Дотянись до созвездия...

***

      Понимание. Наверно каждый человек слышал это слово. Казалось бы, обычное слово, но все не так.       Понимание — одна из самых составляющих в человеческом общении. Ведь, если человек не понимает другого человека, их общение может прекратиться. Но это все обобщенно.       В жизни же понимание — это умение понять мотивы поступков, понять причины сказанного, возможно обидевшего, понять мнение, понять, что мы все разные.       Но все же у каждого человека есть своё мнение и своё понимание происходящего. Как говориться, есть свои тараканы в голове. Эти самые «тараканы» либо направляют нас в правильную сторону, либо, наоборот, сбивают с нужного пути. И у каждого они свои.       Именно поэтому не нужно придумывать себе что-либо в голове, не спрашивая ничего у других. Лучше просто поговорить. Да, кому-то сложно вот так открыто общаться, указывать на недостатки, а тем более исправлять их. Но все мы неидеальны. Каждому есть, к чему стремиться, что исправлять. Но главное — р а з г о в а р и в а т ь.

***

      Этот вечер, да и день в целом, пара эти двое запомнят надолго. Они уже сходили в магазин, и все прохожие, которых было совсем мало, принимали их за молодую семью.

***

      На улице начался дождик. Да-да, именно дождик, капли падали редко, но создавали атмосферу поздней осени, такой прохладной, но очень уютной. А на скамейке в переулке сидят Олег и Софа, которые за этот день пережили много хорошего, плохого.       — Соф,— решил нарушить тишину Олег,— Я, конечно, не хочу навязываться и давить на тебя. Но мне очень хочется знать, что у тебя случилось. Ты выглядела такой беспомощной, беззащитной, словно бездомный котёнок, которого оставили на улице. хотя так и было.       — Эм,— выдохнув, Софа пыталась настроиться на разговор, такой неприятный, но такой нужный. Да, ей было тяжело, да и слезы, кажется, хотели вновь потечь, и ком в горле появлялся только при воспоминаниях этих. Но тут же перед ней появляется Олег, взяв ее руки в свои, в глаза смотрит карие, в которых слезы скапливаться начинают. Взглядом лишь согреть и успокоить пытается, добро и поддержку излучает.       — Нет, Сонь, ты не подумай, я не хочу тебе больно сделать. Просто хочу, чтобы ты выговорилась, легче чтобы стало, чтобы как камень с плеч мысли упали,— тихо говорил Терновой, а девушка лишь кивнула легонько.       — Знаешь, бывают в жизни людей такие переломные моменты, которые просто хочется забыть навсегда и никогда не вспоминать или же повернуть время назад и исправить, предотвратить, не допустить. А у меня таких моментов только за день два случилось. Понимаешь? Два раза по больному ударили, раны глубокие, кровавые оставили. А все утром началось: Пол второго ночи. В маленькой комнате на кровати только заснула молодая девушка. Ее уже третий день одолевает бессонница. Но ее сон продолжался недолго. В пять утра в доме раздаётся звонок телефона. Трубку берет отец Софы. Ещё сонный, обеспокоенный таким поздним звонком от своей свекрови, он ответил на звонок и уже через минуту его выражение лица поменялось, а все мысли улетучились вместе со сном. Ещё через две минуты уже вся семья не спала. У всех в голове стояла одна фраза: —Влада нашли в подъезде, он мертв. Мама Софы поверить этим словам не могла, родного брата потеряла. Да ещё и при таких ужасных обстоятельствах: пьяные молодые люди напали у подъезда, а он, пытаясь спастись, в последних силах зашёл в подъезд и до лифта дошёл. Да вот только крови много слишком потерял, так и упал, у лифта, в последний миг свой думая о семье, о сестре своей, о детях. А заметили его только через час соседи его, которые сразу маме его позвонили. А дальше полиция, скорая, свидетели...       У меня мама весь день почти проплакала, да и я не лучше. Он ведь был самым близким нашим, помогал всегда. Я в то утро столько успокоительных выпила, что ноги ватными казались, а голова медной. В общем совсем никакое состояние. Казалось бы, куда ещё хуже? Но все же может быть. Все то же утро. Девушка, горем наполненная, уставшая плакать, на ватных ногах идти пытается, несмотря на прохожих, на дорогу, на природу, что так же, как и она плачет. Она ни о чем не думает, просто идёт уже по выученному пути. Идёт в надежде найти помощь и поддержку. Подходит к пятиэтажному дому, что за последние почти 3 года стал вторым домом. Поднимается на 2 этаж, звонит в дверь, за которой уже ее ждёт ещё одна ужасная новость. Спустя почти 5 минут безостановочных звона и стука в дверь ей так никто не открыл. Тогда она вспомнила, что его родители его всегда ключ запасной оставляли под ковриком. Открывает тихо дверь, за которой уже свет виден. Но никак не ожидает увидеть в коридоре две пары обуви: мужскую, которую она сразу узнает всегда, и женскую, размера примерно 36, новомодную, что так и рвутся все приобрести. Но она не была знакома ей. В груди ее неприятно ревность кольнула по сердцу, в голове мысли опять смешались в кучу, а лёгкие раза в 2 будто уменьшились, дышать не давая. Не знала она ещё ничего, а уже внутренне понимала, что ждёт ее за углом коридора может. На носочках проходит вперёд по коридору, слыша тихий шёпот в комнате напротив. Подходит к двери, хоть и знает ,конечно, что подслушивать нехорошо, но слишком уж сердце ныло и говорило, что необходимо было сделать именно так. Ухом своим прислоняется, пытается вслушаться в разговор. —Ты же понимаешь, что когда-то все об этом узнают?,— шепчет почему то женский голос. —Понимаю,—вздыхает молодой человек,—но ты же понимаешь, что к ней я уже давно не чувствую даже половины того, что чувствую к тебе. А точнее, уже к ВАМ. И тут девушка почувствовала, что дыхание сперло, глаза заблестели от слез, ведь пришло понимание того, что человек, что за такое долгое время стал настолько родным, что обещал желанное «навсегда вместе», но все же смог предать. Нет, она не стала выяснять отношения, не стала заходить и прерывать их разговор. Софа сразу поняла, что это была ее сводная сестра, лишь по такому противно писклявому голосу. Она со слезами на глазах убежала из квартиры, даже не закрывая дверь. Из-за пелены слез и нарастающей истерики чуть ли не упала раза 3, но все же попала на улицу.       Ну, а потом ты сам знаешь,— все ещё плача, говорила Софа. Ей было тяжело морально вспоминать это.

