Исполнение мечты

      Очнулась я от пронзительного визга прямо надо мной. Голова продолжала нещадно болеть, вызывая легкое раздражение, которое быстро перешло в сильное из-за невыносимо высокого голоса какой-то тетки. Блондинка, продолжая орать не своим голосом, произнесла нечто похожее на «Вернон», и я вспомнила, что вчера произошло. — Да завались ты, и так голова трещит, — поймав перерыв между её криками, проворчала я, поднимаясь со ступенек, на которых меня оставили добрые сторонники Света. Ну, если честно сказать, то только попыталась, ибо меня успели завернуть в некое подобие одеяла. В общем, я покатилась вниз по невысоким, но не делающим падение менее болезненным, ступеням. К счастью, по пути одеялко размоталось, и я оказалась освобождённой. Нетвердо встав на маленькие ножки, я по привычке потянулась, тут же чуть не потеряв равновесие. К сильной головной боли добавилось легкое головокружение. Детское тело явно не было подготовлено к таким движениям. Ладно, об этом чуть позже, надо с этими придурками поговорить. — Здравствуйте, тетя Петунья, — решив сразу поставить себя как взрослого человека, который может за себя постоять, я начала серьезный разговор. Если честно, представив себе полуторагодовалого ребёнка, пытающегося серьезно разговаривать, я сама чуть не рассмеялась, но попытаться же стоило? Ведь Дурсли, насколько я помню из канона, ничего не знали о волшебниках, следовательно, может что-то получиться. — Вернон, — снова заорала Петунья. — Что ты кричишь, дорогая? — вышел грузный мужчина с пышными усами и не менее пышной фигурой. — Здравствуйте, дядя Вернон, — вновь поздоровалась я. — Я ваш племянник, мои родители погибли, и теперь вы мои единственные родственники. Я знаю, что отличаюсь от вас, и понимаю, что меня могли бы отдать кому-нибудь такому же, но они так решили, а мое мнение, как и ваше, не спрашивалось. Мне неудобно, что я так свалился на вашу голову. Все затраты на меня я оплачу, обещаю. Со своей стороны могу сказать, что не предоставлю вам неудобств. Прошу лишь приютить меня до моего одиннадцатилетия, после этого я буду приезжать лишь на пару недель летом.       Двое непохожих друг на друга супругов замерли, пытаясь осмыслить мою речь. Лишь спустя несколько долгих минут, пока они отходили от шока, а я продумывала свои дальнейшие действия, тетя заметила письмо, лежащее на крыльце. — Они что-то оставили, — обратилась она к Вернону, мыслительный процесс которого был виден по меняющемуся цвету лица от бледно-зеленого до ярко-красного. — Не трогайте! — закричала я, начитавшаяся разных фанфиков о Дамбигаде. Никто ж не знает, как там было на самом деле. — Я вам сказал все, что там написано, но там могут быть чары. Я знаю, что вы недолюбливаете меня и все, связанное со мной, но, пожалуйста, помогите мне, и окуплю все ваши траты. — Гарри, — меня аж передернуло, такого ласкового обращения я действительно не ожидала. — Ты мой племянник, естественно, мы тебя приютим, да, Вернон? — Конечно, малыш, — ответил тучный мужчина и даже нежно улыбнулся.       Пока меня поднимали и заносили в дом, я пыталась свыкнуться с мыслью, что эта реальность отличается от канона, или же нет? Были ли чары на письме? Были ли вообще какие-то чары? Как относятся ко мне Дурсли по-настоящему, играют ли перед соседями? Кто в этой вселенной Дамблдор — политик и манипулятор, «гад» или же кто-то ещё? Будут ли за мной следить? Мисс Фигг — сквиб и агент Дамблдора или… я мысленно застонала, ну, скажите, кто просил меня читать столько противоположных друг другу фанфиков? Малфой, Нотт, Флинт, Уизли, Тонкс, Грюм, Паркинсон, Долгопупс, Снейп, Блэк — кто они в этом мире? Голова пухла от вопросов, на которые я не скоро получу ответы. Однако был и положительный момент, который я с удовольствием смаковала в голове: я попала в Гарри Поттера. Я могу изменить историю, могу прожить фантастические приключения мальчика со шрамом от первого лица, могу колдовать. Да, сбылась мечта! Внутри все ликовало, хотя и пыталась остудить свой нрав, осознавая, что всё не так сказочно, но эмоции переполняли меня, заставляя глупо улыбаться и всю светиться от счастья. Хотелось закричать от радости, переполнявшей меня, и от ответственности, которая свалилась на меня, ведь теперь я — мальчик, который выжил.

