Последняя грань свободы

      Различных людей всегда волновали самые разнообразные проблемы. Малообеспеченность, одиночество, недостаток уверенности в себе, привязанность к другим людям, слишком много переживаний о будущем и ещё целый список, с которым им не повезло жить, мириться и пытаться перебороть всеми силами, которые только возможно было приложить. Ну, или не пытаться и смириться — тут уже личное дело каждого, напрямую связанное с ленью.       Меня в этой жизни не волновало абсолютно ничего из того необъятного перечня, где находилось что-нибудь для большей половины населения всей нашей планеты. Мне хватало денег, чтобы ни в чем себе не отказывать, хватало девушек, чтобы не останавливаться на одной, и хватало развлечений, чтобы не стухнуть одному от дикой скуки. Я не был ни правильным, ни честным и даже отдалённо не напоминал благородного, так что многие считали меня аморальным уродом. Но, какая, блять, разница? Я же не был стодолларовой купюрой, чтобы нравиться абсолютно всем, без исключения, только простым человеком, просто немного более удачливым, чем все остальные.       — Отвечаю, ребят, Димон отсюда больше не встанет.       Я ухмыльнулся, бросив взгляд на пару минут назад ещё бодрствующего друга, который вкинул в себя резким движением ещё одну порцию алкоголя, а через несколько секунд после этого скрутился на диване в позе эмбриона и спал своим алкогольным сном, не обращая никакого внимания ни на музыку, которая так сильно била по ушам, ни на мигающий свет. В клубе было нечем дышать из-за количества забившегося сюда уже пьяного и веселого народа, а те места, что занял я и ещё пара знакомых парней, и вовсе были окружены никотиновым дымом и бог знает чем ещё, что давно заставило всех окончательно разомлеть.       Откинувшись на спинку дивана, на котором сидел, я сперва допил оставшийся в снифтере коньяк, а затем вновь затянулся одним из косяков, которые любезно были принесены в нашу скромную компанию хороших парней дрыхнущим без задних ног и слегка похрапывающим мне в бок Димоном. В голове приятно шумело от выкуренного и выпитого сегодня, а перед глазами слегка плыло, и я был чертовски доволен тем, как проходил очередной вечер в моей бестолковой жизни, которая не устраивала всех, кроме меня самого.       Тем не менее, разумный повод так оторваться все же существовал, хотя в это не совсем верилось, да и вспомнил его я вовсе не сразу. Пару месяцев назад начальник вызвал Сашеньку к себе в кабинет, посадил перед собой и как можно более деликатнее выразил свои мысли о том, что Сашенька зажрался, находясь по бумагам на довольно малооплачиваемой должности, а на деле занимаясь вовсе другой работой, где требовалось высшее образование в нужной сфере, и получая соответствующе. Именно поэтому Сашенька нашёл свой красный диплом, который ему гордо вручили, стоило ему закончить специальность с многообещающим названием «Туризм и гостеприимство», положил его на стол в качестве подставки под горячие чашки с чаем или кофе и вновь пошёл в кладезь знаний и мучений получать второе, высшее экономическое образование.       Возвращаться в универ хотелось от слово никак. Вообще ни хрена не хотелось, честно говоря, но терять работу я хотел ещё меньше, так что пришлось сжать зубы и напиться на бис, ведь затем тяжёлые учебные будни вновь лишат меня этой распрекрасной возможности. В двадцать три года мне снова предстояло попасть в толпу зелёных и ещё гормонально неустойчивых семнадцатилетних первокурсников, кончающих дальше, чем они видели, лишь от зрелища третьего размерчика женской груди. И эта прекрасная возможность ни черта меня не прельщала — оставалось лишь надеяться на симпатичных студенток, которые, пожалуй, были единственным плюсом в сложившейся дерьмовой ситуации, если в ней вообще были хоть какие-то плюсы.       — Чёрт побери, а она хороша.       — Это ты о той малышке или о её заднице?       В реальность меня заставил вернуться дружный хохот собственных друзей, так что пришлось выныривать из мира собственной нирваны, разлеплять глаза, которые явно уже хотели стать последователями глаз сопящего рядом Димона, и искать причину их столь бурных восхищений и высказываний. Нашёл быстро: на танцполе больше совершенно не на кого было смотреть, кроме той девчонки, что извивалась в такт музыке ближе всего к нам, так что я даже задался вопросом, не делала ли она это намеренно.       