***
Похороны оставляют ощущение гадливости. Теперь мне не удается от них сбежать или уйти, как сделала Цунаде. Я вынужден пробыть на них от начала и до конца. Не только на неофициальной части, где присутствует только мой Клан, но и ту, где приходят «сочувствовать» представители других. Благо, наш Клан был не единственным, кто понес потери, поэтому сочувствие и понимание сочилось не сколько фальшью, столько непонятно на кого направленной злобой. Впрочем, понятно на кого, Хокаге у нас общий, Тобирама. Именно он нес ответственность за деревню и ее жителей. Каждая смерть усугубляла ситуацию и уменьшала доверие. Однако никто не смел говорить ничего прямо, ведь потери моего Клана оказались не меньше, чем у других. Если точнее, у Сенджу и Учиха они были самыми большими, а мы в деревне сильнейшие. Это факт. Только вот это не спасало в войне по всем направлениям. Конфликт набирал обороты, в дело стали вступать личные отряды Каге, охотившиеся за гордо носящими клановые знаки идиотами. И это я не про Учиха или Хьюга, их клановую принадлежность определить легко, а вот остальные… да, что говорить? Даже не носи ее, их бы выследили по сильной чакре. Время шло, каждый день приносил новое горе, но люди не роптали. Враг сплотил ряды шиноби, а возрастная группа Цунаде (плюс-минус два года) и вовсе пылала энтузиазмом. Среди них еще оставались те, кто желал быть героем и верили в сказки. Хотя я больше склонялся к мысли, что в них играла вера в то, что они не могут умереть. И это понятно, но от этого не менее ошибочно. Умереть может любой, я это знал точно. К моему огромному сожалению, Цунаде была из тех людей, которые не верят в свою смерть. Мне тоже в это верить не хотелось, но здоровая паранойя заставляла быть настороже и теперь более внимательно вслушиваться в идущие с фронта вести, которые с каждым месяцем становились тревожнее и тревожнее. Страшно было думать о том, что в конфликт были втянуты все страны. Абсолютно. И именно Коноха практически соседствовала с каждой из них, ведь буфер из мелких стран был больше декорацией, чем реально сдерживал угрозы. Однако Коноха все еще не проигрывала, да и потери… да, они росли, но гораздо медленнее, чем могли бы. И нет, я из-за этого нисколько не расстраивался, просто искал причину, ведь не могло быть так, что столько боев и все заканчиваются малой кровью. Не настолько наши шиноби превосходят остальных в умениях, если вообще превосходят. Должна быть причина и она нашлась на поверхности. Страны не могли договориться. Вот так просто. Раскрутившийся маховик войны затронул многих, а шпионские игры и дипломатические успехи определяли происходящее. Создавались и распадались альянсы. Шиноби разных деревень могли в один день идти вместе в атаку, а на второй увлеченно резать друг друга. Все это создавало хаос и никто уже толком не знал, где союзник, а где враг. И это было бы действенной тактикой, не истощайся людские ресурсы быстрее, чем восполнялись. Академию еще не трогали, но время выдаваемое выпускникам на притирку и адаптацию, стало сокращаться. Им не сразу доверяли серьезные миссии, но даже у обычных уровень опасности стал выше. Смертность, закономерно, возросла, причем, не только в командах бесклановых, погибали и более подготовленные клановые, пусть процент смертности был меньше. Страх за сестру вернулся с прежней силой, пусть я уже сделал все, что мог для ее выживания. Орочимару и Джирая оказались достаточно талантливыми, чтобы суметь воспользоваться моим расположением с умом. Ребята быстро набирали силу, что служило хорошим стимулом и для меня, ведь разница в умениях исчезала, а физически оба были сильнее, крепче, сказывался возраст. Если против Джираи можно было придумать ловушку, то вот с Орочимару это выходило не часто. К тому же, они быстро набирали опыт во время миссий, которые становились все сложнее и опаснее. Внутри невольно зрел вопрос, а не подставил ли я сестру своим вмешательством? Не занимайся они в Клане, уровень их сил рос бы медленнее, а значит, Хирузен был бы осторожнее, задания выбирал бы с оглядкой, что дало бы время для самосовершенствования Цунаде. Только захотела бы она им пользоваться? Смогла бы распорядиться с умом? Правильные мысли и в тоже время нет. Упустим спорный вопрос об их будущей пользе, были и другие моменты. Я отчетливо понимал, что каждое задание их