Бруклин шла неровно, постоянно намереваясь оглянуться назад, и старалась считать про себя, чтобы немного успокоиться и избежать накатывающей панической атаки. Просто дышать: четыре счёта вдох, четыре — выдох. Навигатор показывал, что до пункта назначения осталось две минуты, и Брук максимально ускорилась и резко распахнула двери ближайшего полицейского офиса.
— Мне нужно пройти медицинское освидетельствование и написать заявление об изнасиловании. — Достаточно громко и уверенно произнесла она.
Блэйк курил лениво и неторопливо, глубоко затягиваясь и удерживая дым. Ему звонила Дарлин и поставила перед фактом, что в конце недели она придёт на первое занятие.
Занятие, чёрт возьми, словно Виен даёт уроки танцев или китайского языка.
Выдох.
На самом деле Блэйк совершенно не знал, что должен с ней делать: его никто не учил педагогике и методике преподавания, не объяснял концепций. Будем честны, Виен даже не собирался вникать в то,
как его обучали, — тогда это было абсолютно ни к чему. Как он должен развивать её умение видеть
этот мир? Как объяснить даже самые обычные ритуалы очищения или научить ставить щиты? Как вложить знания о демонологии и мифологии?
Затяжка.
Как уберечь её от ещё больших стрессов? Как убедить работать с собой? Как развить её силы? Как быть аккуратным с расшатанной психикой?
У Виена столько вопросов и ни одного вразумительного ответа. Он надеялся лишь на хорошее стечение обстоятельств и женскую интуицию, которая будет верно направлять её.
— Мы справимся. — Выдохнул он своё напряжение.
Всё верно, он не один. У него одна из самых нестандартных первых учениц, — стоит начать хотя бы с того, что это ученица,
девушка, — но это не отнимает её ума и психологической устойчивости.
Брук сидела по-турецки и устало вчитывалась в последнюю новостную хронику полиции, нервно покусывая ноготь большого пальца. Она следила за всем этим уже неделю и вела отдельную тетрадь с записями. Она раз в два дня звонила в участок и спрашивала о продвижении её дела. Она искала обрывки нитей и хоть какие-то совпадения.
Да, Брук вела собственное расследование. Да, не выходя из квартиры.
Её до сих пор иногда колотило, она по вечерам чувствовала омерзение к собственному телу и теперь на ночь выпивала снотворное, а душ принимала утром, потому что в первые дни приступов она натёрла кожу до многочисленных мелких ран.
Бруклин вновь открыла папку с фотографиями, сделанными ею самой дома в тот же день. Впервые в жизни она истерически смеялась, когда осознавала, что её супернавороченная техника, которой она делает фотографии в профиль, пригодилась ей для сохранения вещдоков. Пара синяков от хватки на запястье, которые она отчаянно прикрывает длинными рукавами домашней кофты, счёсанная кожа на левой скуле, которой она проехалась по кирпичной стене, и всё.
Он даже не бил её. Просто трахнул, как суку, и ушёл, вырубив ударом в шею. Брук до того дня считала, что такое возможно и работает только в дешёвых боевиках.
Бруклин дважды приходила для дачи показаний, механически проговаривая одно и тоже: мужчина, внешность ей неизвестна, только то, что он был в чёрном, изнасилование произошло в районе с половины третьего до четырёх, без сознания она была около трёх минут, после чего сразу пошла в полицию.
В медзаключении был подтверждён половой акт и следы насилия, однако никаких веществ или иных органических соединений, принадлежавших насильнику не обнаружено. На месте преступления тоже было чисто. Брук сама через день с особой тщательностью осмотрела неширокий тупик между домами.
Вот и всё.
В разговоре с мамой она истерически шутила по поводу своей предусмотрительности: на ближайшие две недели у неё было достаточно отложенных публикаций, чтобы она могла устроить себе нервный срыв. «Мини-отпуск с расследованием», «проба заняться тем, что написано в дипломе», «переход во взрослую жизнь» — ей было не смешно, но Брук отчаянно шутила, пока мама пыталась успокоить её по телефону, явно собирая вещи, чтобы приехать. Бруклин этому не сопротивлялась — ей хотелось, чтобы рядом был родной человек, который пообещает защиту, а она поверит, как в детстве.
Дарлин, осунувшаяся и уставшая, стояла около чужой двери и тяжело выдыхала, нажимая на звонок. Она готова закрыть глаза и буквально упасть от нервного истощения — и будь, что будет. Просто немного передышки.
— Проходи, — Виен говорил тихо и с лёгкой насмешкой, пока Олдридж боролась с собой, чтобы не навалиться на мужчину.
— Какая галантность, — она огрызалась озлобленно, вовсе даже не хотя этого. Блэйк лишь продолжал ухмыляться, жестом показывая следовать за cобой.
Дарлин вновь чуть не простонала, словно погружаясь в безопасный кокон, а не входя в защищённую от сверхъестественного квартиру. Девушка хотела спать, но держалась на одном лишь собственном упрямстве. Она уже давно договорилась с Виеном на эти несколько свободных дней: терять свой шанс на относительно спокойную жизнь Олдридж не собиралась — если нужно, она выгрызет необходимые знания.
Мужчина молчал, заваривая чай и принимая благодарный взгляд, когда девушка получила свою кружку.
