Молодые и злые

Нас с тобой забыли в перепутанном мире, Это мы так сели, или это нас сбили? Мне известен твой новый прикол: Ты мешаешь кислород и метанол, И бросаешь свое тело акулам в перегретый танцпол. Я признаюсь в любви, если это так надо. Тебя мучает жажда, на моем бокале помада. Даже если прилетит звездолет, Кроме нас он никого не возьмет, Мы целуемся на заднем в такси, и водитель не в счет. «Я живая», — шептала мне, — «Я живая. Я почти что святая, Московская Сторожевая!» СегодняНочью «Московская Сторожевая»

      Осознание пришло так внезапно, что Кира выронила зубную щетку, которая со звоном упала в раковину, забрызгав ее каплями пасты. — Твою ж мать, — выругалась девушка, мокрыми пальцами оттирая белые следы от шелковой пижамы, и посмотрела на себя в зеркало.       Линзы уже были на своем обычном месте, надежно отгораживая ее от внешнего мира и придавая зрачкам мягкий темно-ореховый цвет, идеально сочетающийся с ее внешностью и разрезом глаз. Отечность век, благодаря бесконечному потоку слез державшаяся несколько дней, окончательно спала, оставляя под глазами лишь легкую припухлость, свойственную азиатскому типу и придающую лицу милую детскость. Кожа все еще была слишком бледной, но это легко корректировалось тональным кремом.       Громова провела ладонью по заострившейся скуле и улыбнулась своему отражению: — Вы просто бешеная истеричка, Кира Юрьевна…       Это было так очевидно, так до нелепости просто, что теперь казалось невероятным, как она не поняла этого раньше. Истина все время лежала на поверхности, витала вокруг, касаясь ее тонкими перьями легких крыльев, но она не замечала ее, успевая ухватить лишь ощущение прикосновения, но не позволяя сути проникнуть глубоко в сознание и совершить в нем революцию. Девушка была слишком погружена в свои эмоции, эгоистично наслаждаясь эстетской болью, питаясь жалостью к себе и оправдывая ею свою слабость и слепоту. Она так зациклилась на себе, что не заметила то большое, что все время было рядом с ней, — великое, бескрайнее, почти святое чувство, способное озарить всю жизнь своим светом. Светом больших, глубоких, как лесные озера, и бездонных, как ночное небо, зеленых глаз… — Максим, — тихо произнесла она, сжимая пальцами кулон на своей груди.       Кира больше не боялась его имени, испытывая невероятное удовлетворение от того, что, наконец, могла произнести вслух это простое сочетание букв, звучащее для ее сердца, словно божественная музыка. Оно так долго разносилось эхом внутри нее, не оставляя ни днем, ни ночью, но не находя выхода наружу, что она почти забыла, как приятно чувствовать его покалывающий шелест на языке, его мягкую гладкую букву «М» на губах.       Только сейчас она поняла, что потратила все силы на бессмысленную борьбу, пытаясь вписать в привычный мир, в понятные ей стандарты и схемы чувство, которое было больше этого мира, больше их самих, больше всей Вселенной. И чем яростнее она сражалась, тем глубже были раны и разгромнее поражения. В пылу атаки, вооруженная впитанными с детства канонами общества и законами природы, диктующие женщинам естественные желания семьи, потомства, дома и быта с любимым мужчиной, Кира не замечала, что чем ближе они друг к другу, тем сильнее между ними электромагнитное поле, раскидывающее их на разные полюса.       Теперь все поступки и решения Макса виделись ей в совершенно ином свете, все, за что она проклинала и ненавидела его, оказалось лишь проявлением любви и заботы. Каждым своим действием, каждым шагом он воспитывал ее, учил жить с этим чувством в сердце, быть счастливой уже от того, что оно есть, быть самодостаточной и независимой, находить в преследующей их боли источник силы и развития. Им не нужно было находиться рядом, чтобы быть вместе, не нужно было разговаривать, чтобы слышать друг друга, не нужно было дотрагиваться, чтобы чувствовать прикосновение. Они и так были частями единого целого, но Кира была слишком занята врабатыванием их чувств в стандарты института семьи и брака, чтобы заметить это.       Нет, эта любовь не терпела обыденности и повседневности, ей не было места в ЗАГСах и роддомах, она не подчинялась правилам и законам людей. Она парила в облаках, прекрасная и чистая, любовь, которой никогда не суждено было сбыться, и поэтому она будет жить вечно.       Громова вышла из ванной и остановилась, прислонившись плечом к встроенному платяному шкафу. Черышев все еще спал, уютно подмяв под себя одеяло и едва различимо посапывая. Он выглядел таким спокойным и умиротворенным, таким милым и родным, что девушка невольно улыбнулась.       Неслышно присев на край кровати, Кира осторожно провела кончиками пальцев по его волосам, тревожа растрепавшиеся пряди. Она смотрела на него и думала о том, что, по-хорошему, надо было бы его прогнать — снова попытаться объяснить невозможность их союза, придумать какую-нибудь новую причину, которую он сочтет весомой, или попросту обидеть побольнее, чтобы уж наверняка… Так было бы намного правильнее и честнее, чем сидеть сейчас возле него и наблюдать за ним спящим, исподтишка разглядывая длинные, подрагивающие во сне ресницы. Но в исходящем от него потоке тепла было так хорошо и уютно, в его ровном дыхании было столько спокойствия и уравновешенности, которые в ее издерганной полярными эмоциями нервной системе отсутствовали, как класс, а в налитых под кожей мышцах столько надежности и защиты, которых ей так недоставало, чтобы идти дальше, что у девушки просто не хватило духу отказаться от всего этого прямо сейчас.       «В конце концов, я не виновата, что он выбрал меня», — подумала Громова, прерывисто вздыхая и отходя обратно к шкафу, в который вчера кое-как распихала свои вещи. — «Сам вляпался, вот пусть сам и выпутывается».       Выбрав из подготовленного Диего черно-белого стилевого разнообразия черный брючный костюм мужского кроя и белую рубашку, Громова переоделась и, придирчиво оглядев свое отражение в зеркальной дверце шкафа, неслышно прошмыгнула за дверь.

