Кейси Винчестер

2012, девятое января, 11:38 AM Ей казалось, проходят не дни. Проходят целые недели или, быть может, месяца. Каждая секунда на часах будто бы отдаётся болью, словно пульсирующее место удара. Уж ей-то знакомо это чувство. Кейси уже даже сбилась со счёту, сколько дней Сэм без сознания. Кажется, что уже месяц, но на деле не больше недели. Смерть, по какой-то неизвестной Кейси причине, вернула душу Сэму, несмотря на его крик и угрозы. А затем — всё. Отключка. И до сих пор. Дин думает, что Кейси просто беспокоится из-за того, что с Сэмом что-то не так, раз он не просыпается. Возможно, отчасти. Но большую часть нескончаемых мыслей занимают совершенно другие вопросы: что будет, когда он проснётся? Вспомнит ли то, как избил её? Вспомнит ли Ад, в котором был всё это время? Что если его психика будет нарушена? Смерть пообещал поставить стену. Но кто вообще станет доверять Всаднику Апокалипсиса? С учетом, что душу он решил вернуть по своей инициативе. Кейси сидит на втором этаже, в своей комнате. Устроившись в кресле, она обнимает свои колени и смотрит в окно. Это уже стало привычкой: ничего не делать. Просто думать. Сидеть и думать обо всём. Придумывать диалоги, фразы, которые она сказала бы Сэму. Размышлять, как бы он мог на них ответить. И скорее всего, ни один из придуманный ею диалогов не пройдёт так, как нужно. По плану у Винчестеров (а многие уже давненько приравнивают Кейси к Винчестерам) никогда ничего не идёт. — Дин? Приглушённо. Если бы Кейси по какой-то причине не напрягла слух именно в этот момент, она бы даже не услышала. Но она услышала. А в груди завязался узел из нервов. Сэмми. Несмотря на то, что она не придумала ни что сказать, ни как себя вести, она подрывается с места. Распахивает дверь, даже не притронувшись к ней, и спускается по лестнице. А сердце стучало так, будто она ехала на американских горках. Спустившись, Кейси замирает. От быстрого спуска по лестнице её преследует лёгкая одышка. Спина и ребро по-прежнему слегка ныли от резких движений. Перед глазами — такая знакомая, широкая спина. Руки, на которых так и закатаны рукава по локоть, обнимают Бобби, также опешившего. Дин увидел Кейси, и взгляд его переменился. Он был рад увидеть Сэма, но он не знал — рада ли Кейси? Она любит его. Всегда будет. Но кошмары с его участием по-прежнему мучают её. И Дин знал об этом. Знал, и поэтому в его глазах сейчас — целый каледойскоп смешанных чувств. Что сейчас будет? Она простила его? У всех присутствующих в этой комнате миллион вопросов в голове. Сэм проследил за взглядом Дина. Отстраняется от Бобби. Оборачивается и сквозь улыбку облегчённо выдыхает. Он счастлив видеть её. Делает шаг к ней. А она — шаг назад. Уже рефлекс. Сколько нужно для того, чтобы выработалась привычка? Двадцать один день? У Кейси было времени в пять раз больше. И теперь, когда он наступает, она пятится. Неспециально. На уровне подсознания. А Сэм останавливается сразу же, хмурится. Всё происходит настолько медлительно, что кажется, они под водой. Движения такие же плавные, также тихо, и воздуха, кажется, тоже нет. И только после такой реакции Кейси он наконец замечает пятно под её глазом — синеватый синяк, с жёлто-зелёным оттенком по переферии. А на бледной коже отчётливо выделяются места, где совсем недавно были ссадины, но уже зажили за эти несколько дней. Всё выстроилось в общую картину. Кейси напугана. У неё на лице ссадины и большой синяк. За его отсутствие что-то явно произошло. Но что? Кто виноват? Наказаны ли виновники? Кто мог так ударить её, если она, мало того, что способна неплохо драться, так еще и телекинез… Внезапно она приближается и прижимается к его груди. Дрожащими руками обхватывает его талию, а лицом жмётся к плечу. По щекам — горячие слёзы, и от них на рубашке остаётся небольшое мокрое пятно. Сэм кладёт ладонь ей на волосы, прижимая к себе поближе. Подбородком упирается в её затылок, прикрывает глаза. Он не знает, сколько его не было, и что произошло за это время. А Кейси, к сожалению, знает, но даже не подозревает, как жить с этим дальше.

