Солнце в пасмурном городе

      Утро третьего дня в «Лесной рапсодии» для Кати начинается с того, что направляясь на завтрак, она сталкивается в пустом коридоре с Лукой. Он слегка сонный, его мокрые, видимо, только после душа, волосы просто зачесаны назад и не падают на лицо, но, когда он улыбается, Катя вновь испытывает ощущение, будто ее затопил целый сноп теплого солнечного света. - Доброе утро, - чуть хрипло произносит он, Катя отвечает, и уже хочет пройти дальше, но тут Модрич добавляет: - Ты сегодня отлично выглядишь!       Катя замирает, расплываясь в улыбке, мозг судорожно перебирает варианты ответа, но, видимо от волнения, не придумывает ничего лучше, чем: - Только сегодня? А вчера, значит, плохо выглядела? – поняв, какую глупость, достойную пятнадцатилетней девочки, она сморозила, Катя пытается исправить ситуацию слегка натянутым смехом.       Однако Модрич не теряется. - Ты сегодня бодрая, а вчера и позавчера была сонной. И улыбаешься с самого утра, - отвечает он.       В этот момент из комнаты напротив, которую занимает Субашич, раздается приглушенный грохот. - Прости, - виновато взмахивает рукой Лука. – Даниел тяжело встает по утрам, и поэтому мы по очереди ходим его будить. Кажется, сейчас был разбит уже второй будильник за весь этот еще не начавшийся мундиаль…       Он уже почти скрывается за дверью, когда Катя запоздало говорит: - Спасибо за комплимент!       Лука только улыбается.       Не в силах перебороть улыбку на собственном лице, Катя продолжает путь в столовую. В голове стучат мысли: он только что сделал мне комплимент.       Пусть примитивный, совершенно банальный, но комплимент! К тому же, Катя поразилась наблюдательности Луки: ведь сегодня она действительно впервые за долгое время проснулась в хорошем настроении, и, выходя из своей комнаты, она улыбалась.        Улыбалась. В восемь утра. В рабочий день.       Катя замирает на ступеньках лестницы, пораженная: а ведь она и не обратила на это внимания! Она, как, видимо, и Субашич, относилась к тем людям, для которых все, что до одиннадцати утра, это несусветная рань, и быть в хорошем настроении в это время просто невозможно.       А сегодня она действительно проснулась легко, и, приводя себя в порядок, даже напевала какую-то попсовую песенку! Немыслимо…       Хотя в глубине души Катя прекрасно понимала, из-за чего, а точнее, из-за кого у нее столь хорошее настроение. Впрочем, пока она предпочитала себе в этом не признаваться.       Завтрак не был примечательным ничем, кроме того, что Кате показалось, что Модрич глаз с нее не сводил. Когда бы она не поднимала голову от тарелки, все время замечала его пристальный взгляд.       Поначалу она смущенно отворачивалась, но потом постепенно азарт взял свое, и она стала все дольше задерживать взгляд, глядя Луке прямо в глаза, будто проверяя, на сколько его хватит.       Взгляд его светло-карих янтарных глаз будто гипнотизировал ее, Кате казалось, что чем дольше смотреть ему в глаза, тем сильнее они притягивают, и тем сложнее отвести взгляд.       В конце концов, эту игру в гляделки заметил Марио, сидевший напротив Кати. К счастью, он ничего не сказал, лишь толкнул ногой под столом Ракитича, и глазами указал сначала на Катю, потом на Луку.       Иван лишь ухмыльнулся, проследив направление его взгляда.       Уже выходя из столовой, он негромко сказал Манджукичу: - А между Лукой и Катериной знатно искрит! - Ага, - кивнул Марио, - может поспорим, что они… - Потрахаются, - снова влез Вида, шедший сзади них. - Да Катерина через два дня уже уедет, - с сомнением протянул Иван. - Думаешь, наш капитан за два дня не справится? – хохотнул Марио. - Ну хорошо, спорим, - согласился Ракитич, протягивая руку Манджукичу. – На тысячу. Домагой, разбей.       