***

      Только зайдя в столовую и погрузившись в буйство царивших там ароматов, Кира поняла, что последние двое суток ее организм функционировал исключительно на кофе и кокаине. Голод внезапно стал нестерпимым, и повинуясь первобытному инстинкту, девушка набрала на свой поднос в два раза больше еды, чем была способна съесть. Не замечая никого вокруг и даже не здороваясь, она уселась за первый попавшийся столик и засунула в рот сразу половину круассана, попутно смахивая с лацканов пиджака щедро осыпающиеся на него слоеные крошки. Протолкнув застревающую в горле сдобу внутрь с помощью кофе, Громова намазала оставшуюся половину булки толстым слоем абрикосового джема и отправила вслед за первой. Не успела она дожевать свою добычу, как чьи-то немаленькие ладони перекрыли ей обзор, игриво закрывая глаза. — Дзюба, твои гигантские руки невозможно ни с чем перепутать! — хихикнула она, прикрывая ладошкой набитый рот. — Мало ли, может тебе теперь по вкусу другие, — капризно протянул Артём, опуская руки ей на плечи. — Маленькие такие, испанские… — Не такие уж и маленькие, — хмыкнула Кира и кивнула на стул напротив себя. — Сядь. — А чего так строго-то? — проворчал футболист, обходя стол и неприкрыто разглядывая ее костюм. — Или про него уже и шутить нельзя? Любовь навеки? — Тём, я скажу один раз, и больше мы к этому возвращаться не будем, — дождавшись, пока он сядет и наклонившись к нему ближе, проговорила Громова. — Оставь Дениса в покое. Я не шучу. — С радостью! Как только он оставит в покое тебя, — широко улыбнулся Дзюба, нагло окуная палец в блюдце с ее джемом и с самодовольным видом засовывая его в рот. — Все останется, как есть, и ты в это влезать не будешь, — пробурчала девушка, отодвигая от него тарелку. — Неплохо он тебе точку «Джи» простимулировал, аж до мозга достал, — усмехнулся Артём, вытирая руки салфеткой и сверля ее испытующим взглядом. — Ничего не было, — спокойно ответила Громова, пытаясь распилить свой второй круассан тупым столовым ножом. — В каком смысле? — переспросил мужчина, не сводя с нее заинтересованный взгляд. — В смысле секса не было, — так же спокойно пояснила Кира, продолжая пытаться аккуратно надрезать распадающуюся в руках теплую булку. — Ты ведь из-за этого бесишься? Так вот — не было. — Ага, две ночи в одной постели провели, и ничего не было, — недоверчиво протянул Дзюба. — У него что, эректильная дисфункция внезапно разыгралась? — Не у него, у меня, — равнодушно отозвалась девушка, намазывая тонкий слой джема в образовавшуюся в круассане прорезь, больше напоминающую вмятину. — Самой странно и непривычно даже, но уж как есть… — Может, ты просто не с тем мужиком в кровать ложишься? — некрасиво оскалившись, выдал Артём. — А, может, просто мне сейчас немного не до этого? — огрызнулась в ответ Кира и добавила уже ласковее, отложив на тарелку истерзанную ножом сдобу. — Тёмка, блин, ну я все понимаю. И я тебе обещаю — между нами ничего не изменится, Денис никак на это не повлияет. Он просто мне сейчас нужен. Не знаю, как объяснить… Нужен и все! — Хочешь, чтобы я собственными руками тебя ему отдал? — сжимая в руках салфетку, сквозь зубы процедил футболист, не поднимая на нее взгляда. — А у тебя выбора нет, — пожала плечами Громова, снова принимаясь насиловать круассан. — Тебе ведь все еще нужна твоя семья? Крис, конечно, - святая женщина, но меня она тебе вряд ли простит. Это даже для нее перебор! — Ты этого не сделаешь, — оторопело глядя на нее, хрипло проговорил мужчина и помотал головой, будто хотел сам себе доказать невозможность этого события. — Не из-за меня, из-за нее. — С чего это? — зло рассмеялась Кира, сверкнув на него глазами. — Ты забыл, кто здесь бешеная стерва? — Кирюша, что с тобой? — напряженно глядя на подругу, проговорил Дзюба и накрыл ее руку своей. — По-моему, это называется взросление, — равнодушно хмыкнула Громова, выдергивая руку. — Многое начинаешь видеть иначе, проще, что ли… Возможно, тебя тоже когда-нибудь догонит. Годам к сорока!       С этими словами Кира бухнула в разрезанный пополам круассан весь оставшийся джем и попыталась чайной ложкой протолкнуть капающую на тарелку сладкую массу поглубже. Слизывая с пальцев капли, она подняла глаза ко входу в столовую и улыбнулась. — А вот и моя Черешенка. Ну, мы договорились, Дзю? Не заставляй меня быть сучкой, — кинула она Артёму и помахала Денису, привлекая его внимание. — Черри, мы здесь!       Улыбнувшись всем лицом на ее задорный оклик, Черышев кивнул и, быстро собрав свой завтрак из привычных и почти всегда одинаковых блюд, присоединился к друзьям. — Чего ты меня не разбудила? — смущенно улыбаясь и поглядывая то на сверлящего его ревнивым взглядом Дзюбу, то на заляпанную джемом Киру, тихо спросил Денис. — Ты так сладко спал, — улыбнулась в ответ девушка, выбирая это избитое клише в большей степени для Артёма. — Да и тренировки у вас сегодня утром нет. — Зато интервью столько, будто мы последний день на свете живем, — буркнул Дзюба, мужественно снося ее удар. — Это для вашего же блага, мальчики, — ответила Громова, пытаясь запихнуть в рот свое сюрреалистическое кулинарное творение, и неразборчиво добавила. — Твое на Первом канале, кстати, уже через час! Так что не рассиживайся тут особо! — Может, мне вообще вас вдвоем оставить? — не унимался Артём, так и не выбравший для себя окончательную линию поведения. — Не, не парься, — отмахнулась Кира, с удовольствием жуя круассан. — Ты же знаешь, как мне приятно твое общество!       Черышев помалкивал, не поднимая головы от своего завтрака и не зная наверняка, но догадываясь, что именно он является причиной очередного конфликта друзей. Он не слишком верил в нравственную чистоту и правильность этой дружбы, истинное и не самое красивое лицо которой ему уже довелось увидеть, но и отрицать глубокую эмоциональную связь между двумя небезразличными ему людьми он не мог. Напряжение, висящее над этим столом, ощущалось почти физически. Казалось, достаточно крошечной искры, чтобы прогремел взрыв, и становиться его катализатором совершенно не входило в планы футболиста.       За столом повисла тишина, которую нарушил сигнал входящего сообщения на телефоне Громовой, и все с интересом уставились на экран, будто уведомление предназначалось всем троим.       «Детка, думаю, тебе это будет интересно», — гласила надпись рядом со значком вложенной в сообщение фотографии от абонента, обозначенного, как Диего. — Кто такой Диего? — забыв, что нужно было бы скрыть свое неуместное любопытство, спросил Денис. — Это испанское имя.       Кира нахмурилась и отодвинула смартфон от любопытных глаз друзей. — Мой друг. И он русский, — пробубнила девушка себе под нос, открывая сообщение. — Он сутенер, — усмехнулся Дзюба, не без удовольствия наблюдая за меняющимся выражением лица Дениса. — Девками торгует. За дорого. — Вот зараза! — воскликнула Кира и резко подскочила, чуть не опрокинув на себя весь поднос с остатками своего завтрака.       Ребята вздрогнули от неожиданности и переглянулись, не понимая, кому из них предназначался этот выпад, а затем оба уставились на девушку. Громова же не обращала на них ни малейшего внимания. Она стояла, не шевелясь и не сводя разгневанный взгляд с присланной фотографии, которая занимала ее гораздо больше, чем нарушение тайны ее личной переписки, которое допустил Денис, или едкие замечания Дзюбы в адрес Диего и их влияние на ее репутацию в глазах Черышева.       На снимке, судя по качеству, сделанном случайным очевидцем, была запечатлена миниатюрная блондинка с кукольным личиком и огромными детскими глазами, выходящая из здания отеля в центре Москвы под руку с мужчиной, в котором Кира безошибочно узнала Анатолия Гончарова, финансового директора агентства «БиБиДиО» в России. В личности девушки тоже сомневаться не приходилось — ее Громова ни с кем бы не перепутала в любом состоянии и в любом окружении. Это была Мила Тинкевич — ее заклятая подруга, извечный конкурент, объект зависти, ненависти и скрытого восхищения.       