Регулярное обслуживание

— Широ? Широ… о, пожалуйста, не умирай, Широ, пожалуйста, давай, пожалуйста… Сознание постепенно возвращается к Широ. Сначала он слышит умоляющий голос, улавливает свое собственное имя, повторяемое со смесью страха и отчаяния, и приходит к пониманию того, что что-то ужасно, ужасно неправильно. Его разум все еще колеблется, зыбкий, смущенный. Но он заставляет себя сосредоточиться, и ему удается вырваться из этого ошеломляющего места между сном и явью только силой воли. Ему требуется секунда, но он разбирает, что голос принадлежит Ханку. Он звучит напряженно и хрипло, как будто Ханк кричал так долго, что потерял голос. Также он слышится дальше, чем первоначально подумал Широ. Желтый паладин разговаривает с ним — умоляет его не умирать, но не похоже, что он рядом. Затем Широ понимает, что что-то тяжелое давит на него сверху, прижимая вниз. На мгновение его мозг впадает в панику, вызывая воспоминания о холодных металлических столах и тяжелых ремнях, удерживающих его на месте, и его дыхание учащается, когда он чувствует, что первые лезвия ужаса ползут в его разум. Но через мгновение он понимает, что происходящее не похоже на это. Дело не в том, что его насильно привязали; есть что-то тяжелое, удерживающее его на месте, но не похоже, что это делается намеренно. Давление на его тело распределено слишком случайным образом. Он открывает глаза. Его зрение не заполняют яркие прожектора и лица в масках. Вместо этого он видит срезанные металлические стены, раздавленные компьютерные консоли и сломанный корпус корабля. Слева от себя он видит огромную дыру, прорванную в ближайшей смятой металлической стене, через которую теплый желтый солнечный свет проникает в мрачный интерьер… того места, где он находится. Всю его левую сторону завалило большим количеством обломков, неловко прижимающих его спиной к металлическому полу. Он шевелит пальцами на левой руке и ноге и с облегчением обнаруживает, что застряв, он может чувствовать их, и они отвечают на его команду. По крайней мере, это хорошо. Он уже потерял одну конечность и точно не в восторге от перспективы потерять другую. Что случилось? спрашивает он себя. Поначалу трудно вспомнить, но постепенно воспоминания возвращаются к нему. Команда проникла на военный корабль Галра, вспоминает он. Пидж удалось взломать их связь и узнать, что этот корабль перевозил очень важное оружие самому Заркону — что-то достаточно сильное, чтобы якобы отключить Вольтрон изнутри. Им удалось обнаружить корабль и пробраться на борт, используя маскирующую способность Зеленого Льва, чтобы провести их всех незамеченными. Они легко добрались до командного центра, отключив или избегая часовых, только чтобы найти его абсолютно пустым. Что-то в этом заставило Широ забеспокоится — даже если военные корабли Галра на девяносто процентов управлялись и поддерживались роботами-часовыми, на борту всегда было по крайней мере несколько офицеров Галра из плоти и крови, чтобы принимать прямые приказы от высшего командования и санкционировать решения. Тот факт, что их здесь вообще не было, служил красным флагом. И когда корабль через несколько минут закрылся и приготовился к гиперпрыжку, они знали, что это была ловушка. С помощью руки Широ Пидж взломала корабль, чтобы обнаружить, что он направляется прямо к центру империи Заркона. Ловушка была идеальным способом завернуть всех пятерых паладинов Вольтрона в подарочную упаковку для Заркона и доставить их прямо своему противнику. Пидж удалось смешать координаты назначения, когда боевой корабль перешел на гиперскорость, но с блокировкой — и с рукой Широ, помеченной как сбежавший заключенный — она не смогла сделать больше или даже определить, куда они на самом деле направлялись. Корабль вырвался из гиперпрыжка, нацеленный прямо на планету, и со всеми системами, заблокированными и неспособными быстро взломать коды, они врезались носом прямо в поверхность. Мы все еще на разбитом корабле Галра, понимает Широ. Он задается вопросом, что случилось с Аллурой и Кораном или Зеленым Львом. Если бы это была ловушка, вероятно, солдаты Галра ждали на ближайших лунах. Он надеется, что они смогли уйти и вернуть Льва после того, как военный корабль, к которому она была пристыкована, ушел в гиперпрыжок. Но он понятия не имеет, сможет ли Аллура найти, куда они улетели без Львов, и не уверен, спасут ли их в ближайшее время. — Широ, пожалуйста, пожалуйста, очнись, не умирай, не оставляй меня здесь одного, я не могу… ты не можешь… Ханк. Широ заставляет себя прекратить спекулировать на «может быть» и сосредоточиться на сейчас. Похоже, что Ханк позади него, и у него испуганный голос. Широ поворачивает голову, слегка морщась от острого удара боли за глазами, и понимает, что его шлем исчез, когда его череп трется о холодный металл. Он замечает Ханка по ту сторону камеры. Как и Широ, желтый паладин погребен под обломками, что объясняет, почему он умолял Широ очнуться, а не пытался помочь. Одна его рука частично свободна и вытянута так далеко, насколько возможно к черному паладину, и Широ видит немного желтого наплечника и чуть-чуть черно-белых доспехов, но остальная часть полностью завалена. Даже когда он смотрит, Ханк отважно борется, пытаясь скинуть некоторые обломки с себя, но через мгновение он скулит от боли и погружается обратно. — Я в порядке, Ханк, — говорит Широ. Его голос звучит хрипло, и в горле стоит ком, он глотает несколько раз, пытаясь исправить это. Во рту привкус пыли. — Хватит сопротивляться. Ты еще больше навредишь себе. — Широ! — Глаза Ханка широко раскрываются. Он слишком далеко для Широ, чтобы разглядеть черты его лица, особенно в этом мраке и через визор шлема Ханка. Но он слышит, как сбивается голос желтого паладина, и знает, что он вот-вот расплачется. — Широ, слава Богу, я не был уверен… я был так напуган, что ты… ты не двигался, и ты не ответил, когда я позвал, и я не знал, был ли ты — — Полегче, Ханк, — говорит Широ так спокойно, как только может. Ханк на грани истерики и всегда был склонен паниковать больше остальных подростков под его командованием. Он должен поддерживать его в спокойном состоянии, чтобы вытащить их обоих из этой передряги. — Я в порядке. Я жив, и все будет хорошо, правда? Дай мне минуту, я собираюсь вытащить тебя оттуда. Просто сиди тихо и не двигайся, чтобы не навредить себе еще больше, хорошо? — Хорошо… хорошо… но ты правда можешь выбраться? — спрашивает Ханк с тревогой, все еще испуганный. — Ты тоже завален, нет никакого способа — — Расслабься, Ханк, — говорит Широ. — Я вытащу тебя отсюда. Обещаю. Ханк успокаивается, и Широ переключает внимание на свое первое задание, выпутываясь из этой передряги. Его левая сторона прижата, а его правая нога застряла под неудобным углом, что означает, что сталкивать обломки не очень-то поможет. Его Галра-руку сложнее оценить, учитывая, что он на самом деле ничего не чувствует, но пробное шевеление пальцами говорит ему, что она по крайней мере работает где-то около головы, где его рука оказалась в момент аварии. В любом случае, она понадобится ему больше всего, чтобы освободиться, поэтому после очередного пробного сгибания пальцев и запястья он поднимает ее. Она не сдвигается с места. Его правая рука протестующе кричит прямо в месте соединения, когда она напрягается, чтобы сдвинуться, а металлическая рука никуда не двигается, и он стонет от удивления. Казалось, что все работает — что, черт возьми, происходит? Ему удается неловко повернуть голову, чтобы посмотреть вверх, и он понимает, что его Галра-рука приколота как насекомое к металлическому полу, на котором он лежит, чем-то, что кажется у Галра эквивалентно куску арматуры. Металлический стержень торчит из разрушенных остатков внутренней структуры корабля Галра и проходит через его протез прямо между тем, что было бы лучевой и локтевой костями на человеческой руке, близко к запястью. Широ смотрит на него со смущением и растущим разочарованием. Забавно, праздно отмечает он спустя мгновение, если бы это была моя настоящая рука, я бы, вероятно, потерял ее часть от такого повреждения. Но, в каком-то смысле, он уже позаботился об этом. Он объясняет свое невнятное фырканье стрессом и шоком или чем-то еще. К счастью, протез хоть раз работает на его пользу. Новое пробное сгибание показывает, что его пальцы и запястье все еще реагируют отлично — он просто застрял. И он даже не чувствует, как инопланетная арматура пробила его руку, так как в протезе нет никаких нервных окончаний. На самом деле, Галра-рука держится довольно хорошо, учитывая все обстоятельства — металл слегка поврежден там, где стержень пробил его, но в остальном нет никаких трещин или поломок, и тот факт, что его пальцы все еще реагируют, означает, что внутренние механизмы и нервные соединения не были разрушены. На это даже не страшно смотреть; это не его рука пронзена, это просто металлический прибор, который, так случилось, прикреплен к нему. Однако освободиться будет сложно. Его левая рука прижата, что означает, что он не может использовать ее, чтобы вытащить арматуру. Широ проверяет прочность стержня с помощью нескольких осторожных рывков рукой. Он довольно надежно воткнулся в металлический пол под его рукой, но сам стержень достаточно тонкий, чтобы он мог сломать его при достаточном усилии. Это будет больно, думает он про себя. Но он чувствует испуганный взгляд Ханка, смотрящего на него, и напоминает себе, что он дал обещание. Он должен освободить этого ребенка и найти остальных — кто знает, в какой ситуации они могут оказаться. Поэтому он стискивает зубы, подтягивает себя и дергает запястье Гарла-протеза со всей силой, которую может собрать. Культя его правой руки снова кричит от боли, и на мгновение пятна танцуют перед глазами. Широ стискивает зубы, чтобы не закричать — не пугай Ханка, он едва держит себя в руках, давай, давай — и сосредоточься на дыхании. Вдох через нос, выдох через рот. Давай, возьми себя в руки. Ты ему нужен. Они все нуждаются в тебе. Это чертовски мучительно, но работает. Когда боль в том, что осталось от его руки, уменьшается до тупой, непрерывной пульсации, Широ смотрит на свою металлическую руку — теперь он держит ее перед собой. Арматура все еще протыкает предплечье его протеза, но только около трех футов. Над его головой все еще есть кусок металла, где сила руки Галра отрезала его начисто. Я могу воспользоваться этим, думает он. Он должен быть осторожным, когда перемещает Галра-руку, чтобы не стукнуть себя по голове арматурой, все еще протыкающей ее, но он может использовать протез, чтобы убрать с себя обломки. Рука не испытывает никаких трудностей с весом, и он освобождается всего за несколько минут, неловко садясь, помогая себе ушибленной естественной рукой. У него все болит, и когда он садится, то чувствует болезненность в боку, что означает, что он ушиб по крайней мере несколько ребер или сломал их. Голова