Любимец твоих дьяволов

POV Костя Как вернуть доверие, которое разрушалось годами? Как зашить шрамы, если тебе постоянно наносят новые? Как объяснить, что ты больше не способен причинять кому-то боль? Порой нам не хватает самую малость в проявлении смелости, которая, скорее всего, может изменить всю нашу жизнь. Всего лишь капля, но её всегда достаточно, чтобы исправить, изменить, переделать или сложить по-другому. Сегодня уже среда. Вчера весь день я следовал за ней по пятам. Изучал, узнавал её по-новому, что ли. Не такая. Она стала совершенно другой в моих глазах. Я испытываю нестерпимую боль, когда понимаю, что не имею права касаться её. Не согласна, кричит, отталкивает, убегает. Обнимает не меня. Улыбается другим, пряча улыбку, когда я где-то поблизости. Губы всегда разбиты или закусаны ею же до крови и рваных ран. Вот так изменило тебя время? Мы играли в прятки. Прятали чувства за слоем брони, которую невозможно пробить кому-то другому. Сердце из хрусталя давно разбито. Осколки склеены, только не тем человеком, а самим собой, что стало фатальной ошибкой. Вылечить может лишь тот, кто и подверг расколу. Но не всегда мы можем вернуть всё то, что было давным-давно. Я не смогу вернуть мою прежнюю наивную девочку. Томно выдыхаю и закрываю глаза, запрокидывая голову назад. Чёртов кретин, который был зол на то, что эта девочка пожертвовала собой ради моей мечты. Только она не знала об одном-единственном: я не видел себя без неё. Нет мне места в мире, где нет её. И осознать это смог только сейчас. В первый раз, когда она ушла, я как попало склеил своё сердце и пытался идти дальше. Девушка сменялась девушкой, и я не понимал, что не найти мне больше такой же. Все они были пусты. Мне надоело пытаться найти что-то внутри каждой из них, ведь одной оболочки мне было мало. Каждая хотела быть вроде как со мной, но продолжала фанатеть от меня. Мне же хотелось, чтобы меня правда любили. Не как звезду, а как обычного парня, без цента за душой, но с огромным стремлением стать кем-то в этом мире. Вот так я и перестал обращать внимание на других. Время близилось к вечеру. Скоро Артем заедет за Викой, и они отправятся в кино. Она настояла на ужастике, хотя Артем боится их до жути, не зная, что это её любимый жанр фильмов. — Кексик, давай сегодня посмотрим ужастик какой-нибудь? — с гостиной промурлыкала Вика. Я посмотрел на доставщика пиццы, который, не скрывая улыбки, громко хохотнул. — Держи, сдачи не нужно, — грымнул я, забирая пиццу и захлопывая перед его носом дверь. — Вика! — рыча окликнул её. — Я же просил не называть меня Кексиком при посторонних! — пройдя в гостиную, бросил пиццу на кофейный столик. — Я забыла, что там кто-то есть. Прости меня, — пробубнила она. — Не прощу, — ответил я, плюхаясь на диван, около неё. — Кексик, прости и помилуй, — снова промурлыкала она, подвигаясь и обхватывая мою шею руками. — Ты же меня любишь, — прошептала около моего уха, скользя невесомо своим носом по моему лицу. — В наказание мы будем смотреть комедию. Только тогда я тебя прощу, — скрестил руки на груди и, повернув к ней голову, попытался сдержать порыв обнять и поцеловать её. Она отдалила от меня своё лицо и удивлённо приподняла одну бровь. Глаза ехидно засверкали, и губы растянулись в улыбку чеширского кота. — Тогда ты останешься без пиццы, жопошник. Следуя за машиной Тёмыча, я всё думал о том, правильно ли поступаю. Сегодня, благодаря моей изобретательности и хитрости, его телефон оказался в моих руках. Не мог я смотреть просто так на то, как он улыбается, набирая сообщения. Сердце ёкало, оставляя после себя осадок где-то внутри, заставляя болезненно сжиматься. Вика вышла из подъезда. Объятия, улыбки, прикосновения. Я сжал руль, наблюдая за ними из далека. Затем вышла Карина, оглядываясь по сторонам. Машина Артема отъехала. Я нажал на газ, подъезжая прямо к Карине. Она растянула улыбку пошире. А мне хотелось сказать ей: «прекрати, ты не она», но вместо этого открыл ей дверцу и натянул милую улыбку. — Я даже не успела замёрзнуть, — сказала она, садясь в машину. — Ты готова? — Да, — хлопая