Они были знакомы давно, почти с самого начала Кириной карьеры в сфере рекламы. Мила была на три года моложе, но в этом бизнесе добилась едва ли ни больших успехов, чем сама Громова, что никак не прибавляло ей очков в ее глазах. Девушка уже больше года занимала должность креативного директора в агентстве Кросса и то, что у нее была неплохая фора в виде влиятельного папы-банкира, прочных многолетних связей в сфере шоу-бизнеса, плюсом к британскому образованию и ангельской внешности, не умаляло того факта, что она уже в двадцать четыре года получила то, к чему Кира со скрипом доползла только к двадцати восьми. Девушки сталкивались лбами на каждом мало-мальски значимом тендере, на каждой конференции, интервью, фестивале, обмениваясь улыбками и любезностями, но втайне желая воткнуть сопернице нож между лопаток. Кира считала Тинкевич бездарностью, которая вылезла на рекламный Олимп благодаря деньгам и связям своего отца, а все остальное получила через постель, благодаря своим блондинистым волосам и кукольным глазам. Мила, в свою очередь, видела в Громовой выскочку, выехавшую на одном успешном проекте, а все остальное получившую через постель, благодаря экзотической внешности и большой груди. Обе были так же далеки от истины, как и близки к ней, что совершенно не мешало им в равно степени ненавидеть и восхищаться друг другом.       Мила была последним человеком, которого Кира была готова увидеть среди своих конкурентов на должность в «БиБиДиО», а ее явная связь с их финансовым директором не оставляла сомнений в том, что интересы Тинкевич лежат именно в этом направлении. — Кир, что случилось? — осторожно поинтересовался Денис, уже почти готовый к очередной драме и необъяснимой смене настроения своей возлюбленной. — Это по работе, — кинула Громова и, окинув взглядом зал, быстрым шагом направилась к раздаче, возле которой заметила светловолосую голову Вадима.       Климов, как всегда в безукоризненно скроенном костюме и с идеально спадающей на лоб волной светлой челки, суетился возле стойки с блинами, филигранно выкладывая на тарелку изысканную композицию из идеально круглых оладий и крупных ягод спелой клубники. Он так погрузился в это занятие, что не заметил приближения подруги, пока она с размаху не впечаталась в него, не рассчитав скорость и чуть не выбив у него из рук аппетитный натюрморт. — Громова, блин! — возмущенно завопил парень, чудом подхватывая выскальзывающую из рук тарелку. — Поворотники включай! — Ты что-нибудь об этом знаешь? — не обращая внимания на его ворчание, Кира сунула ему поднос свой телефон с открытой на нем фотографией. — Ну, Тинкевич с мужиком каким-то, — вынужденно кинув взгляд на снимок, без интереса пробубнил Вадик, все еще пытаясь пережить угрозу жизни своему завтраку. — С каким-то? — сощурив глаза, воскликнула девушка. — Тебе не кажется, что я об этом должна была узнать от тебя? И еще вчера! Кто у нас за информацию отвечает, а?       Климов нахмурился и, еще раз взглянув на фотографию, растянул губы в улыбке. — Ну ладно, не с каким-то, а с вполне себе узнаваемым дяденькой, — усмехнулся он. — Я тебе всегда говорил, Громик, нужно знать, под кого ложиться! А у тебя что? Никакой стратегии, сплошные метания! — О, спасибо за своевременный совет, мой неравнодушный друг! — плохо сдерживая раздражение, выпалила Громова и добавила обиженным тоном. — Хорошо, что у меня есть Вася! Хотя бы ему не все равно на мою карьеру. — Чего-то вчера ты не слишком горела этой должностью, — справедливо подметил Вадик, забирая у нее из рук телефон и пристальнее вглядываясь в лица людей на снимке. — Но если Тинкевич в теме, то тебя, конечно, уже не остановить… — Она не получит эту должность, — твердо произнесла Громова, сверля Климова решительным взглядом. — И почему я не удивлен, — без вопросительной интонации протянул парень, возвращаясь к выкладыванию ягод на аккуратно разложенные на тарелке оладьи. — Вадя, какой у нас план? — хватая его за запястье так, что он снова чуть не выронил свою ношу, заговорщическим голосом прошелестела Кира и настойчиво уставилась на него. — Ты знаешь, кто первый кандидат на мою должность у Златопольского, так что это в твоих интересах! — Ай, Громова, у тебя руки липкие какие-то, — брезгливо дернулся в сторону Вадим, перекладывая тарелку в дальнюю от нее ладонь и старательно делая вид, что ему нет дела до открывающихся карьерных перспектив. — Не знаю, придумаем что-нибудь. «БиБиДиО» - западная компания, у них куча принципов, в том числе в ЭйчАре, которые не способен удовлетворить российский рынок с его реалиями. Они, конечно, адаптировались под нас, но публичный скандал вряд ли проглотят… Головной офис не позволит. — Значит, устроим скандал, это не трудно — у всех рыльце в пушку, — кивнула девушка, продолжая испытующе смотреть на парня в ожидании более конкретных идей. — Не знаю, может, поискать по сети фотки, где она обдолбанная, — задумчиво протянул Климов, поправляя кончиком пальца съехавшие в сторону клубнички. — Или с женатым любовником. Помнишь, у нее был роман с этим артистом, как там его? В прошлом году? — Не, это как-то слишком в лоб, — скривилась Громова. — Нужно что-то более элегантное, тонкое, в стиле «БиБиДиО»… Может, лучше подкинем информацию Кроссу? Ему придется ее уволить, а они не смогут взять сотрудника с таким косяком в послужном списке. — Ты же говорила, она себе эту должность насосала, — скривив губы в надменной усмешке, сказал Вадик. — Если и правда у него под столом весь год просидела, то может и не уволить. — Тогда тем более уволит, раз теперь она сосет Гончарову, — победоносно заявила Кира. — Логично, — кивнул парень. — Выясни, где можно встретиться с Кроссом в ближайшие дни, типа случайно, — произнесла Громова, закидывая в рот ягоду с его тарелки. — Ну, Громио, это же для Паши! — простонал Климов, загораживая от нее тарелку почти всем телом. — О, прости, — улыбнулась девушка. –Какая роскошь… Как у вас, кстати? — Неужели моя лучшая подруга соизволила отвлечься от своих забот и проявить интерес к моей личной жизни? Не верю своим ушам! — съехидничал Вадим, скрупулезно восполняя пробел в декоре своего блюда. — Ну, Вадька, не будь букой, — заискивающе проговорила Громова, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Так как? — Пока не особо, — понуро ответил Климов и вдруг воодушевленно добавил. — Хотя сегодня утром он сказал, что ему нравится мой парфюм! — По-моему, это заявка, — ободряюще кивнула Кира, вглядываясь в светящиеся глаза друга. — Ты думаешь? — с детской надеждой в голосе воскликнул Климов, но тут же осекся, снова принимая деловой вид. — Ну ладно, некогда мне тут… Мой мальчик ждет свой завтрак. — Приятно аппетита, котики, — хихикнула Громова и бросила ему в след. — Я жду информацию!       Вадик, не оборачиваясь, махнул ей свободной рукой, подтверждая, что задание принято и повторять дважды необходимости нет, и направился к своему несговорчивому возлюбленному, а Кира поспешила к своим мужчинам, неизвестно до чего успевшим договориться за время ее отсутствия. — Ну что, поехали, сердце мое родное, — обнимая Дзюбу за плечи, проворковала девушка, пытаясь по лицам парней угадать атмосферу за столом. — Я думал, ты со мной поедешь, — недоуменно проговорил Денис, скользя взглядом по ее рукам на плечах партнера по команде. — С тобой Олечка поедет, — улыбнулась Громова. — Ей как раз нужно документы в редакции забрать. А мне нужно проследить за тем, чтобы наша главная звезда не дала маху! — Я в няньках не нуждаюсь, — пробубнил Артём, плохо скрывая удовольствие от своей локальной победы над Денисом. — И тем не менее, — безапелляционно произнесла Кира и слегка толкнула его в плечо. — Ну, поехали, опоздаем!       Дзюба нехотя поднялся, старательно делая вид, что все это не приносит ему ничего, кроме хлопот и лишних телодвижений, и медленно направился к выходу. — Напиши мне, как все прошло, ок? — кинула Громова Денису, оборачиваясь и отправляя ему воздушный поцелуй. — Моя спящая Черешенка…       Денис молча улыбнулся и сделал вид, что поймал ее поцелуй и прижал к сердцу. Несмотря на то, что она уезжала с другим, он не чувствовал себя проигравшим. Одного взгляда на нее сегодня утром ему было достаточно, чтобы понять, что в ней что-то изменилось. Нечто неуловимое, не бросающееся в глаза так, как этот строгий костюм, делающий ее еще более сексуальной, как этот игривый блеск в глазах, преумножающий ее красоту. Это было что-то внутреннее, едва различимое, но ясно дающее понять только ему одному — ее вчерашняя откровенность не была мимолетной слабостью или пустым трепом, о котором хочется забыть наутро. Она приняла его, впустила в свою жизнь, выделила место рядом с собой, пусть пока совсем небольшое, но для него это уже было счастьем.

