Tempo Di Dance

      Он уже жалел о произошедшем.       Когда они только-только начали встречаться, Джаред правда любил её. Сильно. Она была потрясающая: умная, красивая, с чувством юмора. Их свидания никогда не были скучными или натянутыми: они говорили на любые темы, в том числе и о работе, а потом шли домой, целуясь и никого не смущаясь. Он торжествовал, когда она осталась у него и, закинув руки на плечи, не отвела взгляд, стоило ему осторожно намекнуть, что он хочет большего между ними. Он стал её первым мужчиной, и она тогда призналась, что мечтает назвать его единственным.       И вот постепенно, сказка закончилась. Он любил её, но красивые девушки по-прежнему казались приятной, не запретной мыслью. Джаред был гулякой, отчаянным Дон Жуаном, верности которого хватило всего на год. Первый раз он, слегка подвыпивший, изменил ей с коллегой на сабантуе отдела. Кэти не звонила, зная, что они будут праздновать допоздна, и просто ждала его, укутавшись в одеяло и гладя большую забавную подушку с объёмным зелёным львом.       А потом это повторилось. С ней же. И ещё. Уже с другой. Как-то случайно, ненароком, но Джаред не считал себя виноватым: Господи, да с графиком Кэти она иногда засыпала прямо за столом, так что их радости жизни всё больше входили в зависимость от расписания проектов, домашних дел и просто настроения. А ведь раз в месяц она вообще была не в состоянии на что-то приятное, и как тут было бороться с соблазном? Наверное, это и стало убивать их любовь: Кэти работала, как проклятая, кайфуя от любимого дела; большая часть совместного бюджета всегда шла от неё, плюс она не пилила его за то, что он как бы и не мужик вовсе. И он завидовал ей. Такой юной и такой успешной, просто идеальной девушке, которая и в огонь, и воду. Почему людей начинает вдруг тошнить от правильности?       А ещё эти её робкие предложения пойти на танцы! Он? И она? Да это же смешно!       Джаред никогда не разделял увлечения Кэти бальными танцами, да по ней и не скажешь, что у неё были способности. Низкая, любящая более пацанский стиль, чем короткие юбки или топы, она мало походила на танцорку, хотя вроде как занималась в юности. Но Джареду это было неинтересно.       — Да и когда ты будешь ходить? У тебя работы по горло, а ещё кому-то надо готовить и убираться.       — Я подумала, ты мог бы помогать мне.       — Кэти, я и так запариваюсь с поисками нормальной работы. Да и зачем нам это? Это же прошлый век! Если хочешь, пошли лучше на нормальную тусовку или концерт.       Признаться, Джаред две недели ходил с видом незаслуженно оскорблённого и заявлял приютившему его другу, что не сегодня-завтра малышка Холт поостынет и захочет вернуть его, а он помучает её для начала, ибо нечего было выставлять с таким позором.       — Да она меня любит, как кошка! Пф, вся такая маленькая рыжая феечка. Как же иногда хотелось удрать от её заботы и этих нежных вечеров. Чёрт, да ты знаешь, сколько раз мне пришлось выслушать это банальное «не сегодня», а? Типа, она устала, или ей не хочется? А я, значит, должен хотеть, когда она хочет, и терпеть, если она не хочет. Ну круто! А ещё этот брат её: она к нему вечно в жилетку плачется, он у неё вместо цепного пса. Болван.       Но две недели прошли, а телефон молчал. Пошла третья, и тут Джаред случайно столкнулся с бывшей девушкой в магазине, где та выбирала макароны. Она заметила его, но даже виду не подала и пошла дальше. Джаред из принципа встал за ней в кассу, тихо позвал по имени, но она даже не обернулась, только плечи у неё дернулись. Черт возьми, да она игнорировала его!       Это ломало его планы. Конкретно ломало. Оказывается, малышка Кэт умеет показывать зубки, причём ой какие острые. Джаред всерьёз забеспокоился, что она решила порвать с ним насовсем, без точки невозврата. Его романтичный план с конвертом, в котором лежала записка о встрече, тоже провалился, а когда он попытался позвонить, то номер внезапно оказался недействительным. Тогда Джаред Стейнсон впервые осознал, что это конец. Удобные отношения с идеальной Кэти оборвались, и она решила, кажется, жить дальше уже без него, ибо Её Высочеству до жути ревниво, что у её парня с кем-то там было пару раз. Но ведь он к ней возвращался, разве нет? Да и не каждый выдержит женщину умнее и успешнее себя.       