— Нет никакого средства, чтобы ты перестала их видеть, — Виен просто начал говорить таким тоном, будто продолжил рассказывать будничную историю, что приключилась с ним недавно. — Я могу лишь помочь тебе оградить себя от их воздействия, самозащититься, но пока не более. — Олдридж согласно кивнула, сидя на диване и поёживаясь от внутреннего холода. — Отдохни немного. — Он, на удивление, мягко и понимающе улыбнулся, отчего светло-зелёные глаза Дарлин шокированно широко распахнулись и смотрели неотрывно.
Пока они пили чай и внимательно следили друг за другом, Олдридж расслабилась, проваливаясь в такую необходимую сейчас дрёму. Блэйк в этот час попытался навести подобие порядка и даже отвоевал стол, за которым неохотно писал очередной отчёт — эта волокита его доведёт.
Бруклин собирала информацию основательно и неторопливо, понимая, что спешка ей не поможет ни разобраться в ситуации, ни найти виновника. Она исследовала форумы, на которых такие же жертвы, как и она, рассказывали свои истории, писала лично тем, с кем совпадали возможные насильники. Брук составляла табличную сводку места, времени и информации о пострадавшей; писала для себя отчёты о проделанной работе, посещала места преступления, интересовалась продвижением собственного дела.
Бруклин засыпала под мамин голос, начинала выходить из дома и игнорировала собственный блог: комментарии и личные сообщения сыпались на неё как конфетти — мелкие, разнообразные и ничего не значащие.
Ей удалось выяснить, что все похожие преступления происходили в одном районе. Брук задавалась только двумя вопросами: почему не объявили, что в их районе завёлся сексуальный маньяк, и что подталкивает его совершать преступления в том районе?
— … милая, пойдём ужинать.
— Уже иду, мам, — она дописывала сообщение очередной жертве.
— Скажи, мне нужно остаться с тобой ещё?.. — её мать явно переживала за заданный вопрос.
— Я... справляюсь, мам. Ты... да, ты можешь вернуться домой. Спасибо, что была со мной. — Они ободряюще улыбнулись друг другу.
— Мы начнём с примитивной защиты, потому что именно защита — первая необходимость для этого рода деятельности. — Они вновь сидели у Блэйка в квартире. Виен говорил просто, не заморачиваясь сложными красивыми фразами и необходимостью объяснять свой выбор — Дарлин далеко не глупая девочка. — Первый уровень — щит. Существует несколько базовых видов: ментальный, физический, очищающий и различные смешанные и многоуровневые, которые сейчас не нужны. Полагаю, первые два понятны без пояснений.
Блэйк, по мнению Олдридж, был из того типа преподавателей, что каким-то внутренним чутьём знают, как подать материал просто и интересно. Вот и сейчас мужчина совершенно не задумывался над тем, какие подбирает выражения, как он выглядит, стоя прислонившись к своему столу и опираясь на руки. Он просто говорил то, что было у него в голове.
— Очищающий же необходим тогда, когда мы работаем с проклятиями или имеем необходимость призыва. Таким образом, это ситуации, когда нам нужна защита от непосредственного «зла», — Виен неприятно нахмурился на последнем слове, понимая недостаточный смысл сказанного, но не имея подходящего аналога в запасе. Дарлин кивнула во время небольшой паузы, продолжая уютно сидеть на диване с ногами и ведя опорные записи.
Буквально пару минут назад они подписали соглашение, по которому Виен обязуется обучить Олдридж по особой программе защиты человечества от сверхъестественного на звание экзорциста-демонолога с десятого до пятого ранга и защищать в течение всего обучения. В обязанности Дарлин входило обучение, помощь в обязанностях Блэйка и пожизненное сохранение секретности полученных знаний.
— Если говорить о воплощении щитов, то чаще всего это сферы, которые мы можем различить по небольшому искажению изображения на границах щита, обычные люди не замечают щитов — никаких иных физических проялений они не имеют. В основном щиты устанавливаются на самого себя, таким образом сфера действия всегда поддерживается хозяином и не затрачивает много сил. Сфера может изменяться под задаваемые параметры: например, на какое-то время щит может закрывать большую группу людей, либо принимать вид «второй кожи», чтобы быть для сверхъестественного максимально незаметным, иногда щит изгибается под действием других людей, не принимая их под защиту, но и не мешая вашему контакту. В общем, удобная и продуманная вещь.
— Ты часто пользуешься щитом? — Дарлин спрашивала вкрадчиво, подавляя возникающий интерес: она не должна позволить вовлечь себя во всё это окончательно, у неё своя жизнь, которая не будет связана с борьбой со сверхъестественным навсегда.
— Когда я дома или в других защищённых местах, то я снимаю свои щиты, но без них никуда не выхожу. К сожалению, постоянное «ношение» щитов не позволяет окончательно восстанавливать запас сил. — Виен взял пачку сигарет, поднимая её в немом вопросе, на что Дарлин неохотно кивнула, разрешая.
— Какие силы тратятся на все твои сверхъестественные приёмы? Это что-то типа манны, как в различных фэнтези-играх? Или это вера? Жизненные силы?