меняет. Они начинают искать силу и не предоставь им эту возможность мой Клан, они бы нашли способ. К примеру, обратный призыв, о котором уже стали осторожно вызнавать у наставников, искать сведения в библиотеке. И я их понимал. Времени перед тем, как Сарутоби посчитает их готовыми действовать на передовой, осталось мало. Им требовался козырь, который даст шанс на выживание. Хотя я больше склонялся к излишней самоуверенности, порожденной успехами под руководством наставников, но и другие варианты не сбрасываю со счетов. Я не буду им мешать. Подобное решение далось мне с трудом. Слишком хорошо я знал всю опасность такой затеи, но… отговорить не удастся, запретить тоже. Я не Мито-сама, Цунаде меня не послушает, а привлечь ее к происходящему я не могу. И дело не только в том, что сестра на меня обидится, я это бы пережил, проблема в том, что Мито-сама тоже была вызвана на фронт. Нет, я мог с ней связаться, способ был, но успеет ли она вернуться? А может даст кого-то из своих проверенных лиц? Было бы неплохо, но это сработает только в деревне, вне ее контролировать Цуну не удастся, еще и спровоцирую на необдуманные действия. К примеру, сложить печати после боя или миссии. Непонятно где, непонятно когда. Позволить себе такое, я не имел права, поэтому решил поддержать и сделать все от меня зависящее дляГлава 20. Дыханье войны
14 декабря 2018 г. в 19:00
Мой успех, выгода, полученная от команды Цунаде, оказалась замечена. Полгода хватило, чтобы оценить полезность и ум Орочимару, лидерские качества и житейскую мудрость Джираи. Последний может и не был гением, как сокомандник, но был хорошим боевиком, умеющим находить общий язык с людьми. Естественно, если бы не кровь Сенджу, то без обязательств по вхождению в Клан его бы так просто у нас не приняли, но она в нем текла, а личные качества позволили занять позицию будущего командира. Я бы его приравнял к лейтенанту, если брать за основу внутренний строй Военной Полиции. Естественно, пока только среди сверстников, но те имеют привычку расти. И меня это устраивало, ведь Джирая был достаточно умен, чтобы понять, кому обязан всем, и оценить мою честность в его сторону. У меня вообще ни с ним, ни с Орочимару проблем не было. Оба парня хорошо вошли в мою команду, частенько составляя компанию по походам в Лес Смерти к взаимному удовольствию и выгоде. Я постепенно становился в них уверенным, чтобы стать не просто покровителем, а считать полностью своими людьми.
Естественно, подобное не осталось незамеченным, вокруг меня начался новый виток непонятных шевелений, но уже на более высоком уровне. Тобирама, который и до этого частенько таскал меня с собой в Резиденцию, теперь и вовсе заставлял мотаться за собой хвостиком пока он в деревне. Уровень переговоров, на которые я попадал, тоже вырос. Зачастую, мне приходилось вместо себя отсылать клона в Академию, пока сам я просиживал штаны на совещаниях. Не только внутриклановых, но и деревни. Если раньше, я изредка сталкивался с посыльными или же меня вежливо выпроваживали прочь, когда приходил кто-то из важных Клановых шишек, то теперь я неизменно присутствовал при любых разговорах. Буквально заново знакомясь с Кланом. Многих я начинал видеть в новом свете, а главное… Тобирама познакомил меня со своей командой. Всего пять человек из Клана верных лично ему.
Много ли это? Я не мог ответить точно. Сенджу были медиками, особенности чакры заставляли обучать всех, причем из-за специфики времени, развивались в основном боевые навыки. Точные цифры никто не называл, но по обмолвкам выходило, что прошлая война сократила численность действующих шиноби на треть, а это без малого три с лишним сотни рыл. Причем большая часть детородного возраста. Иными словами, молодежь, что нанесло серьезный удар по рождаемости, а, следовательно, и численности Клана. Да что говорить? Я сам за последние четыре года ни разу не слышал о том, что у кого-то из наших появился ребенок. Хотя меня это не особо-то и волновало. Положа руку на сердце, я не мог не признать, что меня этот вопрос не заботил и я мог банально все пропустить. Только вот не заметить, что в младшую группу Клана перестали поступать дети — уже нет. Все же меня признали достаточно взрослым, чтобы помогать наставникам на занятиях. Параллельно я знакомился с теми, за кого должен буду взять ответственность.
