Не с тобой

Стоя у подножия, он смотрел на практически отвесную скалу. Он специально приехал в Stonеy Point ранним утром, пока здесь еще было безлюдно. Место пользовалось популярностью, и позже непременно начнет подтягиваться народ. В выходные дни на маршрутах порой болталось до двух десятков человек. А такой аншлаг ему был совсем ни к чему. Он поднимался здесь много раз. Сначала с элементарнейшей верхней страховкой, затем — с уже более экстремальной нижней. Он знал рельеф скалы, как свои пять пальцев, видел каждую зацепку, хорошо представлял себе последовательность движений. Он был готов к тому, чтобы пройти эту трассу соло. Без напарника. Без страховки. И сегодня он ее пройдет. Отойдя на несколько шагов, Джаред сбросил куртку. Утренняя январская прохлада тут же скользнула под облегающую футболку, отчего он непроизвольно передернул плечами. Хотя о том, что он замерзнет, можно было не беспокоиться. Пока он будет на трассе, этого точно не случится. Джаред сделал несколько плавных движений шеей, плечами и кистями, разминаясь. Завел согнутые руки за голову, растягивая дельтовидную мышцу, чувствуя, как разогревается тело, наполняется упругой силой. Тщательно растер и растянул каждый палец — от их цепкости и силы будет зависеть его жизнь. Запрыгал на месте, нагоняя пульс, увеличивая общую циркуляцию крови. Сейчас его хорошо тренированное тело, которое он чувствовал до самой мельчайшей мышцы, было единственным его инструментом, способным помочь ему достичь вершины. Он еще раз проверил, надежно ли закреплен на поясе мешочек с магнезией, и подошел к скале. Приложил обе ладони к прохладному после ночи камню. «Покорись мне!» — нежно, словно любовнице, прошептал он. Первые метры он прошел очень легко и как-то незаметно для себя. Он не тратил время на поиски подходящего зацепа, все давно было изучено и каждое движение доведено до автоматизма. Было немного странно ощущать непривычную легкость в районе талии, где теперь не было страховочного пояса. Только четыре точки страховки — его руки и ноги. Сейчас он был сосредоточен до состояния абсолютной веры в себя и маршрут. Его внимание было сконцентрировано настолько, что никакая ошибка была невозможна в принципе. Поднимаясь все выше и выше, он думал о скале, как о чем-то (или о ком-то) родственном, живом, тоже имеющем свое рождение, молодость, зрелость и старость. Эта казалась ему добродушной дамой в возрасте, утратившей молодую заносчивость и непокорность, снисходительно подсказывающей — вот здесь можно взяться за выступ, чтобы переставить ногу, только не налегать всем весом — всей тяжести он не выдержит. Вот там хорошая зацепка, до нее всего лишь два перехвата — и будет пройдена точка невозврата. Теперь вверх проще и короче, чем вниз. Начали уставать руки. Добравшись до небольшого уступа, он попрочнее утвердился на ногах и, слегка придерживаясь правой рукой, левую свесил вниз, давая ей отдых. Пошевелил затекшими пальцами. И уже возвращая руку на плоскость скалы, вдруг понял, что не видит следующего зацепа. Не видит и все. Потерял последовательность движений. Опалило горячей волной. Кровь тяжелым молотом ударилась в виски. Засбоило дыхание. Взгляд его отчаянно заметался по серому камню. Совсем крохотная щель вверху слева, вне линии маршрута — это он видел четко. Потянулся, цепляясь пальцами, и… рука сорвалась, в углублении остались лоскуты кожи с подушечек пальцев. Все тело покрылось мерзкой липкой испариной. Во рту пересохло. Холодный, всеобъемлющий ужас не давал вздохнуть. Скала вдруг ожила, закачалась, запружинила под ним, отталкивая незваного гостя. Спиной ощущая разверзшуюся бездну, он изо всех сил вжался в неприветливый камень, закрыл глаза и ясно, словно на экране, увидел собственное изломанное, с неестественно вывернутыми конечностями, изодранное в кровь тело у подножия. Окончательно и безнадежно мертвое. Психологический блок — так это называется. Он читал об этом и не раз слышал от более опытных экстремалов, практиковавших фри соло. Когда тело реагирует на мысль о падении так, как будто это уже произошло. Как итог — парализующий страх и невозможность двигаться дальше. Джаред несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, унимая внутреннюю дрожь. Он не сорвется. Он прочно стоит на уступе, он отдыхал здесь десятки раз. Медленно, очень медленно Джаред оторвал потную руку от скалы, потянулся к мешочку, висящему на поясе, раздавил между пальцами шарик магнезии. Затем поднял голову и почти сразу увидел потерянный зацеп. Как он мог не заметить его раньше? Вот же он, предварительно промагнеженный во время его прошлого восхождения. Для того, чтобы дотянуться до него, достаточно перенести ногу выше, на этот скальный выступ. Он занес ногу и попробовал выступ ступней. Скользко, но удержаться можно. Рука дотянулась до зацепа, и он крепко сжал на нем все пять пальцев, поставленные в ряд. Кисть при таком положении способна поддерживать значительно большую нагрузку. Подтянулся, чувствуя, как отступает страх, а внутри стремительно разрастается чувство освобождения. Рухнули стены той маленькой тюрьмы, в которую он был заключен на бесконечно долгие минуты, и которые не давали ему двинуться с места. Ноги перестали подрагивать, железной твердостью налились пальцы, тело стало почти невесомым. Через несколько минут Джаред был на вершине. Усталости не было. Был почти физически ощущаемый восторг. Эйфория. Он смог, он поднялся, он не отступил. Там, внизу у подножия скалы он, пожалуй, не ответил бы на вопрос, что же привело его сюда. Поиски сильных впечатлений? Самоутверждение? Желание нащупать предел прочности? Или ему просто была необходима встряска для того, чтобы почувствовать себя живым? Здесь же, на вершине, он понял, что получил в результате своего восхождения. Свободу. Безграничную, абсолютную свободу. Движений, мыслей, желаний. Он чувствовал себя обновленным, переполненным жизненной силой. Подставив лицо прохладному ветру, он в широком объятии раскинул в стороны руки и крикнул: — Я. Все. Могу!

