Беспокойства новой жизни устами двух сирот

      «Совершенно новая жизнь…»       Такова была первая мысль Морисато, когда они прибыли к станции Иватодай. Новая жизнь совершенно в другом отчужденном и довольно мрачном городке. Несмотря на то, что на улице уже темнело, в глаза попадалось довольно много прохожих. Это не могло не удивить чужаков, осматривающих город.       Тацуми Порт Айлэнд известен еще и тем, что мэром является Кириджо Такехару, основатель всемирной корпорации Кириджо. Кажется до его прихода к власти Иватодай был отдельным городом. Заслуга нового мэра заключалась в том, что именно Такехару присоединил к Иватодаю островной порт. Что удивительно, но Кириджо не только был успешным политиком. Корпорация имела связи практически в любой точке Японии, а ее директор имел огромное влияние в кругах бизнесменов и влиятельных людей всего мира. Множество крупных научных лабораторий и предприятий были проспонсированы семьей Кириджо, о величии которых слыли целые легенды. Поэтому сложно не услышать хвалебные отзывы о городе и его жителях.       Но новоприбывшие сюда были не особо рады времяпрепровождению в чужих окрестностях, тем более когда на улице уже вечерело. В голову закрадывались не совсем приятные мысли, что они были здесь абсолютно лишними. Казалось в этой толпе не находилось ни единого человека схожего с ними манерами или воспитанием. Это были лишь предрассудки, некое чувство жамевю, словно спустя десять лет город стал совершенно другим, несмотря на то, что окрестности Иватодая не сильно изменились с тех пор. Во всяком случае, Юта даже не мог представить, что когда-то давно и сам был частью рутины, сливаясь с потоком маленьких улочек. Его жизнь в последние годы наполнена лишь тишиной и одиночеством, юноша привык к безразличию и отчуждению окружающих, и тем более к пустоте, разверзшейся в душе после происшествия, что произошло десять лет назад, как раз в те годы, когда он видел эти окрестности в последний раз.       — Юта-сан, это тот самый дом, ошибки нет, — Айгис, как обычно донельзя серьезная, уткнулась в карту и сверялась с ней.       Они стояли возле дома в японском стиле, совершенно ничем не выделяющегося, маленького и скромного жилища. Но блондинка, что сейчас разглядывала небольшой дворик, была донельзя счастлива, видимо потому, что впервые могла почувствовать радость независимой жизни. Синеволосый юноша молча кивнул, после чего они оба вошли внутрь.       Их новая обитель встретила жильцов неярким светом и небольшими апартаментами, а именно уборной, небольшой ванной, кухней и комнатой длиною в шесть татами. Жилище, было мягко говоря, не подарком свыше, особенно учитывая, что оно предполагалось всего для двух человек, но Морисато не собирался жаловаться, ведь оплата также была мизерной, всего пять тысяч йен в месяц. Для осиротевших детей, вышедших на самостоятельное попечение, такая цена была вполне приемлемой. Конечно Морисато предполагал, что ему придется крутиться на подработках, дабы обеспечить себя и девушку необходимыми вещами и продовольствием, да еще и выплачивать квартплату. Однако он ни о чем не жалел. Ни о своем решении об отказе от материальной помощи, ни о том, что забрал свою лучшую подругу из того злополучного места.       Независимость — двоякое слово. В одно время оно дает человеку почувствовать мнимую свободу, в другое — сковывает рамками ответственности. А Юте, как никому другому, было известно, что такое нести этот крест на своих еще совсем юных плечах.       — Юта-сан, с этого дня мы будем проживать здесь все три года, — Айгис, констатируя факт, легко и непринужденно улыбнулась, опаляя юношу пронзительным взглядом небесных глаз. Юноша с темно-синими волосами устало вздохнул, ответив ей легким кивком.       Разговор между ними всегда заканчивался однобоко; никому из них не было никакого смысла разводить лишних демагогий. Тем более оба друга детства были схожи и чертами характера: излишне молчаливы, ориентированы в свой внутренний мир и проницательны. Они с трудом заводили друзей, ни к кому особо не привязывались, никому не раскрывались. И, как ни странно, что Айгис, что сам Морисато, души не чаяли друг в друге, несмотря на полное отсутствие тем для разговоров. Юта был привязан к девушке сильнее, чем кто-либо другой; она в свою очередь стремилась быть рядом и оградить его от опасности. Их связь духовно-прочна настолько, что ни один взрослый, ни один сверстник не могли повлиять на устоявшиеся и проверенные временем узы, никто не был способен хоть как-то изменить их мнение друг о друге. Ровным счетом потому, что в этих отношениях царили гармония и абсолютное взаимопонимание, и потому, что никто другой не знал о них столько, сколько близкие друзья раскрыли лишь друг другу.       Быть может, до этого все были уверены, что между Морисато и Айгис романтическая связь. Но такой вывод стереотипен и не применим к странной близости юноши и девушки. Для Айгис Юта — ее начало, для Юты блондинка — продолжение собственной души. Они не могли обозначить шаблонами те отношения, что черпали мощь из привязанности и единения сердец. Возможно, лишь одно явление могло исчерпывающе описать то, что они испытывали. Платоническая любовь. Как бы то не было Морисато не мог с уверенностью сказать, кем для него была подруга, но одно знал на все сто процентов: Айгис самый близкий и родной человек, потеря которого уничтожит и сломает юношу окончательно.       Морисато и Айгис расстелили два футона, после чего, погасив свет, единогласно решили погрузиться царство Морфея. Они слишком устали после длительной поездки. Завтра друзьям придется столкнуться с препятствиями, что пришли в их новую совместную жизнь, а именно с первым днем в новой школе, знакомством с классом и, конечно же, классным руководителем. Также юношу и девушку ждут поиск подработки и последующая распаковка вещей. Еще надо бы рассчитать бюджет на провиант и одежду ровно на текущий месяц и составить точный список необходимых для существования расходов. С такими скрупулезными и меркантильными мыслями, терзающими подростка, Юта погрузился в мир сна, состоящий лишь из призраков прошлого, так неустанно бередящих его раны каждую ночь.