Вида с явным удовольствием разбил их сцепленные ладони.       День выдался у Кати суматошным, она, не поднимая головы, работала над статьей, отвлекаясь лишь на запланированные интервью. Ближе к вечеру ее настигло неприятное понимание: если она хочет присутствовать на завтрашней фотосессии, сегодня ей придется пропустить вечернюю тренировку. Иначе она просто не уложится по времени с таким объемом работы.       Скрепя сердце, Катя остается в комнате, когда время приближается к пяти часам. Все, что она может себе позволить – это выйти на балкон, и, неспешно затягиваясь тонкой сигаретой, наблюдать, как хорваты группками по несколько человек отправляются на футбольное поле.       Вглядываясь в их удаляющиеся фигуры, Катя в который раз ловит себя на мысли, что за эти неполных три дня привыкла к ним, как к коллективу или дружеской компании. Не ко всем, конечно, по сути дела - ни с кем, кроме Ивана, Луки, Марио, Виды и Субашича она особо и не общалась, не считая интервью. Но с ними у нее за это время возникло какое-то чувство вроде единения.       Породнились – хмыкает Катя, но тут же отбрасывает это слово. Нет, породнились, это если бы она провела с ними как минимум весь чемпионат. А тут… больше всего подходит сленговое слово заобщались, хотя Катя, как журналист, старается избегать жаргонной лексики.       Последним из здания санатория выходит Лука, он некоторое время мнется у дороги, ведущей к полю, будто ждет кого-то, но потом все же уходит.       Катя задумчиво смотрит ему вслед. Солнце, уже начавшее клониться к закату, освещает его невысокую худощавую фигуру; русые кудри, в таком свете отливающие золотом, подпрыгивают при каждом его шаге. Поминутно Лука запускает руку в волосы, отбрасывая их назад, чтобы не падали на лицо.       Катя вдруг ловит себя на том, что неосознанно повторяет его жест – отбрасывает свои волосы назад точно таким же движением ладони. С удивлением она понимает, что длина волос и прически у них с Лукой похожи, разве что у Кати плотная густая челка, в то время как у Луки лишь несколько коротких прядей, падающих на лоб.       Улыбнувшись, Катя еще раз, теперь уже осознанно, широким движением отбрасывает волосы назад, и смотрит вслед Луке до тех пор, пока его фигура не скрывается за поворотом дороги.       В душе вдруг разливается странное щемящее чувство, которое возникает всегда, когда ты понимаешь, что человек тебе нравится, и нравится сильно, но ты не знаешь, возможно лишь хоть что-то между вами…       «Есть ли у нас шанс? – думает Катя. – Есть ли у меня шанс? Я – простая журналистка, а он – известный футболист…»       Как по заказу, подсознание подкидывает воспоминания: вот Лука улыбается ей при знакомстве, вот приглашает прогуляться по окрестностям, рассказывает, какие девушки ему нравятся. Вот они обнимаются, пусть случайно и всего пару секунд, но Лука выглядит смущенным. Вот сегодняшний комплимент и долгие взгляды через стол – и, сопоставив все это, Катя ощущает уверенность. - Надо попытаться, - стиснув руками перила балкона, шепчет Катя. – Хотя бы попытаться…       Вечером в столовой Катя со смехом слушает, как Марио и Иван наперебой пересказывают ей события вечерней тренировки, как вдруг соседний с Катей стул, обычно пустовавший, с лязгом отодвигается, и на столешницу со звоном опускается тарелка. На успев повернуть головы, Катя ощущает запах парфюма, который впервые почувствовала и запомнила еще тогда, когда чуть было не свалившись с поваленного дерева, оказалась в объятиях Луки Модрича. - О, капитан, - удивленно округляет глаза Иван. – Какими судьбами к нам? - Да Вида достал, - Лука плюхается на стул. – Несет всякую чушь, невозможно спокойно поесть.       