пульсирует, и он чувствует, как струйка крови стекает по левому виску, но пробное прикосновение к ране левой рукой показывает, что это просто царапина. Он будет жить. Он встает на ноги, слегка покачнувшись, когда слишком быстро переносит вес. Последнее дело добрести к ближайшей стене и хлопнуть по ней металлической рукой. Арматура, воткнутая в его предплечье, выбивается с небольшим трудом и с грохотом падает на металлический пол, оставляя отверстие в четверть руки, через которое он видит насквозь. Широ бросает взгляд на несколько механизмов и проводов внутри, но ничего, похоже, не испытывает проблем, и его пальцы и запястье все еще двигаются по команде. Забавно, думает он, как немного песка и грязи в совершенно неправильных местах могут так быстро заблокировать его руку, что он даже не может ей двигать, но острый металлический стержень, пробивший середину его предплечья, не замедляет его ни на секунду. Но пока эта штука работает, и он может использовать ее, чтобы помочь другим, ему на самом деле все равно. Ханк смотрит на него, выглядя одновременно впечатленным и шокированным, а Широ пробирается к нему. — Давай вытащим тебя отсюда, хорошо? И дай мне отчет о состоянии. Как ты себя чувствуешь? Он начинает скидывать обломки с желтого паладина, когда Ханк начинает лепетать слабым и напряженным голосом. — Рука б-болит, — выдыхает он. — Действительно, действительно плохо. Я думаю, что она, наверное, сломана. Бок тоже болит. Все болит, но эти болят больше всего. Выражение его лица становится более тревожным. — Я ничего не знаю об остальных. Я не знаю, я… Я не помню, когда в последний раз видел их, когда мы разбились. Я не слышал и не видел никого из них с тех пор, как… я не знаю, в порядке ли они, Широ, или ранены, или ж-живы, они могут умереть, и я не смог ничего сделать, чтобы помочь им и — — Оу! Ханк, успокойся, — приказывает Широ. — Мне нужно, чтобы ты успокоился. Помнишь дыхательные упражнения, которые мы делаем во время медитационной тренировки для Вольтрона? Мне нужно, чтобы ты попробовал, хорошо? Вдыхай через нос, выдыхай через рот. Вот и все. Он поднимает последнюю из смятых вычислительных машин с Ханка, что легко с его протезом, и приседает перед ним. Попытки Ханка применять дыхательные упражнения более поверхностные, чем должны быть; у него наверняка есть повреждение ребер, вероятно, ушиб или перелом. — Теперь слушай, — говорит Широ с такой уверенностью и властью в голосе, на какую только способен, — Ты уже очень помог, хорошо, Ханк? Ты смог разбудить меня. Я слышал, как ты говорил со мной и это помогло. Сейчас я помогу тебе выбраться из этой аварии, а потом я поищу остальных. Так что ты выполнил свою часть, хорошо? Ханк не выглядит поверившим в это, но позволяет Широ помочь ему сесть. Левая рука Ханка висит неловко сбоку, и Широ за секунды может сказать, что она сильно сломана. С этим и ребрами, ребенок должен страдать, и Широ хочет вытащить его из этой опасной аварии как только сможет. Он наклоняется, чтобы просунуть руку под правую руку Ханка, помогая ему встать, но Ханк замирает и смотрит на металлическое покрытие в шоке. — Твоя рука, — говорит он через мгновение, выглядя в ужасе. — О, боже, там дыра насквозь, она сломана — — Все в порядке, Ханк, — успокаивает Широ. — Я не чувствую повреждений, и она все еще работает. Все будет в порядке. Он ставит Ханка на ноги, беря на себя основную работу поднимая и поддерживая Ханка естественной рукой, перекинутой через плечо. Собственные ребра Широ, кажется, скулят в знак протеста, но он игнорирует их, поддерживая желтого паладина, насколько это возможно. Ханк делает все возможное, чтобы помочь, хромая неловко рядом с ним, и прилагает все усилия, чтобы подавить стоны. Широ мягко разговаривает с ним, когда ведет Ханка к огромной дыре, пробитой в одной стене корабля, к солнечному свету за его пределами. К счастью, мир снаружи имеет атмосферу, пригодную для дыхания, иначе они все умерли бы, прежде чем прийти в себя. Снаружи мягкая лавандовая трава, окруженная деревьями около четырех этажей высотой с темно-синими листьями; должно быть, они врезались в какое-то поле. Небо желтое, а вдали виднеется что-то похожее на ярко-зеленое озеро. Цвета, безусловно, необычные, но в остальном локация немного напоминает Широ Землю. Это было бы хорошим местом для отдыха, если бы не неминуемая угроза для его команды. Он отводит Ханка к дереву, подальше от обломков, чтобы ему не угрожала опасность, если корабль начнет разваливаться, мягко разговаривая с Ханком, когда он идет. — Все будет хорошо, Ханк, — обещает он. — Мы пройдем через это. Но мне нужно, чтобы ты держался и оставался спокойным, хорошо? Ведь мне нужно, чтобы ты был моим механиком, после всего этого, верно? Ты сам мне сказал, что это твоя работа. Ты обещал помочь мне с рукой, и мне определенно понадобится твоя помощь, когда мы вернемся в замок Львов. Так что мы должны сохранять спокойствие и преодолеть все это, хорошо? — Я… хорошо, — смиренно признает Ханк. В конце концов он успокаивается, хотя кажется, что это наполовину из-за усталости и боли, как будто у него просто нет сил, чтобы впадать в истерику. — Вот и все, — поощряет Широ. Он прислоняет Ханка к дереву и помогает ему сесть спиной к нему, используя ствол для опоры. Ханк устраивается на мягкой траве и укачивает сломанную руку на коленях, выражая усталость и боль. Широ сочувствует ему и желает как-то облегчить его боль. Но он мало что может сделать без средств первой помощи, и у него нет времени, когда ему нужно попытаться найти Лэнса, Пидж и Кита пока не стало слишком поздно. Он готов вернуться обратно к обломкам, когда из шлема Ханка раздается треск помех, и они слышат голос Аллуры. Он дрожащий и слабый, связь, очевидно, плохая, но она есть. — Прием? Паладины? Меня кто-нибудь слышит? Широ кивает, наклоняясь ближе. Ханк выглядит так, как будто он изо всех сил пытается сосредоточиться, но ему удается говорить только с небольшой болезненностью в голосе. — Аллура? Я здесь вместе с Широ. Где ты? Еще один треск, но голос Аллуры проходит снова. — Ханк! Широ! Слава богам. Мы в другом секторе космоса от того, где нашли военный корабль. Когда он совершил гиперпрыжок, замок был атакован флотом истребителей Галра. Нам едва удалось удержать их от похищения Зеленого Льва, но мы смогли ее вернуть. Нам пришлось прыгнуть в червоточину, чтобы избежать атаки, и замок получил некоторые повреждения, но Коран и я в порядке. Где вы? Остальные паладины в порядке? Широ рад слышать, что по крайней мере им двоим удалось выбраться из ловушки и вернуть Зеленого Льва. — Мы не знаем, — говорит Широ достаточно громко, чтобы микрофон в шлеме Ханка распознал его голос. — Первоначальные координаты вели в центр Империи Заркона. Пидж удалось зашифровать эти данные, но я понятия не имею, куда нас забросило. Я собираюсь искать остальных. Аллура издает расстроенный вздох по рации. — Мы сделаем все возможное, чтобы найти вас, — говорит она через мгновение. — Сигнал связи очень слабый, что означает, что вы слишком далеко, чтобы прыгнуть к вам напрямую, но мы сделаем все возможное, чтобы найти вас. К сожалению, замок был поврежден и наши щиты были ослаблены в перестрелке, когда мы спасли Зеленого Льва. Мы должны перезарядить системы, прежде чем сможем создать червоточину, чтобы найти вас, даже когда определим ваше местоположение. У Широ какое-то предчувствие. Ханку больно и он в шоке; он не хочет оставлять ребенка в этом состоянии дольше, чем нужно. Малышу нужна крио-капсула, скорее раньше, чем позже. А что если остальные в таком же плохом состоянии? Или хуже? — Как долго эта перезарядка будет продолжаться, принцесса? — спрашивает он, старательно сохраняя голос нейтральным, потому что Ханк наблюдает за ним, и он не хочет больше беспокоить желтого паладина. — Мы все еще оцениваем системы. Коран смотрит, пока мы говорим. Если мы сможем оставаться на связи, я буду держать вас в курсе. При этих словах Широ сжимает губы, но затем кивает. Потом он говорит, обращаясь к Ханку. — Ладно, приятель, вот что мы собираемся сделать. Я оставлю тебя здесь, в безопасности. Я хочу, чтобы ты был на связи. Поддерживать контакт с Аллурой для меня и держать ее в курсе нашего состояния, а я пойду обратно и найду остальных. Если увидишь патрули Галра или узнаешь от Аллуры, что они идут, мне нужно, чтобы ты предупредил нас. Кричи, стреляй из своего байярда чего бы это ни стоило, хорошо? Ты можешь сделать это для меня? Ханк все еще потрясен и, похоже, ему все еще трудно сосредоточиться, но через мгновение он кивает. — Я понял, Широ, — говорит он. — Я могу справиться с этим. На самом деле, порученная работа, даже такая простая, как «оставаться на связи», кажется, добавляет ему немного решимости. Похоже, он не чувствует себя столь же бесполезным, как раньше, теперь, когда у него есть что-то, что он может сделать, чтобы внести свой вклад, и задача сконцентрироваться на этом отвлекает его от паники по поводу ситуации и его друзей. — Окей. Замечательно. Я пойду поищу остальных. Оставайся в безопасности. На мгновение он кладет руку на плечо Ханка, а затем встает и направляется обратно в темную часть разбившегося военного корабля Галра. В отсеке, в котором он и Ханк очнулись, больше нет паладинов. Широ требуется минута или две, чтобы сориентироваться на каком уровне корабля он находится, так как он наклонен на бок и сильно разрушен, но он думает, что они с Ханком, должно быть, были выброшены в боковой отсек от командного центра. Он замечает секцию отсека, которая, по его мнению, является дверью, хотя она тоже смята с краю и заблокирована обломками. Ему легко удается оттолкнуть их в сторону и открыть застрявшую металлическую дверь своей кибернетической рукой, отрезав ее петли, чтобы она не мешала достижению цели. С другой стороны двери, как он уже догадался, находится командный центр, хотя это крушение повредило его. Половина внешней обшивки вмялась внутрь и лежит вдоль того, что было полом, который, в свою очередь, сломан и утрамбован в нескольких местах. Компьютерные консоли и оборудование разбросаны повсюду, и здесь намного темнее без солнечного света, неспособного проникнуть в глубокие щели разрушенной палубы. Именно темнота помогает ему найти следующего паладина. Широ почти не замечает этого, но под широким, скомканным металлическим корпусом он едва замечает слабо светящиеся полосы. Это любимый Альтеанами цвет — любое оборудование или огни Галра будут болезненно фиолетовыми или кроваво-красными. Но мысль, что одного из них придавило под этими массивными кусками металла… Широ спешит вперед и приседает, пытаясь заглянуть под тяжелую металлическую обшивку. Она не кажется полностью плоским относительно настила палубы. Там есть небольшой зазор, где Широ видит огни, и корпус смят во многих местах, он создает некоторые пустые пространства. В одном из этих карманов Широ видит светящиеся полоски на чьей-то паладинской