— Что-то вроде, — Блэйк выдохнул дым в потолок. — Будем называть это резерв сверхъестественных сил — РСС. Восстанавливается он и как обычные жизненные силы — отдых, еда, и как «манна» — медитации, молитвы, очищение. Когда РСС низкий, то имеет смысл пересидеть и восстановиться, т. к. в противном случае ты становишься лёгкой мишенью. Однако создавать максимальный РСС тоже не стоит: во-первых, это сложно контролировать, во-вторых, это привлекает сверхъестественное как источник подзарядки. Руководствуйся золотой серединой.
— То есть РСС — это сила души, о которой ты говорил мне в самом начале?
— Если говорить красиво — ты права.
Дарлин неимоверно нравилась эта непринужденная и спокойная обстановка беседы-лекции, где она чувствовала себя максимально комфортно и защищённо, ведя опорный конспект их разговора. Нравилось видеть задумчивого, расслабленного и неторопливого Виена, лениво курящего сигарету, рассказывающего что-то новое для неё. Девушке казалось, что это какой-то традиционный вечер в компании старого друга, а не вводная часть её обучения на экзорциста. Сумеречный свет, тишина, вольность их расположения в квартире, само место проведения обучения — всё это никак не способствовало осознанию абсурдности происходящего.
— Хочешь попробовать поставить щит? — Блэйк потушил сигарету в пепельнице и перевёл внимательный взгляд на Дарлин.
Тысячи рук касались её, лапали, царапали ногтями, сжимали до синяков, тянули за волосы, лезли пальцами в рот и не только. Они одновременно медленно раздевали её и нетерпеливо рвали одежду, охлаждали и горячили. Она чувствовала себя жалкой, грязной, униженной, она задыхалась от омерзения, не имея возможности вырваться или хотя бы сопротивляться.
Брук проснулась резко, тяжело дыша и сжимая в кулаках одеяло. Её трясло.
— Я одна, всё в порядке... — Она грелась под струями тёплой воды. — Всё хорошо, я в безопасности... — Сколько бы раз она не повторяла эти слова, к сожалению, они никогда по-настоящему не успокаивали её.
За завтраком Брук ещё раз перечитывала имеющиеся материалы и понимала, что информации почти нет. Ей нужны люди, готовые помочь, рассказать свою историю. Ей необходимо привлечь внимание общественности к этой проблеме.
В этот момент Бруклин вспомнила о своём блоге, который никак не обновлялся вот уже две недели: ей писали взволнованные комментарии и личные сообщения — Брук просто не отвечала.
Она выставила аппаратуру, привела себя в относительный порядок, заварила чай и села напротив объектива.
— Здравствуйте, мои дорогие... — Она выдохнула. — Я знаю, что надолго пропала и вы переживаете за меня — спасибо вам за заботу... У меня нет подготовленного сценария, потому моя речь может быть несколько неровной, но я надеюсь, что, когда вы поймёте суть, это будет уже не важно... — Она остановилась, а затем вновь уверенно посмотрела в объектив — в глаза своему будущему зрителю. У неё
есть сила, способная ей помочь, и она воспользуется ей. — Месяц назад меня изнасиловали...
Дарлин осмотрелась: с потолка свисало аморфное нечто, источая дымку; по столу друг за другом прыгали сущности; по квартире вольготно расхаживал призрак женщины — с её ухода мало что изменилось. Девушка разделась, прошла в спальню и устало выдохнула: почти весь вечер Олдридж практиковалась в создании щитов. Виен заставил её учиться ставить три базовых, пусть и кое-как.
Сейчас Дарлин казалось, что она занимается чем-то абсурдным: преобразовывает РСС, или
душу, в средство защиты от сверхъестественного, существование которого признала совсем недавно. Она, человек, отрицавший религию и её сверхъестественную основу как таковую, занимается тем, что
сама становится чем-то ненаучным.
Олдридж немного нервно рассмеялась от того, как быстро смирилась с этой мыслью, просто приняла происходящее — возможно, этому поспособствовал усиленный курс успокоительных.
Дарлин настолько устала, что даже не хочет идти на кухню, чтобы утолить голод, — она иногда всерьёз задумывается, почему вся нечисть, живущая у неё, ещё не начала хоть как-то оправдывать своё проживание в квартире, допустим, приготовлением ужина. Потому Олдридж взяла свой блокнот с записями сегодняшнего вечера и начала расчёт построения щита.
Бруклин должна была сегодня встретиться с ещё одной жертвой изнасилования, но девушка сильно опаздывала, отчего Брук было не по себе в людном кафе — ей до сих пор некомфортно в людных местах.
— Простите!.. — шумно выдохнув, незнакомка села напротив Брук. Запыхавшаяся, девушка со страхом осматривалась вокруг и вздрагивала каждый раз, когда взгляд натыкался на мужчин и парней.
— Дыши, всё хорошо, я рядом, — Брук говорила тихо и спокойно, стараясь мягко улыбнуться, — Ты можешь взять меня за руку, если хочешь.
— Спасибо, — почти беззвучно прошептала девушка, сжав чужую ладонь, — Меня зовут Никки. Три дня назад я впервые смогла выйти из дома... — Брук понимающе улыбнулась и сжала чужую руку в ответ. — Господи, я чувствую себя такой мерзкой!.. — Никки выдохнула. — Вас он тоже называл неверной?
— Нет. — Бруклин нахмурилась. — В каком смысле неверной?
— Не знаю, может, я неверно поняла, но это вряд ли относилось к супружеской верности. Хотя он говорил «падшая»... — Никки опять начало трясти. — Словно я шлюха!.. — Она всхлипнула.