Да, ответственность. Тобирама судя по всему решил, что оставлять все на Мито-сама не лучшая идея и теперь постоянно оставлял задания мне и Цуне. Я бы хотел сказать, что мелкие, но язык не поворачивается. На нас навесили часть сбыта товаров, испокон веков производимых Сенджу. В основном это медикаменты создаваемые в нашем Клане, но меня постепенно стали вводить в курс дел по продаже чакропроводящей древесины и трудностей выращивания данного вида деревьев. И это только вершина айсберга. Постепенно я вникал и в другие аспекты, к примеру, снаряжение. Пусть у деревни была своя форма, этакая усредненная версия для всех и каждого, но Кланы предпочитали вносить свои изменения. Соответственно, оплачивалось все из своего кармана и это было понятно. Не хочешь быть, как все — плати. Большинство должно было радоваться, что продовольствие и расходники оплачивает деревня, все остальное сам. Этот порядок выработался еще с прошлой войны и всех устраивал, я тоже не видел смысла что-то менять, банально не разобрался насколько все плохо. Главное работало и мне постепенно рассказывали подробности. Только вникнув во все это, можно думать об изменениях.
Сложнее было с деревней. Я хоть и присутствовал на многих встречах, но тайно. Все же быстрое строительство при помощи техник имеет свои плюсы и минусы. Для примера, в Резиденции были очень толстые стены и было бы просто преступлением не использовать их. Взрослому, конечно, там будет тесновато, но ребенку в самый раз. Благо, пыли там не было, видимо, частенько использовались или же в этом были виноваты печати, которые были тут понавешаны в изобилии. Я вникать не стал, Тобирама меня не за них спрашивал, ему были интересны мои выводы на основе услышанного. Затрудняюсь сказать насколько они ему пригождались и вообще были нужны, но… недовольным он не выглядел, хотя и частенько тыкал носом в мои ошибки.
Деликатность — это точно не про него. Особенно в отношении меня, тут уж он предпочитал рубить с плеча, говоря жестко. Этим он мне напоминал деда. Такой же несгибаемый и прямолинейный со своими. С чужаками, впрочем, тоже. Это и не требовалось, он был достаточно силен, чтобы ни под кого не прогибаться. Возможно, именно это и было его недостатком. Ему так и не удалось отойти от линии поведения, которую он избрал пока был жив Хаширама. Мне казалось, что он и сам это прекрасно понимал, но переломить себя уже не мог. Подобное сказывалось на его решениях, и пусть он не откровенничал, но иногда я чувствовал, что он недоволен. Не мной, а тем, что сам не мог действовать гибче и одновременно радовался, когда я высказывал свое мнение. Было ощущение, что он пытается сделать из меня того, кто не повторит его ошибки, правда при этом он напрочь забывал, что я могу нагородить своих.
Мне все чаще казалось, что Тобирама торопится, будто боится чего-то не успеть. С одной стороны он проталкивал меня вперед, передавая часть власти, будто всем показывая «вот он, наследник», а с другой пытался дать мне детство. И нет, это не игры или первая влюбленность, на них-то мне времени и не оставляли, он просто пресекал все попытки вывести меня в поле. Иными словами, провести боевое крещение, не такое, как в Лесу Смерти, его в Клане считали баловством, а настоящее. Иными словами — убийство человека, без него меня не признают равным взрослые шиноби Клана (и не только моего). Я сам слышал, как он достаточно резко оборвал старейшин пытавшихся ему на это намекнуть, напоминая о каком-то давнем обещании Хашираме.
Я бы не назвал Тобираму сентиментальным, но он был твердым человеком с устоявшимися взглядами на жизнь. И он придерживался собственных правил. Иногда непонятных, откровенно странных на фоне философии шиноби, но вызывающих уважение. Однако это не меняло того факта, что политику он вел куда более жесткую, чем Хаширама и это не могло остаться без последствий. Усиление позиции деревни и увеличение количества шиноби за счет бесклановых, это могло радовать только своих, но не чужаков.
Известие о начале крупных конфликтов, а не осторожном прощупывании обороны, не стали неожиданностью, но ожидать и столкнуться с реальностью, оказалось немного разным делом. Увидеть потери, узнать среди погибших знакомых. Друзей, родственников… это было оглушающее. Именно это и было причиной, почему я старался ни к кому в Клане не привязываться сильно. Видеть же боль в глазах немногих поистине близких людей, было тяжело вдвойне. Ощущение войны не отпускало даже в Академии. Тяжело было всем, ведь большинство тел так и не возвращалось назад, создавались могилы тоже не для всех. Банально не хватало территорий внутри стен, а за ними создавать кладбище было не безопасно. У большинства был только монумент с именами павших героев, на котором каждый день появлялась новая насечка, а то и не одна. Именно сюда стали приходить многие, чтобы почтить память, даже я.
Жизнь любит шутить, ломая все планы и желания. Я не стал исключением. Сколько бы я не старался отстраниться ото всех, подпуская только сестру, но жить в изоляции все же не смог. У меня появились люди, которых я ценил, уважал и просто привязался. Я сделал столько, чтобы защитить Цунаде, но совсем не обратил внимание на остальное, и первый же из известных крупных боев, поставил все по своим местам. Он не просто унес жизни больше сотни джоунинов, среди которых больше половины были клановыми. На это бы я только пожал плечами и посочувствовал, но… одно из имен было Горо Сенджу. Тот самый Горо-сама, который сызмальства гонял меня по тренировочной площадке, обучая искусству шиноби.