Что ж, стоило признать, что таких девушек я видел здесь нечасто. Все представительницы прекрасного пола обычно были слегка потасканы, не слегка разукрашены, почти всегда высокомерны и почти никогда трезвы. Эта девчонка, насколько можно было судить в приглушенном свете по её расслабленной и отсутствующей улыбке, тоже была пьяной, как и все мы здесь, однако действительно вызывала интерес. Короткое чёрное платье с пайетками или каким-то другим дерьмом, которое отсвечивало из-за прожекторов каждый раз, как только брюнетка совершала новое движение, нужно было справедливо заметить, шло ей как нельзя лучше: юбка от него выгодно облегала накаченную попку, тонкие бретели не скрывали худых плеч, а глубокий вырез, кажется, открывал неплохой вид спереди, который я все никак не мог оценить. Расстояние было все же слишком большим, а алкоголя было слишком много.       — Она моя.       Кровь внутри забурлила с новой силой, и я не смог уже отвести взгляд от ещё незнакомой для меня девушки. Впрочем, знать её имя было вовсе не обязательным условием для того, чтобы мы вдвоём замечательно провели эту ночь или какую-то ее небольшую часть и разошлись с миром. Брюнетка же будто знала, что мы за ней наблюдали. Её движения становились все откровеннее, горячее, более соблазнительными, и я чувствовал, что ещё немного — и я последую участи первокурсников, которых обругивал мысленно всего несколько минут назад.       — С какой стати? — хмыкнул Макс, кажется, уже успевший сегодня закинуться чем-то посильнее косяков и выпивки, если брать в расчёт его слишком расширившиеся зрачки. — Я вообще первым её заметил.       — Окей, тогда давайте поспорим. Кто выпьет больше всех и останется в состоянии двигаться, тот её и нагнет.       Я усмехнулся, внутренне рассчитывая только на то, что парни напротив согласятся. В конце концов, моё внимание привлёк только их хохот, и спор был единственный призрачным шансом на то, чтобы танцующая танец за танцем малышка сегодня прогибала спину подо мной. Хотя, честно говоря, я вовсе не был уверен, что могу влить в себя ещё хоть что-нибудь, независимо от названия.       Слизистую жгло неимоверно от крепкого алкоголя, но, запрокинув голову к потолку, я все продолжал и продолжал делать большие глотки, успокаивая себя мыслью о том, что моим дружкам было ничем не лучше моего. Ещё через несколько секунд я уже проклинал себя за то, что ляпнул первую мысль, возникшую в моей голове. Мог бы предложить спор полегче, хотя он бы уже и не был настолько интересным.       Последним, кто боролся со мной, остался все тот же Макс, но в итоге, грязно выругавшись, сдался и он, и победная ухмылка застыла на моих губах, ещё мокрых и хранящий вкус алкоголя. Поднявшись и сориентировавшись в пространстве, которое не хотело стоять на месте, а вечно куда-то стремилось накрениться или укатиться, я направился к барной стойке, куда ушла крышесносящая девчонка с танцпола.       — А если она тебе откажет?       — Завидуй молча, ушлепок.       Показав всем оставшимся в бодрствующем состоянии друзьям средний палец, я покинул их мужскую компанию и устремился к девушке, зная, что за мной наблюдали, и именно поэтому стараясь идти ровно, а не петлять зигзагом. Это было сложно. Сегодня мой организм явно потерпел сильный удар по своему здоровью, а то количество алкоголя, которое я влил в себя только что, кажется, стало контрольным выстрелом по несчастной печени, и вскоре должно было ударить в мозг, заставив утратить способно мыслить связно и здраво. А, нет, пардон, её у меня никогда и не было. И, прежде чем в своих радушные объятия для сна меня бы принял пол, я занял один из барных стульев рядом с брюнеткой.       Красивым у неё было не только тело, но и душа. Шучу: её душа меня мало волновала. Не только тело, но и лицо, больше всего запоминающееся благодаря красивым губам правильной формы и большим карим глазам, которые сосредоточились на мне сперва с удивлением, а затем с заинтересованностью, и разгоряченная от танцев девушка улыбнулась мне не менее обольстительно, чем я улыбался ей. Она и правда была слишком хороша, по сравнению со всеми остальными.       — Бармен, мне, пожалуй, ещё коньяка, а девушке…       — Виски с колой, — откинув за спину прядь своих тёмных густых волос, откликнулось милое создание рядом, а затем уточнило: — И лучше двойной.       Становилось с каждой секундой все интереснее — я облокотился о барную стойку одной рукой, расплываясь в усмешке. В моем представлении, этой дамочке было достаточно одного стакана, чтобы уснуть, но она, видимо, пила уже не первый и была ещё не совсем, как говорится, в говно. Во мне проснулось неопределённое уважение к её персоне.       — Скучаешь?       — Не особо, — она обернулась ко мне лицом полностью, и я, наконец, смог рассмотреть вид не только сзади, но и спереди. И посмотреть там было на что — одно её прикосновение, и чрезмерная узость в джинсах мне была бы обеспечена. — Но не буду против, если хочешь присоединиться.       Спустя пятнадцать минут я знал о ней все, что должен и не должен был знать. Аля, как звали мою новую кратковременную знакомую, едва закончила универ и, чтобы не терять времени, а помогать родителям, сразу же устроилась на работу. Неизвестно куда, правда, потому что девушка не уточняла, но это было не таким уж и важным для меня. В общем, девочка-цветочек, полная нравственных принципов и правильных поступков. Одним прекрасным вечером, а именно сегодняшним, Аля застала своего парня и подругу в одной постели далеко не обсуждающими высокое искусство, после чего пометила их обоих штампом бывших и отправила из своей жизни восвояси, а сама оказалась в клубе, и я не сказал бы, что она была очень сильно огорчена.       — Я думала, парни изменяют с лучшими подругами только в дешёвых романах, — с усмешкой констатировала она наконец, приканчивая свой стакан. — Оказывается, нет. Понимаешь?       Я не понимал, но кивнул под её взглядом. Всё, что касалось отношений было для меня тайной за семью печатями, ведь никогда ко мне не липло. Точнее, может, и липло в виде самых настойчивых барышень из тех, которые оказывались в моей постели, однако, я не слишком всегда горел желанием останавливаться на ком-то из них, не делал этого и никогда об этом не жалел. Зачем было добровольно соглашаться на ежедневное мозгоклюйство, если бесплатный и доступный секс всегда был рядом и без этих жертв? Черт знает.       Моя ладонь давно покоилась на колене брюнетки, слегка сжимая и поглаживая во время её короткого рассказа. Интересно, придурки, с которыми я сегодня пришёл, сейчас наблюдали за нами? Если да, то они, должно быть, взвыли от зависти, когда я наклонился вперёд к девушке, положив ладонь ей на затылок, а она только приоткрыла губы, покорно позволяя мне исследовать её рот языком. Спустя несколько секунд девушка уже наклонилась ближе ко мне, слегка приподнимаясь, и, пользуясь возможностью, моя рука скрылась у неё под платьем, а Аля лишь рвано выдохнула и оперлась о моё бедро, все ближе смещаясь к паху. Малышка знала, чего хотела.       — Пошли.       Она отпрянула от меня после сказанной ею же фразы, поднялась на ноги, небрежным движением поправила платье и направилась в сторону туалетов, а я, наконец, смог обернуться к друзьям с победоносной ухмылкой на губах, отчего сам уже заслужил средний палец и поднялся, направляясь за девушкой, которую почти потерял из виду, что совершенно не входило в мои сегодняшние планы. А вот отодрать её — вполне.       Возможно, именно поэтому пальцы брюнетки вскоре зарывались в мои волосы, сильно и до одури приятно оттягивая, пока я бестолково шарил ладонями по её бёдрам и груди, желая потрогать все, сразу и как можно быстрее. Молния на джинсах неприятно врезалась в уже затвердевший член, и приходилось торопиться, поскольку терпеть это не хотелось больше ни секунды.       — Становись на колени.       — Ты что, спятил? Это общественный туалет и здесь грязно.       Я ухмыльнулся, не успев сдержаться. Наша неженка хотела секса и была на него полностью готова, но брезговала запачкать свои коленки, которым, признаться, можно было продать душу, как минимум. Равнодушно пожав плечами, я достал из заднего кармана джинсов квадратик с резинкой, который оказался там по той причине, что я прекрасно знал, чем будет разбавлен сегодняшний вечер или, скорее, ночь, и будто случайно уронил его между нами, после чего поцокал языком.       — Придётся тебе его поднять.       — Нет.       — Хочешь, чтобы я кончил без него?       