Бруклин просидела с Никки в кафе ещё несколько часов, но новых подробностей не узнала, однако и оброненная мелочь заставила её по-новому пережить тот день и спросить ещё нескольких девушек о необычных деталях.
Виен курил около входа в бизнес-центр, отрешённо рассматривая проходящую толпу. Огромные пиявки на плечах иссушёных людей; сытые суккубы, идущие с ними под руку; демоны желаний, улыбающиеся и идущие за руку со своими подопечными, — странно видеть счастье, радость и полное довольство на лицах сверхъестественной нечисти и не понимать, в какой момент мир окончательно сошёл с ума. Порой Блэйк задумывался, почему продолжает заниматься этим: люди прогнили и даже радуются участию различных демонов в их жизни, ему некого защищать. Он разочаровался во всём этом уже очень давно. У Виена лишь одна проблема — если он прекратит деятельность экзорциста, то лишится хоть какого-то смысла жизни. Потому он ежедневно заставляет себя забыть собственные рассуждения, чтобы не сдохнуть сегодня от доброй руки какого-нибудь демона.
Виен увидел Олдридж издалека. Она шла, уверенная и невозмутимая, одним взглядом словно разгоняя сущности и бесов. Её щит пульсировал, издавая успокаивающую вибрацию, похожую на сердечный ритм, и мягко подсвечиваясь. Виен не понимал всех этих никому не нужных дополнений, ведь сверхъествественному на это было наплевать, а обычные люди не замечали эту поистине ангельскую красоту. Но мужчина не мог отрицать, как быстро Олдридж училась и осваивала искусство экзорцизма, даже сюда привнося что-то женское и научно выверенное, чёткое.
— Милочка, зачем столько ненужного пафоса и траты сил? — Блэйк приветствовал её улыбкой, выбрасывая сигарету.
— При грамотном построении щита данные добавочные элементы не сильно влияют на затраты сил — важно лишь верно рассчитать задаваемые параметры и сконструировать каркас. Мне же эти уловки помогают успокаиваться, — не останавливаясь и следуя за Виеном, Дарлин ответила с лёгкой улыбкой. — Это как поддерживающие ходунки и специальная трость для слепых — моя зона безопасности.
Виен не мог отрицать интерес к странному научно-творческому подходу к экзорцизму: Олдридж успокоила себя психологически, создавая более подконтрольный фон РСС, что дополнительно оберегало её. К тому же это, несомненно, было эстетически красиво.
— Ты слишком помешана на анализе и науке, — мужчина закатил глаза, — Экзорцизм — не наука.
— Мой подход никак не искажает знаний, значит, всё в порядке.
Дальше они спускались в складские помещения в молчании. Блэйку не казалось это задание особо сложным, демонолог взялся за него только по одной причине — Олдридж нужны тренировки и практические знания, и начинать их лучше всего с элементарного и безопасного. Насколько Виен понял, на складе массмаркета поселился бес-дебошир, который нападал на работников, портил товар и активно зазывал на новое место собратьев.
— Сегодня я покажу тебе на практике изгнание, ты уже видела это раз. — Виен говорил шёпотом, доставая чёрные чётки и наматывая их на руку вместо браслета. Олдридж постаралась скрыть охватившее её чувство ужаса. — Просто внимательно смотри и будь осторожна. — Дарлин непонимающе посмотрела на мужчину, но тот уже не обращал на неё никакого внимания, погружаясь в себя.
Девушка шла за ним с подогреваемым азартом: выдержит её щит или нет? Как быстро Виен с ним справится? И почему он сказал ей быть осторожной, разве она не под защитой?
Блэйк остановился около стеллажа с консервированным горошком и цокнул. Дарлин сразу же начала искать взглядом беса и чуть не прыснула со смеху: нечисть сидела наверху, прочным когтем открывая банки с горошком и с явным удовольствием поглощая еду. Бес стучал копытцами, пыхтел и восторгался урчанием собственного живота, выкидывая опустошённую банку в сторону.
— Слезай оттуда. — Виену казалось, что он попал в какой-то цирк или детский сад, потому что происходящее больше походило на юмористический номер или проказу мальчишки, а не на сверхъестественную проблему.
Бес посмотрел на них сверху вниз насмешливо и снисходительно одновременно, метко бросая вновь опустошённую банку в экзорциста. Блэйк увернулся, поднял банку и кинул её обратно, чётко попадая в широкий лоб нечисти. Дарлин старалась не смеяться, видя шок на морде существа, что буквально недавно заставляло её трястись от страха.
—
Вниз, — экзорцист приказывал, лениво перебирая чётки. А потом бес взревел, опрокидывая весь стеллаж с консервами и летя прямо на Виена в замахе на атаку. Олдридж видела, как озлобливалась морда нечисти, когти начинали отливать чем-то маслянистым; как огромный стеллаж и всё его содержимое падали на них — и если стеллаж останавливали рядом стоящие, то банки ничто не удерживало. Она видела, как за какую-то секунду до того, когда когти беса вошли бы в шею Виена, экзорцист набросил чётки на нечисть. Бусы, словно затянувшаяся петля, душили и выжигали беса, пока Блэйк просто двигал губами, читая известный ему текст.
