Любимец твоих дьяволов

POV Костя — Что мне делать теперь? — выдыхаю ей в волосы. — Жить без меня, будто и не встречал вовсе, — шепчет она, утыкаясь мне в ключицу. — Ты же понимаешь, что это бред? Я задыхаюсь без тебя, а ты говоришь жить дальше? — Достаточно. Всё равно это ничего не изменит. Больше я не с тобой, понимаешь? — приподнимая голову говорит она. — А как теперь быть мне? — хватаю её за плечи, отодвигая на шаг от себя. — Что мне делать? — Двигаться дальше, — вдох-выдох, — иначе ты сойдёшь с ума, если застынешь на месте. — А что, если я уже сошёл с ума? Боишься? — Глупый, — фыркает она, улыбаясь. — Если ты сошёл, то что тогда со мной? Ты ведь мне даже каблук сломал, — закатывает глаза вверх. — Блять, если ты хочешь, чтобы я тебя отпустил, то лучше не закатывай глаза. Ты же помнишь, как это действует на меня, — сквозь зубы, сдерживаясь, шиплю я. — Упс, — она почему-то хихикает. — Ладно, это всё очень мило и безумно толкает к воспоминаниям, но мне пора. — Ещё пять минут. — Что? — удивляется она. — Ещё пять минут, побудь со мной, — прошу я. — И почему я только соглашаюсь на это? Надеюсь, ты понимаешь, что это действительно в последний раз. Как только мы попрощаемся, я уйду туда, где меня ждёт другой человек. — Да, понимаю. Это, так сказать, в честь моего Дня Рождения. Может прогуляемся? — интересуюсь я. — Куда? Мой каблук сломан, — она машет вниз головой, как бы показывая это, но это меня не останавливает, ведь в голове сама по себе вырисовалась идея. — Запрыгивай, — говорю я, разворачиваясь к ней спиной и немного присаживаясь, опираясь на одну ногу. — Это уже не смешно, — фыркает Вика. — А тут и не нужно смеяться. Считай, что это твой подарок к моему дню. Не стесняйся, — я напрягаюсь в ожидании, ведь она в любой момент может сказать «нет» посылая меня к чёрту. — Ладно, только, давай недолго. Я и без того делаю этим больно не только тебе и мне, а и ему, — она аккуратно закидывает одну ногу, которую я тут-же подхватываю, а затем — вторую. — Я злюсь, — рыча говорю я. — Почему? — Ты опять не дружишь с едой. Стала ещё легче, чем раньше. Это меня раздражает. — Ну и что? — на выдохе устало отвечает она. — Как это что? Хочешь заработать анорексию с примесью булимии? — продолжая злиться, немного наклоняюсь, приподнимая её вверх лёгким прыжком. — Ой! — взвизгивает она, обхватывая меня покрепче. — Аккуратней! Я же не мешок с цементом! — Конечно же нет, блять, ты ведь даже не дотягиваешь до мешка. — Ха-ха-ха, сейчас прям лопну от смеха, — съязвила она. — Вряд ли у тебя получится лопнуть, — подкидывая её вверх, я вдруг почувствовал, как Вика кладёт свою голову мне на плечо. — Прекрати меня обижать, сейчас не самое подходящее время. Давай просто помолчим? И я умолк. Просто шёл и слушал, как её сердце непрерывно стучит, отбивая ритм о рёбра. Слушал, как она посапывает устало на моём плече, пока волосы непослушно спадали вниз. Я не видел её лица. Это было и не нужно, потому что сейчас эта женщина со мной, хотя должна была уйти. Я знаю, милая, даже через года это не отпустит. Это чувство крепко-накрепко заседает внутри, разрывает и просится вырваться наружу. Сложно удержать то, что владеет каждой частицей твоего тела и разума. Сколько не беги, это всё равно догонит, чтобы порвать тебя на куски. Что это?

Любовь.