А тут ещё Мэтт вдруг заявился к нему и пригрозил, что свернёт в бараний рог, посмей Джаред приблизиться к его сестре ближе, чем на триста шагов.       «И я это сделаю, уж поверь на слово. Достаточно надурил ей голову, хватит. Идиот».       Да уж, идиот. Точно идиот, так глупо спалился. Это было единственное, о чём он сожалел особенно сильно.       Дальше — веселее. Посидев сычом ещё с неделю и поняв, что холостяцкая жизнь стала слишком пресной после домашней кухни, Джаред решился проследить за девушкой и понять, всё ли для него потеряно. Мэтта он, честно говоря, побаивался: старший Холт обладал не только умом, но и связями, так что засунуть палки в колёса обидчику сестры — ему как пальцами щёлкнуть. Действовать надо было аккуратно, так что Стейнсон предпочёл разведку перед атакой. И тут выяснилось неожиданное: Кэти записалась на танцы! Четыре раза в неделю девушка ходила в «Гаррисон», а потом её нередко встречал брат (чёрт бы его побрал), и они вместе уходили домой.       Судя по ней самой и её новому жизненному графику, Кэти жилось совсем неплохо, и Джаред зря думал, что это он тут бедный-разнесчастный, кто перебивается на работе, от которой тошнит, и кто ест полуфабрикаты и лапшу, залитую кипятком. А эта девчонка одним движением вычеркнула из жизни их три совместно прожитых года! Это задевало его мужское самолюбие, очень задевало.       Наконец ему удалось подкараулить её у продуктового, когда она была одна, но девушка, ощетинившись, прошипела, чтобы он больше никогда в жизни не прикасался к ней. «Катись к своим Элли, Эшли, Трейси — хоть к самому дьяволу, но я тебя видеть не хочу! Оставь меня в покое и дай жить дальше!» А напоследок, когда он схватил её за руку и притянул к себе, вдруг выхватила невесть откуда взявшуюся коробку яиц и с размаху приложила ею ему по руке. Что-то крякнуло, треснуло, потекло, и вот уже Джаред стоял, измазанный яйцами, а Кэти бежала прочь, красная от злости и неутихающей боли. Её вновь ранили в то же, едва зажившее, место.       Эпизод с яйцами, надо сказать, поумерил пыл неудавшегося Ромео. Но в то же время Джаред вдруг поймал себя на мысли, что такая кусачая недотрога как будто даже возбуждает. Чёрт, это точно была не та домашняя Кэти, а новая, доселе не виданная им девушка, готовая драться до конца и жить, ни с кем не считаясь. А он взял и просто так отпустил её! Пожалуй, несмотря на оскорбление, ему стоило бы поискать пути снова завоевать её. Конечно, не сразу. Может, записаться в ту Академию на эти дурацкие танцы? А на какие шиши?..       В нём боролись обида и внезапно вспыхнувшее желание взять реванш. За всё. Но именно тогда, когда он не знал, как получше приняться за дело, как по чьему-то велению Свыше, из Оклахомы пришло письмо: его тётя, вырастившая Джареда после гибели родителей, оказалась при смерти из-за болезни. Стейнсон прекрасно знал, что у неё нет родственников, однако они давно не виделись, ибо он сразу по окончании Университета укатил в Нью-Йорк. Тётя пригрозила, что лишит его наследства, если он не перестанет дурить, за что и получила урок: племянник сбежал, не сказав ни слова, как только ему предложили скромную работку в одном из филиалов компании, с которой сотрудничал Университет. Так он и попал в Большое Яблоко, город возможностей, где позднее, на презентации, познакомился с Кэти: девушка двигала проект по усилению информационной безопасности на основе нового метода кодирования, который обещал сказать новое слово в программировании.       Теперь же родственница должна была скоро отдать Богу душу, а значит, следовало бы помириться, да и сменить обстановку Джареду тоже не помешало бы. Собрался он быстро, уволился с последней работы, где и так платили немного, и укатил в Оклахому, бросив за собой разбитую и униженную Кэти.       Казалось, он по жизни бросал людей, заставляя их заново собирать душу по осколкам.       Но это был отнюдь не конец. Скорее, только начало…

