Седьмой из Эспады

Бесцветный песок Уэко Мундо тихо шелестел, выбираясь сквозь пальцы поднявшей его ладони. А фигура в рогатой маске, сидя на согнутых в коленях ногах, безотрывочно смотрела на утекающую с ее ладони горсть песка. Безбрежное и неизменное море, яростно стремилось вновь вернуть свое постоянство, нарушаемое, разве что лапами пустых и теми ветрами, что проносятся только здесь в мире душ и вечного голода. Внезапно фигура подняла рогатую голову, поймав легкое, но столь знакомое любому местному жителю ощущение, а мелкие песчинки под его ногами дрогнули от почти не ощущаемого, но явно поднимающегося в отдалении ветра силы – очередной этап бесконечной схватки, где победителю достанется все, а проигравшему, останется лишь стать пищей для своего более удачливого собрата. Пустой опустил руку, позволяя остаткам песка стечь по когтистым пальцам, а сам уже стоял на ногах, все еще не отрывая взгляда от почувствовавшегося вдалеке буйства рейатсу. Его собственный голод пока еще не был велик, а охотиться просто ради охоты – он не любил этого. Он поедал пустых, когда того требовал голод – в остальное время, не видя в этом никакой надобности. Даже само пребывание среди бесконечных барханов поверхности было для него не слишком приятным – сразу появлялись смутные, но от того не менее нежеланные образы его собственных охот еще во времена прошлых стадий – не то, чтобы ему было жаль своих жертв, скорее все эти образы и чувства были слишком яркими, буквально обжигающими его мертвенно-спокойную суть. Именно поэтому он предпочитал большую часть времени проводить среди голых камней леса Меносов, выбираясь наверх лишь в те редкие моменты, когда сопровождавшая его большую часть времени усталость, становилась чрезмерной и хотелось чего-то иного, отличного от привычного ему покоя. Редкие прогулки в мир живых и встречи с теми людьми обычно оживляли его, давая чему-то теплому и яркому, но при этом странно приятному и родному, просачиваться сквозь корку безэмоциональности, но в этот раз, визит не принес с собой столь ожидаемого подъема. И именно поэтому сейчас он стоял среди бескрайних песков, вслушиваясь в отдаленный вой чужих рейатсу, а в следующий миг сорвался в бесшумное сонидо – что-то тянуло его туда, странные, непонятные и почти неоформленные желания заставляли его суть изгибаться в судорогах и пытаться хоть как-то умерить их пыл, чтобы суметь вновь вернуться к столь привычному и понятному покою. И он покорялся, несясь навстречу одной из множества битв и желая, чтобы она действительно дала то, в чем так страстно нуждалась непонятная и неестественная часть его сути. Очередной прыжок сонидо и твой костяной клинок обрубает конечность пустого, перед самой маской едва шевелящейся змеи. Самонадеянная дура, а ведь она говорила ей не высовываться. Впрочем, она могла догадаться сама, что Сун-Сун захочет отомстить, а пустой, у которого она ее в прошлый раз вырвала, захочет вернуть свою добычу, причем его желание может быть настолько велико, что тот, даже будет согласен поделиться. И вот сейчас змеиное тело, покрытое ранами и прорехами от буквально вырванных кусков плоти, распласталось перед четверкой далеко не слабых адьюкасов. Впрочем, разорванный, едва шевелящийся полутруп говорит о том, что ее девочка сражалась достойно и это могло бы сделает ее гордой за нее, но кому была бы нужна вся эта гордость, если бы она не успела? Ее появление этой четверкой было воспринято явно отрицательно, и при том агрессивно. Похоже, упускать свою добычу они не собирались, при этом ничуть не заботясь оценить уровень своего противника. Самоуверенные глупцы. Резкий взмах клинка на неуклюжий выпад и в следующее мгновение ее закрытая в белоснежную броню нога впечатывается в маску попытавшегося пробраться ей за спину противника. Надрывный вой, переходящий в хрип, и отчаянные попытки отойти, сохранив свою жизнь, но удар клинка объявляет конец его пути. Оставшаяся троица явно прочувствовала