Дарлин вскрикнула резко, сама испугавшись собственного крика и внезапной боли от падающих на неё банок — голова, руки, туловище, немного ноги — всё подверглось своеобразному обстрелу.
— Милочка, у тебя отвратительная физподготовка! — Обернулся на её крик Виен. — Я же просил быть осторожной, а ты даже шагу не ступила, чтобы избежать горохового дождя. — Блэйк тщательно обмывал чем-то руки, стоя прямо в месиве из лопнувших банок.
— Да зачем она мне вообще нужна?! — шипела Олдридж, растирая наливающиеся синяки. — Щиты должны защищать! Они —
не работают! — Девушка своими глазами видела, как несколько банок буквально отскакивали от демонолога, либо ударяя его так же, как её, либо не причиняя никакого вреда. И судя по абсолютно спокойному выражению лица Виена, его даже не задело.
— Порой единственный выход спасения от демонов — бежать! — наставительно говорил мужчина, но Дарлин видела насмешку в его глазах — никогда до конца не поймёшь, насколько Блэйк серьёзен. — О, они
работают, просто в другом ключе. — Он протянул девушке носовой платок, чтобы та немного почистила свою обувь. — Ты поставила щит, оберегающий тебя от физического воздействия сверхъестественно. И ты была абсолютно права в выборе, ведь если бы бес накинулся на тебя, то щит бы не позволил ему тебя коснуться, а ментальными атаками эти низшие не обладают. Однако такие щиты не уберегут тебя от реальных физических предметов, милочка. — Виен открыто улыбался, чем неимоверно бесил и успокаивал. — А теперь идём отчитываться о проделанной работе. Заниматься уборкой я здесь точно не намерен.
— Кстати, я не раз уже слышала об уборке после того, как ты изгонял сверхъестественное. Что это значит? — Дарлин следовала за Блэйком, обходя лужи и горы банок — ущерб не маленький, как бы не выставили им счёт за это.
— После изгнания часть негативной энергии остаётся в месте изгнания. На удивление, хорошая уборка при лёгких случаях прекрасно замещает необходимый ритуал очищения. Конечно, обычно это входит в обязанности экзорциста, но я не люблю уборку, — думаю, это связано с тем, что нас каждый день заставляли убирать весь комплекс в университете, — потому оставляю это на прекрасные клининговые компании. Мы друг другом довольны: они за меня качественно убирают, я же подкидываю им заказы. — Дарлин внимательно слушала, когда крупицы его прошлого проскальзывали в разговоре. Виен не был удивительным — Олдридж убеждала себя, что её интерес базируется исключительно на его необычной профессии. В последнее время Дарлин была хороша в самоуспокоении.
Бруклин не ожидала такого мощного отклика на её заявление. Девушки писали ей поддерживающие комментарии и личные сообщения; кто-то создал хэштэг в поддержку и для привлечения внимания к данной проблеме. Были и осуждающие слова парней и некоторых девушек, упрёки и оскорбления — Брук приходилось отменять комментарии на время, писать объяснительные сообщения модераторам сайта, т. к. жалобы на её профиль шли большим потоком.
В один момент её жизнь изменилась на «до» и «после». И этот момент не был изнасилованием, новое «после» случилось только тогда, когда Брук осознала — она хочет справедливости для себя и тысяч других людей, что в данную секунду вверяли себя ей.
На удивление, все эти действия привлекли внимание полиции, которой пришлось собирать все заявления в одно дело, повторно вызывать всех на допрос и усилить меры предосторожности.
Сегодня Брук тоже предстояло вновь рассказать свою историю, однако теперь у неё были и другие мотивы — полиции тоже придётся поделиться с ней информацией.
Она вошла и, объяснив причину прихода дежурному, проследовала за ним, чувствуя неприятные взгляды низшего звена. Бруклин знала, что у них в головах — она получала однотипные посылы почти каждый день. Они насмехались над ней, осуждали, считали виновной, пошло шутили и, конечно, брезговали. В такие минуты ей становилось интересно, как бы эти лишённые объективного мышления люди ощущали себя, побывай они на её месте по-настоящему? Иногда Бруклин ужасалась тому, что
желала, чтобы их тоже изнасиловали, — она бы посмотрела на их унижение, отчаяние, неприязнь самого себя, сломанность.
— … да все вы, «жертвы», — обрюзгший мужчина противно растянул последнее слово, — сами виноваты в происходящем. Кричите о своих правах и независимости — нет мужика, защищающего вас. Добились новой моды: ходите в чём мать родила в любую погоду — а потом кричите, чтобы мужики не засматривались. Мы живые, чёрт возьми! — Офицер размахивал руками. — Ходите и ведёте себя как шлюхи, а потом удивляетесь, что вас насилуют! Да так вам и надо! Тьфу!
Офицер был красным от возмущения, немногочисленные сотрудники тихо наблюдали за представлением, а Дарлин так и застыла, только войдя в участок. Ей казалось, что её облили помоями и изнутри заполнили дерьмом. Хотелось блевать. Олдридж не представляла, как девушка, на которую непосредственно была направлена эта тирада, продолжала стоять с гордо выпрямленной спиной и даже намёком не показывать чувство унижения и оскорблённости.
