Под крылом птицы обломинго. Год третий

— Прости, Гарри. Не знаю, почему я решила, что это хорошая идея. — Ни Дамблдор, ни МакГонагалл, ни Хагрид, ни Фадж. Почему они никогда не упоминали, что родители погибли из-за предательства лучшего друга? — Гарри скривился, — Другого друга, если верить Блэку. И никто вообще не говорил, что у меня есть крестный отец, — мальчик почти сорвался на крик. Блэк попытался за один прием вывалить на крестника всё сразу: историю дружбы мародеров, борьбы с Волдемортом, предательства Петтигрю и всего, что было после (не считая слова «крыса», которое не было произнесено). Он так торопился исповедаться, что не следил за реакцией мальчика. А Гарри где-то с середины рассказа замер на краю стула, занавесив глаза чёлкой, и, как только Блэк закончил говорить, молча выскользнул из дома. Теперь мы сидели на качелях в саду. Не потому, что я такой замечательный друг, а потому, что мне было жутко, до чего ребенок может додуматься в одиночестве. — Представь, если бы он не побежал один сражаться с предателем, у меня была бы совсем другая жизнь. Без Дурслей и вообще. Гарри не отрывал взгляда от собственных коленей. — Или нет, потому что знаешь какая была любимая игра у Дадли и его дружков? «Охота на урода». Кто знает, может, с Блэком было бы хуже. Он же этими шутками гордится — ты слышала. Хотелось надавать себе подзатыльников. Это я Сириуса три книги знаю, а Гарри в первый раз видит. С чего я решила, что они сразу поладят, если им удастся поговорить спокойно? Похоже, наоборот, не стоило давать Блэку раскрывать рот. В каноне при знакомстве крестного с крестником граахал гром, вокруг всё стрижало и барабадало (1). Похоже, именно это (и сильно сокращенная версия биографии) здорово приукрасило Блэка в глазах мальчика. Ладно, над пролитым порыдаем потом, а пока я предложила Гарри единственное, что пришло мне в голову, — выпить чаю. По дороге к кухне мы услышали голоса и замерли под открытым окном, настолько интересный там шел разговор. — Мистер Блэк, я прошу вас покинуть мой дом. — Но как же Гарри, я должен убедить его… — Вы достаточно взвалили на ребёнка. Зря я пошел у вас на поводу. Судя по звукам, Сириус начал было протестовать, но быстро замолк. — Теперь всё зависит от вас. Заручитесь поддержкой адвоката, содействуйте поимке настоящего преступника, добейтесь оправдания, и тогда уже можно будет поговорить об обязанностях крестного. — Но Гарри… — Вполне достаточно того, что теперь он знает, что вы не собираетесь его убивать, как уверял Фадж. Кстати, о Фадже, сейчас фактически я отвечаю за Гарри и его благополучие. И я говорю: вам нужно уйти. Да уж. Если наивно было думать, что Гарри обрадуется внезапно обретенному крестному, то еще наивнее было думать, что беглому балбесу обрадуется Лир с двумя детьми в доме. Да, он помог Сириусу в трудную минуту, но не собирался решать его проблемы. Голос Лира подействовал как ледяной душ не только на Блэка, но и на меня. Вечером состоялось прощание — довольно прохладное, особенно со стороны Лира, который ненавязчиво встал между нами и Сириусом. — Удачи, мистер Блэк, — сказал Лир и выпустил через заднюю дверь большую черную собаку довольно пришибленного вида. Лир повернулся к нам всё ещё хмурый. — Корделия, учитывая обстоятельства, в этом доме вводится запрет на домашних животных. Никаких собак, кошек или хомяков. Даже очень милых и совершенно невиновных в массовых убийствах. Это понятно? — Да, — вздохнула я. Что-то не припомню случаев, чтобы великие детективы держали свои выводы при себе. Ну кроме мисс Марпл, которая «не сочла себя обязанной предупреждать леди Эштон» и в результате её горничная сбежала с двумя бриллиантовыми брошками и кружевами, срезанными с белья!(2) Но злиться на чокнутого крестного всё-таки лучше, чем ждать, когда он тебя убьёт. Наверное. Мы сделали домашку, устроили пикник и марафон просмотра кунгфу-фильмов, больше ни словом не упоминая Блэка. Хотя я видела пару раз в руках у Гарри его драгоценный фотоальбом, где, конечно, было полно колдофото Джеймса и Сириуса (и Питера, если на то пошло). Лето подходило к концу, вот уже за Гарри приехала министерская машина с мистером Уизли, чтобы отвезти их в «Дырявый котел». До начала занятий оставалось два дня. Пока мои успехи по списку были более чем скромными. 