#ВместеМыКоманда

      Самолёт уверенно набрал высоту, и, как только ремень был отстёгнут, Акинфеев удобно расположился в кресле и, склонив голову на бок, прикрыл глаза. Перелёт обещал быть относительно недолгим, но Игорь хотя бы на часок хотел провалиться в сон. Он уже дремал, когда подозрительно знакомый голос вдруг позвал его по имени. Голкипер никак не отреагировал, решив, что это начало какого-то сна, но никак не реальность.       — Игорь! — уже громче раздалось где-то рядом и чья-то рука, сжав запястье, потрясла голкипера. От неожиданности Игорь встрепенулся и всё же открыл глаза. Прямо перед ним — выглядывая между спинок передних кресел — оказался нарушитель спокойствия.       — Чего тебе? — сонно спросил у товарища капитан.       — Средний возраст ведь с тридцати считается, да? — спросил Дзюба, и Игорь про себя решил, что если он сейчас придушит нападающего ненароком, суд обязательно его оправдает. Ещё и посочувствует.       — Смотря сколько прожить собираешься, — буркнул Акинфеев, сердясь, что из-за какой-то ерунды он был оторван ото сна. Дзюба собирался было сказать что-то ещё, вероятно — повторить свой вопрос, уточняя, что его интересуют среднестатистические данные, но Игорь поспешил ответить раньше, чтобы побыстрее от этого «Почемучки» избавиться: — Да, Тём, с тридцати. И мне совершенно не интересно, с чего вдруг в твоей голове возник этот вопрос. Так что не нужно сейчас ничего рассказывать и объяснять. Хорошо?       — А вот очень зря, что тебя это не интересует! — не желая так просто оставить капитана в покое, заметил Дзюба. — Вот тут написано, — он потряс своим мобильным, на котором была открыта какая-то газетная статья, — что семьдесят процентов мужчин среднего возраста страдают от облысения. А мы с тобой как раз входим в группу риска! И то, что работа нервная — совершенно не в нашу пользу.       Акинфеев невольно закатил глаза и пообещал сам себе, что в следующий раз обязательно сядет в другом конце самолёта, где нападающий не сможет дёргать его каждую минуту. Пускай кто-нибудь другой потерпит общество Дзюбы, а то он и так каждый раз больше всех отдувается.       — Артём, хватит читать всякую ерунду. Ничего более полезного не нашлось?       — Это не ерунда! — воспротивился Дзюба. — Это очень серьёзная проблема. Учёные говорят, что облысение практически со стопроцентной вероятностью передаётся по наследству. И, как я уже тебе говорил, страдает от него огромное количество людей! Ты, кстати, не знаешь, а у Саламыча когда всё это началось?       Номер первый уже едва не стонал от невыносимости своего положения и мысленно задавался только одним вопросом — включат ли его в число велокомученников двадцать первого века?       — Понятия не имею. Хочешь — иди ему эти вопросы задавай и капай на мозг своими просветительскими лекциями. А я хочу спать. Понимаешь, Тём? Я. Хочу. Спать, — отделяя каждое слово, сообщил другу Игорь. Он понадеялся, что это поможет открыть Дзюбе глаза и наконец отделаться от него, но двадцать второй не унимался.       — Да какое спать?! — взорвался нападающий. — Ты вообще слышишь о каких серьёзных вещах я тебе говорю? — Игорь отвечать не стал, а лишь с завистью покосился на соседний ряд, где Миранчуки, прижавшись друг к другу головами и оплетясь проводами наушников, мирно спали, даже не представляя, какие страдания сейчас испытывает капитан. Дзюба тем временем принялся внимательно вглядываться в повёрнутую боком макушку вратаря. — У тебя, вроде, лысина не просматривается, — заключил наконец он. — А у меня? Игорёк, посмотри, а?       Игорь закрыл лицо рукой и едва заметно покачал головой. «Господи, за что мне всё это?» — пронеслось у голкипера в голове, но ответа он так и не получил. Собственно вопрос этот, особенно когда Дзюба рядом, давно уж стал для Акинфеева риторическим и буквально постоянным.       — Ну посмотри! Чего тебе, сложно что ли? Появляются у меня залысины?       — Появляются. Смотри, над висками прям блестит уже! — не ведержав, выпалил Акинфеев, надеясь, что на этом поиски волосяных изъянов закончатся, и нападающий, ни на миг не поверив в эти слова, отложит наконец эту тему куда подальше. Артём подпрыгнул на своём месте, включил камеру на мобильном и принялся рассматривать свою голову. — Тёма…       — А ты прав, — вдруг отозвался Дзюба, и Игорь вновь прикрыл глаза рукой. — И как я раньше не замечал? Ты посмотри, какой кошмар, — продолжая водить рукой по волосам и вертя головой из стороны в сторону, причитал Тёма. — Как думаешь, лучше начать с народных способов или сразу к специалистам обратиться?       — Начни с «Лошадиной силы»! Она, судя по рекламе, вообще от всего спасает, — вспомнив надоевший товар, о котором разве что глухой не слышал, отозвался капитан. — А вообще перестань сходить с ума! У тебя волосы во внутрь что ли начали расти, стимулируя мозг на генерацию бредовых идей? Нет у тебя никаких залысин, я ведь не знал, что ты эти слова всерьёз воспримешь. Да перестань ты уже голову свою гладить! — Игорь, склонившись к переднему ряду, одёрнул руку товарища. — У тебя всю жизнь так волосы растут, с впадиной выше висков — собственно, как и у подобающей части населения. Плюс два дня назад ты постригся короче — вот и замечаешь то, чего нет. Да и если ты вдруг начнёшь лысеть… это что, конец света? Тебя дети перестанут узнавать? Или из команды выгонят с формулировкой «отсутствие растительности на голове»? Всё, — даже не собираясь выслушивать ответ Артёма, Акинфеев рассёк рукой воздух. — Отстань от меня. Дай хоть немного поспать. Иди вон, — Игорь осмотрел салон, ища того, «кого не жалко», — к Набабкину. А то он бедного Сашку уже извёл вопросами про Монако.       Акинфеев демонстративно отвернул голову в сторону, закрыл глаза и на попытку Дзюбы вновь до него дозваться даже и не подумал хоть как-нибудь отзываться. Вздохнув, Артём был вынужден отвернуться.       — Кирилл!