_______

— А теперь подключи тестер к стартеру, — отдалённый голос Бобби из машины. Кейси хмурится, прикусывая саднящую губу. Стартер? Нервно теребит в руках провод. Ага, не хватало ещё, чтобы этот самый провод её током шибанул. — К чему?.. Бобби закатывает глаза. Плавно кладет руки на руль и смотрит на Кейси через лобовое стекло. Ей хочется сквозь землю провалиться. А в его мыслях: балбесы. Его окружают одни лишь балбесы. — Это такая штуковина, которая помогает запуститься двигателю. Над её головой будто бы лампочка. Она почти что подскакивает на месте. — А! Вспомнила. Кейси подключает тестер к проводу, от которого питается стартер, и Бобби заводит двигатель. Выходит из салона, громко хлопнув дверцей, и подходит к капоту, скептически смотрит на приборы. — Придется заменять, — говорит он, кажется, сам себе, упершись руками в бока. А затем как будто вспоминает, что Кейси стоит рядом: — А тебе, похоже, придется провести тест по строению машины. — Ты уже две недели грозишься устроить мне тест по видам призраков. Всему своё время, — и философски выставляет перед собой палец, будто бы она — учитель, а Бобби — непутевый ученик. Только вот сейчас всё совсем наоборот. Бобби усмехается, и Кейси также расплывается в улыбке. Пока Бобби не проведет тест по призракам, теста по приборам в машине можно не ждать. А значит, пожить спокойно можно ещё не меньше недели. Почти спокойно. — Уже почти шесть лет охотница, а виды призраков так и не запомнила, — язвительный тон Дина сзади. Кейси оборачивается и разводит руки в стороны. — Их там где-то семь. Всех не запомнишь. Только если основных. А вот бурубуру всяких… У неё было ощущение, будто она двоечница в школе, и ей приходится отчитываться перед директором и классным руководителем. Так или иначе, обычно дело они имеют с самыми обыкновенными призраками — мстительными духами. Так что какая разница? А настроение у неё, на удивление, хорошее. Ей хочется улыбаться, порхать и дарить людям радость, как в фальшивой рекламе. Что повлияло на нее? Первая мысль — пробуждение Сэма. Всё не так просто. Если бы Сэм был главным фактором её настроя, она бы сейчас зажалась в углу и рыдала. Её веселье скорее нервное. От переизбытка эмоций она мечется от улыбки к слезам и ничего не может поделать. Слишком много всего наваливается. Снова. — Как там Сэм? — резко переводит тему Бобби, копаясь в капоте. А вот и рычажок, переключающий настроение Кейси. Сэм. При упоминании его имени она выпрямляется, едва заметно изогнувшись. Будто бы ударили розгами по спине. Благо ни Бобби, ни Дин не заметили. Да даже если бы и заметили — они знают, каково ей сейчас. Дину не лучше. И лицо у неё сразу переменилось. От улыбки — ни следа. — Хорошо, — отвечает Дин и садится за заваленный различным хламом столик. — Даже лучше, чем я надеялся. — Бобби лишь кивает и с более пасмурным видом продолжает разбираться в копоте. — Не вижу радости. Дин делает глоток пива из давно открытой бутылки. Кейси бы тоже не помешало сейчас выпить. Сэм проснулся всего три часа назад. Она ещё не успела привыкнуть. И, вообще, никогда не сможет привыкнуть. Это как привыкать к тому, что твой собственный жених избил тебя, находясь без души. Постойте-ка! Так всё и было. Бобби тяжело вздыхает и подходит к столику. Кейси стоит поодаль. Наблюдает со стороны, будто бы за фильмом, а не вживую. Ей даже и говорить не хочется, в горле — ком. — Я рад, что ему лучше, — почти что вынужденно сообщает Бобби, всплёскивая руками. — Правда рад. Но… неделю назад он меня убить