А в моем сердце цунами, Где выжила только я...

      Олег не мог ничего сказать, он лишь пытался переварить полученную информацию и попытаться как то помочь девушке. Но Терновой понимал, что сейчас ей не нужно говорить о том, что все пройдёт, время ведь лечит. Но это совершенно не так.       Эта давно используемая фраза, которой все стараются успокоить и себя, и других, давно потеряла смысл. Да, возможно оно лечит. Но ведь все равно остаются глубокие раны, которые кровоточат и совсем не хотят заживать всю оставшуюся жизнь. Даже если время начнёт «лечить», то при любом упоминании о произошедшем, при любом разговоре, связанным с теми событиями, которые и оставили свой след, где-то в груди неприятно кольнёт, напоминая вам о том, что так долго пытались забыть. Боль будет меньше, мысли не такие острые, но все так же тяжело дышать, ведь тело вспоминает то чувство потери чего-то важного, что так долго сидело в сердце и грело душу только мыслями о хорошем. Но все ведь меняется: за белой полосой идёт чёрная...

***

      Пара совсем потеряла счёт времени, что беспощадно летело куда то вдаль, не жалея никого. После этой душераздирающей истории Олег смог только прижать Софу к себе, давая выплеснуть все чувства из себя, выпустить с ними весь негатив. Он немного покачивался, как бы убаюкивая девушку, и шептал слова поддержки. Пусть немного, но это помогло. Слезы перестали течь, дыхание медленно выровнялось, но руки все равно временами вздрагивали. Терновой медленно поцеловал Софу в висок, а затем взглянул в глаза, что были наполнены грустью и благодарностью за помощь.       —Как ты?—спросил полушепотом брюнет, стараясь не тревожить и так еле успокоившуюся девушку.       —Спасибо,— все, что смогла ответить так же тихо Софа.       —Но за что?— непонимающе спросил Терновой, немного отстраняя от себя девушку, чтобы посмотреть на неё. Даже в таком виде она выглядела по-своему завораживающее.       —За то, что был рядом, что выслушал меня, успокоил, не бросил. Ты ведь уже второй раз видишь меня в слезах и с истерикой,— смотря прямо в глаза, отвечала она,— Знаешь, я не знаю почему, но мне хочется тебе доверять, захотелось рассказать все это в первый же день знакомства. А ведь я закрытый человек на самом деле. У меня очень долгое время не было друзей, я боялась начать разговор. В новой школе со мной не хотели общаться, я была так называемым «изгоем». Я училась так почти 4 года, с пятого класса. Лишь к девятому классу ко мне начали более менее лучше относиться. Но открыться им я не решилась. А с тобой мне легко.       —Знаешь, я чувствую тоже самое. Мой друг однажды сказал такую вещь: Если молчать с человеком приятно, то это твой человек. А если молчать неприятно, то нужно бежать сразу же,— он говорил это с немного приподнятыми уголками губ, видимо вспоминая своего друга,— Мне приятно молчать с тобой.

***