***

      Утро начиналось с неспешных сборов в школу и мягкого приветствия друг друга. Айгис поднялась около пяти, когда солнце еще только вставало. На рассвете девушка погладила их школьную форму, приняла водные процедуры и приготовила скромный завтрак, состоящий из тостов и недорогого зеленого чая. Морисато встал чуть позже. Он не был утренней пташкой в сравнении с Айгис, скорее голубем, что приспосабливался к любому режиму дня по необходимости. Когда они наконец собрались в школу и наспех позавтракали в скромной и уютной тихой атмосфере, Юта как обычно надел плеер с синим ремешком себе на шею и, включив музыку, вместе с Айгис в абсолютном молчании направился на станцию.       Их школа располагалась на острове Тацуми Порт Айлэнд и, чтобы в нее попасть, необходимо пересечь монорельс, сев на поезд и проехав ровно одну остановку. Утром вагоны не пустели, если сравнить с прошлой вечерней поездкой, киша школьниками в неизменной униформе, принадлежащей школе Геккоукан, в которой собственно и будут учиться двое переведенных учеников.       Как ни странно их статус предполагал скорее «ученики по обмену», так как школа Геккоукан по какой-то странной причине предложила обмен учащимися. Морисато знал, что эта огромная школа, находящаяся за заливом на уединенном острове с портовой станцией, принадлежала семье Кириджо. Авторитетной главой студенческого совета также являлась дочь мэра города. Возможно, Кириджо таким образом хотели наладить дружественные отношения между двумя учреждениями. Непонятен тот факт, что из всего спектра учеников их предыдущей школы методом какого-то своеобразного отбора были выбраны Морисато да Айгис. Это создавало у юноши неприятное стойкое ощущение, что все было предрешено еще до их соглашения о переезде, словно они лабораторные свинки, за которыми наблюдают откуда-то сверху. Подозрительное предложение об аренде за невысокую оплату, поступившее накануне приезда от бывшего директора, нагоняло мрачные мысли о том, что все не так гладко, как кажется на первый взгляд. Мало-мальски, но Юта начинал сомневаться в том, что правильно поступил, согласившись на переезд в «чужбинный» город.       Из наушников лилась плавная тягучая музыка под аккомпанемент скрипки и пианино. Она контрастировала с мирным затишьем перед глазами, синими бездонными глубинами вод и линией горизонта, за которой пряталось солнце. Морисато наблюдал за живописным пейзажем, что открылся перед его глазами до тех пор, пока сквозь музыку не расслышал механический голос, льющийся из динамиков.       «Внимание! Поезд прибывает на станцию Тацуми Порт Айлэнд…»       Синеволосый юноша поднялся с нагретого местечка, освободив сиденье, и, встав у двери, придерживался за поручень, ожидая открытия дверей. Айгис стояла за его спиной, а подле Морисато, случайно толкая его локтем в бок и не замечая этого, расположилась незнакомка в аккуратном бледно-розовом свитере и черной короткой юбке. Она с недовольным лицом смотрела в свой мобильный телефон такого же пастельно-розового цвета. Морисато привлекли внимание расстроенный взгляд карих глаз незнакомки и ее светло-каштановые волосы, что с трудом касались плеч.       Наконец автоматические двери с шипением открылись, и школьники толпой направились к выходу. Незнакомка безразлично слилась с потоком, так и не заметив того неудобства, что принесла Юте, пока они стояли рядом. Парень в наушниках, решив также проигнорировать ее выходку, вышел из вагона и, отойдя чуть в сторону, дабы пропустить кишащих словно муравьи людей вперед, стал искать в этой катавасии свою подругу.