серьезность и стала действовать осторожнее, но своих намерений никто из них не изменил - похоже, просто так они не уйдут. Резкий бросок в сторону от чужого серо и тут же, приходиться блокировать атаку клинком – эта троица вовсе не слаба и они явно привыкли сражаться сообща. Плечевой щиток продавлен сильным ударом булавы, левая рука обожжена серо – раны не слишком серьезны, но бой напряжен, хотя они ранены куда сильнее. Опять серо, резкий уход, и чувствуется боль в ноге – один из троицы сомкнул на ней крокодилью пасть. Клинок без замедлений рассекает его голову прямо по середине, а выпущенное серо сметает второго, пытавшегося достать ее маску. Замечаешь движение краем глаза, и, резко развернувшись, чувствуешь, как земля уходит из под ног, когда третий из них уже готов впиться слюнявой пастью в маску обездвиженной Сун-Сун. Резкий прыжок сонидо, надежда успеть, яростное, почти болезненное неприятие всего этого мира, построенного на жертвах и яркая волна багрово-черной рейатсу, пронесшаяся в нескольких дюймах от нее и отрезавшая нападавшему ровно половину головы. Бросить быстрый взгляд на тяжело раненную, но явно живую змею и всего на миг позволить себе испытать облегчение, чтобы повернуться к новому действующему лицу. Фигура пустого в рогатой маске, стоящего на некотором удалении, казалась сгорбленной и слегка массивной, а самое главное, что если бы не его недавняя атака, она бы даже не удостоила его взглядом, ведь даже сейчас, уже отойдя от боя, она почти не ощущала его рейатсу. А так как его атака, явно не бывшая серо, обладала вовсе не малой мощью, ей оставалось лишь удивиться мастерству, с которым он скрывает свою силу, вряд ли на много уступающую ее собственной. И потому она надеялась, что сумеет избежать схватки – пусть у нее было еще достаточно сил, но укушенная нога еще не восстановилась и будет мешать двигаться, да и сражаться с кем-то, чьи силы не известны, ей не хотелось, не говоря о том, что самого смыла сражения с этим существом, позволившем ей не испытать очередных жертв, она не видела. Фигура смотрела на них, не проявляя ни малейшей враждебности и вообще не двигаясь. Сзади раздался стон Сун-Сун, на который Халибель просто не смогла не обернуться, а когда вновь посмотрела на их спасителя, то поняла, что он идет к ним. Его походка казалась грузной и немного неловкой, движения были неспешными и отдавали легкой неестественностью, будто он сам не слишком-то понимал, как именно стоит двигаться, что сама акула видела впервые. Когда он приблизился, она наконец смогла разглядеть его вблизи – его руки и ноги казались длинными и излишне худыми, от дыры на груди шли шесть черных линии, четыре из которых расходились по телу, а оставшиеся две пересекали глаза, в которых Халибель увидела лишь черную пустоту. Но самым удивительным были вырывающиеся из под маски волосы насыщенного рыжего цвета, чья длинна была настолько велика, что они лишь немного не доставали до песка Уэко Мундо. - Я благодарю тебя за помощь. – Она посмотрела точно ему в провалы глаз и заговорила обычным спокойным тоном. Ответом ей служила тишина и спокойно стоящий на против нее пустой. Подождав немного, акула продолжила. – Мое имя Халибель, а это Сун-Сун – она повела рукой в сторону приподнявшей голову змеи, с легкой недоверчивостью смотревшей на того, кто спас ее. – Как твое имя? Пустой все также молча смотрел на нее, слегка повернул голову в сторону Сун-Сун и внезапно вертикально взмахнул рукой в направлении Халибель, причем настолько быстро и естественно, что его предыдущие движения выглядели не более чем шуткой. Халибель едва смогла различить его движение. Понимание того, что не успеет блокировать атаку, горькое сожаление разбившихся надежд, так желавших верить в необычность и понимание этого пустого и пронесшийся в миллиметре от ее лица серп черно-багровой рейатсу, следом за которым последовал взорвавшийся за ее спиной фонтан крови. Резко обернувшись, она увидела