Поместье в Гравити Фолз.

      Марк и Маша не были друзьями детства, как обычно предполагали люди, наблюдавшие за их дружбой со стороны. Они познакомились на дне открытых дверей в университете, в который оба собирались поступать. И уже тогда Марк понял, что Маша не может долго сидеть на одном месте.       И поэтому Марк вовсе не удивился, когда поднявшись обратно на чердак с ворохом бинтов и антисептиков, застал Машу, что-то старательно пытающейся сделать с половицей, которая не так давно была её капканом. — И что ты там пытаешься найти? Проход в параллельную вселенную?       Фонарик, прихваченный из машины, включился с тихим щелчком и озарил чердак, а Маша даже и глазом не моргнула. — Туда тапок упал, — устало выдохнула девушка, подняв голову к потолку. — Чего? — после слов Маши Марк так и остановился, с поднятым пинцетом в руках. — Тапок, — повторяет Элвис и поворачивается к Макарову, — Я и без них прожил бы нормально, но после этого, — он кивком указывает на ногу, отек которой можно заметить невооруженным глазом, не говоря уже о царапинах, — ходить босиком или в носках будет не очень безопасно.       Марк отдал Маше фонарик, чтобы она освещал поврежденное место, а сам парень начал вытаскивать занозы, стараясь делать это аккуратно, чтобы мелкие щепки не обламывались.       С каждой резко выдернутой занозой Маша только громче ойкает и становится все менее усидчивой, так и норовя отползти от Марка подальше, но тот не позволяет ей сделать это, с силой сжимая щиколотку в попытке удержать подругу на месте.       Дальше оказывается все только хуже: прекратив любые попытки уйти от Марка, более менее расслабившись и привыкнув к дискомфорту, Маша пустилась играться со светом фонаря. Марк только цокает и матерится, когда луч света в очередной раз поднимается куда-то вверх, оставляя его без нужного освещения. Макаров мог бы попробовать и так – в тусклом освещении вытащить оставшиеся пару заноз, но рисковать он не может. Если нога Маши воспалится, то её придется везти в больницу, а они даже не знают никакой местности в «Гравити Фолз». — Смотри! — восклицает Маша и трясет Марка за плечо.       Свет фонаря устремлен вверх, к самому потолку, и Макаров поднимает голову по направлению света. Луч бьет практически над их головами, а Маша показывает на что-то пальцем, попадая прямо на луч и отбрасывая большую тень. — Там крыша протекает, — поясняет девушка, и только тогда Марку удается разглядеть разбухшую от количества попавшей на нее воды балку. — Лучше бы ты показала на то, что тут находится в нормальном состоянии, — Марк просто закатывает глаза, не находя ничего интересного в балке. — Из-за этого половица прогнила и вода начала стекать на пол, — продолжает Маша, не возвращая свет фонаря на место. — Ну, я могу сказать, что с причинно-следственной связью у тебя никаких проблем нет, — заключает Марк и аккуратно перенаправляет свет фонаря обратно на ногу, — в отличие вот от этого.       Девушка тяжело вздыхает, понимая, что сейчас и правда стоит уделить больше внимания своим «боевым» ранениям, а потом, когда Марк его заштопает лучше всяких врачей, можно и к поискам своим вернуться.       Такое правильное и своевременно принятое решение выходит только на руку парню, который за пару секунд убирает последние занозы и уже завязывает бантик из бинта. — Все, можешь дальше искать параллельную вселенную в прогнившей доске, — выдыхает Марк и ложится на пол, подкладывая под голову руки, прикрывая глаза и совершенно не заботясь о клубах пыли и грязи, что моментально пачкают одежду.       Легкая дрема с радостью принимает недосыпающего уже который день Марка в свои объятья, и вот-вот грозит перерасти в полноценный сон, но все прерывает пронзительный треск. На одних инстинктах парень подскакивает на месте, оглядываясь в полумраке, чувствуя, как сонливость сходит на нет.       Он будто заново ощущает падение вникуда и обволакивающую темноту, когда ему в лицо неожиданно бьет свет фонарика, заставляя зажмуриться. — Что за черт? — шпит Марк, прикрывая воспаленные глаза ладонью. — Маленькое недоразумение, — отзывается Маша, — Я пыталась достать тапок, но сломала доску.       