***

      Морисато и Айгис смотрели на таблицу распределения учеников, висящую напротив входа. Школа не то, чтобы была огромной, но апартаменты выглядели вполне внушающее, в современном стиле. Оба друга нашли свои имена где-то в середине таблицы и узнали, что будут зачислены в один класс. Конечно, Айгис не продемонстрировала особой радости привычным для других способом. Никто из них не стал широко улыбаться, кричать это на всю школу, привлекая ненужное внимание, или всплескивать руками от счастья. Но по искоркам, чуть вспыхнувшим в ее прежде равнодушных словно стекло глазах, было видно, что девушка рада такому распределению.       Для начала им нужно зайти в учительскую, дабы познакомиться с учителем, под чьим руководством они будут учиться все последующие три года обучения в старшей школе. Морисато в душе очень надеялся, что им попадется добрый, ответственный, понимающий и преданный своему ремеслу педагог, в чем он в глубине души очень сомневался.       «Будь что будет…» — подумал раздосадованный нелестными мыслями юноша, постучавшись в учительскую и переступив ее порог.       — Здравствуйте, — сухо и беспристрастно начал разговор Морисато, чуть склонив голову, — мы, переведенные ученики, хотели бы поговорить с нашим классным руководителем.       После чего юноша замялся, подбирая слова, чтобы продолжить:        — Это вы, Ториуми Исако-сенсей?       Приятного вида солидная женщина в бледно-розовом костюме и светло-коричневыми волосами отреагировала на приветствие, чуть заметно кивнув новоприбывшим ученикам.       — Да, это я. А вы Юта-кун и Айгис-чан, верно? — чуть более тем менее фамильярно выговорила женщина и, держа в руках какую-то синюю папку, принялась изучать личное дело новоприбывших учеников. — Так-так, что у нас тут? Морисато Юта-кун… потерял родителей десять лет назад в результате… — женщина осеклась, поняв, что затронула щепетильную и неприятную тему. Она, спешно извиняясь, направила виноватый взгляд на Юту: — Прости, Юта-кун! У меня не было времени изучить твое личное дело до этого. Но, думаю, нам пора идти в класс.       Было заметно невооруженным взглядом, что женщине стыдно за свое пренебрежительное и безразличное поведение. Она как никто другой понимала, что могла затронуть чувства сироты, которому и без того приходилось мириться с одним лишь осознанием отсутствия родителей. Морисато же на это абсолютно никак не отреагировал, даже не изменившись в лице. Юноша поспешно кивнул, после чего они в сопровождении учителя направились в класс для знакомства с коллективом, с которым бок о бок будут учиться все дальнейшие годы юности.       Раздался громкий звонок, оповещающий о начале занятий. Наконец Юта и Айгис оказались у двери, ведущей в класс. Подросток невольно почувствовал неловкость и напряжение. Сейчас они предстанут перед новыми товарищами, коих наверняка будет более десятка, при этом им нужно вести себя как можно более дружелюбнее. Кто угодно на его месте чувствовал бы себя точно также. Но только не Айгис, абсолютно равнодушная к общественному мнению.

***

      Как и ожидалось после того, как прозвенел звонок, весь класс уже находился на своих местах. Ториуми вскользь поздоровалась с учениками и наконец обратила внимание на новичков, ожидающих очереди чтобы представиться.       — Как вы видите, с сегодняшнего дня в нашем классе будут обучаться еще двое учеников. Будьте с ними дружелюбнее, — и с этими напутственными словами женщина повернулась к Морисато и Айгис. — Пожалуйста, представьтесь классу.       Айгис взяла мел и быстро нацарапала на доске иероглифы, затем все с таким же равнодушным лицом поклонилась аудитории.       — Приятно познакомиться, — немногословно выговорила девушка. Морисато тяжело вздохнул, наблюдая, что одноклассники находились в небольшом замешательстве от ее безэмоционального приветствия. Уж синеволосый как никто другой знал, что такое поведение для Айгис считалось нормальным, однако оно смущало людей, абсолютно не знающих девушку. Морисато решил последовать ее примеру и написал свое имя на другой половине доски, рядом с каракулями блондинки.       — Меня зовут Морисато Юта. Рад познакомиться со всеми вами.       Ториуми кажется даже не удивилась их скромному приветствию. Она взмахнула рукой, в которой лежал журнал успеваемости, в сторону двух свободных парт.       — Та-ак, твое место, Айгис, будет за второй партой на первом ряду. Хм… а твое, Юта-кун, за второй партой на втором ряду, — распорядившись, женщина потеряла всякий интерес к новоприбывшим ученикам и, когда оба новичка спокойно расположились на своих местах, чуть стукнула журналом по столу, дабы привлечь к себе внимание класса. — А теперь продолжим урок литературы. Мы и так потеряли много времени на приветствие.       Раздражающий одноклассник, чья парта находилась с правой стороны подле места Морисато, взволнованно загудел, шепча что-то глупое, чтобы привлечь внимание юноши к себе.       — Э-эй, новенький! Ториуми-сенсей всегда такая строгая, привыкай! — отпустил пустой, не наполненный смыслом комментарий парень в кепке со своеобразным прикидом, как-то дешево подмигнув. Морисато знал о подобном поведении; оно напоминало о показушничестве, демонстрации себя любимого для того, чтобы понравиться незнакомцам и привлечь внимание к своей персоне. Да вот только Юту его реплика ни то, что не впечатлила, но даже не привлекла.       Юноша мог только облегченно вздохнуть, восхваляя Японию за то, что в стране ценится личное пространство, и за каждым учеником закреплено свое собственное рабочее место. Эта традиция японских школ была донельзя обнадеживающей, несмотря на то, что соседи, расположившиеся на близ стоящих партах, могли тоже шуметь, доставляя проблемы всем остальным.       — Джунпей! Ты снова отвлекаешься от занятия! Может быть ты настолько просвещен, что сможешь мне рассказать, о чем книга Осаму Дазая «Исповедь неполноценного человека»? — парень в кепке тут же притих, стыдливо отвернувшись от внимательных и пристальных взглядов. Он понял, что не только привлек к себе лишнее внимание, но еще и выставил себя как последнее посмешище. И, словно оправдывая свое звание дурака, одноклассник, которого назвали Джунпеем, недовольно нахмурился, пробурчав невнятное:       — Будто бы эти классические книженции еще кто-то да читает».