Катя хочет спросить, какую именно чушь, но Лука, обернувшись к ней, спрашивает: - А ты чего не пришла на тренировку?       Катя неосторожно смотрит ему прямо в глаза, и вновь тонет, тонет в них, не имея, кажется, уже ни единого шанса на спасение… - Да работы много… Статью писала, - с запозданием отвечает она, с трудом отводя взгляд.       Лука кивает, но продолжает смотреть на нее, и Катя добавляет: - Иначе мне бы пришлось пропустить завтрашнюю фотосессию, ведь я практически выбиваюсь из графика…       Марио оживляется: - А что, ты тоже будешь фотографироваться с нами? - Вряд ли, - вздыхает Катя. – Скорее, буду исполнять роль переводчика. Мой фотограф Алена плохо знает английский и совсем не знает хорватского, - Катя улыбается, глядя на Луку. - На самом деле, хорватский выучить не так уж сложно, - замечает Лука. – Особенно русскоязычному человеку. Конечно, отличий много, но в целом, у этих двух языков много общего. Вот Ведран, - он кивает на Ведрана Чорлуку, сидящего неподалеку, - говорит, что за короткое время смог довольно сносно научиться говорить на вашем языке. - Ведран играет в московском «Локомотиве», - поясняет Иван, и Катя торопливо кивает, делая вид, что, конечно же, помнила этот факт. - Кстати, Ведран и меня научил паре русских фраз, - продолжает Лука, глядя на Катю.       Катя с интересом смотрит на него. - Правда? Ну-ка скажи! – улыбается она. - Да у меня наверняка не получится правильное произношение, - смущается Лука. - Ну и ладно! Я не буду смеяться, я же понимаю, что для тебя это чужой язык, - не унимается Катя, краем глаза замечая, что к их разговору прислушивается уже половина стола, в том числе и вышеупомянутый Чорлука, на лице которого расползается подозрительно гаденькая улыбочка. - Ну, хорошо, - соглашается Лука, и с сильным акцентом, но вполне понятно произносит по-русски: - У тебя клевая задница и мне очень хочется по ней шлепнуть.       Тишину, повисшую в столовой, разбивает смешок Ведрана, разнесшийся над столом. Он хмыкает еще раз, потом смешки подхватывает Вида, а еще через пару секунд ржет уже вся столовая. Даже на лице обычно хмурого Златко Далича и то появляется подобие улыбки.       Катя, красная до корней волос, причем стыдно ей не за себя, а за Модрича, громко спрашивает: - А твой знаток русского языка Чорлука сказал тебе, как это переводится? - Да, - неуверенно тянет Лука, понявший уже, что над ним неслабо подшутили, - но он сказал, это переводится как «сегодня хорошая погода и в целом замечательный день»…       Столовая тонет в очередном взрыве хохота. - Да уж, очень замечательный, - саркастически замечает Катя. – Только ты в следующий раз, когда захочешь поразить меня знаниями русского языка, используй гугл-переводчик. Надежней будет.       С грохотом отодвинув стул, Катя встает. - Придурки! – по-русски бросает она, зная, что Ведран наверняка ее поймет и переведет остальным. – И шутки у вас такие же! Ладно, я понимаю, вы надо мной хотели пошутить, я для вас чужой человек, но зачем над своим капитаном-то так шутить? Выставить его дураком? Что ж, вы этого не добились.       Громко цокая подошвами туфель по плиточному полу, Катя покидает столовую.       Повисает тишина. - Кажется, мы перегнули палку, - осторожно замечает Субашич. - Может, мне кто-нибудь уже пояснит, что именно я сказал? – Лука зол, и не на шутку.       Все молчат. - Я так понимаю, все были в курсе прикола, да? – продолжает Модрич, обводя столовую гневным взглядом. – Ну?       Кое-кто неуверенно кивает. - Иван? – Лука переводит взгляд на лучшего друга. – Как это переводилось?       