пытался. Что уж говорить о Кейси? Он её голыми руками чуть не прикончил. В лёгкие будто бы попадает ледяной воздух, заставляющий внутренности покрыться холодной корочкой инея, разнося дрожь по всему телу. Боже. Пожалуйста, прекратите напоминать. Да и Сэм — одно сплошное напоминание. Как и отражение в зеркале, которое Кейси видит каждый проклятый день. — А тут у него внезапно отшибло память, — добавляет Бобби. Смотрит в сторону ровно секунду, а после возвращается взглядом к Дину: — Ты уж прости, но мне на него смотреть тошно. — Это был не Сэм, — напоминает Дин, качая головой. — Может, и не весь Сэм, но это был он. Чёртвозьми, Кейси не знала, как такое возможно, но она одновременно согласна и с Бобби, и с Дином. Сэм не виноват. Это был не он. Но это была часть него. Неотъемлемая часть него. — И что ты хочешь, Бобби? Всё ему рассказать? — Нет… хотя я бы не отказался. — Если вылить на него всё это дерьмо, неизвестно, что произойдет. — Голос Дина начинает повышаться. У него тоже нервы сдают. — Стена может рухнуть. — Да я понимаю… Дин несколько секунду смотрит в стол, нервно стуча пальцами по деревянной поверхности. Бобби сейчас выглядит растерянно, будто бы отчитанный ребёнок. У них тут, видимо, все уже успели побыть отчитанными детьми. Даже самые старшие. — Знаешь что? Я считаю, дареному коню в зубы не смотрят. И я до смерти благодарен Смерти. Как иронично. Кейси очень хотелось, чтобы Сэм узнал обо всем. Узнал и извинился. Да, извинился за то, чего не совершал, как бы глупо это ни звучало. Но она понимала, что это раздавит его. А пока что медленно давит на Кейси, разламывая её кости и плавно добираясь до самого сердца. Или, быть может, сердце было раздавлено в первую очередь? Просто она не чувствует. Все эти дни она как будто парализована. Только не чувствует не конечности, а слабо бьющееся сердце в грудной клетке. Бобби и Дин продолжали говорить. Кейси слушает в пол-уха, толком и не вникая в слова. Будто ушла в астрал. А речь, кажется, шла, что им это всё аукнется — Сэм точно однажды узнает про всё, и если скажет ему кто-то другой, а не они, весёлого будет мало. 2012, четвёртое января, 9:53 PM Уже второй день Кейси почти не разговаривает с Сэмом. Когда видит его — прячет взгляд. Уходит подальше. Прячется. Только прячется от Сэма ли? Не от себя? А Сэм в растерянности. Не понимает, что происходит, и никто ему не говорит. Остаётся лишь строить догадки, не подтверждённые никакими фактами. И это сводило с ума. Сейчас она снова одна. Сидит в своей комнате, на кровати поверх покрывала. Перед ней — ноутбук. Открыты множество вкладок с различными статьями. Она ищет дело. Хочется найти какое-нибудь дело, чтобы отвлечься, поработать. Быть может, она даже поедет одна, чтобы справиться со своими мыслями. Охотиться в компании Сэма ей не под силу. Спина уже ноет. Голова болит в области висков, а в глазах сухость. Но она продолжает искать и будет искать хоть до ночи, пока не найдет. Ложиться спать ей не хотелось вовсе. Потому что во сне снова будут одни и те же образы, одни и те же события. Бесчувственный взгляд. Удары. Пятна перед глазами и уплывающая в небытие жизнь. Ей уже было достаточно всего этого. В дверь — стук. Тихонько заходит Сэм. Кейси прикрывает глаза, склонив головой, и шумно вздыхает. Она отвыкла, что Сэм стучится в дверь, прежде чем войти. Ему важно личное пространство людей. Ему, чёрт возьми, важны люди. — Можно? Такой нерешительный. Боится усугубить ситуацию. Чёрт. Она скучала по нему. И сейчас скучает. Хочет обнять