***

      — Ты иностранка? — увлеченно расспрашивали блондинку столпившиеся одноклассницы, с довольными лицами окружившие ее вокруг парты. Наконец закончился первый урок, и довольные девушки все спрашивали ее об интересующих их вещах. Конечно, подругу Морисато излишнее внимание к себе не совсем устраивало, именно поэтому она слушала сплетниц, лишь иногда кивая на банальные вопросы.       — Да, я родом из Америки. Но с самого детства проживаю в Японии, — монотонно и безынтересно отвечала девушка, практически не выказывая никакой заинтересованности в пустом диалоге. Морисато по-прежнему спокойно сидел за своей партой и слушал восторженные возгласы зевак, разглядывающих бледную кожу и золотистые волосы его подруги, пытаясь ей прельстить или же искренне восхищаясь красотой. Да вот только на этом его собственное спокойствие также было нарушено подошедшим внезапно одноклассником, тем самым раздолбаем на первый взгляд, что опростоволосился на уроке. Вот только парень в кепке похоже не чувствовал никакого смятения по этому поводу, попросту забыв об инциденте.       — Вы пожаловали к нам вместе, да еще и в один день. Можно поинтересоваться? — и одноклассник, имя которого выпало из памяти Морисато, наклонился к уху Юты, игнорируя личное пространство. Синеволосый невольно поежился, чувствуя горячее дыхание незнакомца. — Вы встречаетесь, верно?       Морисато покачал головой. Не хватало только недоразумений и всяческих сплетен, которые начнут бродить по всей школе, о том, что двое новеньких еще и живут вместе, ходя под ручки по дороге в школу. Люди всегда предавались неким заблуждениям, игнорируя то, что им говорят напрямую, и интерпретируя все факты в угоду себе. Посему не было никакого смысла искать оправданий странного поведения, которое не может принять общество. Если в глазах остальных он и Айгис будут сладкой парочкой, что друг в друге души не чают, то так тому и быть.       — Да ладно, не тушуйся, новичок, — парень в кепке дружески похлопал Юту по плечу, нарушая субординацию. Морисато недовольно скривился, всем своим видом показывая, что ему неприятны прикосновения чужаков. Одноклассник с довольным видом отстранился и, круто, на его взгляд, оправив кепку, продолжил: — Меня звать Иори Джунпей. Можно просто Джунпей.       Крутость его публичного выступления была нарушена девушкой, которую Морисато узнал, как только вошел в класс. Это была нарушительница утреннего спокойствия, толкающая его в бок, пока они ехали в поезде. Быть может, девушка по утрам всегда настолько сосредоточена, что не замечает ничего вокруг себя, будучи полностью прикованной к своему миленькому мобильнику, но сейчас каштановолосая выглядела вполне общительным экстравертом.       — По совместительству он главный клоун в нашем классе, — подметила девушка, проигнорировав Иори, который, прежде чем замолчать, сказал ей:       — Не встревай куда не следует.       Она продолжила, смягчив угрюмое выражение чуть заметной улыбкой:       — Я Юкари Такеба. Будем знакомы, Юта-кун.       Синеволосый кивнул, на что парень по имени Иори Джунпей всплеснул руками, похоже возмущаясь из-за равнодушия к его показному приветствию.       — А-а, то есть с Юкари-чи ты рад познакомиться, а вот меня напрочь игнорируешь? — Иори, явно оскорбленный равнодушием новичка, немного набучился, а затем, словно что-то вспомнив, натянул широкую улыбку на лицо. — Хе-хе, наверное это просто природный шарм Юкари-чи, которым она завлекает мужчин, верно?       — Ты идиот?! — не выдержала девушка, больно ткнув его локтем в бок, прямо под ребра, куда бесцеремонно пихнула Морисато в поезде. Синеволосый болезненно скривился, вспоминая не совсем приятные пережитые ощущения, а Джунпей тем временем только больше злился на одноклассницу.       — То есть тебе можно портить мое приветствие своими едкими комментариями? — напирал парень в кепке, однако ничуть не отстающая от него девушка уже подготовила контраргумент, стиснув руки в кулаки:       — Да твой треп никому не интересен, смирись.       И, вероятно, эта неистовая перепалка между двумя новыми знакомыми Морисато продолжилась бы еще какое-то время, если в класс тем временем вновь не вошла Ториуми, объявив о начале приветственной церемонии первогодок. Иори и Такеба перестали препираться, сошедшись на ничьей, и также как и весь класс направились к актовому залу. Морисато и Айгис, что наконец освободились от гнета навалившихся на них вопросов и приветствий, молча последовали примеру одноклассников.       Синеволосый мог лишь удивляться, почему те двое спорили. Ему было непонятно, для чего светло-каштановая девчонка вообще влезла в разговор с таким саркастическим выражением, но более того он не понимал, по какой причине парень в кепке продолжал навязывать свою компанию. Быть может всему виной тот факт, что Такеба в процессе спора назвала его излишне болтливым и надоедливым как муха.