***

      Кире понадобилось не более получаса для того, чтобы вернуть на лицо Артёма улыбку, а себе приятное чувство очередной маленькой победы с привычным привкусом вины за свою власть над этим мужчиной. Поначалу Дзюба еще бубнил что-то про моральный облик, репутацию, пересуды, которые непременно должны пойти в сборной по поводу ее сомнительных ночевок с Черышевым, но к тому моменту, как такси въехало на территорию парковки Останкино, уже окончательно растаял, поддаваясь безмолвной магии близости, которая неотвратимо наполняла салон автомобиля. Все, что им было нужно, — это немного побыть наедине, снова почувствовать этот известный лишь им двоим баланс странных, неестественных для других, но привычных и понятных для них отношений.       Первое, что бросилось в глаза, как только впереди показался служебный вход в студию, была многочисленная группа болельщиков, состоящая в основном из совсем юных девчонок, неловко одергивающих слишком короткие юбочки и держащих наготове плакаты с разномастными, но весьма откровенными признаниями для своего любимого футболиста. Раскрасневшиеся от волнения румяные лица и неумело накрашенные глаза каждой из них сияли искренней неистребимой надеждой, что именно ее он заметит сегодня среди толпы фанатов, сможет разглядеть в ней ту, которую искал всю жизнь, и заберет в волшебную мечту, полную любви и красоты. Они были ранимы, глупы и плохо управляемы, но именно их признание было главным индикатором популярности в современном мире, а значит, львиная доля усилий пиар-команды была направлена именно на этих нимф, и пока они окупались сторицей. — Даже больше, чем я планировала, — присвистнула Громова, бросая взгляд на толпу сквозь автомобильное стекло. — Мои фанаточки, конфетки мои! — промурлыкал Дзюба, растягивая губы в широкой ласковой улыбке. — Так, Дзю, давай только без индивидуальных офферов! Тут, кажется, нет ни одной старше шестнадцати, — нарочито строго проговорила Кира, когда автомобиль остановился, и девчонки завизжали так, будто прибыл сам Элвис Пресли. — Не завидуй, Громик, — сказал Артём, оборачиваясь к подруге и слегка поддевая ее пальцем за подбородок. — Для своих тридцати ты тоже еще вполне свеженькая. — Иди уже, кумир молодежи! — шутливо толкнула его девушка, великодушно прощая ему пару накинутых лет, и вышла из машины.       Все время, пока футболист обнимался и фотографировался с фанатами, пока раздавал автографы, гримировался для съемок и готовился к интервью, Громова не выпускала из рук телефон в ожидании агентурной информации от Вадика. Обсуждая с продюсером передачи вопросы футболисту и список запретных тем, девушка то и дело поглядывала на экран смартфона, будто боялась, что без ее внимания гаджет откажется принять важное сообщение.       Тинкевич была для Киры словно красная тряпка для быка, и благодаря ее точеной фигурке, внезапно замаячившей на горизонте работа в «БиБиДиО» из интересной возможности, одного из вариантов развития ее дальнейшей карьеры, моментально превращалась в самую желанную цель, ради достижения которой можно было свернуть горы. Просматривая список вопросов и постукивая тонкими пальчиками по зеркальной столешнице в кабинете продюсера, Громова думала о том, что бы сделал на ее месте Липатов. Вот у кого можно было поучиться целеустремленности и умению зубами выгрызать у жизни желаемое.       «Он бы толкнул ее под электричку и всего делов», — улыбнулась сама себе девушка, вычеркивая из списка вопрос о третьем ребенке в семье футболиста.       Ее методы, конечно, были не такими радикальными, но в целом план был неплох, особенно если провести игру максимально тонко и деликатно. А в этом мало кто мог с ней посоревноваться.       Интервью уже подходило к концу, когда телефон, зажатый в ее ладони, завибрировал серией новых сообщений, вырывая из фантазий о скоропостижной кончине Тинкевич от несчастного случая, вроде падения ей на голову метеорита или укуса ядовитой змеи. — Ну неужели, — шепотом проворчала Громова, нетерпеливо открывая чат с Климовым. Сегодня вечером Коля Шипуля устраивает вечеринку в «Айкон». Типа в честь победы над Испанией. По агентурным данным Кросс приглашен. И мы теперь тоже.

