Твоя маска дала трещину

Вы знаете, что действительно любите кого-то, когда вы не сможете возненавидеть его за то, что тот разбил ваше сердце.

      На стуле, противоположном двери, сидел мой отец. Тот, который изменил маме с секретаршей. Тот, который выгнал нас из дома с мамой ради этой молоденькой шкуры. Тот, из-за которого мы переехали в этот ущербный город!       — Привет, дочка, — проговорил мужчина и даже встал со стула. Видимо, чтобы обняться.       — Надо же, — протянула я усмехаясь. — Знаешь, папочка, я не думаю, что хороший родитель стал бы выгонять своего ребёнка из дома.       — Я предлагал тебе остаться…       — Остаться с тобой и твоей любовницей? Ну уж нет.       — Я понимаю, я виноват перед вами. И я приехал, чтобы попросить прощения.       — А не нужно! Зачем? Ты для чего приехал? Вернуть нас хочешь? И не мечтай, мы не вернёмся. Уходи.       — Кристин…       — Нет! Даже слушать тебя не хочу.       — Может всё-таки выслушаешь? — спросила мама.       — Что? Ты простила его?       — На обиженных воду возят и…       — Хочешь вернуться к нему? После всего того, что он сделал?       — Нет, Кристин, возвращаться к нему я не собираюсь и это мы уже обсудили.       — Разве тебе самой не обидно? Разве не ты плакала здесь на кухне?! Разве не этот человек причинил тебе столько боли?!       — Кристин… — начал отец.       — А ты вообще молчи! Что, бросила тебя твоя молодуха? Ушла к молодому? — я старалась сдерживать слёзы, но они предательски потекли по щекам. — А я тебе говорила, — уже шёпотом произнесла я. — Я тебе сказала, что она уйдёт. Что она уйдёт от такого старого и дряхлого…       — Не смей так со мной разговаривать! — воскликнул отец и ударил по столу.       — Это ты не смей так разговаривать в этом доме. Ты здесь никто.       Я выбежала из кухни захлёбываясь в слезах, добралась до комнаты и с размаху хлопнула дверью, тут же закрывая её на щеколду, падаю на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Жалобные всхлипы вырываются из груди.       Как он посмел вернуться? После того что он сделал. Как ему совести хватило? А мама? Она лучше? Как она вообще его в квартиру впустила?! Он причинил ей столько боли, а она простила его. Ненавижу. Ненавижу их обоих!       — Кристин, открой, пожалуйста. Давай поговорим, — послышался за дверью голос мамы.       — Уходи, видеть тебя не хочу!       — Дочь, давай поговорим, — это был уже папа.       — Тебя тем более! Проваливай! Проваливайте оба!       — Кристина, прекрати себя так вести, — выходила из себя мама. — Выйди и мы всё обсудим.       — Просто уйдите. Оставьте меня в покое!       Боль. Жгучая боль пронзает грудную клетку. Ощущение такое, как будто я осталась одна. Совсем одна. Вокруг предатели. Понимаю, что мыслю, как двенадцатилетняя школьница, которая увидела, как Стёпка — одноклассник помогает Светке из соседнего подъезда тащить рюкзак, но именно это я и чувствую. Кажется это называется разбитым сердцем? Вот только сердце мне разбил не какой-нибудь там парень, а родители. Те, кто по идее должны приложить все усилия, чтобы это разбитое сердце склеить. Я устала так жить. безумно устала от всех этих разборок и «сюрпризов». Сколько ещё подножек мне подставит эта отвратительная судьба? И мне кажется, что в этом мире есть только один человек, который действительно может понять меня. Стас. Надеюсь, с ним всё в порядке.       С каждой секундой слёз становилось всё меньше и меньше. В конце концов они закончились. Из головы никак не выходил Гордеев. Что с ним сейчас? Закончили они или ещё только начали?       С этими мыслями я постепенно начала проваливаться в царство Морфея и, совершенно не сопротивляясь, я поддалась его чарам. Разбудил меня телефон. Неопределённый номер настойчиво пытался до меня дозвониться, несмотря на позднее время.       Несмотря на моё недовольство и проклинания этого неизвестного абонента, я всё же подняла трубку. Это был Максим. Он был взволнован и я не сразу поняла, что он пытается мне сказать. А когда поняла в трубке слышались короткие гудки, а на глаза снова выступили слёзы.       Этого не может быть. Он же обещал!       Я немедленно соскочила с кровати и на ватных ногах направилась на кухню, где до сих пор сидели мама и папа. Обида сразу куда-то улетучилась. Скорее её заглушило другое чувство. Страх.       — Мама, — задыхаясь из-за собственных слёз сказала я. — Стас… он… Он в больнице… У него ножевое ранение…       Дальше говорить не давали слёзы. Ком в горле душил всё сильнее. Мама незамедлительно налила мне воды и сунула таблетку успокоительного, а папа, не задавая вопросов, вызвал такси.       Я думала лишь об одном. Живи. Прошу, Стас. Я же не смогу без тебя.       Не смогу? А почему? Потому что люблю его? До этого момента я думала, что испытываю к нему только дружеские чувства. Но сейчас я понимаю, что это нечто большее.       Сердце бешено бьётся, норовясь вырваться из груди. Окружающие меня звуки превратились в единый шум. Совершенно не понимаю о чём спрашивает меня мама, не понимаю, что говорит папа. Из всего этого шума я едва различаю телефонный звонок, которого я так ждала, ведь он означал, что машина подъехала и ожидает нас внизу.       Все сборы проходят, как в тумане. Одевает меня мама, даже обувь надевает она. Абсолютно не помню как добираюсь до машины, но как только дверь за мной захлопывается я, наконец, снова начинаю соображать.       Стас находится в больнице с ножевым ранением. Сейчас он находится в операционной и несколько врачей борются за его жизнь. А ведь он обещал мне, что с ним всё будет хорошо. Знал ли он, что такое может произойти или он действительно думал, что ему ничего не угрожает?       — С ним всё будет хорошо, — наконец я слышу голос мамы. — Он сильный.       Я лишь кивнула. Остаётся лишь надеяться, что он выкарабкается.       Благодаря папе, а точнее его деньгам, нас пропустили в палату Стаса. Парень лежал под капельницей, а рядом ритмично пищал кардиограф. Около койки на стуле сидела незнакомая мне женщина, которая держала в своих руках руку Стаса. Позади неё стоял Евгений Васильевич, а рядом с дверью стоял Максим.       Зайти в палату незамеченной у меня не вышло. Как только дверь открылась все взгляды устремились в мою сторону. Евгений Васильевич, что-то шепнул женщине на ушко и та больше не смотрела на меня так удивлённо. Она встала и подошла ко мне.       — Привет, Кристина, наслышана о тебе, — проговорила она уставшим голосом и даже обняла меня. — Меня зовут Элеонора. Я тётя Стаса.       — Очень приятно, — проговорила я, но взгляд мой был обращён за спину женщине. — Можно я…       — Да-да, конечно.       Я осторожно подошла к койке и села на стул, где ранее сидела Элеонора. Взяла руку Стаса и осторожно поднесла к губам. Скорее машинально, чем осознано, но мой поступок увидели только Максим и Евгений Васильевич, так как родители и Элеонора вышли.       — Нож не задел жизненно важные органы, но врачам пришлось постараться, чтобы остановить кровь, — сказал учитель. — Кто же знал, что у братишки так много крови.       — Что говорят врачи?       — Жить будет.       От сердца будто отлегло. Он будет жить и с ним всё будет хорошо.       Я почувствовала лёгкое шевеление. Как оказалось Гордеев приходил в себя, точнее мне так казалось, и я ещё сильнее сжала его ладонь в своей.       — Кристина…       — Я здесь, Стас.       — Кристина, я люблю… тебя, — шёпотом произнёс он.       — Что?       — Он бредит, — сообщил Максим.       И он был прав. Стас снова лежал без признаков жизни и только кардиограф успокаивал своим периодическим писком.       — Да, ты прав.       Спустя час я была дома и пила горячий чай. Мама что-то всё хлопотала, хотя времени было давно заполночь, а папа сидел напротив меня.       — Это твой парень? — вдруг спросил он.       — Какая тебе разница? — буркнула я.       — Хочешь я оплачу лекарства?       — Хватит думать, что всё в этом мире можно купить за деньги.       — Я просто хочу помочь.       — Что же ты не пытался помочь, когда мог? Вместо этого ты предпочёл кувыркаться в постели со своей секретаршей. С чего вдруг вернуться решил? Все позы перепробовали и стало скучно? И какая понравилась больше? Пятнадцатая? Или может шестьдесят девятая?!       — Кристина! Я уже много раз просил прощения.       — И ты действительно думаешь, что этого достаточно?       — Проси что хочешь — я исполню.       — Ты не Джинн, чтобы желания исполнять, — я встала, чтобы покинуть компанию отца и уйти в свою комнату, но напоследок я всё же обернулась. — Хотя нет, одно желание всё же есть. Исчезни.