***

      Актовый зал школы Геккоукан располагал обширным пространством и изящными консервативными декорациями, свойственные любому месту, где проходили массовые мероприятия. Школьники расположились на креслах и уже какое-то время смотрели на сцену, где около получаса у трибуны монотонно читал лекцию поступившим полноватый старик, по совместительству являющийся директором школы. Его речь была заученной, шаблонной и унылой, а голос — спокойным, убаюкивающим. Мужчина в возрасте постоянно протягивал гласные, сбивался, долго обдумывая сказанное и сопровождая ораторство междометиями тут и там. В общем, весь тот посыл, который он пытался донести до первогодок своей длинной и утомительной тирадой, был потерян из-за груза клишированных фразочек, излишней пафосности и постоянных заминок. Даже Морисато, который в общем-то мог признать себя неплохим слушателем, практически засыпал во время выступления.       Наконец директор поклонился и под аплодисменты отошел в сторону. Гудящий зал, скорее всего аплодирующий потому, что он наконец закончил говорить, а не воодушевленный красивыми речами, замолк лишь тогда, когда к трибуне подошла изящная леди с огненно-рыжими волосами, все это время стоящая почти у края сцены и по-прежнему сохраняющая выдержку. Было заметно, что эта девушка очень почитаема среди остальных учеников, что само собой подтверждало внезапное затишье с ее появлением у микрофона.       — Также пару слов для вас, уважаемые ученики нашей школы, хочу сказать я, президент студенческого совета, Кириджо Мицуру.       Юта, слушая ее, невольно восхитился поставленным голосом, беглостью и темпом речи, а еще умением привлечь к себе публику нужными интонациями, нажимом и связностью. Неудивительно, что выступающая являлась президентом студенческого совета, так как невооруженным взглядом был заметен ее авторитет среди других учеников. Более чем ожидаемо, что этой самой элегантной и манерной леди из высшего общества была дочь мэра города, Кириджо Мицуру, о которой Морисато слышал еще до приезда. Он знал, что рано или поздно в школе начнут судачить о нашумевшей интеллигентной особе одноклассники, но не был готов увидеть кого-то такого воочию. Сейчас, когда она толкала речь перед залом, Морисато прекрасно осознавал, какая пропасть лежит между ней, выходцем из высшего общества, и ним, зализывающим самые низы социума и прекрасно осознающим свое бедственное материальное положение сироты.       — …я надеюсь, что все вы поступали в школу Геккоукан, нацелившись на успешное и продуктивное обучение, которое позволит вам самореализоваться в рамках нашей программы. На этом все. Спасибо за внимание.       И под бурный залп оваций Кириджо с прежней грациозностью отошла в сторону, позволив директору самостоятельно завершить церемонию приветствия первогодок. Довольные тем, что все наконец окончилось, после последующих нескольких реплик директора, объявившего об окончании мероприятия, ученики повскакивали со своих мест, торопясь покинуть душный зал. Морисато решил не следовать за толпой, первое время оставаясь на месте, чтобы пропустить остальных вперед. К его искреннему удивлению на месте оставалась не только по-прежнему спокойная Айгис с ее фирменным кукольным выражением на лице, но и новые приятели, Такеба и Иори.       — Вот черт, а в зале-то нас ого-го, — сетовал Иори, наблюдая за потоком учеников, что пытались растолкать друг друга или протиснуться сквозь зазоры. Люди выглядели со стороны словно разъяренные быки, нападающие друг на друга, и при этом дружный поток напоминал еще и мирное течение реки. Каким-то образом человечество умудрялось совмещать в себе совершенно несовместимое.       — И ты опять жалуешься? — снова не выдержала Юкари, чуть повысив голос: — Эй, Юта, скажи ему пару ласковых. Девушка направила серьезный взгляд на Морисато, который был обескуражен тем, что они вот так просто приняли его, донельзя тихого и странного, за своего, да еще и постоянно ругались при нем, словно все трое уже довольно долгое время знакомы.       — Юта-сан, ты успел подружиться с ними? — бесцеремонно заговорила Айгис, буравя взглядом синеволосого юношу, успевшего пожалеть о том, что остался на месте. А то бы ему не пришлось выслушивать все это.       — А-а, ты ж Ай-тян, да? — произнес нечто невообразимое парень в кепке, молча протягивая руку блондинке, продолжающей абсолютно немигающе смотреть на своих собеседников пронзительным и настойчивым взглядом. — Меня звать Иори Джунпей. Лучше просто…       Такеба с усмешкой прервала его очередную воодушевленную фразу:       — Лучше просто Дурпей. Я Юкари Такеба. Приятно познакомиться, — и девушка опалила злым взглядом Иори, что протягивал руку блондинке, никак не отреагировавшей на его приветственный жест. — Пойдемте уже отсюда.       С этими словами, не став выслушивать очередные недовольства со стороны шумного одноклассника, Юкари, больше ничего не говоря при этом, направилась к выходу. Подруга Морисато, которую тоже не волновали препирания между едва знакомыми ей людьми, пошла следом. Юта вновь последовал их примеру, между тем услышав, как Иори недовольным голосом судачил себе под нос: — Ну подожди у меня, Юкари-чи. Я тебе еще за все отомщу. Только повод дай.