Брови Марка удивленно поднимаются вверх и он недоумевающе смотрит на Машу, которая деловито показывает ему кусок сломанной древесины, небольшой, но черт возьми, она сломала половицу. Дырка в полу теперь стала куда более объемной, наверняка то, что у Маши в руках — это лишь малая часть, и туда теперь смело можно пропихнуть руку, не боясь того, что она застрянет там.       Присев рядом с другом на корточки, Марк, не отрывая взгляда, смотрит на изломанную половицу, не веря. Он всеми силами пытался хотя бы немного приподнять ее, когда нога Маши там застряла, но подвинуть её не удалось ни на йоту. — Каким образом? — пальцами Марк проходится по острым краям сломанной доски, щепки которой торчат, как острые зубы хищника. — Она раскрошилась в руках, — Маша пожимает плечами.       Они сидят так еще пару минут, каждый думая о своем, но задаваясь общим вопросом: «Какого черта тут происходит?», ровно до того момента, пока фонарь не начинает предостерегающе мигать, грозясь вот-вот отключиться и заставляя Машу подорваться с места. — Свети туда, — буквально всовывая фонарик в руки Марка просит Маша, а сама склоняется над проломом.       На чистом автомате Марк выполняет просьбу подруги, направляя мигающий луч света в разлом, не до конца понимая, что именно хочет сделать Маша, и только когда она опускается над зияющей дырой и просовывает туда руку, Марка озаряет, что эта дура делает все ради одного единственного тапка. — Тебе, блять, нельзя пить, — злобно шепчет Марк, будто боясь, что произнеси он это громко, Маша упадет вниз, словно карточный домик. — Я почти достала, подожди, — рука опускается под пол по локоть, а у Марка, кажется, душа в пятки уходит, и беспокойство скребется где-то в районе солнечного сплетения, заставляя руки дрожать.       Фонарик в последний раз мигает, накрывая чердак привычной полутьмой, и одновременно Маша чувствует, как опора, по которой она шарила рукой, опадает каскадом вниз, и девушка еле успевает свободной рукой удержать равновесие. — Блять! — испугано вскрикивает Элвис, пытаясь снова нащупать хоть что-то. — Что там? — взволнованно спрашивает Марк, пытаясь дрожащими руками разблокировать телефон, чтобы включить фонарик.       Небольшой, но яркий луч телефонного фонарика устремляется прямо в проломленную щель, но рука Маши в теплой толстовке блокирует хоть какой-то вид на то, что там внизу. — Вытаскивай руку, — требует Марк, хватаясь за рукав толстовки в попытке вытащить ее оттуда.       Особо не возражая, Маша вытаскивает руку из расщелины. Она покрыта белой известью вперемешку с серой пылью и грязью.       А Марк, в тот же момент, не теряя времени, склоняется над проломом, светя туда телефоном, и удивленно охает, когда в силуэтах и тенях, играющих внизу, проглядываются очертания кровати, стола и прочей мебели, что обычно стоит в спальнях.       Но только причина удивления у Марка вовсе не эта.       Он медленно поворачивается к Маше, которая старательно оттирает руку от извести и побелки о свои темные джинсы и гулко сглатывает – в горле словно ком застрял. — Что там? — очистив наконец-то руку, интересуется Маша, обращая внимание на то, что Марк подозрительно притих. — Там, — Марк склоняется над дырой в очередной раз, оглядывая все те предметы, что освещает небольшой свет фонаря телефона, чтобы убедиться, что ему это не кажется вовсе, — еще одна комната. — В смысле? — Маша хмурится и, вытесняя немного Марка, тоже склоняется над дыркой. Её брови тоже взлетают вверх, когда девушка понимает, что под ними и правда находится комната, — Подожди-ка. Я чего-то не догоняю. — Я, кажется, тоже, — соглашается Марк, не прекращая освещать открывшуюся им комнату.       Корень всеобщего удивления кроется в том, что на чертежах, отданных Марку Стэном, не было никакой комнаты, находящейся прямиком под чердаком. Их в доме должно быть только пять.       И шестой никак не должно было существовать.