броне. Этого достаточно, чтобы осветить лицо Лэнса в темноте. Глаза подростка закрыты, и он лежит на животе, прижатый металлической обшивкой; только пустые пространства спасли его от того, чтобы быть раздавленным. Широ видит только голову, плечи и руки, а все остальное скрыто покореженным металлом. Он безмолвен. — Лэнс? — громко зовет Широ. — Лэнс, давай, приятель. Мне нужно, чтобы ты очнулся. Он не шевелится. Широ чувствует, как его захлестывает первая волна тревоги. Слишком далеко, и он не может сказать, Лэнс просто без сознания или нет… Нет. Он отказывается в это верить. Широ растягивается плашмя на животе, и засовывает левую руку в щель, протягивая ее так далеко, как может в попытке дотянуться до Лэнса. Он едва ли способен дотронуться пальцами до подбородка Лэнса и вздыхает с облегчением, когда ощущает пульс под рукой. — Давай, Лэнс, мне нужно, чтобы ты проснулся, — пытается он снова, на этот раз потянувшись, чтобы осторожно погладить большим пальцем скулу Лэнса прямо под визором шлема. — Давай, Лэнс, мне понадобится твоя помощь, чтобы вытащить тебя отсюда… Лэнс слегка шевелится, и его веки начинают трепетать. — Вот так, приятель. Ты молодец. Просто открой глаза… Лэнс тихо стонет. Его глаза наполовину закрыты и расфокусированы, и кажется, он сначала не понимает, где находится. Широ знает точный момент, когда сознание возвращается к нему, потому что его глаза внезапно широко распахиваются, и он дергается, как будто пытается вырваться на свободу, но не может заставить тело двигаться. Он издает тихий стон мгновение спустя, когда понимает, что в ловушке, и Широ слышит, как его дыхание начинает учащаться, неглубокое и тяжелое. Широ торопливо протягивает руку и прижимает ее к шлему Лэнса, не отпуская его. — Спокойно! Полегче, Лэнс. Дыши. — Ш… Широ? — Голова Лэнса слегка дергается, как будто он пытается посмотреть вверх. Широ понимает, что его шлем, зажатый между полом и металлическим листом сверху, делает почти невозможным движение головой. Вероятно, он не так заметен для Лэнса, как Лэнс для него. — Да, это я. Я прямо здесь, Лэнс. Успокойся и постарайся дышать ради меня, хорошо? Он сдвигает руку под подбородок подростка, чтобы дать ему отдых, единственная часть, которую он действительно может достичь. Это не так много для комфорта, но, по крайней мере, Лэнс сможет почувствовать, что он там. Лэнс пытается сделать то, что говорит Широ, но Широ может сказать всего за несколько секунд, что у него проблемы с дыханием, когда он придавлен таким тяжелым предметом. Его дыхание немного замедляется, но остается слишком неглубоким, как будто он не может вдохнуть достаточно воздуха. Когда он думает, что Лэнс немного успокаивается, чтобы попытаться выяснить, как освободить его, синий паладин снова дергается в панике, и он хрипит: — Широ! Широ, я не могу — — Эй, полегче, Лэнс, — говорит Широ, встревоженный новым страхом в голосе Лэнса. — Расскажи мне, что случилось. — Я не чувствую свою ногу, Широ, — хрипит Лэнс. — Я ничего не чувствую. Боже, а что если я ее потеряю? Что если там больше ничего нет? Я не могу… не могу… — — Успокойся, Лэнс, — говорит Широ, желая, чтобы он мог дотянуться немного лучше, чтобы он мог положить руку на плечо ребенка или сделать что-то еще. Он останавливается на том, чтобы держать руку под подбородком Лэнса, на случай, если ему нужно будет остановить его от паники. Он чувствует, как дрожит бедный ребенок, и его голос успокаивает Лэнса. — Тихо. Тссс. Все будет в порядке, Лэнс, я обещаю. Дрожь Лэнса не уменьшается. Он немного ерзает, и сначала Широ волнуется, что он все равно начнет метаться в панике. Но через мгновение он понимает, что Лэнс на самом деле работает одной рукой, вдоль туловища, продираясь через плотно скомканный металл вокруг него. Его рука хватает руку Широ у его горла, и он отчаянно сжимает пальцы Широ, как будто он какой-то спасательный круг. — Я не чувствую ее, Широ, — хрипло произносит он. — Ее не ощущается там. Он сочувствует этому ребенку. Он слишком хорошо знает эту грань ужаса и мягко сжимает пальцы Лэнса. — Давай не будем делать поспешных выводов, Лэнс. Мы еще даже не видели повреждений. Все будет в порядке. И что бы ни случилось, я помогу тебе пройти через это. Обещаю. Лэнс содрогается при этих словах, и его рука прижимается к руке Широ. — Но если… если это не так — я не смогу — я не смогу быть паладином без — я не смогу даже вернуться домой такой — — Тссс. Лэнс, успокойся. Слушай, даже если до этого дойдет, а я не говорю, что до этого дойдет, все будет хорошо. Ни за какие коврижки никто из нас не оставит ногу Вольтрона без ноги, на которую опирается, верно? Губы Лэнса, на самом деле, слегка приподнимаются от игры слов, что при иных обстоятельствах могло бы его развеселить. Широ подозревает, что это шокированная, испуганная улыбка больше, чем что-то еще. — В… верно. — Отлично. Так что постарайся расслабиться и сосредоточиться на дыхании как можно лучше, а я разберусь с этим, хорошо? — Хорошо… — рука Лэнса снова сжимает руку Широ, и Широ чувствует, как дрожат его пальцы. Он, очевидно, напуган до смерти, ошеломлен и в шоке, но он старается изо всех сил. Широ не мог гордиться им больше. Это означает, что он должен выполнить свою часть, чтобы сдержать обещание. Широ рассеянно трет большой палец о тыльную сторону ладони Лэнса, чтобы попытаться успокоить его, даже когда его глаза исследуют остатки обломков под металлическим корпусом с Лэнсом. Может быть, есть выход, или каким-то образом он может вытащить Лэнса на свободу, или лучший угол, до которого он может дотянуться, чтобы попытаться помочь. Он не замечает удобного пути или чудодейственного решения, но когда его глаза приспосабливаются к мраку под обломками, он замечает что-то еще. Позади Лэнса и дальше под деформированным металлическим корпусом он видит пучок волос, который узнает через мгновение как Пидж. Все, что он может разобрать, это ее макушка и несколько обломков шлема, разбитых вокруг нее, как треснувший нимб. Она глубоко скрыта в тени, и индикаторы на броне паладина не горят, что означает, что она сильно повреждена. Она не двигается и слишком далеко, чтобы Широ мог дотянуться, чтобы даже проверить пульс. Широ чувствует самый настоящий страх при мысли о том, что кто-то из его команды так явно в опасности и так досадно вне досягаемости, но он заставляет его отступить чистой силой воли. Лэнс все еще в сознании и полагается на Широ, чтобы оставаться сосредоточенным и сохранять спокойствие; он не сможет этого сделать или помочь Пидж, если сам в панике. Потом будешь боятся. Вытащи их немедленно. — Лэнс, — говорит он медленно и спокойно, — Пидж позади тебя. Я знаю, ты не можешь повернуть голову, чтобы увидеть ее, но она с левой стороны. Лэнс ошеломленно моргает, а затем хрипит: — Я… правильно. Ага, я… теперь вспомнил. Я… я пытался… столкнуть ее с дороги, когда… стена начала обваливаться… я не знаю, если… я не думал — — Тссс, все хорошо, Лэнс, — тихо хвалит Широ. — Ты проделал отличную работу, защищая ее, я горжусь тобой. Она с тобой разговаривала? Она была в сознании? — Я… Я так не думаю. Нет. Я приходил в себя и отключался… несколько раз… никогда ничего не слышал. — Хорошо. Можешь попытаться добраться до нее? Вытяни левую руку, если можешь. Немного дальше вниз. Вот так, Лэнс. Широ с трудом сдерживает тревогу, а рука Лэнса протискивается мучительно ближе к голове Пидж. Он немного не дотягивается пальцами, едва скользнув по ее волосам, и хотя Лэнс делает доблестную попытку продвинуться дальше и вытянуться, насколько может, его придавленные торс и голова мешают ему двигаться. Лэнс слегка стонет от боли, а затем его дыхание начинает ускоряться снова, когда новый приступ страха берет верх. — Ш-Широ, я не могу… я не могу дотянуться… я не знаю, если она все еще… я не слышу ее дыхание, Широ, я… — Нехорошо. Широ только что успокоил его; он не может позволить Лэнсу опять начать паниковать, не в его ситуации. Он снова сжимает руку Лэнса и говорит: — Хорошо, успокойся, Лэнс. Сохраняй спокойствие. Мы позаботимся о ней, хорошо? Но мне понадобится твоя помощь, так что успокойся и соберись, хорошо? Ты сосредоточился? Так же, как мы делаем с Вольтроном. Лэнс вздрагивает и закрывает глаза. Широ практически слышит, как он пытается сосредоточиться, и это очевидная борьба, когда он все еще в шоке и страдает от боли. Но его дыхание в конце концов снова замедляется, и он тихо хрипит: — Хорошо. Хорошо, я могу… что мне делать? Даже несмотря на ужасную ситуацию, Широ обнаруживает, что слегка улыбается от решимости ребенка. Раненый, умственно истощенный, в ловушке и напуганный за жизни своих товарищей по команде, он все еще готов сделать все возможное, чтобы помочь. Львы хорошо ладили с этим ребенком. — Вот что мы собираемся сделать, — уверенно говорит Широ. — Я собираюсь снять с тебя этот кусок металла. Когда я это сделаю, Лэнс, мне нужно, чтобы ты схватил Пидж и вытащил ее вместе с собой. Глаза Лэнса расширяются от шока, и он изо всех сил пытается увидеть лицо Широ. — Ты не можешь этого сделать, Широ, — задыхается он. — Этот кусок слишком тяжелый для меня. Он слишком тяжелый для… для любого человека. Широ слышит, как он снова начинает нервничать. И по правде говоря, Лэнс как раз не ошибается. Ни один человек не сможет поднять эту штуку самостоятельно. Широ даже не уверен, что сможет сделать это сам. Но он уже не совсем обычный человек. Обычные люди не оснащены высокоразвитым кибернетическим протезом, который может обмениваться ударами с опытным хорошо вооруженным солдатом, который тяжелее его в два раза. И у Широ точно нет других вариантов. Он может попытаться освободить их, активировав способность руки. Но это займет вечность и может легко раздавить Лэнса или Пидж, когда вес обшивки сместится… если предположить, что у них есть даже это время. Лэнс изо всех сил пытается дышать и у него может быть отрублена нога, что означает, что удушье или потеря крови являются очень реальными угрозами, а обморок Пидж может иметь тяжелые последствия. Широ не должен больше тратить время. Так что он просто повторяет, с гораздо большей уверенностью, чем чувствует: — Лэнс, я сниму с тебя этот металлический обломок, а ты схватишь Пидж и уберешься оттуда. Ладно? Повтори, что ты должен сделать. Лэнс все еще смотрит широко раскрытыми глазами и выглядит неверящим и ошеломленным. Но через мгновение он умудряется сказать, запинаясь: — Схватить Пидж… убираться. — Хорошо. Теперь я собираюсь встать, так что мне нужно двигаться. Но я все еще здесь, и я не оставлю тебя или Пидж. Ладно? — Д… да. В последний раз Широ успокаивающе сжимает руку и неуклюже выползает обратно из щели под металлом, отводя руку и вставая на ноги. С этой точки зрения его задача весьма сложна. Нет ничего, что он действительно может использовать в качестве рычага; металл смят и согнут, но на самом деле нет подходящего края, который он может схватить. Однако Широ не