Kagayaku

— Ааааа, Братик! — за одежду камня ухватился молодой самоцвет, подбежавший к нему, едва стоило выйти из комнаты. — Уваро сказал, что когда бабочки умирают, они становятся злыми духами! Они правда хуже Лунных людей?!        Солнце совсем недавно скрылось за горизонтом и многие самоцветы давно отправились по своим комнатам. Пустые коридоры были заполнены слабым светом, исходящим от небольших медуз в плошках.        Их тусклый свет играл на вишневых волосах молодого камня, казался небольшими звездами на волнистых волосах. Тот даже говорил все еще плохо, но уже достаточно отчетливо. Вцепившись в шорты брата, он смотрел на него со страхом в глазах. Все отчетливее становился и смех за его спиной.        Гранат лишь тяжело вздохнул. Его молодые братья казались такими непоседливыми, что за ними нужен был глаз да глаз, иначе быть беде — они то и дело дрались, спорили и ссорились.  — Ува, прекрати пугать брата, — для опытного воина, найти источник смеха за одной из колонн неподалеку не составило труда. Заметив, что на лице Хамелеона нет привычной доброй улыбки, Уваровит быстро проглотил свой смех, успокаиваясь.  — Прости, брат. Я не думал, что Альм и правда поверит во что-то такое глупое! — словно малый ребенок зеленый камень надулся, отворачиваясь и выходя из-за колоны. — Дуральм, тебе двадцать, а ты все еще веришь всему подряд. Сам виноват. — От Дуравита слышу. Кто сегодня перед уроком боялся выходит, потому что думал, что его дождем размоет?! И шутки у тебя дурацкие, за девятнадцать лет ничего хорошего не придумал!  — Ну-ну, хватит, — тяжелые руки в белых перчатках упали на головы двух гранатовых самоцветов, заставляя обоих затихнуть. Старший Голубой Гранат всегда был способен успокоить их одним своим мягким голосом. — Вы, ребята, должны беречь друг друга. Вы же почти ровесники. — Прости, брат… Слабое голубое сияние разносилось светом медуз по всему коридору, словно окружая мир двух совсем молодых камней в спокойным течением.  — Так… Бабочки не становятся злыми духами? — робкий негромкий голос Альмандина заставил его брата добро улыбнуться.  — Конечно становятся… — легкий смешок раздался откуда-то из-за темноты колонны. — А еще мертвые медузы иногда плавают в темноте, кружась в волшебном танце. Они заманивают глупых самоцветов в самые непроглядные дебри нашей Академии, где вы, лишившись всяких сил, потеряете создание. А потом мертвые медузы отдадут вас Лунным Людям…       Из темноты показалось нечто, похожее на синеватое небольшое тельце.       С легким звоном молодые гранаты попрятались за тело старшего брата, спотыкаясь друг о друга, пока в конечном итоге не попадали на пол с громким треском. Оголив зеленый стык, рука Уваровита отлетела в сторону, но разве мог сейчас он о том думать? — А теперь я, дух Синей Бабочки пришел за вами, мува-ха-ха.       Голос «злобного духа» по конец и вовсе сорвался в настоящий смех, из темноты вышел самый обычный самоцвет. В одной руке тот держал свою синюю прядь, изображая гусеничное тело. — Господин… Халькантит… — Хальк, сколько можно пугать маленьких? — Прости-прости, Хамель. Я просто не сдержался, услышав вас тут.