Любимец твоих дьяволов

POV Костя В кого ты превращаешься, когда снова чувствуешь, как кость внутри тебя с треском надламывается? А кость ли это, если она целует тебя, не отталкивая и не прогоняя? Прижимается, запуская пальцы в волосы, натягивая их на затылке. Неправильно. Всё это было таким неправильным. Неверным. Зачем это? Для кого играем свои роли, придуманные нами же? И когда наступит тот час, когда мечты превратятся во что-то настоящее, а не мнимое? Как сложно, блять, до чёртиков сложно, держать в руках того, у кого свои правила и двери открыты явно не для тебя. — Посмотри на меня, — зарычав, я встряхнул её за плечи. — Смотрю, — фыркнула она в ответ. — И это по твоему нормально? Мы так и дальше будем бегать друг от друга, словно чужие, незнакомые? — А что ты предлагаешь? Броситься к тебе на шею? Расстаться с Артёмом? Ты этого хочешь? Чтобы я снова стала предметом твоей любви? — закричала она. — Что? Предметом моей любви? — от этих слов, земля подо мной качнулась. — Ты любишь не меня, а сам факт, что я принадлежу тебе, — выпалила она, ударяя меня в грудь, — иначе, ты бы учитывал и мои чувства, а не только свои! — и снова удар. — Прекрати! — рявкнул я, перехватывая её кисти. — А то что? Снова сделаешь мне больно? — завопила она, пытаясь освободиться. — Мне не привыкать, знаешь ли! — Да прекрати ты! — обхватываю её руками, прижимая к себе. И снова всхлип. — Только прошу, больше не делай больно ему, — всхлипывая, говорила она. — П-пожалуйста, что угодно делай со мной, только не трожь его. — Ты… — я запнулся, потому что в голове всё прояснилось, от чего в горле застряли все слова. — Ты влюбилась? Она внезапно замерла. Больше не содрогалась от слёз и не пыталась отрицать. Просто стояла, прижавшись к моей груди. А я лишь чувствовал, как каждый удар сердца отзывался болью. — Нет, — сорвалось с моих уст, прежде, чем я свалился у её ног. — Костя! — воскликнула она, но я не слышал её. Вокруг меня туман, который затягивал меня. Быть может это не туман, а болото? Я прокручивал это в голове, как заезженную пластинку. Очнувшись в больнице, не понимал, что теперь будет. У меня не хватает сил, чтобы встать на ноги и элементарно умыться. Я просто лежал и смотрел в этот, до омерзительности, белый потолок. В голове совсем нет мыслей. Словно кто-то стирал всё ластиком, и у меня не хватало сил остановить это. Я пытался сформулировать хоть что-то, но всё куда-то ускользало, не желая упорно мне подчиниться. Просто растворяюсь в бессвязном потоке моего сознания. И это, сука, одновременно пугало и злило. Дрожь в руках. И все силы сейчас уходят лишь на то, чтобы остановить эти панические атаки. Стараясь успокоиться, я не замечаю ни острую боль, ни капли, которые прожигали будто насквозь каждый сантиметр моей кожи. И в такие моменты шёпот в голове становится настолько громким, что всякие силы перекричать его, просто бессмысленны. — Константин, — вдруг послышался стук в дверь, после чего она приоткрывается, — к вам посетитель. Я ничего не отвечаю и даже не опускаю взгляд, чтобы посмотреть кто там. Мой мир замер. Но, когда я слышу тихий стук каблуков, взор сам по себе улавливает знакомую фигуру. Теперь её можно узнать лишь по шагам. — Костя… — этот шёпот только усиливал грудную боль. — Что ты здесь забыла? — мой голос прозвучал так хрипло и устало, что меня затошнило от этого. — Я… — Быстрее. Говори, чего пришла, и проваливай! — злости во мне больше не было. Всё это заменилось пустотой. — Я так и не успела отдать тебе подарок… — поникшим голосом ответила она. — Положи на тумбочку и уходи, — в моих словах звучала уверенность, пока сердце молилось, чтобы она осталась. — Мне жаль… — промямлила она, а после тихо подошла и положила маленькую коробку на тумбочку. Я смотрел на неё и не верил: из маленькой девочки в кедах во взрослую девушку с совершенно другим вкусом. Даже сейчас она выглядела как модель