тающий труп того пустого, что не добила Сун-Сун. Похоже, он хотел укусить со спины, надеясь восполнить свои силы. Вскочившая сразу после движения их собеседника змея зашипела от боли в ранах, но смогла быстро разобраться в ситуации, а потому опустив голову лишь взволнованно, чуть прерывающимся от боли голосом, спросила. - Вы в п-порядке… Хал-либель-сама? - Все хорошо, Сун-Сун – спокойный кивок и плавный жест рукой – Тебе не стоит сейчас двигаться. Легкий кивок змеи и вот, она устраивается поудобнее, стараясь не бередить раны, а ее голова опускается возле тела еще не исчезнувшего пустого, начиная его пожирать. Халибель же возвращает взгляд их собеседнику, все такому же спокойному и неподвижному. - Благодарю тебя. Он опять не произносит ни слова и лишь через некоторое время голова наклоняется вниз, изображая кивок, а из его горла вырывается глухой звук, похожий на тяжелое дыхание, вырывающееся сквозь зубы. Еще несколько мгновений ей кажется, что пустота его взгляда буквально впивается в ее глаза, а после он разворачивается и неспешным, будто нарочито неуклюжим шагом уходит прочь, ни разу не обернувшись. Обе девушки, даже оторвавшаяся от своей трапезы змея смотрят ему в след до тех пор, пока бескрайние пески Уэко Мундо не скрывают его облик. - Кто это был, Халибель-сама? – В голосе Сун-Сун сплелись удивление, опаска и явный интерес. - Васте лорд, о котором я ничего не слышала. – Ответ Халибель был абсолютно ровным, не выдающим ни капли эмоций, хотя этот пустой поселил в ней немало вопросов, ни на один из которых она не могла найти ответ. Сун-Сун удивленно и слегка испугано взглянула в сторону, где исчезла фигура незнакомца, не готовая к тому, что он окажется Васте лордом – в таких вещах она всецело полагалась на знания акулы, которая сама являлась одним из этих лордов. Впрочем, оставаться здесь дольше было не только лишним, но и опасным – сюда могли прийти иные пустые, привлеченные вспышками силы и надеяться что они будут также миролюбивы, совсем не стоило. Потому Халибель лишь кивнула уже слегка пришедшей в себя змее, и направилась в сторону их последнего убежища. - Идем, Сун-Сун. Нам не стоит задерживать. И я надеюсь, что больше подобных глупостей ты делать не станешь. – Ее голос оставался все также спокойным, но змея, заметно вздрогнула и прижав голову почти к самой земле, не сбавляя ходу, произнесла, добавив в голос немалую долю раскаяния и покорности. - Да, Халибель-сама. Акула же продолжала свой неспешный шаг, а ее мысли, раз за разом возвращались к неизвестному пустому и два вопроса бились в ней сильнее остальных – почему он так и не сказал им свое имя?… и встретятся ли они еще когда-нибудь? А сам объект их мыслей шаг за шагом преодолевал безбрежное море бесцветного песка, не обращая и малейшего внимания на пройденное расстояние. Перед его пустым взором сейчас были лишь яркие, изумрудные глаза той пустой, что говорила с ним. Эти глаза были столь не похожи на все, что он обычно видел в этих бесконечных песках и в тоже время были так похожи на те, что он много раз видел в дверях того дома. Пусть цвет был иным, но они также были полны чего-то, что он совсем не мог понять. Чего-то, совершенно лишнего среди серости этого мира. Чего-то, чего совсем не было у него. Но по какой-то причине он был рад ее существованию… Их существованию. Он не понимал, просто не способен был понять, и это причиняло боль, но сейчас он был рад этой боли. Она была… правильной. Как будто что-то в нем жаждало именно ее. На мгновение пустой остановился, левая рука сжала зияющую в груди дыру, а из горла, разлетаясь по безбрежным пескам, вырвался утробный, дикий вой, разрезающий застоявшуюся тишину. Он не понимал того, что происходило с ним. Он не желал, чтобы это происходило. Но он точно знал, что не забудет вкус рейатсу тех двоих, оставленных им на просторах безбрежного песчаного океана, и возможно, когда-нибудь, снова увидит эти зеленые глаза, в которых тлели чувства.