Неохотно Ракитич говорит ему перевод. - Идиоты, - порывисто выдыхает Лука и вскакивает с места, направляясь к выходу из столовой.       Догнать Катю ему удается лишь на лестнице. - Катерина! – негромко зовет он. – Подожди!       Катя неохотно останавливается на верхней ступеньке. - Прости меня, - произносит Лука, подходя к ней, и останавливаясь в паре шагов. – Я правда не знал, что это так переводится! Я хотел, как лучше, а эти идиоты… - Лука! – перебивает его Катя, подавив в себе безотчетное желание обхватить его лицо руками и зарыться пальцами в мягкие (наверное, мягкие) волосы. – Я ни в чем тебя не виню! Мне, наоборот, обидно за тебя, что они так зло подшутили над тобой, и выставили тебя, да и меня, в глупом свете.       Лука недоверчиво смотрит на нее. - Ты правда не обижаешься? – уточняет он. - Конечно, нет! - Хорошо, - с облегчением выдыхает Модрич. – Если честно, там была еще одна фраза, но теперь я уже не рискну произносить ее по-русски… - Да уж, - смеется Катя. – Давай по-английски. - Как ты смотришь на то, чтобы погулять вечером?       Катя расплывается в улыбке. - С удовольствием, - отвечает она, и с сожалением продолжает. – Только не сегодня. У меня правда очень много работы. Давай завтра, хорошо? - Ну ладно, завтра, так завтра, - кажется, Лука расстроен, но не подает виду. – Тогда спокойной ночи? - Да, спокойной ночи, - Катя на прощание легко касается его руки, на секунду сжав ладонь. – Приятных снов.       В это время в столовой футболисты заканчивают ужинать. - Ведран, - вдруг спохватывается Вида, - а там ведь еще одна фраза была. Как она переводится? - Да она как раз переводится именно так, как Лука и просил: «может погуляем вечером?», - хмуро отвечает Чорлука. - М-да, кэп явно не с того начал разговор, - философски замечает Домагой.       На следующий день, чуть раньше назначенного времени, Алена приезжает в санаторий. Они с Катей некоторое время гуляют по территории, обсуждая последние события, потом Алена перестраивается на рабочий лад: - Ладно, Катюха, это все хорошо, но скажи мне, где будем фотографироваться?       Катя отвечает, что на выбор два места – тренировочное поле или общая комната в санатории. - Поле, конечно, лучше, - Алена задумчиво смотрит на затянутое тучами небо. – Но, того и гляди, дождь пойдет, а это не хорошо и для аппаратуры, и для всех. Так что давай, показывай комнату.       В общей комнате Катя не была со дня приезда, и сейчас, войдя туда, испытала смешанные ощущения. Еще два дня назад она, находясь здесь, тихо ненавидела все вокруг, и мечтала, чтобы эти пять дней поскорее прошли, а теперь… теперь, кажется, она хотела, чтобы они растянулись еще как минимум на пару недель.       Алена тем временем деловито прошлась по комнате. - Отлично! – подытожила она. – Свет хороший, пространство большое и мебели много. Есть где развернуться! - Ты будто порнуху собралась снимать, - похабно хмыкнула Катя. - А я могу! – с готовностью откликнулась Алена, что-то настраивая на фотоаппарате. – Если понадобится – только свистни!        Когда в назначенное время собрались футболисты, Катя отметила, что здесь было около пятнадцати человек. Остальные видимо, не пожелали прийти, но Кате это было неважно, самое главное, пришли Ракитич, Манджукич, Вида, Субашич и Модрич.       Впрочем, наоборот – в первую очередь Модрич, а потом уже все остальные.       Катя представила всем Алену, попросила в течение ближайшего часа исполнять все ее требования касательно фотографирования, и с чувством выполненного долго плюхнулась в самое дальнее кресло.       