Мы пойдем на вечеринку, которую устраивает вор в законе?

Громова, не будь ханжой! Теперь это называется «бизнесмен со связями в правительстве».

Куда мир катится…

Короче, тебе Кросс нужен или нет?       Кира вздохнула и убрала телефон в сумку. Партия началась, и ей выпало играть белыми.

***

      Отправив Дзюбу на базу к восстановительной тренировке и проведя еще несколько встреч, Громова вернулась в Новогорск только к вечеру, полная решительного спокойствия и уверенности в своем плане. Приняв душ и заново уложив волосы, девушка стояла перед зеркальной дверцей шкафа и твердой рукой выводила графичные стрелки на глазах, готовясь к предстоящей вечеринке. — Обслуживание в номерах! — раздалось из коридора вместе со стуком и одновременным распахиванием двери.       Девушка вздрогнула от неожиданности, чуть не смазав тонкую линию на веке, и сурово посмотрела на Климова, который имел неистребимую привычку вламываться до приглашения. — А дождаться разрешения войти не судьба? — проворчала она, возвращаясь к своей филигранной работе. — Может, я голая? — Я уже видел тебя голой, и это не лишило меня сна, — пожал плечами Вадик, подходя ближе и протягивая ей две карточки с золотым тиснением на обороте. — Приглашение на четверых, — протянула Громова, отвлекаясь от своего занятия и с подсознательным профессиональным интересом рассматривая качественную УФ-печать, и с подозрением посмотрела на друга. — Я пойду с Пашей, — гордо заявил Климов, высоко задирая подбородок. — Ты хочешь взять с собой на дело любовника? — сощурив глаза, обличительным тоном воскликнула девушка. — Нет, агент Громофф, я хочу пригласить в клуб человека, который мне глубоко приятен и симпатичен, — будто готовый к такому выпаду, тут же среагировал Вадим и добавил заговорщическим тоном. — К тому же, это будет хорошо для конспирации! — Тогда я тоже кого-нибудь приглашу, — обиженно пробубнила Кира и торжествующе воскликнула. — Черешню! — Отличный вариант! Просто две пары решили немного развлечься. Это ни у кого не вызовет подозрений, — заметил Климов, заинтересованно глядя в зеркало и поправляя выбившиеся из челки пряди. — А если мы пришли бы с тобой вдвоем, то в чем бы нас заподозрили? — понижая голос, будто их могли услышать шпионы вражеских государств, медленно протянула девушка. — Громова, иногда ты слишком много думаешь, — раздраженно отмахнулся Вадик, окидывая ее оценивающим взглядом. — От этого сиськи уменьшаются, не знала? — Ладно, ладно, — пожала плечами Кира, отходя к кровати, на которой уже лежало подготовленное для вечеринки платье. — Ты у нас гений промышленного шпионажа, тебе видней. — Ну, вот и не мешай работать, — самодовольно хмыкнул Климов и, проведя кончиком пальца по идеально скорректированной брови, направился к двери. — Через полчаса внизу.       Через пятнадцать минут Кира уже облачилась в экстремально короткое и узкое черное платье, откровенно оголяющее одно плечо и, по мнению Диего, идеально подходящее для вечерних выходов в командировке, и отправилась в холл.       «Хорошо, что мы идем к Шипуле, а не в Кремль», — подумала девушка, спускаясь по лестнице, и остановилась у выхода на улицу.       Из-за двери доносились голоса и живой задорный смех, который она не могла перепутать ни с одним другим. Если бы солнце умело смеяться, то, наверное, делало бы это именно так — звонко, искренне, беззаботно и заразительно, словно одаривая всех лучами радости и веселья. Кира невольно улыбнулась и вышла на крыльцо, где собралась компания футболистов, которая встретила девушку, а в большей степени, конечно, ее мало что скрывающее платье, многозначительным свистом и шумными возгласами. — Мальчишки, когда же вы повзрослеете, — разыгрывая недовольство, бросила им Громова и взяла Черышева за руку. — Денис, можно тебя на минутку?       Под одобрительное гиканье и ценные советы по устройству счастливой семейной жизни, Кира отвела мужчину в сторону от веселой компании и вдруг замолчала, осознав, что не знает, что ему сказать. Сама идея тащить его с собой в клуб на эту стратегическую вечеринку показалась сейчас абсурдной и неуместной. Ляпнув, что пригласит Дениса, исключительно в пику Климову, решившему устроить из шпионского квеста романтическое свидание, Громова только теперь поняла, насколько это было глупо. Вести его с собой было никак нельзя, но и уйти, ничего не сказав, тоже теперь казалось как-то неправильно, хотя вряд ли бы он одобрил это мероприятие.       Черышев, казалось, совершенно не тяготился ее молчанием, увлеченный разглядыванием ее голого плеча и рассыпавшимся по нему волосам, которые вечерний ветерок ни на секунду не хотел оставить в покое. — Черри, тут такое дело… — собравшись с духом, наконец, проговорила Кира, убирая волосы за спину. — Я иду на вечеринку. — Я догадался, что это платье выбрано не для прогулки по территории базы, — улыбнулся Денис, проводя ладонью по ее ключице. — Это по работе, мне там нужно кое с кем встретиться, — поджав губу, тихо сказала Громова, чувствуя себя словно жена, которая отпрашивается у строгого мужа на встречу с подругами, и сама себе удивляясь. — «Кое с кем» — звучит не слишком обнадеживающе, Кирюш, — убирая руку в карман и плохо скрывая разочарование, пробубнил Денис себе под нос. — Решила сообщить мне, что сегодня ночуешь в другом месте? Ну, хотя бы честно.  — Блин, да я вообще не об этом! — воскликнула девушка и, махнув рукой в неопределенном направлении, будто давая самой себе разрешение на игру ва-банк. — Короче, там будет много наркоты, алкоголя, папарацци, обдолбанных знаменитостей и великосветских шлюх… И я хочу, чтобы ты пошел со мной.       Черышев вскинул на нее посветлевший взгляд и улыбнулся: — Ты умеешь заинтересовать. Надеюсь, убийства и торговля людьми в программе вечера не значатся? — Пока непонятно, — на полном серьезе отозвалась Громова, — но надеюсь, что обойдемся без крайних мер. — Мне нужно пять минут, чтобы переодеться, — прошептал Денис, порывисто прижимая ее к себе и касаясь губами светлой кожи ее плеча.       Кира ничего не ответила, лишь провела рукой по его затылку, приятно покалывающему ладонь короткими волосками, и скользнула скулой по его уху в ставшем уже почти привычном жесте.