собирается позволять чему-то подобному остановить его от спасения своей команды, поэтому после недолгого изучения он включает свой протез Гарла и врезается и в кусок корпуса, который, по его мнению, может обеспечить хорошую опору. Металл шипит и громко визжит, когда он проводит фиолетово-белыми пальцами сквозь него, но он сделан не из того же материала, что и его рука, и его рука выигрывает. Ему удается вырезать небольшую рукоятку, прежде чем деактивировать ее, а затем подтянуть свое металлическое запястье левой рукой. — Готов, Лэнс? — зовет он. — Да… поторопись, Широ… пожалуйста… Широ не думает, что когда-либо слышал, чтобы голос Лэнса звучал таким юным. Это не то, что он хочет услышать снова. — Хорошо, друг, на счет три. Раз… два… три! Металлические пальцы Широ крепко сжимаются, и он выпрямляется, сгибая искусственную руку и потянув вверх. Он оставляет большую часть работы конечности, но также напрягает левую руку, чувствуя, как напряжение отдается в грудь и ноги. Его ребра протестуют, и его правая верхняя часть руки пульсирует, но он игнорирует их. Подними. Сделай это. Давай. Здоровенный металлический лист корпуса слегка дрожит, и он чувствует, что тот поднимается на долю дюйма, но не идет дальше. Широ меняет положение и хватку и вкладывает в нее больше силы, скрежеща зубами от усилия, и лист поднимается еще на полдюйма, но не сдвигается с места после всего этого. Он чувствует перенапряжение внутренних механизмов, когда борется. Он слышит хриплое дыхание Лэнса и жужжание шестеренок в своей руке, когда они сражаются с весом металлической обшивки. Он ощущает теплый металл под пальцами левой руки и вибрации на протезе, когда обшивка дрожит и скрежещет. Он чувствует запах пыли и дыма, железный привкус металла и крови. Он понимает, что металлический лист снова начинает опускаться, и в ответ слышит испуганный всхлип Лэнса. И вдруг в нем поднимается ярость. Он не собирается проигрывать какому-то куску металла, не тогда, когда его команда на волоске от смерти. Он отказывается принять поражение в этом бою, и ему все равно, какова цена. Он рычит с решимостью и тянет, собрав всю силу воли и энергию, которая у него есть. Галра-рука отвечает. Широ не уверен, почему она словно оживает сейчас, но ощущение знакомое, поэтому это не может происходить в первый раз. Возможно, происходящее связано с химическим воздействием на что-то в его мозге — всплеск адреналина, эмоциональный импульс, инстинкт выживания. Возможно, протез был каким-то образом усилен странной магией друидов, которая всегда благоприятствует самым сильным бойцам. В любом случае, рука однозначно проектировалась Галра как невероятно мощное оружие, и ей столь же свойственно Галрийское стремление к победе или смерти. И хотя это и не битва на арене, но для Широ это все равно битва, и ни он, ни его протез не намерены принимать поражение. Так как он изо всех сил толкает металлический корпус, он слышит, как механизмы в его руке начинают визжать громче, как будто набирают мощность, и он видит что-то в небольшое отверстие в предплечье, искры гневного бело-фиолетового цвета. Он кричит, когда собирает все силы, что у него есть, ментальные и физические, и металлический лист начинает подниматься. Два дюйма, шесть, фут — он продолжает поднимать, медленно, но неуклонно. Немного выше, и он может повернуть металлическое запястье и перехватить руку для лучшего упора, и вскоре после этого ему удается зафиксировать металлическую руку на месте, надежно держа кусок корпуса. Его поле зрения несколько ограничено, но он видит, как Лэнс растянулся на треснувшем металлическом полу. К счастью, нога синего паладина все еще при нем, хотя чрезвычайно искалечена и сломана, по крайней мере в трех местах, в то время как другая неловко вывернута. Пидж лежит чуть дальше позади него, свернувшись на боку в разрушенных остатках брони. Она все еще не двигается, и ее лицо пугающе лишено какого-либо выражения. Лэнс не шевелится; он смотрит на Широ в шоке и страхе, по-видимому, ошеломленный от подвига, который Широ все еще выполняет даже сейчас. — Лэнс, — напоминает он сквозь зубы, пытаясь все еще говорить так спокойно, как может, — Хватай Пидж. Выбирайся. Лэнс дергается, как будто его ударили, но хрипит: — Точно. Точно. Пидж, выбраться, — и вяло поворачивается, чтобы сосредоточиться на единственной поставленной задаче. Теперь у него есть около трех футов зазора, в котором можно двигаться, по крайней мере, этого достаточно, чтобы ползти, подтягиваясь на руках — его левая нога, искалеченная, вообще не реагирует, а правая не оказывает большой помощи в продвижении. Это означает, что он движется мучительно медленно, даже если Широ может сказать, что он прикладывает все усилия, чтобы ползти. Низкие темпы расстраивают, потому что Широ знает, что у него ограничено временя. Его Галра-рука работает громче, чем когда-либо, непрерывно жужжа и щелкая, как перегретый компьютер. Это кажется смутно знакомым, что также наполняет Широ чувством беспокойства, потому что он не уверен, как долго может продержаться и при каких обстоятельствах. Тем не менее, протез, вероятно, чувствует себя лучше, чем все остальное, и он знает реальный срок, сколько все остальное тело может продержаться до того как откажет. Даже с Галра-рукой, выполняющей большую часть работы, он чувствует нагрузку на остальные мышцы, так как вынужден нести вес. Теперь его ребра кричат в знак протеста, и то, что осталось от его правой руки, пульсирует с повышенной интенсивностью, пока он держит корпус. То, что он продержался так долго и не уронил металл, и тот факт, что он справляется даже сейчас, практически чудо. Нормальный человек был бы уже раздавлен этим весом. Но если он потерпит неудачу, Лэнс и Пидж умрут. Это абсолютно неприемлемо. Таким образом, он продолжает удерживать металлическую обшивку, несмотря ни на что, используя свою решимость и абсолютный отказ принять что-либо, кроме победы, чтобы поддержать себя и инопланетный протез, прикрепленный к его телу. Лэнс достигает Пидж и устало подхватывает ее одной рукой под плечо. Он изгибается, чтобы попытаться освободить ее, но вытащить другого человека только с одной свободной рукой — сложная задача. Он пытается компенсировать свою искривленную, но все еще наполовину работающую правую ногу и задыхается от боли каждый раз, когда он нажимает на нее, чтобы попытаться продвинуть их. Широ видит, как его покидают силы. — Продолжай, Лэнс, — шипит он сквозь сжатые зубы, борясь с весом, но стараясь помогать своему товарищу по команде, как только может. — У тебя отлично получается. Давай, приятель, еще пять футов и вы оба в безопасности. Ты можешь сделать еще пять футов, Лэнс. Я знаю, можешь. Лэнс выглядит уставшим, но слова, кажется, помогают. С новой решимостью и явно из последних сил, он снова толкает себя вперед, подтягивая Пидж за собой. У него то же выражение, что и в ночь, когда он очнулся от комы, достаточное для того, чтобы выстрелить Сендаку в спину, и Широ знает, что ребенок не сдастся. — Вот и все, Лэнс, — поощряет он. — Я знаю, что это трудно, но мы должны защитить Пидж и других. Еще два фута, Лэнс, и ты почти на месте. С мучительным усилием Лэнсу удается проползти оставшееся расстояние до того, что осталось от пустой палубы мостика, все еще прижимая Пидж к боку, когда он снова падает на живот. Широ чувствует, как все его тело начинает дрожать от напряжения, но прежде чем он бросает обломок, он в последний раз заглядывает под него. Если Лэнс и Пидж были вместе, возможно, Кит был бы там… Но это не так, и Широ благодарен за это. Он знает, что Лэнс не сможет залезть и вылезти снова, не в его состоянии. Ему едва удалось вытащить Пидж, а Кит значительно тяжелее ее. Удовлетворенный тем, что он не раздавит последнего члена своей команды, Широ делает шаг назад и, наконец, наконец, вырывает свою металлическую руку из обшивки и позволяет ей упасть. Обломок падает на палубу со скрипящим стуком и лязгом. Лэнс вскрикивает от боли и удивления, когда упавший кусок беспокоит его ногу, а затем сворачивается на полу. — Прости, Лэнс, — говорит Широ, бросаясь к ним. Все его тело болит, особенно бок и правая рука, но он заставляет себя игнорировать это. Протез, по крайней мере, снова успокаивается, гневное жужжание опять сводится к тихому шороху работы механизмов. — Л-лан, — Лэнс наполовину-бормочет, наполовину-стонет. — Пидж… она…? Широ осторожно забирает Пидж из руки Лэнса и кладет ее на спину, проводя левой рукой по ее горлу, ища пульс. С облегчением он находит слабый пульс, и она, кажется, неглубоко дышит. — Она жива, — говорит он. — Она жива, Лэнс. Ты проделал отличную работу. Лэнс облегченно стонет, а затем сильнее обнимает себя, руки скользят вниз, хватаясь за сломанную ногу. Широ сказал бы, что он пытается подавить звуки боли, но бедный ребенок не очень преуспевает. — Держись, Лэнс, — поспешно говорит Широ. — Я помогу тебе, как только смогу, ладно? Он уже осматривает Пидж на предмет травм, осторожно проводит руками по ее спутанным, окровавленным волосам, убирая маленькие осколки белого и зеленого шлема. С левой стороны головы глубокая рана до кости. По крайней мере, у нее должно быть сотрясение мозга и, возможно, перелом черепа, что может объяснить, почему она не просыпается. Это беспокоит — травмы головы могут быть смертельными, если немедленно не оказать помощь, и Широ до сих пор понятия не имеет, когда Аллура и Коран прибудут с замком и крио-капсулами, в которых они так отчаянно нуждаются. Остальное у Пидж не лучше. Большая часть ее левой стороны также получила неприятные травмы. Ее левая рука и нога выглядят сломанными, и вся левая часть тела сильно ушиблена, несомненно, у нее сломаны ребра. Большая часть ее брони разрушена, и Широ понимает, что без нее она почти наверняка была бы мертва. Его единственное утешение заключается в том, что, несмотря на очень тщательное изучение ее шеи и спины, он не думает, что у нее есть какие-либо повреждения позвоночника. Если бы она их получила, он бы побоялся перемещать ее, но и оставлять ее здесь небезопасно. Он обходит вокруг нее, чтобы проверить Лэнса, укладывая синего паладина на спину так мягко, как только может. Лэнс стонет, когда он двигается, и его выражение лица ошеломленное и болезненное. Широ рад слышать, что его дыхание, по крайней мере, улучшилось, теперь, когда он больше не придавлен; это все еще резкие болезненные вздохи, но, по крайней мере, больше не вынужденно неглубокие. Но в остальном, Лэнсу не намного лучше. Ни одна нога не была отрезана, и Широ считает, что Лэнс потерял сознание из-за прекращения кровообращения, хотя оно, похоже, восстанавливается, учитывая его болезненные стоны. Его левая нога сильно сломана в трех местах, и живот Широ скручивает, когда он видит, что кость выпирает рядом с синей защитой колена. Другая нога не сломана, но, похоже, сильно вывихнута и серьезно ушиблена. Его броня вся в трещинах, и