Не с тобой

Сердце билось гулко и рвано, то замирая надолго, то норовя разворотить грудную клетку тяжелыми ударами. Ему казалось, что этот оглушительный стук слышен всем вокруг, особенно в воцарившемся вязком и плотном, словно кисель, безмолвии. Он не ожидал. Он действительно не ожидал увидеть ее. Он даже не позволял себе мечтать о такой возможности. Потому что это было бы слишком хорошо, незаслуженно хорошо. На секунду он прикрыл глаза, пытаясь совладать с глубокой, как обморок, радостью, захлестнувшей все его существо. Эта радость немыслимым образом переплеталась с настоящей физической болью от осознания того, как сильно он истосковался по ней, как мучительно одинок был все эти месяцы и как безумно и страстно он сейчас надеялся. На что? Длинные ресницы, бросающие тени на скулы, заалевшие румянцем, каштановая прядка, выбившаяся из низко заколотого узла волос, струящаяся по склоненной шее, напряженно застывшие плечи, обтянутые черной кашемировой водолазкой — его мозг жадно и бессистемно фиксировал детали. Он видел, как крепко она держалась руками за край стола, словно это была ее единственная опора, как часто и прерывисто дышала, как упрямо смотрела перед собой, не желая повернуть голову. Она была взволнованна не меньше его, и это не укрылось от него. — Здравствуй, Эли! — негромко, словно боясь спугнуть ее, проговорил Колин. Медленно, будто нехотя, она подняла глаза. — Здравствуй! — ответила почти спокойно, и только зрачки огромные, на всю радужку. Тягучей липкой лентой застыло время. Он стоял, как приклеенный, провалившись в это безвременье, видя лишь ее лицо с широко раскрытыми глазами, которые так же неотрывно смотрели на него. — Прекрасно выглядишь! — не придумав ничего умнее, произнес он. Честно говоря, он понятия не имел, прекрасно ли она выглядела. Она выглядела так, как всегда, как должна была выглядеть. Какой осталась в его памяти с тех времен, когда она была его Эли, его кошкой, и все в ней до мельчайших черточек восхищало его. — Ты тоже, — вернула она его неуклюжий комплимент. Колин вдруг понял, что уже бог знает сколько времени стоит полуголый, сунув обе руки в рукава свитера и совершенно позабыв натянуть его дальше. Смущенно покосившись на Алису, он быстро напялил злополучный свитер и, выныривая из горловины, увидел, что она поднимается из-за стола. Внутри все сжалось. — Ты уже уходишь? — У меня самолет. Я только привезла Ориона, — ответила она, оборачиваясь на отключившегося от реальности пса. Услышав свое имя, тот в знак приветствия слабо вильнул хвостом, не отрываясь от поглощения сочащегося кровью стейка. — И… далеко летишь? — нерешительно поинтересовался он. — В Лондон. И никаких пояснений. Что ей делать в Лондоне накануне праздника и в преддверие долгих рождественских каникул? Это уж точно никак не могло быть связано с работой. Колин помрачнел. — Надолго? — плюнув на дипломатию, прямо спросил он, внутренне готовый к тому, что сейчас она пошлет его к чертовой матери за устроенный допрос. Несколько бесконечно долгих секунд она смотрела ему прямо в глаза, потом опустила ресницы. Губы слегка дрогнули. — Извини, мне нужно идти. Колин не двинулся с места, загораживая собой весь дверной проем. «Не пущу!» — мелькнула дурная мысль. Он прекрасно понимал, что ведет себя глупо, словно упрямый подросток, но был совершенно не в состоянии вот так просто отпустить ее. И когда она попыталась проскользнуть мимо, он поймал ее за руку, разворачивая к себе. Теплые пальцы замерли в его ладони. Он чувствовал ее прерывистое дыхание на своей щеке, ощущал аромат ее волос, слышал, как часто-часто колотится ее сердце. — Эли, — хрипло пробормотал он. Последние остатки здравомыслия стремительно покидали его. — Прошу тебя. Нам нужно поговорить… — Я опоздаю, — тихо сказала она, глядя ему куда-то в район шеи. Он готов был держать ее вечно. Чтобы опоздала, чтобы никуда не шла, чтобы осталась. Но она шевельнула пальцами, легко потянула свою руку, и Колин разжал ладонь. — … Ну? — строго спросила Рита, появляясь почему-то из гостиной. Когда она успела туда уйти? Колин перевел на нее все еще немного плывущий и оттого бессмысленный взгляд. — Она ушла, — растерянно проговорил он. — Конечно, ушла! — сердито