***

      В тот вечер «Айкон» был забит до отказа, что говорило о том, что у Коли Шипули очень много друзей. В огромном зале было душно и тесно, но в целом атмосфера царила приятная и почти семейная. Гости по большей части были хорошо знакомы друг с другом, представляя идеальный коктейль московской элиты, состоящей в основном из звезд, чиновников и профессиональных тусовщиков, разбавленный халявщиками и редкими случайными посетителями, вроде Громовой. Вглядываясь в растиражированные таблоидами лица, Кира порадовалась тому, что ее здесь почти никто не знает, а значит, они смогут спокойно занять позицию и провести свою операцию максимально тихо и незаметно. Учитывая скандал, который они рассчитывали здесь устроить, меньше всего им сейчас нужно было повышенное внимание и череда псевдодружеских объятий с малознакомыми людьми. В целом, все должно было сложиться вполне удачно, если бы ни одна маленькая деталь, которую Кира почему-то упустила из вида. Ее, Вадика и Пашу действительно особо никто не знал, но зато Черышева знали все!       Стоило им переступить порог клуба, как вокруг футболиста сразу собралась толпа длинноногих девиц с острыми скулами и покусанными пчелами губами, похожих друг на друга, как две капли воды, закидывающих его вопросами, просьбами и предложениями. Каждый в этом клубе вдруг счел своим долгом сфотографироваться с лучшим бомбардиром сборной, пожелать удачи в четвертьфинале, поздравить с успешной игрой и выпить с ним на брудершафт. Как пиарщик, Громова даже порадовалась такому ажиотажу вокруг Черышева, лишний раз подмечая про себя, что они с Вадиком не зря едят свои круассаны с джемом. Но учитывая, что Денис всем представлял ее, как свою девушку, ей и самой приходилось со всеми здороваться, знакомиться и фотографироваться, что полностью отвлекало от дела. Она так увлеклась защитой футболиста от настойчивых и порой даже агрессивных предложений выпить водки, мимоходом отгоняя от него назойливых девиц, что почти забыла о цели своего визита.       Звездный ведущий шоу-программы Дмитрий Нагиев отрабатывал свой немаленький гонорар на сцене, осыпая гостей шутками и представляя публике новоиспеченных звезд эстрады, приглашенных на потеху корифеям шоу-бизнеса и политики, чествовал Шипулю, который устроил для всех этот «великолепный праздник для друзей» и профессионально подначивал народ к активному возлиянию во славу России. Во всем этом была какая-то невероятно очевидная ирония, что, казалось, все присутствующие играют отлично выученные роли, а все происходящее не что иное, как мастерски разыгранный пиар-спектакль. Но гости с таким энтузиазмом поднимали бокалы и так рьяно приветствовали любые патриотические речи, что становилось понятно — этот слон в комнате устраивает всех.       Среди присутствующих Громова успела разглядеть несколько своих знакомых, включая пресловутую Тинкевич, отсвечивающую своими неестественно белыми волосами у стойки одного из баров. Кира уставилась на нее с нескрываемой злобой и так увлеклась разглядыванием своего врага, что не заметила, как к их столику подошел человек, о котором она успела благополучно забыть, но встреча с которым раньше составляла чуть ли ни главное событие любой из ее московских командировок. — Здравствуй, Кирюша. Отлично выглядишь, — с улыбкой произнес Лебедев, беззастенчиво рассматривая ее с головы до ног и протянул руку сидящему рядом Черышеву. — Игорь, ваш большой фанат. — Очень приятно, Денис, — привстав, произнес футболист и сжал руку чиновнику. — Привет, — буркнула Громова, утыкаясь в бокал с шампанским и проклиная этот огромный город за тесноту и плотность населения. — Буду болеть за вас в четвертьфинале, надеюсь увидеть в основе, — любезно проговорил Игорь, продолжая улыбаться. — Это как решит тренер, — сдержанно ответил Денис, по-хозяйски кладя руку Кире на бедро. — В любом случае, желаю удачи, — усмехнулся Лебедев, скользя взглядом по его руке, и добавил. — Во всем. — Ты с ним хотела встретиться? — напряженно проговорил Денис, когда чиновник вернулся к своей компании, и они остались вдвоем. — Черри! Я даже не знала, что он здесь будет, — нервно рассмеялась Кира, примирительно утыкаясь носом ему в висок. — Говорю же, по работе человек мне нужен. А вот, кстати, и он. Я на минутку.       Кросс действительно сидел за стойкой бара прямо напротив них и в полном одиночестве потягивал коньяк. Странно, что она не заметила его раньше, хотя в неиссякаемом потоке фанатов Черышева это было не так уж удивительно. Оставлять Дениса одного не хотелось, но и упускать такой шанс было нельзя. — Вадя! — окликнула девушка друга, который что-то с энтузиазмом нашептывал Паше на ухо, уже практически взобравшись врачу сборной на колени, и сделала едва уловимое движение головой в сторону Кросса. — Я сама пойду. Побудьте с Денисом!       Климов улыбнулся и сложил из пальцев колечко, демонстрируя, что все будет в лучшем виде. Не слишком поверив в его способность оторваться сейчас от Свиридова, девушка вздохнула и направилась к мужчине за стойкой. — Сергей Николаевич! Доброй ночи! — приветливо воскликнула Кира, присаживаясь рядом с Кроссом. — Не сразу вас заметила, притаились тут в уголке. — Добрый вечер, Кира Юрьевна! — улыбнулся мужчина. — Не хотел вас отвлекать, вы сегодня популярны. — Это не я, это мой спутник популярен, — хихикнула Громова, кивая в сторону покинутого ею столика. — Поздравляю с успешной кампанией! — торжественно произнес Сергей и поднял свой бокал. — Одно удовольствие наблюдать за вашей работой. — Спасибо, мы стараемся держать планку, — ответила Кира, касаясь его своим бокалом. — Но вы тоже зря времени не теряли, насколько мне известно. — Работаем потихоньку, на своем уровне, — кивнул Кросс. — Контракт с «ВТБ» - неплохой такой уровень, — подметила девушка. — Все-то вы знаете, — хитро заулыбался мужчина. — Контракт не подписан, Мила еще готовит документы. — Так это клиент Милы? Ну, тогда сделку можно считать совершенной, — всплеснула руками Громова. — Сколько я знаю Тинкевич, она всегда доводит начатое до конца и никогда не останавливается на достигнутом. Уверена, ее ждет большое будущее в этом бизнесе. — Вы об интересах Милы в «БиБиДиО»? — удивленно спросил Сергей Николаевич и, почесав щетину на подбородке, добавил. — Не думал, что об этом так быстро заговорят, но видимо, шило в мешке не утаишь, особенно в этом городе. — И вы так спокойно об этом говорите? — вяло возмутилась Кира, чувствуя, как ее план распадается прямо у нее на глазах. — Кира, нельзя удержать птицу в клетке, а такую юную и амбициозную девушку, как Мила и подавно. Надо уметь выпускать птенцов из гнезда, — задумчиво произнес Кросс. — Да, вы совершенно правы, Сергей Николаевич, — оторопело промямлила Громова, пытаясь скрыть разочарование и снова подняла свой бокал. — Ну, за успех и амбиции!       Она залпом допила шампанское и оставила всепонимающего и всепрощающего руководителя Тинкевич в одиночестве, возвращаясь к своему столику. Не найдя там никого, кроме двух незнакомых девиц, Кира растерянно огляделась в поисках своих друзей.       