— Вы понимаете, что за такие слова можете попасть в суд за унижение человека по половому признаку, а также за уклонение выполнения своих непосредственных обязанностей — защиты граждан, пресечение преступлений, розыск лиц? — Девушка говорила медленно и жёстко, не повышая интонации и ставя на место. Никакого возмущения — холодный расчёт. И Дарлин была готова поклясться, что офицер сейчас хотел просто застрелить её. — У вас наверняка ведётся видеонаблюдение. Конечно же, ваши доблестные подчинённые и сослуживцы вряд ли позволят мне изъять эту запись сейчас, а если я обращусь в другое отделение, то меня либо выгонят оттуда, либо вы уже всё уничтожите к моменту приезда вышестоящих инстанций. Однако у меня может быть включён диктофон, а вы не посмеете на меня напасть — как бы вы ни были осторожны, вы можете нанести мне увечья, а я буду сопротивляться — очередное медосвидетельствование и статья уже изменится. — Олдридж казалось, что она перестала дышать, поглощённая доминирующей аурой девушки. — Насколько я понимаю, здесь есть гражданские лица, на чью поддержку и свидетельствование я могу рассчитывать. — Дарлин заметила около дальней стены фигуру Виена, что полчаса назад вызвал её в этот участок. Мужчина не стесняясь курил сигарету и внимательно следил за происходящим. — Я настоятельно рекомендую вам успокоиться и принести свои извинения.
Олдридж готова была аплодировать. Это была абсолютная победа. Говорящая девушка не сводила взгляд с офицера, пытавшегося справиться с собой. Дарлин хотела высказать этому мерзкому человеку, которого буквально поглотил демон желания — нечисть держала человека всеми конечностями своего рыхлого, разлагающегося и пахнущего канализацией тела, но понимала, что тем самым сотрёт весь эффект услышанной речи.
— Приношу свои извинения, мисс Дэвис, — выплюнул офицер.
— Замечательно. Всего доброго. — Она развернулась к Дарлин, явно намереваясь покинуть участок, однако Виен мягким и осторожным касанием до локтя остановил её.
— Вы не могли бы уделить нам время, мисс Дэвис? — Блэйк был мил и обходителен — Дарлин в принципе замечала за ним черту быть милым и обходительным, когда это было необходимо.
— Нам? — девушка непонимающе нахмурилась, отходя от Виена на несколько шагов.
— Мне и моей ассистентке, — Блэйк жестом руки указал на всё ещё стоявшую у двери Дарлин.
— О, — единственное, что произнесла мисс Дэвис, обращая взор голубых глаз на Олдридж. Дарлин никогда не верила в существование ангелов как тогда.
Они сидели в ближайшем непримечательном кафе: Виен тактично расспрашивал мисс Дэвис, та отвечала, а Дарлин рассматривала девушку и её светло-сиреневую ауру — Олдридж впервые видела чью-то ауру, и это было восхитительно. Когда Блэйк ненадолго покинул их, Дарлин впервые заговорила с мисс Дэвис:
— Вы такая сильная: смогли прийти и рассказать всё полиции. — Олдридж долго думала: а смогла бы она поступить так? Смогла бы открыться перед общественностью? Дарлин не была уверена в ответе.
— Вы тоже сильная. — Дэвис говорила так уверенно и убеждённо, будто знала о последних переворотах в жизни Олдридж. — Простите, не помню, как вас представили...
— Дарлин.
— Бруклин, можно Брук. — Они тепло улыбнулись друг другу, пожав руки.
— Думаю, мы больше не будем вас задерживать, мисс Дэвис. — Виен появился словно ниоткуда. — Моя визитка на всякий случай.
Виен, сбивая пепел с сигареты, читал кое-как собранное с разных отделений дело о серийном насильнике. Дарлин расположилась на облюбованном диване, около которого уютно горел торшер, и читала свою копию. Мужчина затянулся и потушил сигарету о пепельницу, переводя взгляд на Олдридж.
— Ты девственница? — Вопрос возник в голове Блэйка последовательно: дело об изнасиловании девяти женщин в возрасте до тридцати пяти лет, скука, секс, сидящая напротив Олдридж, интерес.
— Нет. — Дарлин даже не оторвалась от изучаемых бумаг.
— Жаль. — Олдридж бросила на экзорциста скептический взгляд и как-то устало ответила:
— Мне двадцать три, и я не затворница.
— Мне тридцать один, и что дальше, милочка? — Виен улыбался: он был рад прерваться на небольшую пикировку, потому что мозговой штурм не удавался, а дело не изобиловало фактами и уликами.
— Мистер Блэйк, если вам стало скучно и вы хотите обсудить мою или свою личную жизнь, то, боюсь, мне стоит вас огорчить: ни у меня, ни у вас её на данный момент точно нет. Иначе мы бы не сидели в восемь вечера в вашем офисе-квартире в пятницу. — Экзорциста даже не обижала её манера говорить сухо и малоэмоционально, не прекращая работы.
— Да мне вообще всё равно, — Виен показно ворчал, — просто очищение и прочие сверхъестественные вещи работали бы лучше, если бы ты была «чистая». А так: ни веры, ни невинности, ну что за напасть! — Блэйк актёрствовал: вздыхал, вскидывал руки, цокал, ёрзал.
— А вы, значит, сама непорочность? — Нотки иронии были тщательно скрыты, но Виен слишком много общался с людьми, чтобы не различить истинной сути слов.
— Все мы не без греха.