индикаторные огни ниже талии больше не работают. — С тобой все будет хорошо, Лэнс, — уверенно говорит Широ и надеется, что крио-капсулы смогут исправить повреждения. — У тебя все еще две ноги. Видишь? Я говорил тебе не волноваться. Лэнс устало моргает и стонет. Бедный ребенок так измотан… наверное, ему стоило последних сил, чтобы вытащить себя и вырваться на свободу. Широ хмурится. Он должен вытащить их отсюда. Вернуться к Ханку и сигналу Алуры из этой гнетущей металлической оболочки в место, где чуть меньше шансов, что все обрушиться на них. — Лэнс, — мягко говорит он, наклоняясь к синему паладину, — Я вытащу вас отсюда, хорошо? Но я не могу нести вас обоих. Мне нужно взять Пидж первой, так Ханк сможет осмотреть ее. Я отнесу ее к Ханку, а потом вернусь и вытащу тебя отсюда, хорошо? Я сейчас вернусь. Обещаю. Лэнс снова моргает. Через мгновение он говорит: — Ханк? — Верно. Ханк снаружи, и он в безопасности. Только ранен. — Я отведу тебя к нему через несколько минут, хорошо? — О’кей… — Видимо вымотанный, Лэнс склоняет голову, и его глаза наполовину закрываются. Он не без сознания, но он определенно истощен. — Я скоро вернусь, — повторяет Широ, просовывая руки под тело Пидж как можно мягче, и поднимает ее. Она не шевелится, не стонет и не подает никаких признаков того, что она вообще жива. Широ должен постоянно напоминать себе, что это так, и что с ней все будет в порядке. Ханк беспокоится, когда Широ возвращается с Пидж, и приходит в настоящий ужас, когда видит степень повреждения. Он неоднократно обещает позаботиться о ней и убедиться, что она устроилась как можно лучше, доблестно игнорируя свою сломанную руку, насколько это возможно, пока Широ осторожно кладет Пидж в лавандовую траву рядом с деревом Ханка. Желтый паладин уже бормочет в гарнитуру и сообщает последние новости Аллуре — должно быть, связь все еще есть — когда Широ поворачивается и возвращается к боевому кораблю. Лэнс все еще в том ошеломленном, истощенном состоянии, когда Широ приходит к нему, но, когда Широ касается его плеча, он немного шевелится, устало моргая. — Пора выбираться отсюда, приятель, — говорит Широ. — Будет больно, но мы пойдем как можно осторожнее, хорошо? Он поднимает Лэнса так аккуратно, как только может, но даже самые осторожные его усилия тревожат сломанную ногу синего паладина, и он тихо скулит от боли. Широ подозревает, что ему не хватает сил, чтобы сделать что-то еще. Широ делает все возможное, чтобы сделать путешествие как можно более легким, но Лэнс явно в агонии к тому времени, когда он приседает, чтобы устроить подростка на траве рядом с Пидж и Ханком. Бедный ребенок дрожит и выглядит почти без сознания. — Дай отчет, Ханк? — спрашивает Широ, когда помогает Лэнсу лечь, осторожно поддерживая его голову. — Аллуре все еще требуется около часа, прежде чем она сможет добраться сюда, — отвечает Ханк. Его голос напряжен от боли, но он, похоже, борется, чтобы контролировать его как можно лучше, особенно после того, как увидел своих друзей в такой агонии. — Они пытаются починить системы, но замок все еще должен перезарядиться… Он выглядит обеспокоенным, когда смотрит на Пидж. В то время, когда Широ понадобилось вернуться за Лэнсом, Ханк переложил ее так, чтобы ее голова покоилась у него на коленях, повернув под углом, чтобы ослабить давление на ее поврежденный череп. Кажется, это немного помогает ей дышать, неглубоко и задыхаясь из-за сломанных ребер, но она все еще хуже всех в группе. — Пидж справится, — говорит Широ, снова обнаружив, что он притворяется более уверенным, чем есть на самом деле. — Каждый из нас сможет. Просто поддерживай связь с Алурой и следи за врагами, Ханк. Ты должен защищать этих двоих, пока я не вернусь с Китом, хорошо? Я не уверен, что Лэнс сможет помочь в бою. С поврежденной броней он не способен призвать байярд. Это то, что Ханк прекрасно понимает как желтый паладин. Его Лев построен для защиты и оберегания остальной части команды, и это абсолютно та черта, которую он переносит на миссии без пилотирования. — Хорошо, — говорит он, решительно прищурившись. — У меня получится, Широ. Найди Кита. И немного менее решительный, намного менее, он шепчет: — Пожалуйста. — Ты знаешь, что я его найду, — отвечает Широ. И он снова поворачивается к боевому кораблю. Командный мостик пуст, когда он возвращается назад. Несмотря на опрокидывание каждого оторванного куска металла и заглядывание под погнутые секции внешней обшивки, он не видит никаких следов Кита. То же самое в полдюжине боковых комнат и коридоров, примыкающих к нему, и после десяти минут поисков Широ начинает очень беспокоиться. Кит не мог уйти далеко, он был с ними, когда они разбились. Он пытается вспомнить, где красный паладин был относительно других, и смутно вспоминает, как Кит пытался вскрыть шлюз своим байярдом, чтобы они выпрыгнули, планируя воспользоваться реактивными ранцами, чтобы замедлить их падение. Он едва добился прогресса, прежде чем весь корабль начал сильно трястись, и всё погрузилось в хаос. Однако он был ближе к правому борту боевого корабля. Широ меняет тактику, пытается сосредоточиться на этой стороне и почти сразу находит коридор, но он непроходим. Широ не собирается позволять остановить его и протискивается через еще один узкий зазор в обшивке, планируя облететь корабль снаружи и войти с другой стороны. Вот когда он замечает смятую красную, белую и черную броню, резко выделяющуюся на поверхности лавандового поля. Глаза Широ расширяются, и он спешит вперед, тщательно выбирая путь среди обломков, разбросанных по всему полю. Они на противоположной стороне корабля от Ханка, Лэнса и Пидж, ближе к опушке леса, полностью скрытые для обзора. Земля покрыта осколками металла и стекла, такие материалы используются в кораблях Галра для смотровых окон на различных палубах. В следе, ведущем к Киту, очень много осколков, и Широ требуется всего пять секунд, чтобы понять, что красный паладин был выброшен в поле через уже ослабленный при аварии материал. Широ встревожен. Большинство людей, выброшенных в автокатастрофах, в конечном итоге оказываются серьезно ранены или мертвы; он боится узнать, какой урон получил Кит от разбившегося боевого корабля. Широ приседает рядом с Китом, и его сразу поражает, как лавандовая трава окрашивается в темно-красно-фиолетовый цвет под его обувью, насыщенная и скользкая. Страшно, сколько крови подросток уже потерял, а Широ еще даже не знает ее источника. Кит скорчился на боку в нелепой куче, куда он приземлился после того, как его выбросило, шлема нет и волосы прилипли к лицу. Его броня больше не белая или цельная, но окровавленная и разрушенная, и ни один из индикаторов не горит. Черный костюм униформы паладина изрезан и изорван в ряде мест металлическими и стеклянными осколками, некоторые из которых все еще торчат из его тела. Есть несколько ожогов на его недавно открытой коже от взрыва или столкновения с перегретым металлическим обломком, Широ не уверен. — Кит? — громко зовет Широ, едва сдерживая панический крик. Кит не выглядит так, как будто он мог пережить это. Там так много крови, а шансы выжить, когда тебя выбрасывает при аварии, настолько низки… Кит не отвечает, но когда Широ скользит пальцами под подбородком красного паладина, он с облегчением чувствует пульс. Но он такой слабый и нитевидный, даже слабее, чем был у Пидж. А он еще не видел всех повреждений, и он знает, что Кит в плохом состоянии. — Кит, приятель… держись, — говорит Широ поспешно, когда начинает проверять позвоночник или травмы головы. Ему нужно найти источник всей этой крови, но он не сможет, пока не поймет, что Кит в безопасности. Возможно самое большое чудо, которое Широ нашел до сих пор, в том, что он не заметил никакого разрыва или серьезного повреждения, когда проводит руками по позвоночнику и шее подростка. Его броня могла быть сломана, но она, по крайней мере, защитила его перед тем, как разбиться. Затем он осторожно проводит руками по черепу Кита и находит кровавый сгусток, который должен причинять страдания, но сейчас не угрожает жизни, насколько он может судить. Когда он заканчивает и убирает волосы с лица Кита, он в шоке, обнаружив, что серые глаза красного паладина открыты. Они стеклянные и расфокусированные, тупо смотрят перед собой, и он не реагирует на то, что Широ расчесывает волосы, но он проснулся. — Кит? — Широ говорит, положив левую руку на щеку красного паладина как можно мягче, избегая ожогов и синяков. — Кит, ты меня слышишь? В течение долгого времени нет никакой реакции, и Широ начинает бояться, что, возможно, Кит получил более тяжелую травму головы, чем он думал. Но глаза Кита моргают на мгновение, переводя взгляд на него. Ему удается держаться только секунду или две, прежде чем его взгляд соскальзывает, расфокусированный, чтобы снова тупо уставится перед собой. Но ясно, что по крайней мере на каком-то уровне, он знает, что Широ там. Широ невыносимо видеть его таким. Кит никогда не был нервным или показательно энергичным, как Лэнс, но у него всегда было внутреннее напряжение, своего рода беспокойная энергия, которую Широ все время замечал где-то глубоко в нем. Подобно элементу, с которым он и его Лев связаны, Кит словно огонь, всегда горящий ярко внутри, даже если внешне он кажется спокойным или безмятежным. Но теперь эта энергия исчезла; это похоже на то, что кто-то потушил огонь и оставил только несколько слабых струек дыма. Это неописуемо пугает Широ. Он не собирается терять Кита сейчас. — Я хочу переместить тебя, хорошо, приятель? — говорит Широ. Он не уверен, может ли Кит полностью понять его, но он не собирается молчать при ребенке на случай если он проснется. — Может быть немного больно, но мне нужно остановить кровотечение. Кит ничего не говорит, но Широ уверен, что ему не почудилось легкое дрожание головы, которое выглядит очень похоже на кивок. Принимая это как «хорошо», Широ осторожно переворачивает Кита на спину. Кит издает слабый звук страдания где-то между хныканьем и стоном, звук, который Широ никогда не слышал от Кита раньше, насколько он помнит. Он хочет сказать ему, что все будет хорошо… но потом он находит источник кровотечения, и впервые не уверен, что так и будет. Один из осколков стекла из окна, в которое был выброшен Кит, глубоко врезался ему в живот. Черный костюм доспеха паладина разорван в этом месте и пропитан кровью, которая сочится вокруг осколка. Она стекает по бокам Кита и дальше на лавандовую траву, темная и липкая. И несмотря на то, что инородный предмет все еще находится в его теле, он не замедлил и не остановил кровотечение. Кажется, другие детали становятся почти болезненно очевидными теперь, когда Широ видит полную картину. Дыхание Кита поверхностное и быстрое, его кожа слишком бледная. Его неспособность сосредоточиться, эти стеклянные глаза. И когда Широ чувствует пальцы Кита, они слишком холодные. Все это указывает на серьезную кровопотерю, и тело