Вся ее затея с треском провалилась, оставляя внутри только злость и чувство собственного идиотизма. Эта девица обставила ее даже в этом, опередив и раскрыв свои планы начальнику. Других идей не было, кроме пресловутой электрички, но даже это было ей не под силу. Приходилось просто признать, что Мила и в этот раз оказалась сильнее, умнее, проворнее и удачливее. Ей повезло от рождения и продолжало везти по жизни, а такие, как Громова, были созданы лишь для того, чтобы глотать пыль из-под ее «лабутенов».       Всматриваясь в искаженные стробоскопом и хаотичными лучами освещения на танцполе лица, Кира, наконец, заметила Вадика и Пашу, беззаботно отплясывающих под популярную отечественную мелодию, а затем обнаружила и Черышева мирно восседающего за стойкой дальнего бара в самой чудесной компании, которую Громова могла себе представить.       Кира стояла почти в центре зала, с трудом втягивая в себя спертый воздух, и немигающим взглядом смотрела на мужчину, на плече которого она спала сегодня ночью, и женщину, которую она сегодня вечером собиралась уничтожить.       «А зачем электричка? Я могу просто проткнуть ей ее коровьи глаза зубочистками», — разъяренным табуном носились в голове девушки мысли, пока она наблюдала за воркованием этой милой парочки, которые успели даже попозировать фотографам и обменяться самыми лучезарными на свете улыбками.       Идея пришла так же внезапно, как начал уходить из-под ног пол от открывающейся ей картины. Теперь ей было даже странно, что она сразу об этом не подумала, ведь Липатов сотни раз повторял ей это:       «Человека легче всего потопить тем, что его возвышает. Не ищи слабостей, ищи преимущества!»       Четкий, выверенный до мельчайших деталей план сложился в голове за несколько секунд и, не сомневаясь в успехе, Кира рванула к столикам в поисках Игоря, присутствие которого уже не казалось таким уж неуместным. — Игорь, ты ведь знаком с Нагиевым? — с ходу спросила она, присаживаясь на свободный стул рядом с ним и даже не глядя на его друзей. — Можешь кое-что для меня сделать? — Разве я могу сделать что-то для девушки известного футболиста? — надменно усмехнулся Лебедев, опуская глаза к стакану с виски. — Пожалуйста, — тихо произнесла Кира, накрывая его руку своей.       Получив согласие и дав Игорю четкие инструкции, Громова приступила ко второй, еще менее приятной и более унизительной части плана. Выпив стопку текилы с подноса проходящего мимо официанта и глубоко вздохнув несколько раз, девушка решительным шагом направилась к воркующей парочке, почти вслух уговаривая себя не спасовать в последний момент. — Милочка, как я рада тебя видеть! — стараясь перекричать громкую музыку, завопила Громова, накидываясь на Тинкевич с объятиями и прижимаясь к ней щекой и добавила, облокачиваясь на колено футболиста — Уже познакомилась с Денисом? — Кирюша, он просто волшебный, — обнажая идеально белые виниры, промурлыкала Мила. — Где ты его прятала все это время? — Вообще я их всех держу в Новогорске, — рассмеялась Кира. — Так что будет время — заезжай!       Девушки улыбались друг другу, словно лучшие подруги, перекидываясь фразами и шутками с такой скоростью, что Черышеву оставалось только смотреть и удивляться, почему от их улыбок вместо тепла и света, по коже разливается липкий холод. Через прикосновение Киры к его колену он чувствовал, что несмотря на бодрый голос и ласковые речи, все ее тело бьет мелкая дрожь. — Ты не замерзла, маленькая моя? — ласково проговорил он, проводя рукой по ее обнаженному плечу. — Все нормально, Черри, — тихо отозвалась девушка, заглядывая ему в глаза. — Ведь все нормально, да?       Денис улыбнулся и что-то ответил, но его голос потонул в звуках аплодисментов, приветствующих вышедшего на стену ведущего. Громова сжала руку футболиста и, надев профессиональную гипсовую улыбку, обернулась на сцену. — Дорогие друзья! Вообще-то мы сегодня не принимаем заказов на песни или поздравления, только если от Коли, — под всеобщий одобрительный смех заговорил Нагиев. — Но тут, мои дорогие, особый случай. В этом зале присутствует девушка, которая сейчас переживает прекрасный момент в жизни. Она молода, красива, талантлива и невероятно умна. Ее зовут Мила Тинкевич! Мила, покажись нам!       Тинкевич растерянно огляделась по сторонам, будто здесь могла быть еще одна девушка с таким же именем и фамилией, и ведущий вызывал вовсе не ее, и медленно поднялась на ноги. Луч прожектора тут же выхватил ее из толпы, и все присутствующие повернулись к особе, которой Нагиев уделил столько внимания. — Дорогая Мила, от имени всех твоих друзей, которые присутствуют в этом зале, я поздравляю тебя с грандиозным событием, которое открывает для тебя новый, полный интересных задач и увлекательных идей, путь, — торжественно продекламировал ведущий и прокричал под звуки фанфар. — С вступлением в должность креативного директора «БиБиДиО»! Ты это заслужила!       Мила застыла на месте, не веря своим ушам и не в силах пошевелиться, пока под грохот музыки и аплодисментов ее знакомые обнимали и хлопали ее по плечам, искренне поздравляя с внезапным назначением. Кира обняла ее первой, прижимая к груди и ласково шепча на ухо: — Так рада за тебя, дорогая!       Мила что-то лопотала, вроде как отнекиваясь от поздравлений и уверяя окружающих, что это ошибка, но Громова уже не слышала этого. С довольной улыбкой, которую она тщетно пыталась спрятать в бокал, девушка отошла к столику Игоря и мягко коснулась его плеча. — Спасибо, — тихо произнесла она. — Пойдем покурим? — предложил Лебедев, вставая. — Или ты и это бросила? — Пока нет, — рассмеялась девушка и направилась вслед за старым знакомым к выходу.       Они вышли на улицу и молча закурили. Сигаретный дым густыми клубами повисал в теплом летнем воздухе, окутывая их запахом табака и белесой пеленой. — Я вообще уже уезжать собрался, — первым заговорил Игорь, глядя на ее грудь, затянутую в узкий лиф платья. — Поехали со мной. — Игорь, — улыбнулась Громова. — Я тебе благодарна, но не настолько. — Типа у вас там все серьезно? — усмехнулся мужчина. — Возможно, — неопределенно ответила Кира, выдувая вверх тонкую струйку дыма. — Если да, то я рад за тебя, — сказал Игорь, выкидывая окурок в урну. — Он хороший парень. — Спасибо, — улыбнулась девушка и обняла его. — За все спасибо.       Лебедев улыбнулся и, чмокнув ее в щеку, пошел к своей машине. Кира постояла еще полминуты, провожая мужчину взглядом, глубоко вздохнула и развернулась, чтобы идти обратно в клуб, но остановилась, уставившись на дверь. На ярко освещенном крыльце стол Денис с ее сумочкой в руках и исподлобья смотрел на нее.       Кира улыбнулась, подошла ближе и забрала свою сумочку у него из рук. — Я думал, ты с ним уедешь, — не глядя ей в глаза, сквозь зубы процедил Черышев. — И ты бы отпустил? — игриво спросила Громова, кладя ему руки на плечи. — Нет, — серьезно ответил он, вскидывая на нее взгляд совсем синих в этом освещении глаз. — Я бы тоже тебя не отпустила, — кивнула девушка и опустила голову ему на плечо. — Поехали отсюда? Я устала.