— Я надеюсь, вы не будете устраивать проповеди? — Дарлин резко подняла голову, совершенно серьёзно задавая вопрос.
— Я похож на того, кто читает проповеди и нотации? — Виен потянулся за новой сигаретой, но остановился на полпути, вновь откидываясь в кресле.
— Ты вообще мало похож на служителя церкви, — фыркнула Олдридж, тоже расслабляясь на диване.
— Это не может не радовать, милочка. — Блэйк улыбался.
Виен просматривал копию дела в очередной раз: за время обсуждения с Дарлин он успел вычеркнуть половину ненужной информации и вынести основные тезисы на поля и оборотки.
Блэйк закурил.
Странным было не то, что как таковых улик не нашлось, а сама схема преступления: насильник не причинял особого физического вреда жертвам, не разговаривал с ними и безбоязненно продолжал насиловать в прежнем районе, даже не стараясь запутать следствие. Так поступают либо отпетые психопаты, либо продуманные гении, либо те, кто абсолютно уверен в своей правоте (по сути, те же психопаты).
Виен ещё раз перечитал тезисы: отсутствие ДНК подозреваемого и его фоторобота, девять заявлений на изнасилование, один район преступлений.
Из дополнительных материалов Бруклин Дэвис почерком Дарлин были выписаны следующие моменты:
«одна жертва слышала в свой адрес «падшая», «неверная» — религиозные термины
три жертвы утверждают, что слышали запах ладана — посещает церковь, объясняется религиозная речь
Бруклин и ещё одна жертва считают, что мужчина был одет в чёрное — ряса у католиков чёрная, но жертвы не могут точно описать одежду, это может быть и простая маскировка для большей незаметности»
Это были приметы, которые девушки и женщины вспомнили после допросов: таким образом это могут быть и реальные воспоминания после первого шока, и надуманные фантазии. В любом случае данные детали не включены в документы официального дела.
Виен сделал последнюю затяжку и довольно улыбнулся: Дарлин участвовала во втором расследовании, но и здесь прежде всего искала реальные факты, а не сверхъестественные. Её верность собственным принципам была вдохновляющей.
Брук было непривычно сидеть во время обсуждения дела детективами и приглашёнными экспертами, но она могла с уверенностью сказать, что это было поучительно. Не так завораживающе, как представляют это сериалы и фильмы, однако более жизненно: уставшие, недоумевающие, растерянные, озлобленные, равнодушные — люди сидели и делали свою работу или хотя бы видимость.
Бруклин была искренне рада видеть в составе Дарлин и Виена, хотя до сих пор достаточно смутно понимала необходимость присутствия этих двоих. Они выглядели как самые обычные гражданские: Олдридж сидела, положив ногу на ногу, в самой обычной одежде — тёмно-синих джинсах, болотного цвета водолазке и в укороченных сапожках. Девушка делала какие-то пометки в собственном блокноте и периодически что-то уточняла у Блэйка. Виен же просто был во всём чёрном: джинсы, майка и кардиган — Брук казалось, что он должен производить впечатление священника в сутане, но мелочи в виде берцев, кожаного ремня, причудливых бусин, украшавших джинсы, создавали образ далёкий от церкви.
Дэвис не смогла бы ответить, для чего рассматривала этих двоих: сказывалась привычка модного блоггера, забытые профессиональные инстинкты или простой человеческий интерес — она не знала. Но картинка девушке определённо нравилась.
Сейчас Бруклин Дэвис не была жертвой, она сидела здесь, как журналист, чьё собственное расследование вносило новые детали в дело. Теперь блога о культурной жизни Ванкувера не существовало в жизни самой Брук — это место заняла стажировка в отделе преступности одной из местных газет города.
— Виен, что ты можешь добавить с своей стороны? — Руководитель группы — Брук не запомнила его имя — вырвав журналистку из раздумий, обратился к вновь что-то обсуждавшему с Дарлин экзорцисту.
— Если привлекать сюда сверхъестественное, то подойти может разве что инкуб, потому что никаких иных повреждений или ущербов жертвы не получали. — Блэйк говорил прямо, не имея даже мысли оскорбить кого-то, возможно, считала Брук, он даже забыл, что одна из жертв сейчас сидит вместе с ними. — Однако я не стал бы развивать эту версию. Я не думаю, что здесь замешано что-то сверхъестественное. Инкубы нуждаются в энергии удовлетворения и женских соках — насколько мне известно, удовольствие жертвы не получали и уж точно вряд ли могли утолить голод инкуба. Также сами методы данной нечисти отличаются от схемы взаимодействия насильника и жертвы: инкубам не нужно насилие, у них достаточно сил сделать своего хозяина привлекательным и обаятельным, чтобы получить «пищу». — Многие на его словах недовольно нахмурились: было бы куда легче спихнуть дело на экзорциста, и пусть бы уже он разбирался с этой головной болью. Или не разбирался — дальнейшее развитие событий было не столь важно.
— Что ж, значит, ваша дальнейшая помощь нам здесь больше не требуется. — Руководитель махнул рукой, словно позволяя им покинуть помещение.
— На мой взгляд, вам стоит пригласить психолога, дабы составить психологический портрет преступника, — начала Дарлин, но была грубо перебита:
— Мисс... — обращавшийся явно забыл её фамилию, — с этим мы уж как-нибудь сами разберёмся. Вы можете быть свободны.