***

      — Ты сегодня совсем не в форме, — осторожно заметил Широ, когда после занятий собирал вещи в сумку. — Несобранная, едва не споткнулась о свою же ногу. Тебя что-то беспокоит?       — А, что? — Кэти встрепенулась и только покачала головой, выдавливая из себя улыбку. — Да нет, всё нормально, просто зашиваюсь на работе. Проблемы. Обещаю: в следующий раз буду больше стараться.       Такаши внимательно посмотрел на неё. Последние несколько недель Кэти казалась встревоженной, часто косилась на часы и телефон, а ещё он как-то заметил, с какой опаской она идёт по улице, когда они вместе шли к метро: ей было по пути, а он ехал по делам. Она никогда не рассказывала, а он не спрашивал, ибо чувствовал, что ещё не имеет права так бесцеремонно лезть в душу, но не угадывать очевидных признаков личных проблем не мог.       — Если ты устаёшь, лучше сократить число занятий. Они всё равно не пойдут на пользу.       — Нет! — вдруг с необычайной живостью отозвалась Кэти, точно это предложение как-то задело её самолюбие. — Нет-нет, всё отлично. Я не хочу терять уроки, Широ.       — В любом случае, ты выглядишь неважно, уж извини за прямоту, — Такаши пожал плечами и улыбнулся. — Я беспокоюсь, когда мои ученики начинают переоценивать свои силы. Если ты чувствуешь, что наши занятия — это выше твоего настоящего предела, не вздумай молчать, хорошо?       — Я всё-таки не такая беспомощная, — недовольно заметила девушка и прикусила губу. Как тяжело было таскать в себе груз мыслей, не имея возможности ни с кем поделиться. Она действительно очень устала за этот месяц, спасибо Джареду за его звонки и попытки встретиться. А вот теперь он уже два дня как молчал, и это настораживало.       — Я не это имел в виду, — мужчина примирительно улыбнулся. — Знаю, мы с тобой знакомы не так давно, и я не имею права касаться твоей личной жизни, но, Кэти, — он заглянул ей в глаза, — мы всегда можем поговорить, если захочешь. Я знаю, как тяжело бывает ходить в собственных мыслях и не знать, что делать. Обещаю, всё останется исключительно между нами.       — Ты очень милый, правда, — девушка вздохнула, начиная ощущать, как узел внутри неё начинает слегка ослабевать. — И я ценю твоё участие. Но мне надо разобраться с этим самой.       Широ кивнул. У него не было привычки вытягивать из людей больше, чем они хотели сказать, и именно поэтому его считали приятным человеком. Впрочем, если говорить о Кэти, то за последнее время их отношения и так претерпели большие изменения. Если в первую встречу его едва не послали, то сейчас Холт даже улыбалась и шутила, хотя Широ часто замечал грустный блеск в её глазах. И он знал, что рана, которая у неё, наверное, всё ещё ноет, будет заживать очень долго. Любовь всегда оставляет глубокие шрамы.       Сегодня Мэтт не встречал её. Кэти, честно говоря, в последнее время была рада, что он так заботился о ней, ибо пока брат оставался рядом, к ней никто не приставал. Но у Мэтта была своя жизнь, и у него не было возможности все время торчать возле неё. Так что чаще всего Кэти ездила домой одна. Разница заключалась лишь в том, что теперь в квартире её никто не ждал. В мозгу начинала крутиться навязчивая мысль, что неплохо было бы завести какую-нибудь животину. У её семьи был старый добрый бультерьерчик, лезший целоваться каждый раз, когда Кэти приезжала к родным, но для собаки нужно время, а она и так большую часть дня проводила на работе, и теперь ещё добавились танцы.       Задумавшись, Холт машинально шла мимо полок, попутно собирая в корзинку продукты из небольшого списка. С уходом известной личности её расходы на питание заметно сократились, да и вообще, оказывается, можно питаться на ночь чаем с арахисовым печеньем и не думать, что тебя назовут хомкой. Рядом промелькнула пшеничная шевелюра с розовыми кончиками, но Кэти пропустила это мимо сознания, вчитываясь в надпись на банке консервированных ананасов.       — Ой, Кэти! Привет! — её окликнули, осторожно подхватывая под локоть. Кэти едва не подпрыгнула, оборачиваясь. За ней стояла Анна, одновременно удивлённая и обрадованная. — Вот не ожидала встретить тебя тут. Мир тесен, правда?       