его, целовать до боли в губах, никогда не отпускать. Но даже посмотреть ему в глаза не может. Она неуверенно кивает и снова смотрит на монитор ноутбука. На статье уже сконцентрироваться не может. Сэм садится рядом, на кровать, отчего старый матрас издает неприятный скрип. Атмосфера будто наэлектризовалась. Сэм смотрит на неё, часто моргает. Сжимает губы в тонкую полосу. Отводит взгляд. Снова смотрит на неё. Будто пытается решиться начать разговор. Кейси даже подозревает, что он спросит. И она уже готовится ответить «Прости, Сэм, но это может разрушить стену». …стенка, размером со спичку. Ледяной голос человека без души. Звенит эхом, ударяясь о стенку черепной коробки. …Которую сломать так же просто, как мне твои кости прямо сейчас Кейси жмурится, словно воздух прорезал громкий неприятный звук. Но этот звук в её голове. В её воспоминаниях. В её маленьком мирке, которое подсознание создало само. Почти как личная тюрьма, где повторяется один и тот же худший момент из всей жизни. Быть может, так выглядит Ад? Сэм открывает рот, чтобы спросить «Всё в порядке?», но ничего не говорит. Явно не в порядке. В этом доме никто не в порядке. Что за глупый вопрос? Интересно, он чувствует, что Кейси не дышит? Что в этой комнате воздуха не хватает на них двоих? И она не дышит, чтобы дышал он. Она мучается, чтобы не мучился он. Не рассказывает про бездушие. Чтобы это не убило его, как убивает её. — Кейси, я так… так сожалею. У меня даже слов нет. Она открывает глаза. Смотрит на него удивлённо и снова отводит взгляд. Смотреть на него дольше двух секунд — почти то же самое, что добровольно резать себя лезвием. Глубоко. Так, что кровь сочится из раны и стекает по бледной кожи. Она не хочет боли. — О чём? — голос дрогнул. Пожалуйста, чёрт возьми, пожалуйста, не продолжай. Если ты продолжишь, я расплачусь. Я не хочу плакать снова. Пожалуйста. — Ты и сама знаешь. Перед глазами огромная красная надпись, оповещающая: «Он в курсе». Он, черт возьми, в курсе. Можно больше не скрывать ничего. Откуда?.. — Бобби? Она прокашлялась, потому что говорить всё труднее и труднее. Только не плачь, умоляю. — Кас. — Кас… хуже ребенка. Боже, да она и сама хотела рассказать. Она тоже ребенок. Хуже ребенка. Намного хуже. Ещё чуть-чуть, и у неё будет нервный срыв. Нет. «Срыв» недостаточно полно передаёт её состояние. Ещё чуть-чуть, и у неё будет нервный апокалипсис. Вот такой масштаб уже чуть ближе. — Почему ты не рассказала? — Почему не рассказала? — переспрашивает, будто не услышала. Встаёт с кровати и запускает пальцы в волосы. Прикусывает губу. Глаза уже давно слезятся. Она резко разворачивается к Сэму, который уже встал вслед за ней. — Ты не должен был знать, Сэм. Сэм. Ей больше не нравится послевкусие, оставляющее это слово. Горьковатый привкус. Почти такой же, как при поцелуе с ним две недели назад. — О том, что я сотворил с Дином, Бобби… с тобой? Конечно, должен был. Так и хотелось спросить: «Что ты сотворил со мной? А, Сэм? Давай, скажи это вслух! Расскажи, как бил меня ногами и душил голыми руками. Кас рассказал тебе во всех подробностях?». Но она молчит. И крепко сжимает челюсть, чтобы случайно не ляпнуть хоть слово из её мыслей. А смотрит, как обычно, не на него. Будто бы пол ей разглядывать интереснее. Да, он же такой интересный, красивый, ужасно старый… лишь бы не смотреть в лицо парню, стоящему перед ней. — Я уже простила тебя. Какая бессовестная ложь. Быть может, она и повторяла самой себе это каждый раз, но осознавала, что это не так. Где-то там, в грудной