Кита уже останавливает приток крови к его конечностям в отчаянной попытке выжить немного дольше. Расчетное время прибытия Аллуры все еще составляет около часа. Но Широ с пугающей уверенностью понимает, что Кит не продержится так долго. Не с таким сильным кровотечением. Не с таким ранением. Нет, настаивает Широ. Нет, я не потеряю никого из своей команды. Никогда больше. Нет, если я могу что-то сделать, чтобы остановить это. Он должен остановить кровотечение. Самая большая угроза для Кита — потеря крови. Если Широ сможет замедлить или остановить его хотя бы временно, достаточно, чтобы Аллура прилетела и поместила Кита в криокапсулу, он будет жить. Он просто должен тянуть время, достаточно долго, чтобы дать Киту хотя бы шанс. Но у него нет возможности сделать это. Аптечки находятся в Львах, в замке, и у него нет под рукой средств первой помощи. Он мог бы попробовать разрезать черный костюм доспехов на полосы, чтобы использовать их в качестве временных повязок. Но в то время как это может сработать для некоторых из небольших ран, которые есть у Кита, Широ знает, что у него недостаточно материала, чтобы справиться с этим пронзенным животом… и даже если бы он это сделал, он знает, что только бинты не остановят рану, которая становится хуже. Дыхание Кита сбивается от явной боли, и Широ проводит большим пальцем левой руки по костяшкам пальцев подростка, пытаясь успокоить. Он не может сделать больше ничего; очень мало кожи осталось не травмированной, и Широ боится причинить ему боль, коснувшись любых ран или синяков, или ожогов… Широ замирает, и смотрит на ожог, тянущийся вдоль руки Кита. Затем, очень медленно, он поднимает правую руку, чтобы посмотреть на нее, как будто видит ее в первый раз в жизни. Он может сварить закрытые металлические двери. Если он активирует ее, то почти наверняка будет достаточно жара, чтобы прижечь человеческую кожу. Широ сглатывает, нерешительно. Прижигание… не красиво и не безболезненно. Мысль использовать Галра-протез, чтобы причинить товарищу по команде огромное количество боли не укладывалась у него в голове. Он использовал его, чтобы причинить много боли, и он не уверен, что сможет простить себя за это при любых других обстоятельствах. Но если он этого не сделает, Кит умрет в течение часа. И Широ никогда бы не простил себя за то, что позволил кому-то из его команды умереть, когда мог принять меры, какие бы неприятные и отвратительные они не были, чтобы спасти его. Жизнь Кита стоит гораздо больше, чем его собственная вина. Он делает глубокий вдох, на мгновение закрывает глаза и сосредотачивается. Выдохни нервозность, беспокойство, страх. Пусть останутся только уверенность и сила. Кит нуждается в этом. Он не может позволить себе быть кем-то менее сильным и собранным сейчас. Когда он открывает глаза, Широ чувствует решимость и твердость. Его губы складываются в мрачную линию, он наклоняется вперед и снова мягко убирает волосы Кита с глаз, приложив свою настоящую руку к лицу подростка. — Кит? Ты можешь сосредоточиться на мне? Я знаю, это тяжело, но попытайся. Только на некоторое время. Это очевидно тяжело, но Кит делает все возможное, глаза моргают, чтобы снова встретиться с Широ. Широ практически видит усилия, которые требуются Киту, чтобы поддерживать даже этот уровень концентрации, но ребенок всегда был бойцом и слишком упрямым, чтобы знать, когда уйти. Это может спасти его сегодня. — Кит, — говорит Широ, медленно и осторожно, поэтому он уверен, что подросток поймет: — Я хочу сделать кое-что, чтобы попытаться помочь тебе, пока мы не поместим тебя в крио-капсулу. Но я не собираюсь лгать тебе, приятель, это… это будет больно. Очень. Ладно? Ты можешь потерпеть? Кит смотрит на него в течение длительного времени, и Широ боится, что его внимание снова ускользнуло, или он как-то отключился. Но спустя долгое время он медленно кивает. Этот поступок, похоже, измотал его, а взгляд снова ускользает, расфокусированный. — Благодарю тебя, Кит. За доверие ко мне, — говорит Широ. Он произносит это серьезно, каждое слово. После этого он быстро двигается. У Кита осталось не так много времени, и Широ не намерен тратить ни секунды больше, чем ему нужно. Он использует левую руку, чтобы прижать плечи Кита к земле, и садится верхом на его ноги, чтобы удерживать их, а также старается не перенести слишком много своего собственного веса на Кита, чтобы не навредить ему еще больше. Как только он надежно зафиксирован, Широ сгибает свои металлические пальцы и захватывает большой осколок, врезавшийся в живот Кита, осторожно извлекая его, чтобы он не нанес дальнейших травм. Глаза Кита широко раскрыты, и его лицо заостряется от боли. Он пытается инстинктивно отстраниться, но он слишком слаб, чтобы сражаться или вырываться в своем состоянии. Его менее поврежденная правая рука поднимается, чтобы обхватить живую руки Широ и крепко сжать, и Широ не сбрасывает ее. Бедному ребенку нужно будет за что-то держаться, когда все закончится. Осколок высвобождается, и Широ с отвращением отбрасывает его в сторону. А потом начинается то, чего он боится больше всего. — Потерпи минутку, приятель, — говорит он, пока активирует Галра-протез. Он загорается ярким фиолетово-белым светом с мощным гулом, и Широ слышит, как он слегка потрескивает от энергии. Он стискивает зубы, в последний раз выдыхает через нос и прижимает его к зияющей ране на животе Кита. Шипение горящей плоти и запах обугленного мяса поражают почти сразу, и на мгновение Широ колеблется от пугающе знакомого запаха и звука. Что-то темное царапает его разум, пытаясь пробиться на поверхность, протягивая руку, желая забрать его. Но прежде, чем он ускользает слишком далеко, за долю секунды Кит выгибается под ним и кричит, широко раскрыв глаза от шока и боли. Это ужасающая реальность, чтобы возвращаться, но она толкает Широ обратно в настоящее. Кит страдает, умирает, и он должен сосредоточится, чтобы дать ему шанс. Он собирает каждую крупицу воли и фокусируется на поставленной задаче, и как бы это ни было ужасно и печально, это его поддерживает. Он прижимает Кита к земле, когда бедный ребенок пытается вырваться, все еще крича в агонии. — Все в порядке, Кит, все в порядке, приятель, это не займет много времени, ты отлично справляешься, — успокаивает он снова и снова, повторяя те же вещи мягким голосом, которым он может контролировать, пока прилагает силы, чтобы удерживать паладина. Рука Кита на его левой руке болезненно сжимается, но Широ вряд ли может жаловаться, особенно когда мучительный крик Кита превращается в сдавленные рыдания. Широ просто переносит боль. Это только часть того, с чем имеет дело Кит. Его светящийся протез работает методично, но быстро. Широ не хочет доставлять Киту больше боли, чем необходимо, но он не собирается испортить работу и стоить Киту жизни. Как оказалось, прижигание намного проще, когда собственные пальцы могут нагреваться. Протез Галра достаточно ловок, чтобы позволить ему сложить края раны вместе и закрывать секцию за секцией, а производимая им энергия, прижигает рану, пока он это делает. Это намного чище и эффективнее, чем использование нагретого ножа, и по крайней мере, позволяет ему, свести к минимуму повреждение от ожога. Кит издает еще один мучительный крик, который прерывается на половине, и его пальцы так сильно врезаются в руку Широ, что он почти уверен, что чувствует, как трескается броня паладина. — Все в порядке, приятель, — успокаивает он. — Все хорошо. Все нормально. Все уже почти закончилось. Ты так хорошо справляешься, еще немного… Последняя открытая часть раны с шипением закрывается, и Широ немедленно деактивирует протез, убирая его и смещаясь обратно в сторону Кита. Живот Кита все еще скользкий от потерянной крови, и шрамы от ожогов выглядят уродливо и болезненно, но кровотечение остановилось. Это все равно грубо, но, надеюсь, он сможет продержаться достаточно долго, чтобы помочь, и крио-капсула должна ликвидировать урон. Широ сдвигается как раз вовремя. Подросток неуклюже наклоняется, и Широ все понимает, перекатывая его на бок как раз вовремя, чтобы его вырвало на траву. Кит давится и всхлипывает, сильно дрожит от шока из-за прижигания и боли, которую он доставил ему. Широ сочувственно потирает спину, пока тот не заканчивает, а затем снова перемещает его, прижимая раненого подростка к груди, давая такое утешение, какое может. Он обнимает его обеими руками — осторожно, чтобы не потревожить раны, кибернетическая рука поддерживает тело Кита, а живая рука поддерживает его голову. Кит безжизненно оседает, обессиленный и явно страдающий, и даже сдавленные звуки страдания где-то глубоко в его горле затихают и приглушаются. — Все в порядке, Кит, — успокаивающе говорит он. — Шшш, все в порядке. Мне так жаль, что нам пришлось это сделать, но ты проделал потрясающую работу. Ты так хорошо держался, ты показал столько силы сегодня. Все нормально. Все будет в порядке. Все перестанет болеть, как только Аллура доберется до нас, все в порядке… Кит вздрагивает, и Широ чувствует слабое давление на свои доспехи, когда паладин прижимается к нему лицом, как будто пытается просто спрятаться от своей боли. Широ хотел бы, чтобы это было так легко, но он старается окружить Кита всем возможным комфортом, продолжая бормотать успокаивающую ерунду и прижимать его к себе. Это занимает некоторое время, но в конце концов дрожь Кита утихает, и его тело расслабляется, истощенное. Болезненные звуки начинают утихать, и резкая ясность страдания в глазах снова притупляется до того же стеклянного, едва сфокусированного взгляда, что и раньше. Широ осторожно укладывает его в траву, когда Кит, наконец, успокаивается. Кит издает слабый протестующий звук, смешанный со страхом, но Широ продолжает успокаивать его, пока использует протез, чтобы оторвать полоски от своего собственного костюма паладина. Другие раны Кита не так плохи, как травма желудка, и не требуют прижигания — Широ не заставит его снова пройти через эту агонию, если ему не придется, но они все равно должны быть по крайней мере перевязаны, прежде чем Широ осмелится перенести его. Он вытаскивает осколки стекла и металла из рук и ног Кита и аккуратно перебинтовывает их. Кит время от времени дергается и стонет, но, похоже, он впал в какой-то шок после прижигания, и боль от этих травм вряд ли может сравниться с пережитым. Широ быстро заканчивает, мрачный, но решительный. Когда он заканчивает, Кит… не в порядке, вряд ли. Он дышит неглубоко и резко, охваченный болью. Он все еще слишком бледен и покрыт таким количеством ран, что трудно обнаружить участок неповрежденной кожи. Он все еще в опасности, и если Аллура не найдет их в ближайшее время, он рискует получить инфекцию от прижигания, если не умрет от полученных ран. Но он жив, и у него есть шанс продержаться до крио-капсулы. Широ, по крайней мере, дал ему этот шанс жить там, где раньше у него его не было. Теперь он просто должен