в ладоши, взвизгнула Карина. В потоке машин, среди гула, мои мысли были заняты только ею. Карина иногда отвлекала меня тем, что постоянно держала меня под руку, даже тогда, когда я двинулся покупать билеты на сеанс. Заметив у кассы Вику и Артема, я отправил Карину за попкорном и колой. Нехотя она поплелась в другую сторону, пока я сам твёрдым шагом направлялся к кассе. — Шестой ряд, двенадцатое и тринадцатое места, пожалуйста, — сказал Артём. Вика не касалась его. Про себя довольно ухмыляясь, я подошёл вплотную. Она обернулась как бы невзначай посмотреть, что вокруг, но, заметив меня, повернулась боком, часто хлопая ресницами. На её лице читалась растерянность. — Не ожидал увидеть вас здесь, — сказал я как можно непринуждённее. — Спасибо, — проговорил Артём и обернулся. — Мэл? — удивился он. — Ты здесь какими судьбами? — Держи свою колу, — позади меня появилась Карина. — Вика? Артём? Вот это встреча, — хихикнула она. — Если бы мы знали, что так получится, то сразу бы все вчетвером собрались и поехали отдыхать. Но зато мы можем посмотреть фильм все вместе. Правда? Какие у вас там билеты? — протараторила Карина, вглядываясь в билеты, которые держал Артем. В это время я не сводил глаз с неё. Она всё ещё находилась в состоянии шока, переминаясь с ноги на ногу. И пока Карина с Артёмом покупали дополнительные билеты, нам было не до них. Этот взгляд говорил о многом: сомнение, боль, любовь, ненависть, радость. — Милый, ты собираешься платить? — лёгкое касание почувствовалось на моей руке. — Да, — сквозь зубы рыкнул я в ответ, не желая, чтобы Карина касалась меня при Вике и вообще. Спустя пятнадцать минут мы все двинулись в зал. Некоторые узнавали меня, подбегали фотографироваться, искоса поглядывая в сторону Вики и Карины. Они же в свою очередь подсели ближе к Артёму, показывая, чтобы они как бы с ним. Первым вошёл в зал Артём, следом Вика, я и Карина. Мне не хотелось пропускать вперёд Карину, хотя, как джентльмен, должен был. Мне просто хотелось сесть рядом с Викой, и у меня это получилось. Наступила тишина. На экране показывали первый трейлеры, но боковым зрением я смотрел только на неё. Внутри меня всё сжималось и давило. Я представлял, что это наш обычный поход в кино. Прикрыв глаза, я глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя. Странно, что она выбрала фильм больше психологический, а не с кровью и кишками, как любит. Карина вечно сдерживала писк, прижимаясь к моему плечу. Но не она. Она смотрела прямо, удерживая ровную осанку, попивая колу и отвечая на какие-то вопросы Артёма, время от времени. Фильм близился к концу. Мне казалось, что уже ничего не произойдет, но вдруг происходит неожиданный поворот событий, и чья-то ледяная рука хватается за мою в момент напряжения в фильме. Я узнаю её. Вика крепко сжимает мою ладонь, даже не пытаясь ослабить хватку. Поворачиваю немного голову в её сторону, смотрю на неё, затем на руки и снова на Вику. Она смотрит испугано на меня и сглатывает, понимая, что произошло. Словно под гипнозом я смотрю в эти почти чёрные глаза. Вика дёргает руку, но реакция не заставляет себя ждать: перехватываю руку, переплетая наши пальцы. Она томно выдыхает, а я чувствую, как в солнечном сплетении что-то нагревается, наколяясь до сумасшествия. Секунда, и рука вырывается из моей. Мой разум затуманивается. Зажигается свет, начинается движение, толкучка. Все спешат к выходу, пока я не понимаю, как идти дальше. Силуэты, чей-то смех, прикосновения, разговоры. — Ты идёшь? Не поднимая голову, приподнимаюсь, раздвигая невидимые стены из отчаяния. Ступаю шаг за шагом, роняя последнюю надежду, которая выскальзывает между пальцев. Не удержать. Выхожу из кинозала и, не посмотрев в её сторону, прохожу мимо, устремляя свой взгляд куда-то вперёд. — Стой. Мэл, куда ты? — пальцы Карины сжимают моё плечо. Я оборачиваюсь и смотрю сквозь неё, а там — она. Вика хмурится, опуская взгляд вниз, что заставляет меня разозлится ещё больше. — Мэл, — грымает Карина, щелкая перед моим лицом пальцами. — Очнись, Мэл. — Отвали, — рычу я. — Что? — её лицо