Собственность обязывает

Оставаться в клубе Чимина тебе не хотелось. Совершенно и абсолютно. Хотелось приехать скорее домой, залезть в свою горячую ванну и уснуть под тёплым одеялом. Выходишь из борделя, под прикрытием работающим клубом, и ежишься из-за вечернего ветра, который ну уж очень неприятный. Трясущимися руками достаёшь сигарету из сумочки и пытаешься щёлкнуть зажигалкой, механизм которой никак не хочет поддаваться, отчего ты психуешь и снова чиркаешь ей. — Блять, — ругаешься ты, чувствуя, как руки начинают мерзнуть, а раздражение и непонятная злость на саму себя растёт с каждой секундой. Когда наконец зажигалка даёт огонь, который поджигает заветный сверток бумаги, ты выдыхаешь воздух, вместо него вбирая табачные смолы в лёгкие, заполняя терпким дымом лёгкие. Становится вроде легче, но навязчивые мысли о Тэхёне не выходят из головы. — Сука-а… Тебя грузит эта ситуация, из которой ты не знаешь, как выйти. Впервые чувствуешь себя загнанной в какую-то клетку, коробку, в которой есть выход, но тебе его не найти, просто не ощутить, отчего злоба безысходности растёт, а собственная беспомощность съедает. Чёртов Тэхён! Справа слышишь какой-то шум и тут же запускаешь руку к бедру, вокруг которого на ремне прикреплён небольшой нож, но позже облегченно выдыхаешь, когда узнаешь знакомый силуэт с блондинистой шевелюрой. — Испугали, — сигарета зажата между зубов, но в мгновение оказывается у тебя в тонких пальцах. — Чего так резко исчезли? — Не могу терпеть напыщенность и лицемерие, — Намджун тихо вдохнул прохладный воздух, запустив руки в карманы брюк и начиная раскачиваться с пятки на носок. На какое-то мгновение тебе он напоминает парня, обычного парня, который забрел в клуб потусить с друзьями, потому что лицо мужчины на секунду становится каким-то безмятежным и спокойным. — А где вы его увидели? — хмыкаешь без доли злорадства, и вы оба смотрите куда-то вдаль, мимо домов. — Чимин этот. Я слишком разбираюсь в людях, чтобы списывать его интерес к тебе за простой интерес. — В каком смысле? — Хах, — мужчина опускает голову вниз и качает ею, слегка улыбаясь, — а ты не догадалась? Чимин хоть и молодой, но не глупый. Отнюдь не глупый. Этот мальчишка подмял под себя многие бордели, пустил, так сказать, корни в этом городе, а если в одно из его самых престижных заведений попадет такая «жемчужина» как ты, то мой… бизнес, — Намджун сам хмыкнул от того, как он назвал проституцию и работорговлю, — то я могу сам ехать выкапывать себе могилу. — Почему? У вас же столько точек. Девочки у нас не только из нашей страны, но и из других. У вас же идёт торговля между странами и городами, так почему какой-то мальчик смог заставить самого Ким Намджуна, самого Монстра, поджать хвост? — ты откровенно не понимаешь, почему мужчина так озабочен этим Чимином. — Я думаю на года вперёд. И то, что я думаю, не радует меня совершенно. — Знаете, думать вредно. Очень вредно. Я вот не думаю частенько, и, знаете, так проще жить, — очередная затяжка и ты выдыхаешь дым куда-то в вбок, глядя прямо на Намджуна. И почему он сейчас кажется таким привлекательным, пусть и красивым не является? Откуда в нём столько обаяния, которое ты раньше не замечала. — Ты не держишь в руках… Империю? Да, наверное, так это и можно назвать. — Знаете, у вас просто нет тыла. — В каком плане? — Семьи. У вас нет людей, ради которых у вас был бы стимул придумать ещё большую многоходовку, раз вы опасаетесь Чимина, — в твоём сознании вспыхивают давно забытые сцены, от которых тебя морозит и бросает в дрожь. — Когда у тебя есть семья, то жить проще, то есть есть ю то, ради чего ты готов жить. Даже не так, есть те, кто даже в случае неудачи примут тебя любым, и проституткой, и бедным, и больным. Потому что это те люди, которые всегда, в независимости от отношений, могут прийти на помощь. И не только материальную… — Ты думаешь, что я настолько глуп, что не понимаю этого? — Боже упаси такое подумать, звезда моя. Просто вы одиноки, и это заметно. — Да ну? — изгибая бровь, Намджун двинулся в твою сторону и остановился на расстоянии нескольких сантиметров от тебя. Сигарета выпала куда-то на мокрый асфальт, а дыхание сперло в одно мгновение, когда в нос ударил запах терпких духов мужчины, от которого исходила какая-то аура чего-то властного и одновременно с этим печального, забытого. — Ты хоть знаешь, каких сил мне стоило воздвигнуть всё это? — он смотрит прямо в глаза, посылая по твоему телу какие-то дикие импульсы, незнакомые, или же давно забытые, закинутые в далекий ящик памяти. Тело парализует, когда две горячие ладони оказываются на твоих мягких бедрах, сжимая их и прижимая к себе плотнее. Тебе душно и жарко, кажется, что кровь в жилах начала кипеть от высокого градуса вашей ситуации. — Ч-что…? Взгляд непроизвольно падает на его губы. Блядские пухлые губы с небольшими трещинками, но упругие и наверняка мягкие. Пытаешься выдохнуть, но грудью упираешься в грудь Намджуна, у которого перед глазами лишь твой образ, а в руках тонкая талия, перетекающая в аппетитные бедра, сжимать которые одно удовольствие. — Ты меня так раздражаешь, — шепчет он, а у тебя от тембра его голоса глаза закатываются. Или же закатываются от руки, что сжала бедро? Не понимаешь ничего, но что-то резко щелкает в голове, и ты отталкиваешь от себя мужчину, замахиваясь для пощечины и оставляя красный след на коже мужчины. Тот смотрит на тебя удивлённо с ноткой ярости, а после пригвождает к стене, вдыхая аромат твоих духов и ведя носом по шее, от чего ты хнычешь, не желая признавать то, что хотела Намджуна, который мажет своими губами по твоим. Ты жмуришься, потому что… Нет! — Не трогайте… Пожалуйста, — голос дрожит, а в глазах стоят слезы, безбожно щиплющие веки. — Свали, — шепчет Намджун, а ты не понимаешь, послышалось ли это тебе или нет. — Свали! За грудиной больно, а на душе непонятная гамма чувств, в которых ты окончательно запуталась, впрочем, как и мужчина, что остался у той стены, по которой сполз спиной, зарываясь пальцами в волосы и сжимая их с невероятной силой. Хочется кричать, но голос осип, а на губах остался до сих пор вкус твоей помады. Ванильная. Намджун усмехается, сидя на корточках, и не понимает, почему так больно.