Фотосессия шла своим чередом; Катя периодически суфлировала по-английски из своего угла, помогая Алене расставлять хорватов или советовать им принять то или иное выражение лица. Они выполняли указания привычно, с ноткой скуки, и Катя подумала, что эта фотосессия для них далеко не первая, и далеко не последняя. Наконец, когда были отсняты уже все возможные кадры, Алена удовлетворенно кивнула, и сказала: - Ну и напоследок, я бы хотела, чтобы Катя сфотографировалась вместе с вами, - она махнула Кате: - Иди сюда. - Зачем?! – непонимающе воскликнула та. - Как зачем? Ты тут жила вместе с ними пять дней, писала о них статью, и в этой статье не будет ни одной фотки с тобой? Это будет как минимум странно, - объяснила Алена и прикрикнула: - давай не отлынивай!       В это время Чорлука, тоже присутствующий здесь, перевел остальным слова Алены. - Катерина! Пойдем фотографироваться! – выкрикнули несколько голосов. - Ты хоть бы предупредила, - пробормотала Катя, наспех приглаживая волосы, - я бы хоть в порядок себя привела… - Не парься, я в фотошопе тебе что угодно нарисую, - отмахнулась Алена. – Так, давай вставай вот сюда…       Она засуетилась, переставляя хорватов, и в итоге рассадила половину на диван, а другую половину поставила за их спинами. - Вставай тут, посередине, - Алена подвинула в разные стороны Модрича и Виду, стоявших в центре, и поставила между ними Катю. – Вот, отлично.       Она отбежала на противоположный край комнаты и приникла было к объективу, но почти сразу опустила фотоаппарат. - Ну что вы как не родные-то? – недовольно воскликнула она. – Хоть обнимитесь, что ли! – и раскинула руки в стороны, изображая объятия.       «Вот сваха недоделанная», - сварливо подумала Катя, послушно поднимая руки и обнимая стоявших рядом с ней. В тот же момент она почувствовала два совершенно разных прикосновения – стоявший слева Домагой по-свойски грубовато обнял ее за плечи, и на талию нежно легла тёплая ладонь стоявшего справа Луки.       Катя, почувствовавшая легкую слабость в ногах, неосознанно прижалась как можно ближе к Луке.       Алена несколько раз щелкнула фотоаппаратом. - Готово! – известила она. – И последнее: я сфотографирую Катю вдвоем с несколькими из вас, и на этом все.       Катя только глаза закатила.       Алена сфотографировала ее с Иваном, Марио, Даниелом и Домагоем, и хищно обернулась к Луке. - Теперь с тобой!       Лука с готовностью вышел вперед и встал рядом с Катей; не дожидаясь команды Алены, он вновь обнял Катю за талию, ощутимо притягивая ее к себе. - Катя, не тупи, твой шанс, - тихо по-русски сказала Алена, не отрывая взгляда от фотоаппарата и опускаясь на одно колено для лучшего кадра.       И Катя решилась уже в конце концов перейти от невинных улыбочек и долгих взглядов к более серьезному флирту.        Будто в полуобъятии, она скользнула рукой по спине Луки, и, пользуясь тем, что он стоял к ней вполоборота, оставила ладонь на его шее, зарываясь пальцами в его волосы.       Вторую руку она положила на его плечо, слегка стиснув рукав ярко-голубой тренировочной футболки. - Отличный кадр! Замрите! – Аленка явно тянула время, можно было сделать уже кучу фотографий за это время.       Чуть осмелев, Катя слегка сжала пальцы в волосах Луки и чуть-чуть потянула их назад. От нее не укрылось, как Лука прерывисто вздохнул и, чуть запрокинув голову, слегка закусил нижнюю губу.       Невесть откуда взявшееся возбуждение пробежало по телу Кати с головы до ног, осело где-то в пояснице и мурашками высыпало на руках. - Все! Снято! – Алена поднялась с колена и деловито захлопнула крышечку фотоаппарата. – Всем огромное спасибо!       