Холт невольно усмехнулась, слегка ошарашенная и самой встречей, и тем, какая тёплая энергия шла от Миллер. Они перешли на «ты» ещё при первой встрече (и Анна, и Лэнс заявили, что она может не «выкать» с ними, и это нормально, потому что в «Гаррисоне» все свои), но Холт не могла так быстро взять и принять тот факт, что мало знакомая ей девушка уже может относиться к ней с таким радушием. Кэти всегда нужно было время для установления связей — и порой она завидовала людям, умеющим быстро вливаться в социум.       — Ох, привет. Не узнала, прости.       — Я тебя напугала, наверно? — Анна выпустила её локоть и бегло взглянула на ёмкость в её руках. Голубые глаза вдруг заблестели. — Ой, это же консервированные ананасы? Я тоже за ними пришла! Хочу безе с ананасами сделать!       Миллер обогнула девушку, потянулась и достала пузатую стеклянную банку раза в два больше той, что держала Кэти.       — Вот, эти очень вкусные. Всегда в меру сладкие и не вяжут. Самое то и съесть, и в выпечку добавить. А ты с ними тоже что-то делаешь?       — Эм, да, — Кэти замялась, не зная, стоит ли говорить о своих кулинарных изысках. Всё-таки это довольно личные вещи, да и на неё всегда округляли глаза… — Я их… с чаем ем.       — Это вкусно, по себе знаю, — Миллер предвкушающе прикусила губу и положила банку в свою корзину. А потом добавила туда же вторую. Её глаза вновь устремились на Кэти, которая в этот момент наконец решила, какую из консервок взять себе. — Кстати, ты ведь живёшь недалеко отсюда?       — Не очень, — девушка пожала плечами, в душе недоумевая, к чему был задан этот вопрос. Удивительно, что они вообще тут встретились. А будет смешно, если окажется, что они живут в одном доме. И в одном подъезде… — Вест-Оак Стрит, 17. Это через дорогу отсюда.       — Серьёзно? — ахнула Миллер и совсем просияла. — Бог мой, да мы почти соседки! Это же там, где книжный, верно?       — Д-да. А ты на какой улице?       — Гайл-Стрит. Вниз по улице, а потом на перекрёстке.       — Ничего себе.       — Вот именно! — девушка рассмеялась, обнажая ровные белые зубки. — А ещё интереснее, что мы с тобой тут ни разу не пересекались, хотя, может, я тебя просто не видела. Забавно, да? Только-только нас познакомил Широ, а мы уже в магазине у одного прилавка стоим.       — Совпадение, — согласилась Кэти, всё же уверенная, что увидеть тут Анну было последним, на что она рассчитывала в этот вечер.       — А я так не думаю. Слушай, — Миллер вдруг чуть покраснела, но от этого её милое личико стало еще приятней, — это, конечно, прозвучит немного поспешно, но как насчет зайти ко мне в гости? У меня есть вино и сыр. Или ты не пьёшь так поздно даже за знакомство?       — Ой, мне как-то неудобно… — растерялась Кэти, в которой желание рискнуть и принять предложение недавней знакомой боролось с мыслью, что у неё полная корзина продуктов, и утром нужно идти на работу.       — Да что тут неудобного? — удивилась Миллер, а потом спохватилась. — Или у тебя есть планы, а я их так нагло собираюсь нарушить? Если да, то прости, я не нарочно. Просто так неожиданно встретила тебя здесь… Думала, мы могли бы посидеть немного и получше познакомиться… Ну что ж, может, в другой раз.       — По правде говоря, — Холт замялась, заметив лёгкую досаду на лице Анны. Кажется, та не на шутку расстроилась, — у меня нет никаких планов на вечер. И... — всё лучше, чем тухнуть одной в пустой квартире перед ящиком, — я с радостью приму твоё приглашение.       — Супер! — Миллер сразу оживилась, и у неё на щеках появились ямочки. — Ты уже закупилась или что-то ещё осталось?       — Совсем немного, буквально пара пунктов.       — Мне тоже надо кое-что прикупить. Давай встретимся тут и потом вместе пойдём к кассе, окей?       — Договорились. Тогда здесь же через… — Кэти подняла левую руку, на которой красовались небольшие наручные часы. — Сколько тебе нужно времени?       — Минут семь, не больше, — Миллер весело тряхнула головой. — Не волнуйся, если что, я тебя подожду.