***

      Несколько последующих уроков Ториуми, уехавшую на какие-то курсы, замещал лаборант, учитель Эдогава. Он рассказывал о типах магии, ее происхождении и классификации элементов в различных странах. Конечно, урок литературы пропал зря, так как нельзя сказать, что оккультные науки и алхимия хоть каким-то образом соотносимы с писательством. Однако лекции Эдогавы хоть и были странными, да еще и просветительскими, но все же увлекательными. Затем медик рассказал о том, что дает некоторые индивидуальные уроки для ознакомления учеников со значениями каждой арканы в картах таро и типами гадания. Юта понял, что невольно был привлечен неизведанным. Его так и манило любопытство, с головой погружая в омут таинственного мистицизма.       Когда настал долгожданный перерыв по прошествии первой половины дня, одноклассники повскакивали со своих мест, покинув классную комнату. Морисато и его новоявленные товарищи, на удивление уставшие после «увлекательных» занятий, расслабленно оставались на своих местах. Юкари повернулась боком к его парте, сменив ракурс так, чтобы могла видеть и Иори. Парень в кепке лениво разлегся на своем рабочем месте, в бессилии свесив руки. Были слышны его тихое посапывание и затрудненное дыхание. Кажется он полностью погрузился в сон, чем вывел девушку из себя. Она со злостью цыкнула, похоже недовольная тем, что лоботряс как обычно пропускает все лекции мимо своих ушей. Была ли то внутренняя зависть на то, что сама она неспособна на проявление явного пофигизма, Морисато не знал, однако был уверен, что сейчас в девушке беснует желание разбудить лентяя и высказать ему все, что думает. Пережив эту волну явного недовольства на одноклассника-недоумка, Такеба обреченно вздохнула. — И вот так день ото дня, — пожаловалась девушка, уверенная в том, что вмешиваться в успеваемость других — ее собственное дело, — спит за партой, бурчит что-то себе под нос, абсолютно наплевательски относится к учебе.       Ее лицо нахмурилось. Стиснув руки в кулаки, Юкари вновь окатила холодным взглядом Иори, чуть дернувшегося во сне.       — Ты завидуешь? — бестактно поинтересовался Юта, при этом совершенно не меняясь в лице. Девушка хотела открыть рот, чтобы возразить, но затем сбавила напор, поняв, что в возражении нет смысла, и тихо покачала головой.       — Что за глупости? Конечно нет, — она осеклась, подбирая слова, — просто, наверное, не понимаю, как можно быть настолько пустоголовым и беззаботным.       Блондинка, также прислушавшаяся к их увлеченной беседе, спрятала любопытный взгляд, прикрыв лицо учебником. Синеволосый задумчиво поджал губы, как делал всякий раз, когда нервничал или серьезно задумывался о чем-либо. Он сам не замечал этой глупой привычки, что автоматически выработалась из-за годов накопленного стресса и переживаний. Но его подруга часто замечала и именно так понимала, что подросток погружался в долгие утомительные раздумья.       — Сравни, например, Кириджо-сенпай, — вновь продолжала свою неугомонную речь Такеба, между тем постоянно вздыхая, — она, конечно же, образец для подражания. Мало того, что слишком правильная, да еще и на первой строчке по успеваемости. Везде успевает, — и словно о чем-то задумавшись, Юкари прервалась, затем неловко отшутилась: — Ай-да сенпай, такую речь толкнула. Скорее всего…       Она обреченно прикрыла глаза. Настала неловкая пауза. Морисато не хотел прерывать ее задумчивого монолога, именно поэтому молча ожидал, что она хотела сказать дальше. Иори, засопев громче, пробурчал во сне что-то вроде: «Я ж крут, да, Юкари-чии?», на что, к удивлению синеволосого юноши, каштановолосая никак не отреагировала.       — Юта, ты же тоже думаешь, что она классная? — с двояким чувством вопросила Юкари, чем не на шутку выбила новенького из равновесия. Конечно, его впечатлила эта особа, что будто принадлежала другому, совершенно чуждому им, простым смертным, миру. Он не мог отрицать, что увидев полную благородства знатную даму среди невзрачных серых школьниц, почувствовал некое благоговение, восхищение королевской кровью, что не только выражалась ее статусом и богатством, но внешним обликом, манерностью и выдержкой. Было в Кириджо что-то такое, присущее лишь взрослым женщинам, некое очарование, которое приковывало взгляды неопытных мальчишек, прежде знакомых лишь со среднестатистическими привлекательными девицами их возраста. Юноши восхваляли такую красоту, возвышая величие до уровня недосягаемой небожительницы, снизошедшей до простых смертных.       