Барышня-крестьянка

Шла уже вторая неделя пребывания Ксюши в деревне, и, хотя девушка начала понемногу привыкать к новым условиям жизни, нельзя было сказать, что они стали ей нравиться. Ксения по-прежнему ненавидела рано вставать по утрам, полоть грядки, ухаживать за кроликами и выполнять прочую работу, придуманную для неё Дмитрием. Временами она сильно скучала по Питеру и считала дни до того, как сможет туда вернуться. Отношения же ее к Диме были самыми неопределенными: с одной стороны Ксению раздражали его простоватые манеры, колкости и некоторое снисхождение по отношению к ней, которое невозможно было не заметить; но с другой — она стала замечать и его хорошие стороны: трудолюбие, заботливость и какую-то внутреннюю, неуловимую уверенность, не вязавшуюся с образом деревенского простачка. В субботу целое утро лил дождь, и, к счастью для Ксюши, все работы в огороде были отменены, поэтому этот день она решила посвятить стирке — за время пребывания в деревне у неё накопилось порядочное количество грязного белья. Несмотря на плохую погоду, Ксения проснулась в отличном настроении. О своем намерении она сообщила Диме за завтраком; тот обещал помочь. Всё складывалось как нельзя лучше, и Ксюша, радуясь возможности немного отдохнуть от тяжелой работы и заняться чем-нибудь менее утомительным, с самого утра что-то тихо напевала себе под нос, укладывая вещи для стирки в таз, принесённый ей Димой. Если бы Ксюша только знала, что ждало её, ей бы было не до веселья… Закончив сортировку белья — светлое к светлому, темное к темному, чтобы ни в коем случае не испортить дорогие вещи — и придя в ванную, она обнаружила Диму, задумчиво стоявшего над стиральной машинкой. Девушке это сразу же показалось подозрительным. — Ксюш, тут такое дело… — неловко начал он. — Похоже, машинка сломалась. — Что значит… С-сломалась? — заикаясь, произнесла Ксюша. — Не знаю, не включается, и всё, — Дима развел руками. — Как это, не включается?! — воскликнула она. — Не знаю, говорю же тебе. — А когда ты сможешь её починить? — вкрадчиво спросила Ксения. — Я не умею её чинить… Надо в город везти, на ремонт, — спокойно проговорил Дима, почесывая затылок. — Ладно, и когда её починят?! — Ксения уже начинала закипать. — Через неделю, наверное… А может, и больше. Этого я предсказать не могу. Ксюшу охватило отчаяние. «Свалился же дурак на мою голову», — раздраженно подумала она. — И что мне теперь делать?! — почти закричала девушка. — У меня целый воз стирки! Когда я это всё постираю? — Да не переживай ты так… Руками постираешь, — пожал плечами Дима. — Руками?! — Ксения не верила своим ушам. — Ты шутишь? — Ну, да, руками. Это не так уж сложно, — Дима опустил глаза, но Ксюша готова была поклясться, что в них мелькнул озорной огонёк. Злязь и чертыхаясь, Ксюша набрала тазик воды, взяла принесенное Димой хозяйственное мыло и принялась стирать. Куча грязного белья была просто огромной; коричневое мыло, едкий запах которого оставался на руках, то и дело выскальзывало и с громким стуком падало на дно ванны; выбившиеся пряди волос лезли в глаза, мешая и раздражая, пытаясь их убрать, Ксения случайно облила вонючей мыльной водой подол чистого платья; раздался жалобный стон. — Ксю-уш? — в дверях показалась Димина фигура. — Чего тебе? — спросила девушка недовольным голосом, — помочь пришел? Если да, то подключайся. — Нет, извини, я занят. Я тут подумал, раз уж ты начала, может, ты и мои вещи постираешь? Ксения так грозно взглянула на него из-под бровей, что Дима предпочел мгновенно ретироваться на кухню. К концу стирки бедной Ксюше начало казаться, что её спина сейчас переломится пополам. Особенно сильно болели руки. Кожа на пальцах покраснела и сморщилась, а лак на ногтях, аккуратно нанесённый с утра, был безнадёжно испорчен. Впрочем, маникюр волновал ее сейчас меньше всего. Из последних сил выжав мокрые вещи, Ксюша развесила их на