Спасай меня

       Кошелевой приходится отменить съемки. Она звонит Фадееву, придумывает детские отмазки, мол отравилась, совсем не в состоянии, тот же верит как на духу и просит оклематься до завтра. Кристина же считает, что ей от этого дерьма не оклематься никогда. Она все утро сидит на кухне, пьёт отвратительный кофе и гоняет в голове дурные, но уверенна что правильные мысли. Пора заканчивать.       И эта мысль совсем не отпускает, потому что она устала. По-человечески устала быть нянькой для взрослого мужика. Очень хочет ластиком стереть все мысли и воспоминания о нем, но что-то внутри неё с издевкой смеется, намекая что силёнок не хватит. А с собой бороться сложнее, чем даже со Свободой.       Она на две части раздроблена и кажется, что скоро просто свихнётся. Её действиями попеременно руководит то сердце, то разум и они никак друг с другом договориться не могут, чем и подрывают психику девчонки к чёртовой матери.       Она ему завидует. Он может себе позволить послать все и всех нахуй, сосредоточиться на себе и поступать так, как вздумается ему. Она так не может, у неё материнский инстинкт плюс стокгольмский синдром, и это все что её еще держит рядом с ним, но и этого блять за глаза и за уши.       Однажды он плакал у неё на коленях и просил его полюбить. Конечно же пьяный вусмерть и конечно же эта картина у неё до сих пор перед глазами. Она в тот вечер молчала, а внутри себя кричала что уже, что переставай, что неужели не видишь. Утром он попросил все забыть, но в ушах до сих пор звенел её собственный молчаливый крик. И это блять страшно.       Сейчас тоже страшно, потому что время почти одиннадцать, потому что слышит как он тихо ругается в её комнате и встает с кровати. Страшно от того, что сейчас все снова начнётся, а она как обычно не хочет быть к этому готова. Поэтому выбирает самый тупой из вариантов побега. Кладёт руки и голову на стол, притворяется спящей, а лучше бы мертвой, вот серьезно.       Он заходит на кухню почти бесшумно, но Кошелева его чувствует. Как и всегда. Отлично отыгрывает роль, даже не дергается, когда тёплая и немного дрожащая рука гладит её по волосам. Слегка сопит, когда Макс берет её на руки, прижимается к нему, умело вживается в образ, но почти раскалывается, когда положив её на кровать он укладывается рядом и прижимает к себе.       В его объятиях душно, хочется выбраться, плакать в подушку, но в игру вступает сердце и она всем телом жмётся ближе, кутаясь в его руках. Мысль о том что пора заканчивать отходит на второй план, даже почти стирается, но снова выводится красным маркером, капсом, где-то перед глазами, когда через пару часов она просыпается одна, а им в квартире даже не пахнет. Чертов ублюдок.       Она напивается впервые. Хочет побывать в его шкуре хоть раз, поэтому звонит из переполненного клуба. На часах почти четыре. Ей все это кажется до безумия смешным, а сердце с разумом основательно притихли, уступая дорогу новому члену их команды - алкоголю. - Маааааксииик... - она тянет его имя тонким голоском и Свобода бы никогда не узнал её, если бы не фото, что высветилось при входящем звонке - ненене, наливай больше, ты чего? - Кошелева, ты блять где? Что происходит? Ты время видела? - в трубке музыка долбит так, что барабанные перепонки готовы разорваться, он слышит как она смеётся и даже флиртует, но блять не с ним - Кошелева!!! - Да, да, я слышу. Слушай, котя, приезжай ко мне, тут так весело - она снова хохочет и отвлекается на разговор с кем-то. - Ты там пьяная что ли? - Ага, немножко. Теперь я понимаю тебя, в этих моднючих клубах и правда прикольно, особенно если юбку покороче надеть. Свобода, почему ты раньше не говорил, что помимо телок, тут ещё мужиков крутых куча. - Ты обалдела там что ли? В каком ты клубе, дура? - Да чего ты ругаешься, весело же. Ой, молодой человек, аккуратнее, и руки повыше, пожалуйста - она снова смеётся в трубку, а Свобода звереет окончательно. И он уже одет, даже такси почти вызвал. - Блять, Кошелева, отойди от того кто тебя там лапает, прибейся к стеночке и жди меня, поняла? Какой клуб? - Да тот же, из которого я тебя забирала. Эй, ну не надо, следы же останутся - она снова хохочет и отключается. А у Макса, честно слово что непроизвольно, из глотки рык звериный слышится.       Он знает что там за люди отдыхают, сам такой. И он не знает какая Кошелева пьяная, он вообще её с алкоголем никак не ассоциировал. Да и в его голове всегда картинка была, что уж Крис точно не про это все. Но вот тебе Максик, удивляйся и откладывай на подкорке сознания, на ус мотай, как говорится. Ты нихера о ней не знаешь, совсем.       