***

      Говоря начистоту, Кэти начинало казаться, что все люди, с которыми она в последнее время знакомится, как на подбор, до невозможности харизматичные. Непосредственность, с какой Анна пригласила её к себе, открытое заявление о желании завязать дружбу — всё это немного пугало, но и манило одновременно. Кэти почему-то не сомневалась, что порывы Анны диктуются лишь врождённым прямодушием и добротой. Наверное, она просто отвыкла от того, что люди могут запросто пригласить друг друга на ужин, потому что это нормально: знакомиться и общаться без формальностей и строгих рамок.       Квартира у Миллер оказалась очень уютной. Небольшая, но чистенькая, с обоями в тёплых тонах, на которых виднелся простой нитяной рисунок. Три настенные полки в гостиной были заставлены рамками с фото, кубками, какими-то грамотами и просто милыми безделушками. Среди снимков Кэти заметила один, самый большой, с которого ей улыбался Широ в строгой чёрной рубашке и чёрных брюках, а рядом с ним держал на руках хохочущую Анну Лэнс. Пышная юбка её платья почти полностью скрывала ноги молодого мужчины. Холт улыбнулась.       — Ты располагайся, — Миллер заглянула в гостиную, на ходу завязывая фартук. — Чувствуй себя как дома. Пульт на тумбочке, если что.       Гостья кивнула и вновь перевела взгляд на фотографии. Почти везде Анна была в обществе Лэнса — похоже, их связывали довольно долгие партнёрские отношения. Она невольно вспомнила собственный старый альбом, который пылился сейчас где-то на верхней полке шкафа. Он весь был посвящён танцам: от первых групповых уроков до соревнований. И там же лежало фото с её последнего кубка, того самого, который поставил точку в её спортивной карьере.       Бенджамин…       — Всё готово! — Анна вошла в комнату, держа в руках два бокала и тарелку с нарезанной закуской. Её появление выдернуло Холт из водоворота мыслей. — Эй, что-то не так?       — А? Нет, все отлично. Просто задумалась.       — Люблю фотографии, — Миллер, проследив за её взглядом, мечтательно улыбнулась. — С ними можно остановить время и потом снова переживать любимые моменты. Ну или просто прошлое. Хотя некоторые записи с соревнований мне даже смотреть страшно. Сразу нахожу кучу своих недочётов, так что иногда аж выть хочется.       — Здорово, когда есть, что вспомнить, и это приятно, — заметила Кэти, присаживаясь рядом с Анной на диван. Миллер разлила вино по бокалам, и оно теперь колыхалось в них бордовым морем.       — Ну что? За знакомство?       Они чокнулись, и Кэти улыбнулась, потому что хозяйка дома сияла радушием и весельем. Даже глаза у неё стали как будто ярче.       Вино оказалось очень приятным, с лёгкими цитрусовыми нотками. Кэти посмаковала глоток, чтобы прочувствовать его вкус, а потом проглотила, на секунду прикрыв глаза. На языке осталось терпкое послевкусие.       — Какое хорошее вино…       Хозяйка квартиры не без гордости кивнула.       — Ага. Если честно, никогда не была фанаткой вин, пока не познакомилась с Лэнсом. Он меня и подсадил.       — Давно вы вместе танцуете?       — Ну, — Миллер покосилась на потолок, что-то подсчитывая, — скоро будет четыре с половиной года. Мы познакомились почти сразу, как я пришла в «Гаррисон». А ты когда-нибудь занималась танцами?       — Эм, можно и так сказать, — Кэти немного стушевалась, неуверенная, стоит ли рассказывать о столь сокровенных для неё вещах. — Немного.       — Значит, это возвращение к старому хобби? — Анна подмигнула ей, снова делая глоток из бокала.       — Своего рода, — кивнула Кэти. — Если честно, это было очень давно и… неважно.       Миллер с нескрываемым любопытством покосилась на девушку, точно старалась разгадать, какие тайны она скрывает за внезапной запинкой. А потом резко перешла в своеобразную атаку, дабы переменить общий ход беседы.       — Расскажи о себе. Ну, или я могу начать, если хочешь.       — Вряд ли это будет слишком интересно, — Кэти пожала плечами, но ощутила облегчение, когда тема разговора отошла от того, на чём она менее всего хотела заострять внимание. — Я работаю программистом, у меня есть старший брат. Очень хороший старший брат.       — Везёт, — Анна вздохнула, не теряя улыбки. — А я вот одна в семье, к сожалению. Всегда мечтала иметь хоть одну сестричку, но как-то не сложилось. Думаю, здорово иметь старшего брата, который защитит во что бы то ни стало.       — О да, это верно, — Кэти усмехнулась, вдруг вспоминая, как Мэтт приволок её в «Гаррисон». Пожалуй, в тот раз ей ужасно хотелось его треснуть. Впрочем, он оказался отчасти прав, снова. — А ты родилась здесь, в Нью-Йорке?       — Ага. Родители думали, что сделают из меня учительницу, маркетолога или ещё кого-нибудь важного, но я в итоге плюнула на всеобщие предубеждения, перешла на заочное, чтобы получить диплом, и всё. Никогда не думала ни о чём, кроме танцев, и ни капли об этом не жалею.       — Я всю жизнь мечтала стать тем, кто я есть, — Кэти взглянула на дно бокала, где ещё колыхалось терпкое вино. — Но сейчас, если честно, хотела бы отмотать время назад. Просто… чтобы пережить всё заново.       «И исправить дурацкие ошибки».       — А смысл? — Миллер махнула рукой. — Ты бы всё равно повторила тот же круг, верно? Лучше уж смотреть в будущее и знать, что тебе ещё есть, к чему стремиться.       — Тебе повезло, если ты не хочешь ничего изменить в прошлом.       — Знаешь, как я думаю? — Анна откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу. Кэти покосилась на неё и заметила знакомое выражение шуточной развязности, какое иногда бывало у Мэтта. — Если я разбила коленку в шесть лет или дико опозорилась в пятнадцать, значит, это зачем-то было нужно. Но оно уже прошло. Глупо сожалеть о том, чего нельзя вернуть. Надо просто идти дальше. И ты уже будешь опытнее и мудрее.       — Некоторые ошибки лучше вообще не совершать.       — А как ты тогда чему-то научишься? Слушай, я в далекие восемнадцать поверила в сказочную любовь до гроба, а мой парень гулял с девчонкой из скейт-клуба и лил мне воду в уши. Мне было очень больно первые три дня, а потом я просто поняла, что глупо тратить время на тех, кому ты даром не нужен. Сразу отпадает необходимость переделывать себя под чьи-то стандарты. Ты жить начинаешь! Вот почему я больше ни с кем серьёзно не встречаюсь: большая часть парней пытается навязать девушке своё мнение по поводу того, что она должна делать и как ей выглядеть. Да ну!       Кэти прикусила губу. Анна ненароком задела ещё ноющую рану и даже не заметила этого. Хотя Холт поймала себя на мысли, что уже второй месяц действительно чувствовала себя свободнее. Разве что одиночество осталось…       — Эй, ты чего, Кэти? Я что-то не то сказала? — щебетавшая Анна вдруг заметила тучку на лице собеседницы и спохватилась. — Ох, и опять я говорю только о себе и не даю тебе и слова вставить. Прости.       — Всё в порядке. Тебя очень интересно слушать, и ты говоришь правильные вещи.       — Ты уверена? — Миллер не спускала с нее глаз, отметив легкую грусть, которую девушка силилась подавить. Похоже, тема парней наводила её на не самые приятные мысли. — Хочешь еще вина?       — А давай, — Холт, поколебавшись с минуту, решительно передала ей бокал, выказав даже слишком много рвения. Ей вдруг захотелось скинуть с себя все страхи, опасения и, главное, болезненные воспоминания, которые грызли душу. И сейчас она вполне могла забыться в хорошей компании. — Поднимем какой-нибудь жизнеутверждающий тост!       — Отличная идея, — Анна весело подмигнула ей, охотно наливая вино из бутылки.       Девушки переглянулись, и Анна картинно подняла бокал вверх, громко продекламировав что-то насчёт бренности житейских проблем. Стекло звякнуло в уютной тишине комнаты.