верёвке во дворе. Ей повезло, дождь перестал лить, и теперь по участку гулял прохладный ветерок, так что белье должно было высохнуть быстро. Дима с чашкой кофе в руках наблюдал за Ксенией из окна кухни, посмеиваясь. «Придурок», — шёпотом обругала она его, убирая со лба мокрую прядь волос. Войдя на кухню, девушка устало плюхнулась в кресло. — Ты как? — сочувственно спросил Дима. — Будешь чай, кофе? Могу сварить тебе какао. — Какао, пожалуйста, — простонала Ксюша, глядя на него из-под опущенных век. — Устала, да? — А ты как думаешь? — раздражённо ответила Ксения вопросом на вопрос. — Я не смеюсь над тобой. Стирать руками действительно тяжело, по себе знаю. Ты большая молодец. — Спасибо, — ответила девушка, принимая из Диминых рук чашку с горячим напитком. Слышать похвалу в свой адрес было очень приятно. «А может, он не такой уж и придурок», — подумала она, с интересом наблюдая за его фигурой. Каково же было её удивление, когда вечером, проходя мимо ванной, она услышала мерное жужжание работавшей стиральной машинки! Войдя, она не поверила своим глазам — машинка стирала как ни в чём не бывало, ни малейших следов поломки не было. — Ди-им! — громко закричала она. — А? — голова Димы высунулась из соседней комнаты. — Ты чего шумишь? — Что это значит? — начала Ксения тихим голосом, который не предвещал ничего хорошего. — А что не так? — спросил Дима, невинно хлопая глазами. — Что не так? — передразнила Ксюша. — Ты издеваешься? Машинка с утра не работала, а сейчас стирает вовсю! Может, она самопочинилась? — едко поинтересовалась она. — Может, и так, — равнодушно ответил Дима. — Так ты… — произнесла Ксюша, задыхаясь от возмущения, — ты специально. Специально, да? Ну, ты сейчас получишь! Она кинулась на него с кулаками, но Дима поспешно скрылся в другой комнате, захлопнув дверь. От злости Ксюша замолотила по ней руками. — Урод! А ну, открывай! Зачем ты это сделал, зачем? Из-за двери до нее донесся тихий смех: — Ксюш, не сердись, пожалуйста. Я хотел тебя немножко проучить. — Проучить?! Меня? Ну ты и… — Подожди кричать. Извини меня. Просто извини, ладно? Я уже и сам пожалел, что так сделал. Ты простишь меня? Из-за двери не доносилось ни звука. — Ксюш? Молчание. — Ксюша? Приоткрыв дверь, Дима обнаружил девушку сидящей на полу спиной к стене, по щекам её стекали слезы. Увидев, что её обидчик появился в дверях, она мгновенно вскочила, и в следующую секунду, оказавшись рядом с ним, влепила ему смачную оплеуху, после чего пулей вылетела из комнаты. — М-да, огонь девочка, — задумчиво проговорил Дима, глядя ей вслед и потирая покрасневшее от удара ухо, — ну что поделать, сам виноват. Подождав, когда машинка прекратит стирать и развесив бельё, Дмитрий сел на мотоцикл и уехал в город. Вернулся он уже затемно. Ксюша сидела в своей комнате, поджав под себя ноги и задумчиво глядя в окно. Как бы ни кипела в ней злость, как бы ни была она обижена, всё-таки ей было стыдно за то, что она позволила себе ударить Диму. Даже в детстве Ксюша не была задирой и очень редко дралась, поэтому такой всплеск ярости стал для нее не меньшей неожиданностью, чем для него. Послышались хлопок двери и шаги на первом этаже, из чего стало ясно, что Дмитрий вернулся, и теперь Ксюше было ужасно стыдно спускаться вниз. Чутье подсказывало, что нужно было извиниться, но, с другой стороны, гордость мешала ей это сделать. Заскрипели деревянные ступеньки на лестнице, шаги приближались к ее комнате. — Ксюш, прости меня, — раздался голос из-за двери, — давай помиримся. Я тебе кое-что принёс. — Входи, — позвала Ксения, и ее голос невольно задрожал. Когда Дима вошел в комнату, его глазам предстала умилительная картина: Ксюша сидела на кровати, завернувшись в одеяло, как улитка в домике, на коленях у нее лежал ноутбук, а рядом, свернувшись клубочком, спал кот. — Это тебе. Дима протянул ей небольшую коробочку. Открыв ее, Ксения невольно