Хорваты стали расходится, Катя и Лука неохотно отпустили друг друга. - Я приду сегодня вечером на тренировку, - зачем-то сказала Катя. - Хорошо, - Лука кивнул. Помедлил немного, но, обернувшись на Алену, все же ушел. - Ален, это что сейчас было? - хмуро спросила Катя. – Зачем ты заставила меня фоткаться с ними? - Чтобы у тебя была возможность сблизиться с Модричем, - невозмутимо отвечала та. - Хороша возможность. - Да ладно тебе! Признайся, что получилось? - Возможно, - уклончиво ответила Катя, и сурово добавила: - Алена, все снимки сначала мне! Чтобы ни один не просочился в редакцию, или, упаси Боже, в интернет!       Алена только обиженно фыркнула и всплеснула руками, мол: «как же иначе».       Уже к вечеру на электронную почту Кати приходят готовые фотографии. Приятно удивляясь оперативности Алены, Катя бегло просматривает их, сразу отбирая те, которые подойдут для статьи. Фотографию, на которой она вместе со всей командой, Катя рассматривает долго, вспоминая ощущение сильной руки на своей талии, хоть на фото этого жеста и не видно – их загораживают сидящие спереди Крамарич и Чорлука. Она щелкает мышкой. Сохранить.       Немного помедлив, Катя открывает последнюю фотографию. С первого взгляда на ней ничего особенного – они с Лукой просто стоят, осторожно обнявшись, даже не прижимаясь друг к другу, Лука чуть запрокинул голову вверх, Катя же просто смотрит прямо в объектив. И никто никогда не узнает, какой интимный жест скрывается за внешне непритязательной позой…       Эта фотография тоже летит в сохраненные.       Повозившись еще с полчаса, Катя отправляет Алене отобранные для статьи фотографии, и пишет сообщение: «Фотки, на которых я вдвоем с Модричем, удали. Не хочу, чтобы они были у кого-то, кроме меня».       Закрыв ноутбук, Катя откидывается на кресле, разминая затекшую шею. Внутри, в душе, бурлит что-то радостное, счастливое и невесомое…       После ужина, поднявшись в свою комнату, Катя быстро приводит себя в порядок – они с Лукой договорились встретиться на улице через двадцать минут. Недолго поразмыслив, что ей надеть, выуживает из шкафа то самое трикотажное платье, решив, что раз она его зачем-то взяла, значит, оно должно пригодиться.       Придирчиво оглядев себя в зеркале, Катя остается довольна увиденным, и выскальзывает из номера, спеша вниз.       Однако, проходя мимо комнаты Модрича, она притормаживает. Дверь слегка приоткрыта, будто он уже выходил, но тут вспомнил о чем-то и вернулся. Из комнаты доносятся торопливые шаги и негромкая ругань на хорватском.       Помявшись пару секунд у двери, Катя осторожно постучала. - Открыто! – раздраженно ответили изнутри.       Войдя, Катя увидела, что Лука, по-прежнему сквозь зубы ругаясь, что-то лихорадочно ищет по всей комнате. - Что-то случилось? – осторожно спросила она. - О, это ты? – обернувшись на вошедшую, Лука отбросил волосы со лба, и обессиленно опустился на край кровати. – Представляешь, потерял свой телефон! Везде уже искал, нигде нет… Неужели выронил где-то на улице? – Лука расстроенно покачал головой. - Подожди, может он все-таки где-то здесь? – Катя огляделась по сторонам и решительно вытащила из кармана свой телефон. – Давай я тебе позвоню, если он тут, мы услышим. Диктуй номер!       Лука продиктовал номер, Катя набрала и нажала кнопку вызова. Несколько секунд ничего не происходило, а потом раздалась приглушенная мелодия звонка. Лука вскочил и кинулся к шкафу. - Вот я дурак, - смеясь, воскликнул он, - в кармане кофты его оставил и закинул ее в шкаф! - Повезло, что не в стирку, - хмыкнула Катя, сбрасывая вызов. Запоздало она сообразила, что теперь у нее есть номер телефона Луки Модрича. Правда, она еще не знала, пригодится ли он ей когда-нибудь.       