В Клан не вернули даже тело, отделавшись маловразумительной отпиской, что его кремировали. После него осталась лишь табличка в Клановом склепе и надпись на монументе героев. Верить в его смерть не хотелось. Это казалось дурной шуткой, но было правдой, хуже стало только в момент общения с его семьей. Я ведь даже не знал, что у наставника есть дочь, малышка, у которой только недавно стали резаться зубы. Первый маленький ребенок, которого я увидел за последние пару лет.
Разговор вышел тяжелым, в основном для меня, ведь именно я, как наследник, должен был наносить визиты соклановцам в отсутствие Тобирамы. Говорить приветливо встретившей меня куноичи о том, что ее муж умер… тяжело, еще гаже стало после того, как я заметил ребенка. Не понимающего почему мать так посерела и закрыла лицо, пряча слезы. Только увидев их, девочка сделала простой вывод, что их причина я. Правильный в общем-то. Я даже не стал уходить из-под ее по-детски слабых ударов. Женщина спохватилась не сразу, она просто никак не могла прийти в себя, но все же сумела взять себя в руки и оттащить от меня свою дочь. Извинения о недостойном поведении, я отмел сам, задерживаться тоже не стал, напоследок попросив помнить, что они семья моего наставника и я им всегда помогу.
Не думаю, что меня внимательно слушали, это было видно по чужому поведению, но поблагодарила она меня искренне, пусть и закрывала двери с поспешностью. Я ее не винил, сам был оглушен произошедшим. Горо-сама был в моем восприятии, как гора. Такой же непоколебимый и будто бы вечный. Жалкий самообман.
Уходя от чужой семьи, я был оглушен. Чужая боль была хуже своей. Не так все было должно произойти, но уже ничего не изменить. Только помочь вдове Горо-сама и их дочурке. Единственное, о чем я жалею, что моя помощь ограничена. Я не смогу дать ей безопасность, ребенок наставника будет сильным, а значит перед ней открыта только одна дорога — путь куноичи. Не самый плохой, но уж точно не безопасный.
Прогулка по кварталу Клана затянулась. Пришел в себя я не сразу, мрачные мысли поутихли, оставив лишь тянущую боль в голове. Пора было возвращаться, мне не стоило уходить так глубоко в себя. Это нисколько не помогло, только в голове не осталось ни единой мысли, хотелось уйти и забыть произошедшее, но… прятать голову в песок будет плохим выходом. Мне требовалось еще все подготовить к официальным похоронам, ведь Мито-сама высказалась однозначно — это моя обязанность. Мне оставалось только сцепить зубы и делать то, что я должен.
ее их возвращения назад.
Решение было принято, но кто бы знал, как тяжело было его не нарушить! Внимательно следить за сестрой, но все равно пропустить произошедшее. Да и кто бы не пропустил? Смерть Тобирамы стала слишком шокирующей, еще более оглушающей, чем Хаширамы. К нему я успел привязаться сильнее. Не удивительно, что я выпустил из-под внимания Цунаде, а когда спохватился… она уже сбежала. В мир призыва. Идиотка. Хуже был только поступок Джираи и Орочимару, которые рванули следом за ней, абсолютно проигнорировав то, что двух человек к одному животному не выбрасывает. Хорошо хоть последний додумался отправить весть мне. Вмешаться я, конечно, не успел, но хоть знал, на какой сумасбродный поступок пошла эта троица.
О, ками! Как же я хотел последовать их примеру, но… ответственность придавила бетонной глыбой. Я не мог бросить Клан раздавленный смертью Главы. Мне оставалось лишь верить в силы сестры и ее друзей, продолжая играть отведенную роль. Рядом просто никого другого не было. Мито-сама на фронте, а Тобирама в могиле, большая часть взрослых шиноби на войне. Оставшимся в деревне ничего не оставалось, как идти на поклон ко мне. И шли. Просили. Требовали. Спрашивали советов. Кто-то просто решил проверить мой предел прочности и его совсем не волновало мое малолетство. Люди еще помнили, что совсем недавно взрослели в шесть, кто-то пять лет.
Я являлся внуком сильнейших шиноби Клана за многие поколения. Люди просто не видели за этими словами меня. Я должен был соответствовать, если не ради себя, то доверившихся мне. Пришло время вспомнить все, чему меня учили и показать из какого теста я сделан. Слабость мне не простят. Я сам себе не прощу.
Продолжение следует…