сказала Рита. — А ты ожидал, что увидев тебя, она немедленно упадет в твои объятия? Ничего подобного он не ожидал, такой сценарий ему даже в голову не приходил. Он, вообще, еще слишком слабо соображал, чтобы заниматься самоанализом. — Не вижу в этом ничего фатального, — проворчала, пожимая плечами, Рита. — Завтра она вернется. И если ты меня хорошо попросишь, я, возможно, даже назову время прилета и номер рейса. Кстати, вот ключи от твоей машины, — и она потрясла перед носом сына потерянным имуществом. — Мама, — с обожанием глядя в иронично прищуренные глаза, произнес Колин, — ты гений контрразведки! Тебе бы в G-2* работать! — G-2 — щенки бульварные рядом со мной! — насмешливо заявила миссис Фаррелл. — Несмотря на то, что, как показали последние события, в твоем воспитании я потерпела полное фиаско, некоторые неоценимые навыки я приобрела. В дополнение к седым волосам. — Ты думаешь, у меня все еще есть шанс? — Колин олицетворял собой живое сомнение. — А ты еще полгода посиди, сложа руки! — закатила глаза Рита. — Тогда шансов точно прибавится! Своим поступком ты испортил и искалечил жизнь и себе, и ей… Но если она тебе по прежнему дорога — кайся, вымаливай прощение, борись за нее и за ваше будущее! Ступай. Кто сомневается — тот гибнет. …И пожалуйста, — она поморщилась, глядя на неровно отросшие, непередаваемых оттенков волосы Колина, — сделай что-нибудь с головой! На это же просто невозможно смотреть!

***

В зале ожидания было многолюдно, и Алисе пришлось поблуждать, прежде чем она нашла свободное место. Рядом меланхолично жевал огромный сандвич тощий долговязый парень. Время от времени он уныло шмыгал красным, распухшим, как слива, носом и тяжело вздыхал. — Извините, — пробормотал он, заметив, что Алиса косится на него, — проклятая простуда! Алиса нейтрально улыбнулась и поспешно отвернулась. Вступать в диалог не было никакого желания. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Эта неожиданная встреча лишила ее сил. Алиса прикрыла глаза. Как забавно — наиболее искренними мы бываем, когда лжем сами себе. Красноречивыми и невероятно убедительными. Но теперь, когда все произошло, можно, наконец-то, признаться себе — она ждала этой встречи. Не просто ждала, желала ее с той самой секунды, когда открыла подарок и поняла, кто его прислал. И сумела так далеко загнать свое ожидание, что когда оно оправдалось, потрясение все равно оказалось чересчур сильным. Раньше она и не догадывалась, что перехватить дыхание может в буквальном смысле, когда что-то становится поперек горла и вдохнуть нет никакой возможности. Она старалась и никак не могла. А потом… Лучше бы она не поднимала глаз. Лучше бы сидела так и дальше, завороженно пялясь на затейливое кофейное пятно. Потому что когда она нашла-таки в себе силы повернуть голову, дальнейшие десять минут ее жизни оказались начисто стерты из памяти. Кажется, он что-то говорил и о чем-то спрашивал. Кажется, она отвечала. И смотрела. Просто смотрела, впервые за все эти месяцы позволяя себе вспомнить по-настоящему то, что никогда и не забывала: родинки на левой щеке, прячущиеся под ставшей уже визитной карточкой щетиной, выразительные домики бровей над глазами цвета выдержанного коньяка, еще больше отросшие и окончательно утратившие свой первозданный цвет волосы в любимой укладке «только что с постели». И маленькое колечко сережки в ухе, и кожаный напульсник на одной руке, и целый ворох новых фенек, которые он так любил, на другой, и татуировки… Она привычно скользнула взглядом по левой руке — уже который год интригующее журналистов «Allie»** по-прежнему красовалось на безымянном пальце. И в самом деле, куда оно могло подеваться. Он не успел одеться, замер в дверях, продев в свитер только руки, и это было совсем плохо. Потому что марокканский загар сменился тайским, таким же ровным, бронзовым, подчеркивающим рельеф, а из-под низко сидящих джинсов выглядывала белая полоска белья, которая лишь усиливала впечатляющий контраст. И она вдруг ни с того ни с сего подумала, что сто лет не покупала себе новых вещей, не вылезая из любимых джинсов, водолазок и худи… — …Мэм! Телефон! Алиса не сразу поняла, где находится и чего от нее хочет этот простуженный