Так именуют чувство, которое вызывает ломоту в теле, когда предмет твоего обожания не с тобой. Ты сломала меня этим. И я повторю это в сотый, тысячный, миллионный раз. «Больше не люблю». Я ненавидел тебя и твои глаза, которые так неустанно обожал, пытаясь найти их среди десятков других. Я не переносил этот грязный воздух, обитающий в этом городе, окружающий тебя. Но рядом с тобой, почему-то, дышалось полноценно, свободно. Я не уставал говорить, какие у тебя уродские губы, заставляя тебя прикрывать шарфом половину лица, чтобы я и мои дружки не смеялись над тобой, а сам, наедине, когда измывался прижав к стене, млел и пьянел от них, забывая даже своё блядское имя. Я, ненавидя, называл твои тонкие руки костлявым убожеством, пока сгорал от желания схватить, скрутить их, ведь сходил с ума из-за этой тонкости и аккуратности. Я ненавидел белоснежно-бархатную кожу, именуя тебя бледной поганкой, а сам, мечтал прикоснуться губами к ней, чтобы в очередной раз расплавить свой разум. Я ненавидел в тебе всё, что заставляло меня любить. Чувствовать. Желать. Наслаждаться. За какие грехи меня наказали тобой? Что за поступок я совершил, последствия которого уничтожают и будут уничтожать меня день за днём? Я ненавижу тебя за то, как ты выжигаешь во мне живое, вызывая ярость, а потом заменяешь всё искалеченной нежностью, гонишь прочь ненависть своими горящими глазами, оставляя на мне очередное клеймо своими губами. Почему это не выплеснулось на окружающий мир, а взорвалось во мне, растекаясь по венам смертельно-опасным веществом, уничтожающего медлено и уверено. Яд? Знаю, ты страдаешь так же. Как и я, пытаешься найти знакомый взгляд, расстраиваясь, что его нет, а если и есть, то, нахмурившись, делаешь вид, что не заметила его. Это тоже вызывает у тебя отвратную тошноту, от которой сводит внутренности. Спазмы нарушают твоё привычное поведение, и ты, блять, ненавидишь её за это, презираешь, желая, чтобы она исчезла, чтобы вернула всё то, что отняла у тебя. Она отняла у меня себя. Просто заявилась с яркой улыбкой, горящими глазами и другим мужчиной, который так нежно сжимал её ладонь. Своим взглядом она расшатала мою ярость, обрушивая на меня самого. До беспредельной отвратности ненавижу. Всё в ней. Мозг говорит мне о том, какой я законченный придурок, посылая импульсы неконтролируемой злости по всему телу — до самых кончиков пальцев и волос, пока грёбаная душа кричит об обратном. И стоило бы слушать разум, но чёрт бы его побрал! Кажется, будто во мне всё против меня самого. Восстание всех чувств, смешанных во что-то неясное. Кто мне объяснит, что это за херня? Ты готов разорвать её в клочья за этот поступок, но лишь одно движение, и ты выламываешь себе пальцы, чтобы не прикоснуться к ней, чтобы не касаться этой конченной шлюхи, за поцелуй которой готов вскрыть себе вены или завязать петлю на шее. И ты в сотый раз вспоминаешь, как целовал эту суку, чувствуя металлический привкус, от которого хочется блевать, но продолжаешь терзать и разрывать эти губы ещё сильнее, желая большего. Вспоминаешь, как смотрел в её глаза и хотел вырвать, выдавить, проколоть их, но погружался в них, видя там то, чего никогда не видел в других. Да блять. Почему она настолько проста с виду, но, одновременно, худшую головоломку просто невозможно где-то найти! Что у тебя творится внутри?! Простая. Без заскоков и попыток найти во мне выгоду, не требующая от меня денег. Раздражающая до того, что режет в глазах. Моё ебучее проклятие. Безумие. И ещё тысячу эпитетов и метафор. С ней ласков, с собой неудержим. С ней — романтик, наяву — безумец с садистскими наклонностями. С ней