искажается. — То, что слышала. Прости за грубость, но я больше не в состоянии проводить с тобой время. — Что это значит? Мне было неприятно наблюдать недоумение на её лице. Почему-то казалось, что она способна видеть скрытые знаки. Перевожу свой взгляд на Артема, а затем на Вику, которая безмолвно шепчет «нет». Шепчу одними губами «прости» и на выдохе говорю то, что давно надо было сказать: — Ты не она. Карина прослеживает за моим взглядом. Натыкаясь на Вику, она вздрагивает и оборачивается ко мне так быстро, от чего я делаю шаг назад. — Как давно? — Думаю, на этот вопрос должен ответить не я. Разворачиваюсь, оставляя за собой множество висящих в воздухе вопросов. Грудную клетку вмиг что-то перехватывает, сжимая рёбра слишком крепко. Ощущение реальности покидало меня, хотя я продолжал спускаться вниз. Холодный ветер ударил мне под дых, когда двери передо мной распахнулись. Я шёл словно на казнь, не осознавая, что теперь будет дальше. Лицо хлестал мороз, а сердце находилось обнаженным перед внешним фактором. Ключи выпадают из моих рук, я наклоняюсь, проклиная всё на свете. Боковое зрение улавливает движение, что заставляет меня подняться и обернуться. — Ты не имеешь права рушить мою жизнь. Если бы у неё была способность, то скорее всего, она бы могла владеть огнём. Глаза горели, метая в меня языки пламени. В один момент всё вокруг превратилось в пожар, несущий за собой разрушение. — Слышишь меня? — выкрикнула она, останавливаясь в десяти шагах от меня. — Ты не имеешь права вот так каждый раз врываться в мою жизнь. Ты приходишь и уходишь, а мне остается только смотреть на это, чтобы потом собрать себя по кусочкам. Неужели тебе не надоело? Посмотри на меня! Смотри! Тебе нравится? Нравится смотреть, как ты оставляешь после себя руины? Зачем ты это делаешь? То появляешься, чтобы нанести мне новые отметины, а потом, как ни в чем не бывало, появляешься, чтобы всё вернуть. Для чего? За что ты так со мной? Тебе нравится смотреть, как я из последних сил пытаюсь выкарабкаться? — прислонив руку к лицу, она закусывает пальто и кричит. Приглушенный вопль режет мои уши, но я не двигаюсь. Она утирает слёзы и останавливает рукой бегущих к нам Артема и Карину. — Сделай выбор, сейчас же, — говорю, смотря на потерянного Тёму и сглатывая огромный ком. — Не раздумывая, скажи: он или я. Она молчит. Давясь слезами, смотрит на меня, но не решается что-либо сказать. Напряжение возрастает с огромной скоростью, сдавливая в свои тиски. Я закрываю глаза, понимая, что выбор сделан. И он не в мою пользу. Понимающе киваю и разворачиваюсь. Кажется, я теряю самого себя прямо сейчас. — Я люблю тебя. Я чертовски люблю тебя, — выкрикивает она, заставляя меня остановиться. — Но это ничего не меняет. Как бы я не любила тебя, ты не можешь стать моим выбором. Никто не может. Даже если я попыталась бы. Ничего не сможет разрушить мою любовь к тебе. Не оборачивайся и не смотри на меня. Мне не нужен ни один ответ на все мои вопросы. Ты причинил мне так много боли. Если бы ты только знал, с каким треском я ломалась. Как просила о помощи, но рядом не было никого. Я кричала, задыхаясь в пустой квартире, зная, что никто не должен знать о твоём прошлом. Я хранила всё в себе, не замечая, как живьём похоронила себя. А теперь, просто уходи. Ты обещал, что оставишь меня, если я выполню твою просьбу. Продолжай наносить отметины, причиняя мне боль. Рви меня на куски физически, но не смей трогать моё сердце. — Кто сказал, что я послушаюсь? — отвечаю, оборачиваясь к ней. — Я сказала! — выкрикивает Карина и вмиг оказывается рядом со мной. Её рука резко поднимается, обжигая правую часть лица. Я не сразу соображаю, что мне только что дали пощечину. Прислоняю руку к щеке и смотрю на то, как вторая рука Карины поднимается ввысь, но её останавливает Артем. — Пусти, — шипит она. — Не влезай туда, куда тебя не просят, — спокойно отвечает он, уволакивая Карину к своей машине, несмотря на её сопротивление. — Я не смогу отпустить тебя, даже если бы и захотел, — произношу громко и осознано. Сажусь в машину и трогаюсь с места. Пожар окончен.