1)Не навредить своими действиями Лиру — внимание Министра и «передержка» беглого заключенного как-то не очень вписываются в первоначальный план. 2)Волдеморт должен быть побежден, желательно с меньшими потерями — похоже, я всего лишь заменила одно предубеждение против Сириуса другим. 3)Уползти Снейпа ♡♡♡ — ну хоть тут накосячить не успела, просто потому, что учебный год ещё не начался. *** — Береги себя в этой вашей безумной школе, — напутствовал меня Лир перед барьером на Кингс-Кросс. На платформе, как всегда, стоял ор, щебет и мяв. За время поездки будут заключены бесчисленные договоренности, обновлена старая вражда, обозначен романтический интерес и так далее, и тому подобное. Тоска. В последнем купе спал Люпин, но почему-то всё ещё один. Гарри, Рон и Гермиона нашлись в соседнем — вместе с Драко, Невиллом, Луной и Джинни. — Вы видели? — я кивнула в сторону соседнего купе. — Новый профессор ЗОТИ, — подтвердила Гермиона, — это же очевидно, в Хогвартсе только одна вакансия. Непонятно только, почему он едет в поезде. — Какой-то он потрепанный, — наморщил нос Драко. — Ну, вспоминая предыдущих, нам повезло, если это его самый большой недостаток, — философски заметил Невилл. Гарри промолчал, подозреваю, что он узнал Люпина по фото из альбома, который из-за Блэка перелистывал уже совсем по-другому, внимательно разглядывая тех, кто был рядом с его родителями. Кажется, кому-то придется ответить на неудобные вопросы. Мы достали бутерброды с термосами и подняли чашки за успех брошюры Друга маглорожденных(3), которая третью неделю не выходила из топа продаж «Флориш и Блоттс». Свиристел вредноскоп, выла плетёная переноска, Рон сокрушался, что на вкладышах шоколадных лягушек опять одни Мерлины, Джинни и Луна громко шептались, передавая друг другу какие-то цветные стеклышки… Драко и Гермиона спорили над учебником, когда она наконец обратила внимание на корзинку. — Бедненький котик, совсем там измучился! — Не выпускай его! — предупредил Рон. Но было поздно — огромный рыжий зверь легко выпрыгнул из корзины, потянулся, зевнул и высокомерно осмотрел наше общество. При виде Луны он одобрительно зажмурился, мне достался длинный взгляд, полный сомнения, но больше всего плоскомордую зверюгу интересовал Питер. То есть Короста. Живоглот прыгнул Рону на колени; бугор на кармане Рона задрожал, и Рон сердито спихнул кота прочь. — Убирайся отсюда! — Рон, не смей! — рассердилась Гермиона. С появлением «раскормленного кота раздора»(4) купе окончательно превратилось в дурдом. Так что я решила прогуляться в сторону вагонов старшекурсников и поболтать с приятельницами с Рейвенкло. По дороге я столкнулась с Перси и потребовала подробностей про пирамиду, в которой ему удалось летом оказаться совсем одному на несколько часов. В результате Перси был усажен в купе Синих дам, накормлен домашними сэндвичами и внимательно выслушан. Наверное, впервые за лето его не перебивали целых полчаса. Ну, а потом ни у кого не было сил молчать — уж очень отличались египетские чары от римских, лежавших в основе тех, которыми пользовались мы. Незаметно наступил вечер. Перси спохватился, что Хогвартс-Экспресс уже час обходится без благотворного внимания Главного старосты, и собрался было это исправить, как поезд резко остановился и парень оказался на полу. Свет погас, захлопали двери, там и тут вспыхнули Люмосы. Темным оставался только самый конец коридора, куда и побежал Перси. Если пассажиры остальных вагонов были скорее раздражены, то в последнем нас поджидал поглотивший все звуки ледяной страх. Около купе Поттера послышался голос взрослого мужчины, засветилось небольшое облачко и от двери отступила темнота. Отступила и понеслась в нашу сторону! К такому нельзя подготовиться. Дементор был отсутствием всего: формы, звука, цвета. Рядом с ним невозможно было вспомнить, что где-то есть тепло рук, яблочные пироги или что-то из списка Джули Эндрюс(5). Зато тот самый день как будто не заканчивался. В темной спальне пахло корвалолом, на кухне разговаривали бабушка и милиционер с пыльными усталыми глазами, а я прижалась к стенке рядом с кухонной дверью и не могла вдохнуть. И мне казалось, что больше никогда не захочу дышать.