***

      Только сидя в тихом салоне такси, Кира поняла, насколько опустошил и вымотал ее сегодняшний вечер. Вкус победы был слегка горьковатым, но в целом довольно изысканным, особенно благодаря тому, как элегантно и, главное, необратимо все получилось. «БиБиДиО» не смогут простить ей этого публичного скандала, никогда не примут на ключевую должность человека, который бежит впереди паровоза, не способен контролировать свои желания, отличать перспективу от реальности. Это была лучшая подстава в ее жизни, и разыграна она была мастерски.       «Партия, госпожа Тинкевич», — улыбнулась сама себе девушка, глядя в окно на огни вечерней Москвы. — Зачем ты это сделала? С той девушкой, — вдруг заговорил Денис, отвлекая ее от самолюбования. — Это ведь ты организовала это поздравление. Ей явно было неловко. — Ничего, переживет, - отмахнулась Громова, не оборачиваясь на него. — Не будет впредь зариться на чужое. — Так это… из-за меня? — смущенно протянул Черышев. — Черри, этот так мило, — рассмеялась Кира, поворачиваясь к нему и ласково касаясь его щеки. — Но нет, мир не крутится вокруг тебя одного. Она спит с финансистом агентства, в котором я хочу работать. Решила взять их с тыла… Мне нужно было выбить ее из гонки. — Это бред какой-то… — недоверчиво произнес мужчина и, подумав несколько секунд, добавил. — Ты не думала, что они просто любят друг друга? — Денис, спустись на землю. Сорокатрехлетний финансовый директор и двадцатипятилетняя соска. Ага, любят, — буркнула Громова, снова отворачиваясь к окну. — Тинкевич за всю свою жизнь за просто так ноги не раздвинула. Она на все пойдет ради цели, только не нужно было так быстро списывать меня со счетов. — Ты так говоришь, будто у нее нет души, — еле слышно проговорил Черышев. — Конечно, нет, она же рекламщик, — пожала плечами Кира, выводя пальцем узоры на запотевшем стекле. — А реклама, милый мой, не что иное, как инструмент дьявола. — Ты все это заранее спланировала? — глухо сказал Денис, после паузы. — Если честно, первоначальный план провалился, — разочарованно ответила девушка, старательно выводя рожицу на стекле. — Пришлось импровизировать. Но в итоге получилось даже лучше, чем я рассчитывала. Эпичнее! — Кира, зачем? — разворачивая ее к себе и слегка повышая голос, проговорил мужчина. — Затем, что мне надоело плестись в хвосте, — самодовольно произнесла Громова. — Пусть она сосет финансисту, но контракт с «БиБиДиО» подписывать буду я. — А может она заслуживает эту работу? — не унимался Денис, пытаясь разглядеть в ее глазах истину. — По-твоему, она настолько бездарна, что может получить ее только через постель? — Нет, она хороша, даже очень хороша. Почти как я, — улыбнулась девушка и добавила загадочным тоном. — Но, как говорил Гесер, двум великим нет места у метро «ВДНХ». — Я не верю, что ты всерьез так думаешь, — обреченно выдохнул Черышев, продолжая смотреть на нее. — Это не я такая, Черри, это такой бизнес, — хмыкнула Кира. — И мы все живем по его законам. — Нет, не такая. Ты меняешься, я же вижу! — воскликнул футболист так горячо, что на него обернулся водитель. — Ты могла уехать сейчас с этим Игорем, но не сделала этого! — Не сделала, потому что не хочу его больше, — кидая взгляд на любопытного таксиста, сдавленно проговорила девушка. — И вообще никого больше не хочу. И никто мне больше не нужен. Все, хватит с меня мужиков. — Кирюша, посмотри на меня. Ты ведь не сможешь так, мы оба это знаем, — с улыбкой притягивая ее к себе и касаясь ее сухих обветренных губ нежным невесомым поцелуем, прошептал Денис. — Однажды наступит весна, и в этот день я буду рядом. — Что еще мне нужно сделать, чтобы ты понял, что я намного хуже, чем ты думаешь? — прикасаясь к нему лбом и с шумом втягивая в себя запах его кожи, спросила Громова. — Чтобы ты перестал на меня так смотреть? — Не знаю, толкнуть меня под электричку, — улыбнулся Черышев. — Самая дурацкая шутка, которую я слышала, — закатила глаза Кира и уткнулась ему в шею.       Она давно не чувствовала себя настолько уверенной и могущественной, как сейчас. Ее любовь делала ее почти неуязвимой, давала силу и мудрость, направляла ее мысли, оправдывала любые поступки и преступления, возвышала над остальными людьми, которым было не дано постичь великое чувство, которое было даровано ей свыше. Она не врала, когда говорила, что потеряла интерес к мужчинам, умалчивая лишь о том, что ее единственный живет внутри нее, не лукавила, полагая, что Мила заслужила сегодняшний «подарок», не скрывая при этом, что она была не лучше ее самой, не кривила душой, старалась быть честной хотя бы с Черышевым. Единственное, в чем ей было трудно признаться даже самой себе, это что в ее любви не хватало одного жизненно важного элемента, без которого ей было никак не обойтись. В ней не было того тепла, которое исходило от Дениса. И это, как любил говорить Липатов, было очень жаль…