***

Зверски хотелось есть. Просто до головокружения. Проблему надо было решать. Джаред вырулил на Топанга Каньон бульвар, который связывал обиталище скалолазов Stonеy Point Park с Чатсуортом — одним из районов на севере Лос-Анджелеса. В нескольких кварталах отсюда на Партения-стрит находился уютный ресторанчик, обнаруженный им во время одной из прошлых вылазок. Беззастенчиво воспользовавшись своей узнаваемой внешностью, Джаред дальновидно завел крайне полезные знакомства среди персонала ресторана, не избалованного посещениями медийных персон. И теперь он не без оснований рассчитывал на лояльность метрдотеля Генри, так как в своих скальниках и спортивных шортах явно не вписывался по дресс-коду в обстановку вполне презентабельного заведения. Генри оказался человеком вполне понимающим. Сдержанно кивнув, он провел Джареда за угловой столик, где тот с облегчением и устроился. Ожидая, пока принесут заказ и все еще пребывая в приподнятом настроении, он быстро набрал смс в меру непристойного содержания и отправил его Скарлетт. Ответ пришел незамедлительно, и был он настолько откровенен, что Джаред тихо засмеялся. Она забавляла его, эта пухлогубая куколка с выдающимися формами и совершенно неконтролируемым темпераментом. Она была еще совсем юной, во многих вещах неопытной и неумелой, однако этот преходящий недостаток охотно компенсировала безудержной страстностью и жаждой экспериментов. В постели она доводила его до полного изнеможения. — Тебя посадят! За совращение несовершеннолетних, — ухмылялся Шеннон, щуря распутные глаза. — Не-а, ей — восемнадцать. А по законам штата Калифорния восемнадцать лет есть возраст сексуального согласия, — лениво отвечал юридически подкованный Джаред. — То-то она на все согласна. И даже больше! — хохотал Шен. Джаред видел, что бро и сам не прочь замутить с фигуристой старлеткой. Время от времени тот начинал нарезать вокруг нее круги, словно голодная акула возле потенциальной добычи, совершенно дезориентируя этим бедную Скарлетт и неимоверно веселя Джареда. Ревности не было, даже собственнические инстинкты молчали. Потому что не было чувств. Малышка Скарлетт дарила наслаждение его телу и оставляла совершенно глухой его душу. Джаред повернул голову, взглянув в окно. Яркое калифорнийское солнце слепило глаза. В этом году январь был удивительно теплым, днем столбик термометра поднимался до 63-65 градусов*. А в Ирландии лежал снег. Впервые за последние годы. …Она поздравила его с днем рождения. Нашла для него милые, теплые, дружеские слова. И прислала фотографию, где на фоне солидного сугроба обнимает выросшего пса. Оба выглядели на фото абсолютно счастливыми — и Алиса, и собака. Щенка звали Орионом. «Ну, это же очевидно! — объяснила она свой выбор еще тогда, летом. — Как могут по-другому звать собаку, подаренную марсианином?» Она улыбалась немного лукаво, а он, не отрываясь, смотрел на ее губы, чувствуя, как у него сносит крышу от неистового желания их поцеловать. Ситуацию спас, как всегда, бдительный Шеннон, который бесцеремонно влез между ними с какой-то своей очередной шуткой. Он не видел ее больше четырех месяцев, искренне надеясь, что время притупит воспоминания, сотрет ее образ из его памяти. Он отгородился от нее стеной не слишком вежливого молчания, оберегая свое душевное равновесие. Но она напоминала о себе сама, высылая забавные фотоотчеты о том, как растет щенок. И он вынужден был реагировать. Хотя бы этими дурацкими смайликами. Принесли заказ. Вспомнив о том, что очень голоден, Джаред с энтузиазмом придвинул к себе тарелку. Краем глаза отметив движение в зале ресторана, он без особого интереса поднял голову и… застыл, не донеся вилку до рта. За столик возле стены усаживалась молодая пара. Темноволосая, явно находящаяся на последних месяцах беременности, женщина была Джареду незнакома. А вот ее спутник… Нет, тут ошибки быть не могло. Ее спутника он знал очень хорошо. _____________ * 63-65 градусов по Фаренгейту — примерно 17-18 градусов по Цельсию