительную трубку, принимается терпеливо забивать её табаком в ожидании начала разговора. Пока Валера сбивчиво пытался объясниться, а Максимилиан периодически вставлял в этот неловкий бред свои комментарии, она успела поджечь табак и напустить довольно много дыма в комнате, выкуривая его. — Ааа, так я вам шумом своим мешала, понятно. А чего же вы не попросили быть потише? Я бы что-нибудь придумала. Видя ошарашенные лица новых знакомых, Эльвира считает нужным прояснить: — Ну, никто ведь ни разу не жаловался на шум. Я думала, что никому не мешаю. Пока Эльвира вытряхивает нагар из трубки прямо на пол, Максимилиана накрывает озарение и он, прищурившись, как коршун, оборачивается на Валеру. Тот сидит с лицом человека, только что узнавшего, что земля, оказывается, круглая. — Ты чего молчишь? Она вообще-то права. Несмотря на то что изначально инициатором был Максимилиан, тем кто в конце концов разозлил соседку был не он. Но он почему-то стал тем, кто в результате получил ногой манекена по башке. Необычно тяжёлой, кстати, для куска пластмассы… Но не в этом суть. Макс не был инициатором замалчивать проблему, значит виноват не он, хотя он тоже хорош: пошел у этого на поводу. У Валеры походу тоже наступил момент озарения, ведь взгляд его стал ещё более виноватым, чем минуту назад. — У меня просто слова подходящего не находится… — Ты ищешь слово «безнадежные идиоты». — Но это же два слова. Макс устало прикрыл глаза, потирая переносицу. — Считай, что по одному на каждого. Эля тихо усмехнулась на это, забавно хрипнув. Так они прообщались весь остаток ночи, пока с первыми лучами солнца Эльвира не ушла к себе. Только засыпая на своём диване, Максимилиан неожиданно понял, что новая знакомая так и не спросила их с Валерой имена.