Её карие глаза слегка сузились, пока Аля внимательно рассматривала моё лицо, прежде чем нагнулась, поднимая необходимый мне, ей, нам, в конце концов, презерватив. Я непроизвольно наблюдал за её грудью, выгодно открывшейся с такого ракурса, а девушка застопорила свой взгляд на бугре у меня между ног, когда уже распрямлялась. Через секунду эта пауза была забыта: её платье было задрано до талии, а моя рука метнулась к её уже изрядно намокшим кружевным трусикам, поглаживая клитор и вызывая у девушки всхлипы, которая она заглушала где-то в области моей шеи, вновь и вновь двигая бёдрами, чтобы урвать ещё больше.       Её подрагивающая рука скользнула под белую футболку на мне, и я ощутил, как она сперва коснулась пресса, слегка задев ногтями, когда я сбросил с её плеча бретельку платья, сместилась ниже, расстегивая ремень и ширинку, затем провела по венам на руках, по линиям татуировок и наконец вновь зарыла пальцы мне в волосы, окончательно их растрепав. Мне было все равно: не спросила в разгар секса, больно ли было набивать, и на том спасибо. Такой опыт уже был.       Платье с неё пришлось сорвать к чертям, чтобы дотянуться до груди, проигнорировав просьбы девушки обращаться с ним поаккуратнее, которые прекратились, стоило сдвинуть ткань в сторону и проникнуть в неё пальцами, другой рукой поглаживая и сжимая затвердевшие соски. С губ брюнетки от этого сорвался несдержанный стон, и она похотливо облизнула пересохшие губы, что стало последней каплей в чаше моего далеко не безграничного терпения.       Всего на мгновение прижавшись к её плоскому животу собственным членом после того, как ненужная уже пустая упаковка из фольги была откинута в сторону, я затем подхватил девушку, подняв вверх по стене, сжал в ладонях её ягодицы и грубо засадил на всю длину, вызвав короткий вскрик, а затем более продолжительный стон.       Было хорошо. Было дьявольски хорошо двигаться в ней резко, почти до боли, слушать громкие шлепки от встречи двух разгоряченных тел и её стоны, а затем ощущать, как ее мышцы сжимали меня внутри неё, отчего со сдавленным стоном, больше напоминающим неясный хрип, и слегка запрокинув в экстазе голову, кончил и я, кажется, слишком перевозбудившись от долгого созерцания её коленей, плеч, груди и всего оставшегося, чем так хотелось обладать.       Ноги у поставленной мной на твёрдый пол девушки слегка дрожали, да и сама она выглядела не как человек, который мог полностью совладать с собой или хотя бы понимал, где находился. Почти с удовольствием я смотрел на её бедра, на которых краснели следы от моих пальцев, думал о том, что ещё пару дней эта Аля проходит с синяками на них, и отвлёкся только тогда, когда она коснулась ладонью моего уже опадающего члена.       — Что, повторения хочешь? Так быстро не получится.       — Да нет же, придурок, — огрызнулась она, и я тоже взглянул вниз.       Только сейчас я заметил, что она была даже слишком побледневшей, а затем сам сравнялся цветом лица с листом бумаги или с чем-то таким же абсолютно белым. Сдернув использованную резинку и швырнув её в мусорку, я спешно поправил спущенные до этого боксеры, джинсы, вновь застегнул ремень и пощелкал пальцами у девушки перед глазами. Святое дерьмо, я, кажется, даже протрезвел.       — Расслабься, порванный презик — не конец жизни. Может, я вообще бесплоден, откуда тебе знать?       — Правда?       — Нет.       Я усмехнулся, глядя в её полные надежды печальные глаза, и натянул свою футболку, которая в какой-то момент была откинута куда-то в угол, благо, не угодила в толчок, иначе пришлось бы возвращаться домой без неё, а это было бы весьма грустно. Девушку пришлось ещё раз несильно встряхнуть за плечо, чтобы она пришла в себя, перестав смотреть в одну точку, и стала одеваться вместе со мной.       — Если повезёт, ещё увидимся. Спасибо, малышка, — коротко поцеловав её в губы напоследок, я открыл дверь кабинки и вышел из неё, затем покинув и туалет, после чего вернулся к друзьям.       На самом деле, ей я соврал. Я говорил почти такие же фразы и всем другим девушкам, которых больше никогда не встречал и не особо хотел. Разового секса с одной вполне хватало, чтобы затем искать другую. Это была моя жизнь. Моя чертовски прекрасная жизнь отменного засранца, который был счастлив куда больше, чем остальные, правильные мальчики, тратящие свое время на осуждения в мой адрес.