улыбнулась. Шоколадные чизкейки. Ее любимые. — Мир? — Мир! — Тогда я пойду, что ли… — сказал Дима, замявшись. — Завтра вставать рано. Улыбнувшись друг другу и пожелав спокойной ночи, молодые люди расстались. Конечно, после такого примирительного жеста со стороны Дмитрия Ксюша просто не могла не простить его, однако, пока она сидела одна, в ее голове созрел план, от которого она была не намерена отступать. Следующим утром, когда Дмитрий спокойно завтракал яичницей, Ксения вбежала на кухню. — Я покормила кроликов! — радостно заявила девушка. — Молодец, — удивленно посмотрел на нее Дима, — не думал, что тебе так понравится за ними ухаживать. А чем ты их покормила? — спросил он, ставя тарелку в раковину. — Кормом, чем же еще, — улыбнулась Ксюша, — там ведро стояло с белой субстанцией… — Чего?! — улыбка мгновенно сошла с Диминого лица. Он подошел к Ксюше вплотную, бледный, как мел. — Ты чем их кормила? — Ну, там ведро стояло, с чем-то белым… Я думала, это корм, — невинно проговорила она. — Дура! Это же отрава! — завопил Дима, хватаясь за голову, и пулей выбежал на улицу. Не чувствуя под собой ног, он добежал до вальера, в котором жили кролики, с ужасом представляя, как увидит их холодные трупики. Однако, ушастые мягкие комочки сидели живые и здоровые, как ни в чем не бывало посматривая на хозяина умными глазками. В углу стояло пустое ведро, на дне которого белели остатки отравы. Вернувшись обратно на кухню, где Ксюша вытирала вымытые ею тарелки, Дима резко схватил ее за плечи и энергично застяс. — Что ты им дала? Ну-ка, признавайся! — зашипел он. — Ни-че-го, — отчеканила Ксения по слогам. — Твои несчастные кролики в порядке, а белую хрень я просто вылила. Не сердись, пожалуйста, я просто хотела тебя… проучить. Нахально улыбнувшись, Ксения села обратно в кресло и принялась дуть на чай. Она выглядела, как нашкодивший ребенок, который гордится своей шалостью. Дима стоял как вкопанный рядом, не зная, то ли смеяться ему, то ли плакать. Наконец он вздохнул, развернулся и молча вышел, оставив девушку в одиночестве. Ближе к вечеру Дмитрий снова уехал в город, однако в этот раз быстро вернулся. Не зная, чем себя занять в его отсутствие, Ксения перемыла все полы в доме и испекла пиццу. «Надеюсь, за пиццу он меня простит», — подумала девушка, вынимая ее из духовки. Пицца немного подгорела по краям, но в целом выглядела неплохо, особенно если учесть, что Ксюша не дружила с выпечкой. К счастью, Дима и вправду вернулся в хорошем настроении, похвалил Ксюшу за старания и об утреннем происшествии больше не вспоминал. Впереди был еще один трудный день, и Ксюша решила лечь спать пораньше. Почистив зубы, переодевшись и пожелав Диме спокойной ночи, она отправилась к себе, представляя, как тут же сладко уснет, оказавшись в теплой кровати. Но, отогнув одеяло, она чуть не упала в обморок от страха — на ее подушке сидела отвратительная серая мышь, настоящая, с длинным голым хвостом. С самого детства Ксюша панически боялась мышей, пауков и прочих ползучих гадов, хотя в остальном была довольно бесстрашна. Отчаянно завизжав, девушка кинулась к окну и вскочила на подоконник, поджав ноги. — Что случилось? — спросил Дима, невозмутимо входя в комнату. — Там… У меня в постели мышь! — плача от страха, заявила Ксюша, показывая рукой на кровать. — Мышь? Странно, — Дима подошел к кровати, взял мерзкого грызуна прямо за хвостик, потряс, поднес к лицу. Ксюша наблюдала за ним широко раскрытыми от ужаса глазами. — По моему, она не живая, — уверенно констатировал Дмитрий, — она даже не настоящая. Это игрушечная мышь из зоомагазина, которую я купил сегодня, — спокойно сказал он. Ксения медленно слезла с подоконника и так же медленно направилась к нему. — Ну, знаешь, — прошипела она, — не смешные у тебя приколы. Меня чуть инфаркт не хватил от страха! — Как и меня сегодня утром, — серьезно заявил Дима, выходя из комнаты.