Спустя пару минут Катя и Лука уже выходили из санатория. На улице совсем стемнело, но территорию освещали десятки ярких фонарей. Ночь была прохладная, с резкими порывами ветра, громко стрекотали цикады, где-то высоко в кронах деревьев перекрикивались ночные птицы.       Негромко переговариваясь, Катя и Лука шли по той же самой тропинке, что и позавчера, только в обратном направлении. По мере того, как они удалялись от санатория, фонари встречались все реже, некоторые из них не работали, и приличные участки дорожки тонули во тьме.       Катя невольно поежилась. - Жутковато тут, - заметила она, оглядываясь на скрытые во мраке деревья, тесно обступающие тропинку. - Испугалась? – насмешливо спросил Лука. – Хочешь, вернемся? - Нет, - отказалась Катя, - Я люблю пощекотать нервы. - Правда? - Ну есть немного. В юности, в школьные годы, мы с друзьями где только не лазили в поисках острых ощущений. Заброшенные стройки, старые кладбища – чем опаснее, тем лучше, - Катя с улыбкой качает головой. – Мозгов-то не было еще. - Ты выросла здесь, в Санкт-Петербурге? - Нет, вообще я из Москвы. Я родилась и выросла там, а потом уехала учиться сюда. Когда после окончания университета я решила остаться здесь, мама продала квартиру в Москве и переехала в небольшой поселок неподалеку от Питера. Теперь живет в частном доме, сажает огород и разводит кур, - Катя закатила глаза. – А в Москве у меня осталась тетя, к которой, кстати, мне скоро придется наведаться. - В гости? - Нет, по работе. Я буду присутствовать на матче открытия в Лужниках, а у тети просто переночую одну ночь. - Точно, ведь чемпионат начинается уже в этот четверг, - кивнул Лука. – А мне все кажется, что до него еще далеко-далеко. Знаешь, такое чувство, как перед экзаменом, когда думаешь: «Ой, это еще не скоро, я успею подготовиться», а тут раз! – и вот он уже завтра. - Ну уж вы-то, я думаю, хорошо подготовились, - засмеялась Катя. – Если уж отрабатываете запрыгивания на плечи друг друга после гола, то с остальным, должно быть, полной порядок! - Хм, а я об этом и не думал. Ты меня успокоила! – серьезно ответил Лука.       Продолжая легкую беседу, они все также неспешно шли по тропинке, обходя санаторий по широкой дуге. Катя подсознательно ждала, когда они дойдут до поваленного дерева, смутно надеясь на что-то, но надеждам не суждено было сбыться – дерево уже убрали, и теперь оно, распиленное на несколько частей, лежало в траве.       Лука с сожалением посмотрел на него. - А я думал, снова придется перелазить и прыгать, - заметил он.       «И обниматься», - мысленно добавила Катя. - Ты завтра последний день здесь? – вдруг спросил Лука, и хорошего настроения как не бывало.       Катя грустно кивнула. - Завтра вечером уедешь? - Нет, послезавтра утром. Рано утром, скорее всего до завтрака. - Понятно.       Повисла тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад. Катя чувствовала себя глупо – она действительно на что-то рассчитывала, отправляясь на это свидание, но кажется, Модрич и не думает сближаться с ней – он даже не пытается ее обнять, не говоря о каких-то более решительных действиях.       «Может, он ничего и не хочет? – подумала Катя. – А погулять позвал так, от скуки? А я уже себе напридумывала»…       Через некоторое время разговор возобновился, и остаток пути Лука рассказывал что-то смешное о сборах перед чемпионатом, Катя смеялась вместе с ним, испытывая ощущение какого-то уюта и умиротворения.       «Мне хорошо с ним, - мелькнула в голове мысль. – Даже просто разговаривать».       Хотя, обниматься тоже было неплохо.       До последнего момента Катя надеялась, что сегодня между ними уже хоть что-то произойдет, но увы. Лука явно тормозил, сама она тоже не спешила проявлять инициативу.       