Сам Морисато до сего момента практически не мог представить, что будет оценивать внешность и образ девушек и хоть как-то классифицировать их, ведь его знакомой раньше была одна-единственная Айгис, да и та никак не привлекала его физически. Юта чуть заметно кивнул, подтверждая слова девушки.       — Ох, ну и почему я этому вообще не удивлена. Вы все парни одинаковые, озабоченные, да и только.       Морисато на это едкое замечание немного обиделся, хотя и не подавал признаков. Тем временем Айгис, как и прежде делающая вид, что штурмует параграф к следующему уроку, чуть заинтересованно скосила взгляд в их сторону, встретившись глазами с озадаченным синеволосым парнем. Ему по-прежнему было неловко от того, что юношу поставили в один ряд с похабными озабоченными подростками вроде Джунпея, но он, следуя своему обычному принципу минимальной заметности, решил проигнорировать колкие слова.       — Кстати, не удивительно, что ее все так восхваляют. Сенпай настолько популярна в нашей школе, что для нее, как и для другого нашего сенпая, Санады Акихико, основали целый фан-клуб, — девушка раздраженно цокнула языком, на ее лице виднелась неприкрытая враждебность по отношению к дочери мэра, — всякие остолопы готовы восхвалять аж до почитания. Никогда мне таких больных не понять.       На этом можно было и закончить промывание косточек дочери Кириджо и ее почитателям, но нет, как раз в этот момент встал самый явный раздражитель, поняв, что пахнет жаренным. Он, абсолютно не вникнув в предыдущую половину разговора и в то, что президента студсовета Такеба якобы поставила в пример ему, решил внести свою лепту, заслышав о сенпаях и их фан-клубах.       — А-ага, они популярны-ы, — сонно протянул Иори, между тем широко открыв рот и зевая. — Кстати, давно ходят слухи, что эти двое встречаются. Хотя ты ж еще не видал нашего здешнего красавчика, Санаду-сенпая? Вот он точно зачетный, с него стоит брать пример.       Юта раздраженно отвернулся, бороздя стены и пытаясь всем своим видом выказать, что не желает продолжать судачить словно старушки-сплетницы, перемалывая косточки кумирам школы. Из разговора Морисато мог почерпнуть лишь несколько действительно важных деталей.       Первое, и скорее самое важное, заключается в том, что каждый из его одноклассников, как и большинство окружающих, подвергнуты шаблонам, и мыслят донельзя стереотипно. Поэтому синеволосый юноша решил для себя, что им с Айгис нужно быть сдержаннее на публике, воздержавшись от ходьбы за руки или лежания на коленях, ведь тогда о них автоматически пойдут точно такие же слухи. Достаточно и того, что Морисато и блондинка — друзья детства, да еще и живут бок о бок, и тут можно сочинить целую легенду о вечной клятвенной любви в стиле мелодрам, которые так любит общественность. Вторая и немаловажная вещь, известие о том, что по какой-то причине Юкари Такеба скорее всего недолюбливает Кириджо Мицуру, да и по ее отзывам не только саму рыжеволосую, но и всю корпорацию, а также презирает фан-клубы, которые, словно культы, восхваляют своих айдолов. Ну и третье: Иори, что падок на слухи, знает о том, что дочка мэра номинально, а возможно и правда, «встречается» с каким-то там местным и популярным сенпаем.       И куда Морисато вообще попал? В местное реалити-шоу о встречах и расставаниях? Ему не были интересны отношения так таковые, тем более лезть в чужие дела, дабы узнавать чью-то подноготную подчистую. Порой школьники, которые ради интереса залезали в личную жизнь других, были похожи на прессу, точно также плодящую слухи о частной жизни известных людей. И вот эта нажива, на которую так клюет публика, просто потрясала синеволосого. Что может быть интересного в обсуждении отношений других, что по идее должно вроде как считаться личной неприкосновенностью?