вернуть Кита к остальным, чтобы Аллура могла их найти. Широ снова заключает Кита в объятия, на этот раз чтобы перенести, и поднимает его с пропитанной кровью земли. Кит издает легкий стон от боли и повисает на нем, явно обессиленный. Широ на этот раз решает обойти вокруг корабля, возвращаясь к остальным, так как там меньше препятствий, чтобы потенциально не повредить Киту по дороге. Ребенок страдает даже от простого движения. Даже выбрав более безопасный путь, Широ пытается облегчить ему путешествие как можно безболезненнее, Кит все же падает в обморок где-то между местом крушения и остальной командой. Широ откровенно шокирован тем, что Киту удалось оставаться в сознании до тех пор, пока происходило все это. Когда Широ достигает остальных паладинов, он находит Пидж все еще без сознания, в то время как Лэнс и Ханк по-прежнему бодрствуют. Ханк остается в вертикальном положении и как можно более бдительным, уложив голову Пидж у себя на коленях. Лэнс вытянулся на траве, но уже смог не потерять сознание, и даже сохраняет некоторую степень бдительности. Оба выглядят испуганными, когда видят Широ и безжизненную фигуру, которую он несет на руках. — О Боже, — хрипит Ханк, широко раскрыв глаза. — Он… он не… — Он жив, — обещает Широ. — С ним все будет в порядке. Он не уверен, что Кит будет в порядке, но он, конечно, не собирается говорить это вслух, не с Ханком и Лэнсом, смотрящими на него с ужасом и отчаянием. Им нужна уверенность, и они должны знать, что их товарищ по команде будет в порядке. — Кит сильный. Ему просто нужна крио-капсула, и он будет как новенький, — добавляет он, когда их выражения меняются на что-то неуверенное. Он нагибается, чтобы осторожно уложить Кита в мягкую лавандовую траву, поддерживая его голову и помня о травмах живота. — Я никогда не видел его в таком плохом состоянии. Даже после боя с Зарконом, — говорит Ханк, не отрываясь от распластанной фигуры Кита. Лэнс тоже не выглядит уверенным. — Я никогда больше не буду спорить с ним, только бы он пришел в сознание, — клянется он, выглядя глубоко потрясенным и измученным. — Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Лэнс, — говорит Широ, стараясь сохранять беззаботный тон. — Он будет в порядке, и вы двое вернетесь к препирательствам через пару дней. Обещаю. Они выглядят такими измученными и беспомощными, так отчаянно верят ему, но так явно не уверены, что смогут сделать это. Широ никогда не видел никого из них такими измотанными и сломленными. С тех пор, как начался весь этот беспорядок, он впервые осознает, теперь, когда он не пытается отчаянно найти свою команду и доставить их в безопасное место, что это их первое настоящее поражение. До сих пор у них была маленькая победа за маленькой победой, или им удавалось хотя бы не зайти в тупик. Даже ужасающая битва против Заркона, когда он разделил их всех, в конце концов, закончилась для них в некотором смысле победой. Они были заброшены через всю Вселенную и сильно изранены в бою, но даже тогда им, по крайней мере, удалось вырвать Аллуру из хватки Галра, и никто не был убит или даже серьезно ранен. Это была не победа, но и не полное поражение. Но это… это бесспорное, жестокое поражение со значительными последствиями, и ни капли оптимизма взамен. Они избежали плена, но это дорого им обошлось; они были оторваны от своей единственной поддержки, и каждый из них получил серьезные травмы, некоторые из которых были потенциально опасны для жизни. Никогда прежде они не были так сильно избиты, а так много их друзей были ранены настолько сильно все одновременно. Никогда еще вся команда одновременно не была так уязвима, так беспомощна, чтобы защитить друг друга. Неудивительно, что они в состоянии шока, сильно потрясены и изранены физически и психологически. Смотря со стороны, Широ откровенно поражен, что они держали себя в руках столько, сколько потребовалось. Он никогда так не гордился ни одним из них. И он не собирается подводить их, не сейчас. Такие же изможденные до крайности, истощенные и страдающие как он сам по тем же причинам, они смотрят на него сейчас больше, чем когда-либо, надеясь на уверенность и поддержку. Весь их мир только что был жестоко разбит об землю и перевернут вверх ногами, как кораблекрушение, которое привело их сюда, и Широ — это единственное, на кого они могли опереться, чтобы попытаться выстоять. Он будет держаться за них, пока они не встанут на ноги. Он многим им обязан. Поэтому он в буквальном смысле стоит на страже. То, что осталось от его правой руки пульсирует, его ребра протестуют, голова болит, и все тело ноет от ран и усталости, но он отказывается садится, даже когда Ханк просит его сделать перерыв. Он стоит на страже своих павших членов экипажа, всегда бдительный, следя за странными цветными деревьями и обломками Галра. Если враг придет, он станет их единственной реальной линией обороны, и он не намерен позволить навредить его команде больше, чем они уже пострадали. Самое главное, как бы он ни боялся за них всех, внешне он сохраняет спокойствие и сдержанный вид. Он как можно более спокойно разговаривает с Ханком и Лэнсом, неоднократно успокаивая их всякий раз, когда они начинают выглядеть более нервными или испуганными. Он регулярно проверяет Кита и Пидж, и, несмотря на его растущие опасения из-за того, что никто не просыпается, а Кит становится все бледнее, он сохраняет выражение лица нейтральным. И внутренне все время умоляет, пожалуйста, пусть они живут. Пожалуйста, пусть они все выберутся отсюда. Пожалуйста, не дай мне потерять одного из них снова. В конце концов, проходит почти час и двадцать минут, прежде чем гарнитура Ханка оживает, и Аллура говорит по связи: — Мы полностью заряжены и определили ваши координаты. Мы уже в пути, паладины. Найдите безопасное место, где вас может встретить замок Львов. — Я уже позаботился, Аллура, — говорит Ханк, впервые полный надежды и облегчения с тех пор как очнулся среди обломков вместе с Широ. — Широ нашел нам место рядом с огромным полем. Должно хватить пространства, чтобы приземлиться. — Отлично. Создаем червоточину. Вид замка Львов над ними через несколько минут, сначала как светящаяся искра, как падающая звезда, а затем с его гладким белым корпусом и четырьмя ангарными двигателями, возможно, самое красивое, что Широ видел за долгое время. Замок перемещается в воздухе и приземляется на лавандовую траву, и двигатели едва замолкают, а массивные двойные двери главного входа корабля открываются. Аллура и Коран спешат им навстречу. Оба алтеанца выглядят так, как будто видели лучшие дни — волосы Аллуры растрепаны, а обычно безупречная одежда Корана смята и измазана тем, что Широ догадывается, является альтеанским эквивалентом моторного масла. Очевидно, они работали без отдыха, чтобы подготовить корабль и вернуть паладинов. — Мы должны торопиться, — говорит Аллура поспешно, когда достигает группы. — Боюсь, патруль Галра мог заметить нас, когда мы вышли из червоточины. Нам нужно бежать как можно скорее. Коран уже забирает бессознательную Пидж у Ханка, выглядя необычно мрачным. Ханк сообщил альтеанам о степени их травм, и Коран уже приготовил медицинскую помощь для каждого из паладинов, но Широ подозревает, что услышать об ущербе не то же самое, что увидеть это лично. Тем не менее, Коран поднимает Пидж с большой осторожностью и удивительной мягкостью и бросает Широ. — Давай отведем их к криокапсулам, быстрее! Широ кивает, уже присев рядом с Китом, чтобы снова поднять его. Кит пугающе бледен и в последние пятнадцать минут его губы начали синеть. Он вообще не реагирует, когда Широ поднимает его, даже со звуком боли или протеста, и Широ знает, что он в очень большой опасности. Широ встает и плетется за Кораном так быстро, как может. Аллура остается позади, наблюдая за двумя оставшимися паладинами с мрачно решительным выражением на лице. В тот момент Широ не поставил бы все деньги на земле на пари против нее, не тогда, когда ее паладины в опасности. В лазарете Коран уже организовал ряд медицинских столов для подготовки паладинов перед помещением их в криокапсулы. — Положи его там, — говорит он поспешно, кивая на один из столов, все еще занимаясь Пидж. Широ делает как велено, осторожно укладывая Кита. Голова Кита склоняется вбок, и он выглядит таким… безжизненным. Но Широ доверяет Корану заботиться о нем, а он, в свою очередь, должен заботиться о других. Он выбегает обратно на улицу, где Аллура смотрит на небо с выражением, которое можно назвать смесью решительности и страха, ожидая первые лучи света в далеком небе. Когда она слышит подходящего Широ, она приседает рядом с Ханком и перекидывает его здоровую руку через свои плечи, подняв его так же легко, как если бы он был игрушкой. Она помогает ему идти к дверям, и Ханк сильно опирается на нее — она скорректировала свой рост, чтобы помочь ему лучше, — и Ханк хромает с ней, страдая, но абсолютно решительный. Широ останавливается рядом с Лэнсом и подхватывает последнего паладина на руки. Лэнс задыхается при быстрых движениях и дрожит от явной боли, но он не жалуется, когда Широ ведет их обратно ко входу на корабль. У него были проблемы с сознанием в течение последних получаса или около того, но он, похоже, понимает срочность ситуации, что им нужно бежать и быстро. Как только они внутри, Аллура касается панели у дверей, и они закрываются, тихо шипя, запечатываясь для путешествия в космос. Она крепче обхватывает Ханка рукой за плечи и помогает ему добраться до лазарета, а Широ идет в ногу, двигаясь медленнее, теперь, когда они в безопасности на корабле, чтобы Лэнсу было удобнее. Аллура тратит достаточно времени, чтобы помочь Ханку устроиться на одном из медицинских столов, а затем она выбегает из двери, без сомнения, направляясь к мостику и элементам управления. Широ сосредотачивается на интеркоме, как только он устраивает Лэнса на одном из столов. Если бы эти мигающие приближающиеся точки были истребителями, Аллуре могла бы понадобиться поддержка в воздухе, и Широ — единственный пилот, способный ее обеспечить. Но корабль приятно гудит вокруг них, когда взлетает, без каких-либо ревущих сирен или предупреждений, и единственное объявление Аллуры заключается в том, что как только они покинут орбиту планеты, она открывает червоточину на последних остатках энергии. Таким образом, Широ помогает Корану с остальными паладинами, что в основном состоит в том, чтобы успокоить их, пока Коран не сможет уделить им время. Пидж уже в безопасности в капсуле, а Кит помещается в нее незадолго до прыжка в червоточину. Коран восстанавливает сломанную ногу Лэнса достаточно, чтобы она зажила прямо в капсуле, в то время как Широ отвлекает его как может, а затем он тоже тщательно укладывается в криогенную камеру для исцеления. Ханк последний, стоически ждет, пока позаботятся об остальных его друзьях. Его последние слова перед тем, как Коран помогает ему забраться внутрь: — Я