Kagayaku

— Карбо… не дергайся. — П.прости, Бал.пхахахпа. — Если ты не прекратишь, я тебя всего с головы до ног окрашу…       Тяжелый вздох был неслышен за громким смехом черного камня с ног до головы камня. Местами на его тело уже была нанесена легкая светлая пудра, близкая белому цвету, но куски ее были неровные и нанесены лишь на некоторые части ног и рук. Нанести пудру нормально Балласу никак не удавалось. Он знал, что Карбонадо ненавидит наносить пудру — щекотка была слабым местом этого сурового война. Но без пудры все его тело блестело от солнечного света, хотя сейчас его не было видно.       За окном давно сгустились сумерки, а на темном небе не было даже луны. Яркое небесное блюдце спряталось за тяжелыми облаками, обрушающими на землю крупные капли дождя, что барабанил по стенам академии, проваливался в толщу прудика подле здания и просто бил по большим листам травы.       Под такой сильный дождь не повезло попасть патрульным еще в разгар дня. Осенний сезон начинался с буйства природы. — Так, а теперь посиди спокойно, — легко улыбнувшись, белый камень взял брата за лодыжку, набрав немного пудры на пуховку.       Черная стопа давала сильный контраст с белой уже скрытой за пудрой ногой. Осторожно Баллас касался пуховкой пальцев на ногах, спускаясь ниже по стопе. Громкий смех его брат даже не пытался остановить, а сдержать его ногу и не получить по лбу для Балласа было особенно тяжело.       Но Баллас улыбался. Ему нравился любой смех Карбо. Самодовольный ли он был, или веселый. Его голос всегда звучал звонко, как бы он не смеялся. Казалось, Баллас даже специально кончиками пальчиков касался чувствительных стоп, легко щекоча ноги брата. — Все, хватит, Бал. Я так тресну со смеха, — дернув ногой, Карбон подтянул ее к себе на кровать, на которой довольно восседал, пытаясь успокоить смех. — Треснешь? Мне тоже можно смеяться? — прислонив руку к лицу, Бал даже не заметил, как на его белом лице остался след такой же белой пудры. — Еще бока. И грудь. И шея. Ты все еще черный, брат. — О, ну разве черный я не кажусь еще круче? — всплеснув руками, самоцвет самодовольно усмехнулся, махнул черными распущенными волосами. — Может мне тоже не нужна пудра? — Хм…нужна. Контраст черного и белого смотрится, как необычный цветок, — поднявшись на ноги, тот уверенно кивнул, поднимая с пола плошку с пудрой. — - Таких не бывает, — вздохнув, Карбонадо послушно встал спиной, убирая волосы через плечо. Вся его спина была по прежнему черной, лишь постепенно, с легкими движениями Бала, становилась светлого мягкого оттенка. — А у меня такой есть, — довольно протянул в ответ камень, постепенно спускаясь к бокам самоцвета, вызывая очередной приступ смеха своей жертвы для пудры. — Вот как? ~ — стараясь сдержать смех, Карбонадо плохо удавалось говорить с привычной издевкой. Вытянув руку вперед, тот оперся о стену, вторую руку протягивая к брату, со смехом подтягивая того к себе.       Запнувшись за край кровати, вместо задуманного Карбоном кабедона, оба камня навернулись на мягкое покрывало. Улетевшая на пол чашка опрокинулась в воздухе, раскидывая по всей комнате белое облако пудры.       Звон разлетевшийся по комнате от падения быстро утих. Повезло, что оба камня одной твердости, и обошлось без отколотых конечностей. Опустившаяся пудра легким снегом легла на черные пряди, отбеляя их вместе со всей комнатой, покрывая слабой пеленой. — Я значит твой цветок? — довольная усмешка была слышна даже в его голосе, когда Карбонадо, не торопясь подниматься с белого, как разлетевшаяся по комнате пудра, брата.