***

      Уроки, все также ленивой волной протекающие в течение второй половины дня, наконец окончились. Морисато мог поклясться, что лекции были одинаковы в любой школе, несмотря на то, что разнились программы, методы обучения и преподаваемый материал. Да вот только изучать что-то самому было намного интереснее и продуктивней. Вопреки своему желанию самосовершенствоваться и превосходить одноклассников на ступень, а то и выше, Юте попросту было некогда самообразовываться. Подработки, домашние хлопоты… без всего этого у него наверняка был бы хоть какой-то шанс изменить свою жизнь к лучшему. Но, как говорится, не мы виновны в том, какими родились. Такими темпами Морисато придется вкалывать как проклятому только лишь для того, чтобы хоть как-то прокормить себя и подругу, за чье попечительство он решил нести ответственность. Конечно, Айгис не станет оставаться в долгу, беря на себя хозяйство в доме, однако даже без этого на плечах юноши оставался висеть неподъемный для его возраста груз.       Чтобы поступить в престижный университет, необходимо, помимо прочих подработок, еще и держаться за статус, прилежно учась и находясь хотя бы в первой половине рейтинга успеваемости. Кроме того, японские школы рассматривают статусность еще и по другим показателям. Например, для того, чтобы сформировать о себе положительное мнение у учителей, нужно как минимум помогать с организацией мероприятий в классе, а также вступить в секцию или кружок, а лучше посещать и то, и другое, что, скорее всего, звучало нереально для старшеклассника, и без того загруженного учебой и подработками, еще и будучи без гроша в кармане. При этом парень учитывал еще и тот факт, что не в каждом заведении могли взять лиц, не перешедших порог совершеннолетия. Скорее всего, ему придется искать подработку немного позже, чтобы составить школьный и рабочий графики.       Омраченный туманным будущим, юноша стоял в вестибюле у шкафчиков с обувью. Айгис, что уже переодела сменку, дожидалась его, стоя подле. В этот момент неподалеку от них, возле выхода, разговарили два высоких парня.       — Ох уж эта Кириджо! Такую речь толкнула! — воодушевленно нахваливал президента студенческого совета черноволосый парень, всплескивая руками. — Вот думаешь о том, что такая девушка беспокоится о будущем нашей школы, и сразу повышается мотивация к обучению.       Второй парень, стоящий рядом с черноволосым, видимо был не согласен, и именно поэтому разочарованно пожал плечами.       — Да ты похоже один из ее верных почитателей. Я лично считаю, что влияние этих Кириджо уж слишком зашкаливает. Сам подумай, для чего вообще такой влиятельной компании создавать такую огроменную школу. Ну конечно же, чтобы дочку мэра почитали также, как и его самого. Недаром, она ж будущая преемница!       Блондинка внимательно вслушивалась в их речь, пристально всматриваясь в перемену эмоций, контрастирующих на их лицах, лишь затем она перевела гнетущий взор на своего друга, и они оба, ничего не говоря, направились к выходу. По пути друзей нагнал Иори, лоботряс, у которого наверняка не было никаких дел после занятий.       — Ю-юта, сто-ой! — он, тяжело дыша, остановил их уже у школьных ворот. Как бы ни хотелось сейчас, скрыться от него просто так вряд ли получится. Согнувшись пополам от спертого дыхания, Джунпей пытался отдышаться, явно желая еще что-то добавить. Похоже Иори не занимался спортом, раз его утомил быстрый бег на таком-то расстоянии. — Чел, ты слышал, что о сенпай целый день судачат? Школа прям с ума сошла после ее выступления! На два фронта поделилась: кто-то восхваляет и чуть ли не богиней кличет, а кто-то порицает.       Иори презрительно цыкнул, поднявшись и всплеснув руками, невольно чуть повысил голос, чем вызвал удивление у Айгис, опаляющей его пронзительным взглядом.       — Да бог с ними! Завистники, да и только! — прокричал Иори. Синеволосый равнодушно кивнул. Если этому странному парню было настолько наплевать на мнение окружающих и хотелось выплеснуть эмоции, то так тому и быть, он мог дать ему выговориться.       — Согласна, — внезапно вмешалась Айгис, буквально отчеканившая внезапную реплику.       — Ай-тян, ты правда со мной согласна? — удивленно продолжал напирать Джунпей, но, увидев отсутствие реакции на лице блондинки, прокашлялся и сбавил тон. — А вы, Юта, Ай-тян, домой идете?       Синеволосый юноша вновь чуть кивнул, подтверждая слова одноклассника. Они шли по направлению к станции. Джунпей начал вести активный диалог, обсуждая с парой новых друзей одноклассников, учителей, репутацию школы Геккоукан и местечки в провинциальном городке, с которыми в теории лучше бы познакомиться.       — Хорошо, увидимся завтра в школе. Пока, Юта, Ай-тян.       Девушка, стоящая подле Морисато, лишь недовольно нахмурила брови.       — Перестань называть меня так, — произнесла недовольная Айгис, лишь затем равнодушно переведя взгляд на своего друга. — Пойдем, Юта-сан.       В конце концов, Юта получил от новоявленного друга очень даже ценную информацию насчет подработки. В одном из здешних кафе нуждались в официантах, также в центральной больнице скорее всего свободна работа уборщиком. На худой конец можно было обратиться в ночной клуб, вдруг там кто-нибудь нуждался в барменах или диджеях. На данный момент Морисато цеплялся за любую возможность подработать. Конечно еще на этот месяц средства для существования, оставшиеся после переезда, были, но уже в следующем месяце Юта и Айгис будут вынуждены бедствовать.       Дойдя до станции, Морисато, проводивший девушку до станции и усадивший ее на поезд, направился к Торговому центру "Павлония», первым делом решив узнать о свободной вакансии официанта.

***

      — Юта-сан, еда на столе. Ужинай, пока не остыло. Я выполнила часть домашней работы, поэтому вместо того, чтобы разбираться в ней до поздней ночи, можешь взять ответы у меня, — Морисато легко улыбнулся, благодарно кивнув. Он вернулся в девятом часу и сразу после ужина планировал заняться домашкой. Завтра день скорее всего будет еще более напряжённый, нежели сегодняшний. Но нельзя было опускать руки; подростку необходимо оставаться сильным не только ради себя одного, но и для подруги, что верила в его силы.       Поужинав мисо-супом и выпив свежего зеленого чаю, Морисато принялся за уроки. Ближе к одиннадцати, закончив ежедневные обязанности, девушка расстелила два футона в их маленькой комнатушке и погасила ночник.       Однако, в отличие от подруги, Юта не мог уснуть так быстро, как ему хотелось бы. В голове все еще вращались мысли о том, как же сложно в конце концов подрабатывать и учиться одновременно. Затем он вспомнил об одноклассниках, которые так или иначе разговорили и его, и Айгис в первый же день; хлопоты с шоппингом, предстоящим на выходных; парочка нюансов, которые скорее всего придется улаживать Морисато, объясняясь Ториуми-сенсей, почему они с Айгис живут не с приемными родителями; и, что самое главное, адаптация к такой бурной рутине, нежели их прошедшая жизнь в сиротском доме или у опекунов.       Морисато было интересно, изменится ли его реальность когда-нибудь. Сможет ли он повстречать на своем тернистом и неказистом пути людей, что скрасят монохромные краски цветами радуги, или же так и останется загнивать в печально-мрачной сизоватой линии, следуя лишь инстинкту существования. Ничего, даже самые мелкие радости, со времен той аварии не вызывало у юноши хоть каких-то ответных эмоций.       И скорее всего даже жизнь в старшей школе, полная интереса и разнообразия, не сможет закрасить темного пятна на холсте, давно залитом чернилами.