вся буря в голове утихает, без неё же всё превращается в неудержимое торнадо. Две стороны одной медали. С одной стороны — моё вдохновение, с другой — прямой путь в пропасть. Кто-то скажет, что больной ублюдок, псих, помешанный. Да, сука. Я — съехавший из-за этой ненормальной девицы. Я тот, кого боятся, даже не узнав; тот, кого обходят десятой стороной; тот, которого считают одноглазым отродьем; тот, который переходит кому-то дорогу, даже не подозревая об этом. И ты, сука, разожгла во мне ещё большую свирепость. Теперь мне хочется быть хуже, чем зло, больше, чем ненависть. Хочется быть страшнее дьявола: быть мерзавцем, садистом, конченным грешником, зверем, монстром, маньяком. Почему ты нарушаешь мой покой раз за разом? Как пуля, которая вылетела из ствола пистолета совершенно случайно, но которая решает исход всех ситуаций. Да кто ты, блять, такая? Почему разрушаешь грани между всем, что так давно правит этим миром? Добро и зло. Ненависть и любовь. Безразличие и пламя. Давишь, сука, на мозги. Почему ты там каждую ебаную секунду моей жалкой жизни? Въелась туда и будто щупальцами прикрепила себе там место, давя на совесть. Что за пиздец? Как вообще возможно разрушить все эти грани в один счёт? Стать спасением и проклятием. Найти с тобой и рай, и персональный ад. И так тошно от того, что она спасает и убивает. Без чёртовой крышесносящей тебя — я мог бы убить. И мне было бы абсолютно плевать, чтобы было бы со мной дальше. Но почему с тобой, внутри меня всё кричит до разрыва внутренностей, что я могу стать хорошим?! Как это работает? Быть может, это просто обычный сбой в моей программе? Да, блять, ты такая нужная. В этом непостоянном, конченном мире, почему именно ты стала моей единственной константой? Из-за тебя тону, захлёбываясь, из-за тебя с лёгкостью всплываю вверх. Я был чертовски не готов к твоему появлению. Спонтанно. Резко. Неожиданно. Переворот сознания, жизни. Если она действительно оказалась моим наказанием, то худшего я и представить не мог. Сокрушительно. Фатально. Тошнотворно. Сейчас я так ненавижу то, что стоило ей лишь обнять меня, закричать своим охуительно-дурманящим голосом «Костя» и мне ко всем херам сносит всю кипящую и бурлящую внутри меня злобу. Ненавижу чувствовать. Я так ненавижу её любить. Ненавижу своё неистовое желание держать её руку постоянно рядом. Каждую. Чёртовую. Минуту. И так, сука, хочется коснуться её губ, что скручивает кишки в тугой морской узел. Вот так, запросто, при одной лишь мысли уносит в пропасть. А что со мной творит одно её только прикосновение? Всё это не оставляет во мне ничего живого. Сука. Как же я тебя ненавижу, но до какого безобразия люблю. — Вика, — закричал я. — Что? — она перепугано подрывает голову с моего плеча. — Что за ебаный пиздец, Вика? — немного приседаю и грубо сбрасываю её с себя. — Ч-что такое? — перепуганные глаза мешкают со стороны в сторону. — Да, блять, — с рыком вырывается из меня, а затем один шаг с рывком, и вот, наши губы сталкиваются. Взрыв в мозгу. А она барахтается, отбивается, что-то невнятно говорит мне в губы. Но ты же сильней и не даёшь ей прийти в себя до конца. Ухмыляешься, заламываешь руки, ведь эту жажду вряд ли что-то уталит. Врываешься в её рот языком, уверенно чертя им невидимые узоры. И чем только думал Бог, награждая такого ангела такими дьявольскими губами? Очередная вспышка, бьющая мне в голову, снося всё напрочь, потому что чувствуешь, как эти губы поддаются. И всё — это точка моего невозврата. Ты была, есть и будешь моей — сколько не убегай, сколько не исчезай, сколько не проси уйти, я буду ходить за тобой по пятам, как тень.

Ты моя.