Он места себе в такси не находит. Мечется по заднему сидению, наверное в сотый раз номер её набирает, чтобы проверить, а там только автоответчик. И кулаки сами непроизвольно сжимаются. Ему кажется, что он готов сорваться, боится что не справится с эмоциями и делов натворит. Пытается успокоиться, но получается до ужаса отвратно. Поэтому как только таксист останавливается, он из машины пулей вылетает. Его на входе пропускают без проблем, примелькался уже, даже охранник с ехидной улыбочкой поглядывает . Но ему некогда анализировать, он внутрь несётся и глазами ищет-ищет-ищет. Бегает меж людей как ненормальный, но цели своей не находит. Бежит наверх, вип-зоны проверить, и готов уже сдаться, но отодвигая очередную занавеску, которая висит там дабы срам вип-персон прикрывать, на этот срам и натыкается. Мажор какой-то, явно, к себе девчонку прижимает, руку на заднице держит, максимально короткая юбка чуть ли не до талии поднята, и губы её так неистово терзает. У Макса пелена перед глазами от этой картины и он уже не помнит как парня оттаскивает, по лицу тому со всей силы херачит, в ответ так же сильно прилетает, что кровь приходится сплевывать. В себя приходит когда крик Кошелевой слышит. Хватает ту за руку, юбку её одергивает, джинсовку свою на неё навешивает и вниз тянет, оставляя на запястьях синяки от хватки железной.       Отпускает только на улице, когда за угол её заводит. И носится из стороны в сторону матерясь и пыхтя под нос. - Какого хуя? Кристина, блять, какого хуя?? - кричит как ненормальный. С психа кулак в бетонную стену впечатывает, прям рядом с её головой. А она трясётся вся, в стену вжалась, отрезвела в момент. Слова сказать не может, потому что пиздец страшно, потому что впервые видит его в таком состоянии. - Ты блять чего хотела? Чего этим добивалась? - она отворачивается, не может смотреть в глаза, но он лицо её с силой хватает и буквально заставляет. Ему контакт с ней нужен, зрительный, потому что знает, что по-другому его точно не отпустит.       А она блять тупо не выдерживает, слезы крокодильи начинает глотать, отпихивает его от себя. У Макса ступор и непонимание в глазах, он вообще этого не ожидал, поэтому и отпускает по глупости, а она только этого и ждала, срывается и бежит от него, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать, чтобы не ощущать его так близко. В такси ближайшее прыгает, а он за ней не успевает. Жёлтая машина заворачивает на светофоре, унося с собой причину его нестабильности.       Макс тупой, как пробка. Эгоист невероятный и нытик. Ему проще в запой, чем разбираться в себе, а уж чтобы разбираться в другом человеке - это из области фантастики, но Кристина этого заслуживает. Она всегда, по его мнению, заслуживала только лучше. Потому что девочка с каре для него - идеал недостижимый и прекрасный. Она знает как правильно, как можно, и как безопасно. У него так не выходит. Он и есть то самое неправильно, нельзя, и чертовски опасно. Только поэтому он даже в мыслях не позволяет себе быть с ней, но сердце так просит, псиной просто скулит, как только замечает знакомый силуэт.       Такой как сегодня он её ещё не видел, но даже в этом всем дерьме считает её идеальной. Ей просто хуево, и она выбрала идеальный способ расслабиться, даже его вызвонила, когда поняла что нужно заканчивать, и в этом всем она блять волшебна, ровно до того момента пока не появляется он. По-хорошему, они не должны быть даже знакомы, но они слишком знакомы. По-хорошему, он должен быть для неё старшим братом, но всего этого говна к родственничкам не чувствуют. У них не выходит по-хорошему, как бы оба не пытались, поэтому Макс решает, что пора по-плохому.       Дорога до её дома занимает час, за который он и хотел бы передумать, но не получилось. За её дверью тишина гробовая, и это тоже можно было бы принять как знак для отмены. Но он все равно стучит сильно и громко, окончательно вдалбливая эту мысль себе в голову. Кошелева, идеальная девочка, гостя долго на пороге не держит, дверь открывает, смотрит на него своими оленьими заплаканными глазами. Максу кажется что умоляет, причин не понимает, но кожей чувствует. И срывается...       Своими губами к чужим льнет, а внутри просто тайфун происходит. Мысли путаются, сердце заходится как ненормальное и руки дрожат так сильно, что приходится лицо её обхватить. Он слишком долго мечтал об этом, чтобы сейчас вести себя адекватно, поэтому не сразу замечает отсутствие реакции.       Крис в шоке, ступоре и попросту говоря в ахуе. Она не то что не ожидала, ей даже во снах такое не снилось. Поэтому когда он от неё в конце концов отлепляется, она только и может что смотреть ошарашено и глазами хлопать. Он лицо её не отпускает, силится что-то прочесть в этих блюдцах, но кроме страха и непонимания не видит ничего. Ему кажется что снова проебался, но она в какой-то момент будто включается и уже сама тянет его на себя, от чего по телу тепло разливается.       Они не отрываются друг от друга, не говорят, только жадно цепляются друг за друга, будто в последний раз. Макс не теряется от её инициативы, наоборот, только помогает девчонке с себя одежду снимать, а потом и с неё. Им физически невозможно это хоть как-то притормозить, сил нет даже до кровати добраться, поэтому в первый раз он берет её прямо в прихожей, потом в ванной, кухне и снова в прихожей. До кровати они доходят только под утро, и где бы взяться силам, но они все равно откуда-то берутся и они не упускают момента снова быть ближе.       Это все должно быть не правильным, но им впервые в жизни так не кажется. И Когда Кошелева засыпает, свернувшись в его руках, он наконец осознаёт, что её идеальность - это плод его воображения. Она вообще не такая, это он её такой себе нарисовал, влюбившись в каждую её черту характера, в каждый изгиб её тела, влюбившись в эту девочку по самое нельзя.