***

      Меня принесли в гостиную-столовую, смежную с кухней. Дадли сидел на детском стульчике, полностью оправдывая описание канона: маленький, но уже толстый, похожий по своим параметрам шар. Я на секунду нахмурилась, как можно было так откормить ребёнка? После чего взглянула на мистера Дурсля и подумала, что, наверное, против генов далеко не уйдёшь. Далее из знаменитого чулана под лестницей вынесли ещё один детский стульчик, раза в два меньше Дадлиного, видимо, его старый. Передо мной поставили тарелку каши, и только сейчас я поняла, насколько проголодалась. За считанные минуты расправившись с завтраком, я с удовольствием откинулась на спинку, чувствуя полное насыщение. Мне хотелось сразу же выяснить все с моей новой семьей, но детский организм слишком ослаб после падения с крыльца и непривычных физических нагрузок. Глаза начали слипаться, и я успела лишь отрешенно подумать о том, что слишком странно засыпать спустя полчаса после побудки… хотя, никто… же не знает, сколько… я на самом деле спала…       Очнулась в этот раз я спокойно, без всяких визгов и криков. Потянулась, закуталась обратно в тёплое одеяло и только после этого открыла глаза. Перед моими глазами очутилось деревянное ограждение детской кроватки. Ещё раз порадовавшись своему «попаданию», я привстала и оглянулась. Комната явно была не чуланом, чему я несказанно обрадовалась, а не очень большой, но уютно обставленной гостевой. Посмотрев на бортики кровати, я поняла, что в этом теле перелезть через них будет проблематично, поэтому решила подождать прихода кого-нибудь из взрослых. А пока их не было, я в который раз за эти дни осматривала окружающую обстановку. По сваленным в дальнем углу игрушкам я поняла, что эта комната скорее всего является второй детской, в которую, по канону, Дадли складывал все ненужные (читай — поломанные) многочисленные подарки. У соседней стены стояла то ли кровать, то ли раскладушка, рядом с ней старинный шкаф, да, именно не старый, а старинный, ибо витиеватые узоры на деревянной поверхности хоть и выглядели потертыми, но даже спустя много лет смотрелись изысканно. Я бы не назвала эту комнату второй детской, как это сделал канонный Гарри, скорее кладовка, куда складывают ненужные вещи, которые жалко выбросить. Однако, если мне повезёт, то эта комната станет моей. Мои вялотекущие размышления прервала тетя Петуния. — Гарри, ты уже проснулся? — с небольшим сюсюканьем спросила блондинка, приближаясь ко мне с доброй улыбкой. — Да, тетя Петунья, и мне бы хотелось серьезно поговорить с вами и вашим мужем, — стараясь убрать детские нотки из голоса, ответила я. — Гарри, Вернон ещё на работе, но через полчаса он уже должен прийти, ты не хочешь пока поесть? — правильно, миссис Дурсль, сюсюкаться со мной не надо, а вот от еды я не откажусь. — Спасибо, тетя Петунья.       Меня ещё раз накормили, но в этот раз, к счастью, я не вырубилась. Узнав по часам на кухне, что сейчас уже вечер, а точнее, без пятнадцати семь, я оглянулась. Типичная столовая скучных людей, коими, несомненно, были Дурсли. Я никогда не разбиралась в интерьере, но почувствовала английскую обыденность этого места. Классические черно-белые тона с вкраплениями бежевого и светло-розового, круглый стол в части столовой-гостиной, чистая до блеска кухня, телевизор, непрерывно работающий для фона, комод, уставленный детскими фотографиями Дадли, окна над раковиной и возле телевизора. Телевизор старый (для меня, хотя судя по общему виду дома, новейший в этом времени), с огромным «задом» и с черно-белым изображением. Только глядя на технику в комнате, я начала осознавать, что перенеслась на чертовы тридцать семь лет в прошлое! Да я такие приборы только в доме бабушки видела, ну, может на старой даче ещё, и то, не уверена. Тело слушалось неплохо, но былую спортивность придётся возвращать: сейчас я была пухлым карапузом. До Дадли, конечно, далеко, но все же.       Хлопнула входная дверь, оповещая всех о возвращении с работы Вернона Дурсля. Я тут же сосредоточилась на предстоящем разговоре. — Привет, Петунья, — дядя спустя несколько минут зашёл в комнату и клюнул тетю в подставленную щеку. — Как мальчики? — я снова удивилась тёплому тону и тому, что меня, точнее, Гарри здесь, в этой вселенной, приняли в семью, которая, как следовало из канона, ненавидела магию и самого Поттера. — Дядя, — я позвала его, максимально правильно выговаривая слова, обнаружив ещё и проблему речи. — Здравствуй, Гарри, — мужчина заметно напрягся. — Я бы хотел… с вами поговорить, но чуть позже, после ужина, — связки заболели с непривычки. Ну да, малыш, тело которого я заняла, наверняка до этого говорил лишь «агу», «мама», «папа», да ещё пару слов, не связанных в одном длинном предложении. Как же я смогу произнести свой длиннющий монолог этим детским по всем параметрам голоском? Ладно, этим тоже займёмся потом, а сейчас… — Тетя Петунья, можно кофе, пожалуйста? — Но… Гарри, ты ещё слишком мал, и уже поздно, — сначала дернулась в сторону плиты, а потом запротестовала женщина. — Мне можно, у меня всё-таки организм покрепче, чем у вас, а насчёт поздно не беспокойтесь, я итак уже проспал весь день, — улыбнулась я. — Только, пожалуйста, без сахара и молока, — когда я договорила, пришлось прокашляться, а то под конец я почти хрипела.       Вернон с удивлением наблюдал за нашим диалогом, неспешно поедая свой ужин. Хм, а все же, почему он такой толстый? Еды в тарелке было не очень много, а помимо его тарелки на столе стояли лишь салат и небольшая корзинка с хлебом. Пока тетя готовила кофе, я наблюдала за дядей и не могла сказать, что он съел так уж много хлеба. Неужели он на работе отъедается? Может, я стала параноиком, а может, просто перечитала разных «-гадов», но в этой истории явно торчали непослушные чёрные волосы Джеймса Поттера. Но я могу и ошибаться. Однако сейчас это не суть важно, оставим этот вопрос тоже на потом. — Мне нужно поговорить с вами о многом, — когда Вернон, бывший последние пятнадцать минут объектом моего пристального внимания, доел, а Петунья поставила передо мной маленькую чашечку с блюдцем, благоухающую моим любимым напитком, я заговорила, отставив напиток в сторону — кто бы что ни говорил, я всегда предпочитала пить его холодным.