сошедшая с глянца. Бордовое платье-рубашка с сетчатым узором, элегантная чёрная сумочка, идеальный макияж и прекрасно уложенные волосы, а самое главное — каблуки. Я никогда не привыкну к такой тебе. — Прости, я правда не хотела, — тихо сказала она, а после взглянув на меня, развернулась, чтобы уйти. Но я не мог. Не мог просто вот так сдаться и отпустить. — Постой, — негромко произношу я, схватив её за запястье. Она обернулась. В глазах больше не было испуга — в них были навернувшиеся слёзы, будто замершие и ждущие, чтобы покатиться по её щекам. — Снова? — усмехнулась, сквозь слёзы. — Что? — поинтересовался я, на понимая к чему она ведёт. — Снова сделаем вид, что прощаемся в последний раз? — А так можно? — спросил я, переходя с её кисти к ладони. — Бочаров, ты сведёшь меня с ума окончательно! — воскликнула она, присаживаясь на край больничной койки. — Думаешь, тебе одной можно? — хмыкнул я, приподнимая правый край губ. — Боже, — выдохнула она, — почему я здесь? — Потому что твоё сердце всё ещё моё? — Ч-что? Не неси чушь! — закашляла она. Возмущённое выражение её лица тронуло уголки моих губ. Значит не всё потеряно? — Иди сюда, — только и успел я сказать, прежде, чем дёрнул её за руку. — Что ты делаешь? — запищала она, падая на койку. — Тише, — выдыхаю ей это прямо в волосы, укладывая Вику на своей руке. — Пусти, придурок! — фыркая, попыталась вырваться. — Эй, вообще-то, мне плохо, — хныкая, забрасываю свою ногу на неё, — не барахтайся. Это причиняет мне дискомфорт. — Чёрт, Бочаров, зачем бесишь-то так?! — Не называй меня по фамилии! — зарычал ей прямо в ухо. — Эй, щекотно, вообще-то. — И что? Перестань меня так называть. — Доктор сказал, что у тебя недомогание. Почему? Вот так бесследно исчезает приподнятое настроение. — А какая, собственно, разница? — Это значит, что не я не дружу с едой, а ты. Верно? — резко обернувшись, сталкивается со мной нос к носу. — Блин, — шикнула она, разворачиваясь обратно. Её аромат врезался мне в лёгкие, с каждым вздохом всё больнее. Одновременно хотелось не переставать дышать, пока в другой момент хотел задохнуться. — Со всем этим я и забыла кое-что передать, — неуверенно начала она, перебивая ход моих мыслей. — Что? — удивился я, касаясь носом её затылка. — Артём попросил передать, что тебя вызывают в университет. — Когда? — сдерживая гнев, спросил я. — Ты теперь его секретарша? — В понедельник, и да, хватит язвить. Дай встать! — Нет. — Да! — Я сказал нет! — придерживая ногой, укладываю её обратно. И мы замолчали. Это была та самая, наша личная, комфортная тишина. Которая создавалась между нами изо дня в день, на протяжении нашего взаимодействия. — Мне бы хотелось, чтобы так длилось вечность, — ляпнул я быстрее, чем смог осознать сказанное наяву. — Спи. — Зачем? — удивился я. — Сон лечит, — буркнула она. — Может быть. Но почему-то мне кажется, что когда я усну, ты исчезнешь. — Пойми наконец, я сделала свой выбор. И если ты, хотя бы немного беспокоишься обо мне, то не ищи меня больше. На этих словах я отключился. Просто не захотел больше слушать слова, которые причиняли мне одну сплошную адскую боль. Проснувшись поутру, я не обнаружил ничего. Лишь пустое место около себя и аромат её парфюма. Внутренности сжались. Я приподнялся и увидел на тумбочке ту самую коробку, которая была чёрной с красной атласной лентой. Быстро расправившись с узлом, я приоткрыл её. Записка тут же выпала.

«Если ты станешь луной, кто-то обязательно станет твоей галактикой»

Я искала этот подарок очень долго, на протяжении всего моего путешествия. Мне очень жаль, что я смогла найти лишь одну часть. Но верю, что вторая часть у твоей судьбы, которую ты обязательно встретишь. С Днём Рождения.

Ви.

В коробке красовалось серебряное кольцо. И его форма — луна. — Глупая, ты и есть моя судьба, — шёпотом произношу в пустоту, примеряя кольцо на безымянный палец. Я буду твоей тенью.