тип. — Вам звонят, — терпеливо повторил тип. Она и сама уже услышала бодрую мелодию звонка. Суетливо захлопав по многочисленным карманам куртки и брюк, она выудила телефон. — Привет! Ты уже в Лондоне? — радостно поинтересовалась Александра. — Нет еще, вылетаю. Что-то случилось? — забеспокоилась Алиса. — Я решила записаться на узи, — объявила Алекс. — Одобряешь? — Одобряю, — рассеянно сказала Алиса и, помолчав, спросила: — Саш, ты не знаешь, где в Лондоне можно купить приличное платье? — Ничего себе вопрос! — изумилась подруга и вдруг насторожилась: — Зачем тебе платье? Ты что, в нем на концерт идти собралась? — Причем здесь концерт? — не поняла Алиса. Она все еще была полностью во власти своих недавних мыслей и успела подзабыть причину визита в Лондон. Сашка молча ждала объяснений, и Алиса, внезапно смутившись, замямлила что-то по поводу давно не обновлявшегося гардероба и праздничных распродаж. Алекс выслушала ее сбивчивый бред. — Неубедительно, — резюмировала она наконец и спросила прямо: — Платье для Джея? — Нет, — быстро ответила Алиса. И тут до Алекс дошло. — Алька, — шепотом проговорила она, — ты виделась с Колином? Алиса зажмурилась и покусала губы. — Все, забудь! — отрезала она. — Это была дурацкая идея. Не знаю, что на меня нашло. — Стой! — заорала Алекс. — Не смей отключаться! Я, конечно, платья не ношу, но точно знаю, что магазины всех мировых брендов находятся на Bond Street. Я там кеды себе покупаю, — логично заключила она и расстроено произнесла: — Ну вот, такие события, а я здесь сижу! Я тоже в Лондон хочу — по бутикам и на концерт! — Особенно на концерт, — поддакнула Алиса. — Представляешь, какую пищу для размышлений ты подарила бы заинтригованному твоим животом Шеннону? — Не такой уж у меня и живот, — неуверенно ответила Алекс. — А если удачно замаскироваться… — Сиди уж, мастер маскировки, ешь свои арбузы, — Алиса встала, подхватила рюкзак. — У меня посадку объявили. По каким-то замысловатым прихотям высших сил соседом Алисы в самолете оказался тот самый страдающий насморком молодой человек из зала ожидания. Непонятно, какой перст судьбы углядел он в этом простом стечении обстоятельств, но обрадовался неимоверно. За первые полчаса полета Алиса была посвящена в наиболее, с точки зрения попутчика, заслуживающие внимания факты его биографии, узнала цель визита в Лондон и дальнейший маршрут, заочно познакомилась с ближайшими родственниками и друзьями словоохотливого товарища. Совершенно не представляя, как заткнуть этот фонтан красноречия, Алиса лишь обреченно кивала головой в соответствующих местах беседы, поэтому появление стюардессы, катившей тележку с прессой, восприняла как подарок небес. Мило улыбнувшись соседу, она схватила первый попавшийся журнал. Едва взглянув на обложку, Алиса поняла, что лимит сюрпризов на сегодня еще не был исчерпан. — О, Колин Фаррелл! — обрадовался попутчик, беззастенчиво разглядывающий обложку. — Высоко взлетел парень! Жду не дождусь «Александра» с ним. Мне, как историку, очень любопытна трактовка образа… Он осекся под выразительным взглядом поднявшей на него глаза Алисы. Она раскрыла журнал. Фотографии. Много фотографий. И почти полное отсутствие текста. Лишь скупые строчки подписей под снимками. Вот Колин везет коляску с забавно нахохлившимся, словно воробей, медноволосым малышом. Вот он держит смеющегося ребенка на руках. Вот они за столиком в каком-то кафе. Втроем. Рядом с ними темноглазая смуглая женщина в обычной серой футболке и джинсах. Малыш размахивает руками, родители улыбаются. Другие фото — в кафе, на улице, возле машины. Красивая пара. Счастливая семья. Алиса осторожно закрыла журнал и положила его в кармашек кресла. Прижавшись виском к обшивке, она смотрела в иллюминатор. Там за толстым стеклом снежными сугробами застыли белопенные облака. Завораживающе прекрасные, равнодушные и холодные. Так же холодно и пусто было сейчас у нее внутри. _________________________________ * G-2 Military Intelligence Branch — ирландские спецслужбы ** ладно, ладно, у мистера Фаррелла и в самом деле есть на этом пальце татуировка «milly» — имя его бывшей и пока единственной законной жены Амелии, но это не относится к нашей реальности;))