обещаю, что позабочусь о ней, как только выйду, Широ. Он устало смотрит на пробитую металлическую руку Широ. Широ смотрит на него с удивлением — он совершенно забыл, что она была так повреждена, особенно когда он не мог этого почувствовать. Когда он снова поднимает взгляд, процесс замораживания начался, и глаза Ханка закрыты, он уже глубоко погружен в исцеляющий сон. — Теперь позаботимся о следующем, — говорит Коран, поворачиваясь к нему. Алтеанин выглядит уставшим, но абсолютно полным решимости позаботиться о каждом из них, и Широ немного тронут его очевидной озабоченностью. Но он отказывается. — Я не могу. По крайней мере, не в капсулу. Коран сильно хмурится. — Твоя травма — — Есть вещи, с которыми можно справиться, на данный момент, — говорит Широ. — Мы уже потеряли четырех паладинов. Вольтрон недоступен, и у нас даже нет большинства Львов. Если я попаду в капсулу, кто знает, когда я смогу выйти снова, а мы не можем позволить себе оставаться полностью беззащитными. Один Лев лучше, чем вообще никого в чрезвычайной ситуации. Коран не выглядит впечатленным этим аргументом, но Широ нуждается в нем, чтобы понять, насколько это важно, и ему нужно понять, что он может справиться с этим до тех пор. — Послушай, Коран. На Земле вы ничего не можете сделать для переломов ребер, кроме как успокоиться и позволить им исцелиться, а остальные мои травмы довольно незначительны по сравнению с тем, что у остальных ребят. Я могу продержаться день или два, пока хотя бы один из них не выйдет из капсулы. Я успокоюсь, если мы не в опасности, но я не оставлю нас уязвимыми, не тогда, когда корабль нуждается в перезарядке, и у нас нет никакой другой поддержки. Коран все еще не выглядит счастливым, но Широ знает, что у него было некоторое военное прошлое и он понимает степень опасности. Наконец он вздыхает и кивает. — Хорошо, — коротко соглашается Коран: — Но только если ты позволишь мне взглянуть на эти травмы для лечения, не связанного с заморозкой. И ты пройдешь экстренный сеанс массажа сегодня вечером, как только принцесса освободиться от управления кораблем и мы заметем следы. Широ знает, что Коран волнуется, раз алтеанец начинает отдавать приказы. Как своего рода альтеанская смесь советника, смотрителя и королевского слуги, Коран имеет привычку спрашивать или предлагать, а не требовать, придерживаясь рамок протокола во все времена. Тот факт, что он отступает от него сейчас, является верным признаком того, что он так же напуган всем этим беспорядком, как и остальные. — Это справедливо, — соглашается Широ. — Надеюсь, мы стряхнем их, и это не будет иметь значения. Но я не хочу, чтобы меня застали врасплох. Коран кивает и предлагает Широ сесть на один из медицинских столов, чтобы он мог приступить к работе. В конце концов, он может использовать какое-то алтеанское обезболивающие, чтобы помочь с ребрами, и подтверждает, что травма головы не вызвала сотрясение мозга. Он лечит синяки каким-то медицинским кристаллом и перевязывает небольшие порезы с легкостью, выработанной после долгой практики. Он также тщательно оборачивает отверстие в металлической руке бинтами, в основном, чтобы не допустить, чтобы пробитые края металла цеплялись за что-либо или подвергали внутреннюю проводку воздействию внешней среды, пока Ханк не сможет взглянуть. Только через несколько часов, когда Аллура благополучно оторвалась от погони и посадила Замок на усыпанной островами планете, чтобы пополнить энергию, Широ лечит свою правую руку. Она пульсирует и дергает все это время, неоднократно напоминая ему о том, насколько он перетрудил себя в этот день, насколько он подтолкнул себя и свой протез к пределу. Аллура и мыши тратят гораздо больше времени, чем обычно, чтобы успокоить боли, даже с опытом, который они получили с тех пор. Коран все время смотрит на свой медицинский сканер и осторожно предостерегает Широ о понимании его пределов относительно протеза. Широ слушает, но знает, что обязательно сделает все это снова в одно мгновение, чтобы спасти даже одного члена своей команды. В конце концов, терапия действительно помогает. Агония в его руке исчезает, и хотя это занимает больше времени, чем обычно, Широ в конце концов достигает того расслабленного состояния, когда он плывет, комфортно и тепло. И он, должно быть, устал больше, чем думал, потому что следующее, что он помнит, что просыпается через несколько часов, все еще прислонившись к подушкам дивана с металлической рукой, опирающейся на подлокотник, укрытый одеялом. Это последний раз, когда он спит долго. Широ даже не начинает чувствовать себя спокойно, пока Ханк не выходит из своей крио-капсулы, через восемнадцать часов после крушения. Кроме краткого отдыха на диване, он слишком нервничает, слишком беспокоится о возможной атаке Галра. Если бы он не думал, что они были легкой добычей на Арусе, они были ранены на этой планете, и он чувствует, что должен быть бдительным, пока они не получат больше поддержки. Ханк, в безопасности и полностью исцеленный, появившийся из своей капсулы, немного успокаивает его, но три все еще спящих лица в своих крио-камерах напоминают Широ, что опасность еще не миновала. Ханк едва жадно проглатывает какой-то съедобной слизи прежде чем изучить Галра-руку Широ, записывая заметки и делая фотографии, бормоча себе под нос о различных частях и уравнениях. Он едва заканчивает, прежде чем Коран загоняет их обоих в угол и абсолютно настаивает на том, что теперь, когда один паладин под рукой для защиты, Широ должен позволить о себе позаботиться. Широ не в восторге от капсулы, но Коран следил за ним как ястреб с момента спасения, и без сомнения, заметил явный дискомфорт Широ. Поэтому Широ неохотно подчиняется, позволяя поместить себя в капсулу, стараясь игнорировать то, как он себя чувствует, как будто он в ловушке. Помогает то, что Коран и Ханк остаются с ним, пока криогенный процесс не усыпляет его; он едва моргает, прежде чем снова выйти, а ребра и голова чувствуют себя намного лучше. Широ с облегчением обнаруживает, что Лэнс и Пидж приветствуют его вместе с Ханком и Кораном, когда он выходит. Он слушает их беззаботную болтовню, когда Коран делает некоторые процедуры по предотвращению обморожения на правой руке в месте соединения протеза, борясь с крио-холодом, который просачивается в металл. Кажется, Пидж просыпается всего за несколько часов до него, а Лэнс — за шесть часов до этого. Кит — единственный, кто все еще в капсуле, но он выглядит намного лучше, чем раньше, и Коран уверяет их, что он будет в порядке. К тому времени Ханк чинит его Галра-руку, и Пидж помогает ему в мастерской. Они дважды проверяют внутренности руки и делают заплатку, и хотя она выглядит немного менее гладкой по сравнению с предыдущим видом, она держится так же крепко, как и раньше. Ханк добавляет свое обычное обслуживание, чистку и смазку протеза, чтобы убедиться, что он снова в идеальном рабочем состоянии, и рутина на самом деле помогает немного успокоить нервы Широ. Но не раньше, чем Кит выходит из своей капсулы спустя целый день, когда Широ расслабляется впервые после ловушки Галра и ужасного крушения. Кит полностью исцелился, все раны и синяки исчезли, и даже ужасный ожог, который Широ был вынужден нанести, исчез. Широ чувствует некоторую вину за эту рану даже сейчас, и облегчение, что Киту не придется носить его вечно. Но Кит, похоже, понял это, потому что как только у него появилась возможность отдохнуть и поесть, он находит Широ. — Я не очень хорошо помню, что произошло, — говорит он без предисловий, — Но я знаю, что ты спас мою жизнь, и я знаю, что это было нелегко для нас обоих. Спасибо. Его абсолютное доверие к Широ очевидно слышится в его словах, и впервые Широ действительно думает, что возможно, Кит не ненавидит его за использование руки Галра против него. И, наконец, с того момента, как Широ очнулся в этой аварии, он позволяет себе расслабиться, теперь, когда точно знает, что все члены его команды в безопасности. И это поражает его, теперь, когда у него есть шанс снять напряжение и, наконец, оглянуться назад и подумать обо всем, что произошло… что все они в безопасности благодаря ему. И что еще более шокирует, они все в значительной степени спасены из-за этой штуки, прикрепленной к его предплечью. Он задумчиво смотрит на свою металлическую ладонь и понимает, что все, что он делал, чтобы защитить, он никогда не смог бы сделать без этой вещи. Игнорировать то, что иначе было бы серьезной травмой, откопать Ханка, поднять чрезвычайно тяжелый вес с Лэнса и Пидж, прижечь рану Кита… все это были невероятные подвиги, с которыми он никогда бы не смог справиться как простой солдат, как обычный человек. В шоке он понимает, что это первый раз за все время использования Гарла-руки, когда он использовал ее, чтобы защищать. Полностью оберегать, с целью спасения и защиты жизней. Ох, он применял ее в прошлом для борьбы с Галра, используя их собственное оружие против них, и конечно, это помогло сделать что-то хорошее для Вселенной. Но в конечном счете, это просто использование оружия, которое было сделано для разрушения или кражи секретов у врага, и Широ просто направил его против своих создателей, а не на невинных противников на арене. Но это первый раз, когда он спас жизни с помощью этого устройства. Он не уничтожил врага, не разрушил атакующих часовых Галра так значительно, что они отступили от его товарищей паладинов. Он сохранил жизни этой штукой, совершенно не связанной с битвой. Он нашел способ использовать разрушительные способности ужасной вещи и невероятную силу для чего-то хорошего, и он спас ею жизнь, когда она была предназначена только для того, чтобы обрывать их. Я чувствую себя… хорошо. Отлично. Мало того, что он применил оружие Галра против них совершенно по-новому, он разрушил все, что протез — и сами Галра — символизируют. Он не чувствует привязанности к судьбе, которую Гарла так охотно хочет навязать ему. Он не монстр, как утверждает Сендак, потому что монстры не спасают жизни. Впервые у него есть доказательство, что он может сделать что-то сам — и эта нежелательная рука — что бы он ни захотел, использует ее, как он решит. Он сам управляет ситуацией, а не она. И он выбирает, прежде всего, быть защитником. Он будет помнить об этом. Он будет использовать протез, чтобы продолжать спасать жизни, продолжать защищать их. Он также будет сражаться, где это необходимо, использовать силу, которую эта вещь предлагает, и способности, которые она дает ему, чтобы внести свой вклад в эту войну. Но теперь он будет использовать ее с целью, которую он выберет, и которую никто другой не выберет за него. Широ улыбается и сгибает металлические пальцы, слушая жужжание шестеренок, такое неестественное и в то же время ставшее таким привычным. И, впервые за очень долгое время, он чувствует себя удивительно спокойно. Если вам понравилось, пожалуйста, дайте мне знать! ~~Velkyn Karma The End!