клетке, что-то не даёт простить. Вцепилось в воспоминания клешнями и не выпускает. А Сэм, кажется, поверил. Всего на секунду. — Да ты даже в глаза мне смотреть не можешь. Могу… — хочется ответить. Ответить и посмотреть прямо в глаза. Но она правда не может. Она делает шаг к нему. По-прежнему смотрит в пол, но делает шаг. Её очередь наступать? Будет комично, если он начнёт пятиться. Давай, Сэмми, отступай назад. Вы же поменялись местами сейчас? — Как ты можешь простить меня, даже если я себя простить не могу? — шёпот. Такой громкий шёпот. У неё скоро разорвутся барабанные перепонки. Они стоят близко. Слишком близко. На такое маленькое расстояние за эти два дня она его ещё не подпускала. Постоянно убегала. Может, и сейчас убежать? А может, проще сразу в окно? Чтобы не мучиться. Дальше — поступок, который сравним с добровольным прыжком из окна. Она смотрит ему в глаза. У него глаза покрасневшие, как и у неё, но, чёрт… такие живые. Где тот ледник, способный разрушить Титаник? С ним было даже проще. Она не видела в них боли. Видит сейчас, и это с режущим звуком разрывает её сейчас. — Может, не стоило меня возвращать из клетки? Ни мое тело, ни душу. Тогда бы я больше никому не навредил. — Боже. — Кейси снова опускает взгляд. Всего на секунду. Этот год без тебя был худшим в моей жизни. Давай, Кейси, скажи это. Может, тогда он перестанет себя винить. Или, напротив, начнет винить себя и за то, что его не было рядом? Так или иначе, она не может. Боится, что и слова произнести не сумеет. Разрыдается. — Я всегда причинял людям только боль. — Пожалуйста, Сэм… — она прикрывает глаза и упирается ладонями в его грудь, будто прося остановиться. Да, Сэм, пожалуйста. Перестань. Ты ни в чем не виноват. Ты — лучшее, что было в моей жизни. — Даже Дин говорил мне, что я фрик. Я… я устал портить всем жизнь. Люди вокруг меня умирают. Я просто сплошное ходячее проклятье… Он бы продолжал говорить, но Кейси кладёт ладонь на его щёку. Такая горячая щека, и такая холодная ладонь. Сэм не ожидал, что она прикоснётся к нему. Она сама не ожидала. Какого чёрта, Кейси? Ещё пять минут назад она боялась посмотреть на него. — Мне жаль, что ты видишь в себе только недостатки… — Она дрожит. Как и он. Может, дрожат не они, а всё вокруг? Может, начался конец света? В это время всё возможно. — Мне жаль, что ты считаешь, что ты не заслуживаешь прощения. Потому что ты заслуживаешь. Я совершила намного больше ужасного, чем ты. Но ты же всё равно любишь меня, да? Кейси улыбается. Сама не знает, почему. Как-то нервно, скомканно. Но улыбается. И Сэм кивает, кладёт свою ладонь поверх её. Будто пытается отпечатать её прикосновение на своём лице. — Мы пройдём через это. Вместе. Ты не должен винить себя. Через какое-то время мы забудем обо всём, сыграем замечательную свадьбу… слышишь? Кейси, а ты сама себя слышишь? Свадьба. Они будут радостно случать по бокалам, пока я буду целовать тебя. Заткнись. Чёртов голос в голове, просто заткнись. Прекрати терзать. По её щекам струятся слёзы. Голос сильно дрожит, но Сэм всё равно понимает её слова. Будто они звучат не снаружи, а изнутри. — Ты заслуживаешь счастья, Сэм. Слегка приподнимается на носках и осторожно прикасается к его губам своими. Так робко и осторожно, будто это был их первый поцелуй. У обоих на щеках — слёзы. Но даже со слезами этот поцелуй бесконечно лучше того, что был две недели назад. Он настоящий. Они оба чувствуют. И они оба готовы миллион раз повторять «Мне жаль», лишь бы искупить то, что когда-то совершили.