Уже прощаясь на лестнице в санатории, Лука сказал: - Спасибо за прогулку. Если ты завтра еще не уезжаешь, то, может, повторим? - Конечно, - согласилась Катя. - Тогда спокойной ночи, и до завтра, - неожиданно Лука порывисто обнял Катю и коснулся губами ее щеки. – Кстати, красивое платье. Тебе очень идет. - Спасибо, - растерянно пробормотала Катя, совсем не ожидавшая такого целомудренного поцелуя.       Лука улыбнулся и пошел вниз по лестнице.       Катя проводила его удивленным взглядом. Их комнаты находились на одном этаже, но сейчас Лука явно отправился не к себе.       Неосознанно дотронувшись пальцами до того места на щеке, которого коснулись губы Луки, Катя пошла к себе.       В душе у нее бушевали эмоции – с одной стороны, разочарование, что за весь вечер между ними так ничего и не было, а ведь Катя уже настроилась на сближение. С другой стороны, это прощальное объятие и поцелуй явно указывали на то, что Модрич испытывает к ней симпатию. Кате хотелось прямо сейчас догнать его, прижать к стене, и наброситься на него, впиваясь в губы страстным поцелуем, чтобы наконец-то получить ответ на свой вопрос и внести уже ясность в их странные отношения.       В какой-то момент она уже сделала было шаг к двери, но остановилась. Его уже не догнать, он ушел, а бегать и разыскивать его по всей базе – слишком глупо.       Катя вздохнула и, прямо в платье завалившись на кровать, достала телефон. Открыв исходящие вызовы, она долго смотрела на последний, будто пытаясь запомнить его наизусть. Потом коснулась пальцем экрана.       Сохранить.        Введите имя.       Как его подписать? Лука? Нет, это слишком интимно, будто они... ну как минимум близкие друзья. Лука Модрич, сборная Хорватии? Слишком официально, как будто у нее в телефоне сплошные номера футболистов. В итоге Катя просто подписала «Лука Модрич», и, заблокировав телефон, отбросила его на подушку.       Впереди был последний день.       Попрощавшись с Катей на лестнице, Лука почти бегом направился в общую комнату.       Как он ожидал, Ракитич с Манджукичем были еще там, видимо, только что закончили играть в карты, потому что Иван как раз отвешивал Марио проигранные щелбаны. - Ну что, как свидание? – сходу спросил Иван. - Да хорошо, - пожал плечами Лука, проходя и садясь на диван. – Мы гуляли, разговаривали… Катерина мне очень нравится, она интересная и веселая. - И все, что ли? – недоверчиво спросил Иван. – Вы только гуляли? - Ну да. - Прошу тебя, скажи, что вы хотя бы целовались! – простонал Марио. - Нет, - Лука мотнул головой и сердито поджал губы. - И долго ты собираешься тянуть? - Сколько надо, столько и собираюсь. - Подожди, Лука, - примирительно произнес Иван. – Катерина же тебе нравится? Нравится. Ты ей тоже, судя по всему. Если ты не хочешь просто…       Виды в комнате не было, поэтому подсказать было некому, но невысказанное слово все равно повисло в воздухе. - … то почему ты не пытаешься как-то развить отношения? Или, - Иван прищурился, - тебя останавливает то, что она простая журналистка? - Нет! – воскликнул Лука. – Вовсе нет! Просто я… не очень люблю курортные романы. Ведь всегда приходится уезжать. - Мы не на курорте, - жестко заметил Марио. - Но принцип тот же. Все равно чемпионат рано или поздно закончится, и я уеду, и может никогда больше не приеду в Россию, - Лука вздохнул. - Раньше тебя это не волновало, - осторожно заметил Иван. - Это было раньше, - Лука задумчиво запустил руку в волосы и растрепал их. – Ладно, спокойной ночи.       Он поднялся с дивана и вышел из комнаты. Марио и Иван внимательно смотрели ему вслед. - Можешь попрощаться с тысячей, - в итоге изрек Манджукич.       Ракитич уныло кивнул.