— Потому что вы явно упускаете или не понимаете мотив преступлений, — Олдридж после небольшой паузы продолжила ровно и спокойно. — Это не мотив мщения или способ возвыситься. На мой взгляд, у преступника высокие мотивы. — Некоторые эксперты и детективы прыснули со смеха. — Он определённо выполняет какую-то
миссию, ниспосланную ему свыше. Потому в некоторой степени здесь замешано
сверхъестественное. — Бруклин видела, как Блэйк явно наслаждался речью Дарлин. — В таком случае нет необходимости отказываться в сверхъестественной помощи, которую мы можем оказать.
— Мы? — Насмешливо спросил один из экспертов и даже повернулся в сторону задних рядов, где сидели экзорцист и его ассистентка.
—
Мистер Блэйк и я, — Дарлин перевела тяжёлый взгляд на говорившего, — имеем некоторые
связи и возможности, которые могут помочь расследованию. Но если группа не нуждается в помощи и готова сама опрашивать священнослужителей, искать человека с подходящей аурой, видимо, ожидая новых жертв, то,
конечно, мы не будем мешать следствию.
Всю следующую неделю Виен ходил по районным местам обитания церкви, наводя справки о подозреваемых и уже не удивляясь наличию нечисти там, где её по логике быть не должно. Блэйк просто не думал об этом, совершая понятные логические и физические действия.
Виен искал мизогиниста и религиозного фанатика — психолог не был уверен в том, является ли преступник только верующим или причислен к лону церкви, что делало круг поисков достаточно обширным.
К сожалению, как бы ни хотел Блэйк иметь во время поисков компанию, отвлекающую его от ненужных мыслей, это было невозможно. По нескольким причинам: Дарлин была занята в университете; мисс Дэвис занималась встречами с другими жертвами, ещё не написавшими заявление; никого из группы он особо не знал, да и не горел желанием проводить с ними время; а никто другой не смог бы составить ему компанию как минимум потому, что наедине выдержать Виена было крайне сложно.
Он понял, что поиски окончены, когда подошёл к скромной церкви, охваченной аурой враждебности. Чужая сила словно просканировала его и нашла вполне удобоваримой — давление уменьшилось. Внутри было слишком чисто и темно, на службе сидело всего несколько человек и все они были мужчинами.
Виен не стал задерживаться на разговор: ему нужно сообщить группе о месте пребывания преступника.
— Если бы потребовалось, ты пошла бы приманкой? — Они сидели в подобии комнаты ожидания: Брук помешивала сахар в чае, а Дарлин делала какие-то расчёты в тетради, пока оформляли преступника и Виен подписывал какие-то бумаги.
— Нет. — Дарлин отвечает уверенно и веско. — Я бы не смогла.
— Почему? — Вопрос Бруклин скорее вытекающий, чем действительно необходимый.
— Вдруг его бы не успели остановить или решили бы поймать с поличным в процессе, чтобы быть однозначно уверенными в преступлении?
Знать, что тебя попытаются или будут насиловать,
ждать этого момента, не иметь возможности прекратить или что-то сделать.
Жить потом с этим,
помнить в мелочах, задыхаться в истериках... Нет, я не готова справляться с подобным благодаря фразе «нужно смотреть своему страху в лицо». — Олдридж говорила правильные вещи, и Брук понимала это, но что-то заставляло её искать в чужих словах другое значение. Сомнения прибавлялись и от абсолютно спокойного поведения Дарлин, продолжавшей свои расчёты. — Я уже говорила, что не настолько сильная. — Олдридж улыбнулась.
— И сильные бывают чем-то сломлены. — Брук словно небрежно обронила эти слова, но именно в этот момент, буквально на секунду, Дарлин перестала писать.
— Да, ты права. — Они обе замолчали на минуту. — Как ты думаешь, ангелы существуют? — После ещё одного перерыва Брук ответила:
— Что-то же всё-таки должно быть на другой чаше весов.
***
Он даже не трогал их — брезговал. Они все —
все — грязные суки. А он чистый.
Даже трогать их было противно и мерзко, потому он никогда не касался их, всегда максимально защищаясь: надевал медицинские перчатки, презерватив, почти не раздевался и не трогал их. Он просто методично заставлял себя погружаться в их тело. Ему хотелось блевать от этого, но выбора не было: он должен наказать этих грешниц, показать им, как низко они пали. Они должны одуматься.
Он ненавидел их крики, просьбы, мольбы — лживые, лживые твари! Он чувствовал их похотливое тело, их грязные мысли, их попытки коснуться его, из-за чего ему приходилось держать их, благо он закалял своё тело тренировками.
Он видел дьявольские отродья, в которые они превратились: ни сладкие речи, ни скромное поведение, ни громкие крики — ничто не могло сломить его. Он хорошо сопротивлялся.
Женщины — отвратительны. Бог создал их лишь как помощниц мужчин, а они возомнили себя равными, возомнили себя такими же любимыми и желанными детьми Бога. Он бы принял это. Смирился. Если бы женщины действительно были такими: невинными, кроткими, отдававшими всю свою суть Богу.
Но они всегда смотрели по сторонам. Они искали зрителей, искали способ показать себя, забывали про Бога, отдавая свою любовь другим людям, искали случай выделиться. Мерзкие грязные создания.
Он кончил.
Это было наказание, дарующее прощение.
