PIZZA — Пятница
Лера старалась держаться невозмутимо, спокойно, будто её не тревожило его присутствие. Но как бы шатенка не старалась, каждый шаг, направленный в сторону стола с отстраненным брюнетом, давался сложно, не хотя. Официантка смотрела поверх черноволосой макушки, но взгляд шоколадных глаз всё время спускался к притягательным изумрудным глазам, к прямому носу и слегка вздутым губам. Взяв всю свою выдержку в кулак, девушка наконец преодолела расстояние от барной стойки к обаятельному гостю, натянула доброжелательное выражение лица и со всей присущею радостью произнесла: — Добрый день! Торт для вашей именинницы, — на столе оказался небольшой шоколадный торт, украшенный свежими и ароматными ягодами. Никакой реакции не последовало. Эмиль уставился в экран телефона и не выражал ни единой эмоции. Лицо стало аристократически холодным, словно Романов был вампиром из какого-нибудь сопливого сериала про любовь, а сама Лера являлась букашкой, ничего не значившей для него. — Пожалуйста, ваш ванильный капучино, — так же вежливо проговорила Лера и немного помедлив, решила потихоньку смыться. — Я не заказывал, — спокойно произнёс Эмиль, оторвавшись от своего гаджета и скребя худую спину шатенки холодным взглядом. Лера громко вздохнула. Эмиль играл на опасных аккордах её тонких нервов, которые вот-вот должны порваться от нескончаемого потока эмоций, что вызывал Романов своим присутствием. Не хотелось поворачиваться, видеть его фирменную улыбку, завораживающие глаза, неподвижные розовые губы, и слегка подрагивающие чёрные брови. Хотелось просто убежать, и никогда больше не возвращаться в это кафе, в свои воспоминания и чувства, которые уже давно должны были умереть. — У меня аллергия на ваниль, — усмехнулся парень, не отрывая взгляда от девушки. Официантка медленно повернулась, придумывая разные оправдания. Надо же было додуматься приготовить ему кофе, опираясь только на воспоминания. Но увиденное заставило сжать женские кулаки, и чуть ли не проехаться по довольному мужскому лицу. Черноволосый наглец спокойно попивал кофе, наслаждаясь реакцией официантки. — Ты! — прикрикнула Лера, отчего гости с соседних столов беспокойно посмотрели на неё. — Ненавижу! Девушка действительно испугалась, но не за себя. А за Эмиля. Попробовав кофе, он мог просто задохнуться или того хуже… И сейчас Лера чувствовала себя на грани бешенства. Эмиль не только заставил её поволноваться, но и испытать всю ответственность за его жизнь. — И я рад тебя видеть, — промурлыкал Романов, спокойно попивая ароматный напиток, — как приятно осознавать и ощущать, что ты помнишь, что я люблю. — Жаль, что не добавила тебе яд, — огрызнулась девушка, и злобно посмотрев на ухмыляющегося парня, решила по-быстрому смыться. Но её план отхода в крепость не увенчался успехом. Радостная Мия уже заключила официантку в объятия. — Я так рада тебя видеть, Лера!!! Ты не представляешь, как я по тебе соскучилась. Прости, что так долго не появлялась в кафе. Было очень много дел, а тут еще сестра и брат решили меня навестить, и я со всем забылась. Но это не значит, что я тебя не люблю! Наоборот, я очень тебя люблю. И я рада оказаться с тобой в такой день! Кстати, про сегодня и про моего брата, — блондинка говорила на одном дыхании, и остановка хотя бы на одну секунду грозилась большой катастрофой. Андерсон быстро развернула шатенку в сторону Эмиля, и моментально протараторила: — Мой брат, Эмиль Романов. Лера сглотнула. Парень как ни в чём не бывало встал из-за стола и протянул широкую ладонь для рукопожатия. — Для своих он Емеля! — радостно проговорила блондинка, шлёпнув парня по плечу. Шатенка выдавила из себя неловкую улыбку. — Лера. Просто Лера, — сказала официантка, проигнорировав протянутую руку Эмиля. — Приятно познакомиться, просто Лера, — прищурив изумрудные глаза, изрёк Романов. Мия смотрела на них внимательно и с великим интересом. Что-то между ними происходило и понять, что именно, блондинка никак не могла. — Ладно-о, — протянула шатенка, — Мия, с твоим днём рождения! Торт я испекла сама, наслаждайся, — блондинка вновь оказалась в объятиях подруги, которая была на пару сантиметров выше её. — Надеюсь, он не отравлен, — вставил свои пять копеек брюнет, отчего схлопотал подзатыльник от Мии. Лера только закатила глаза. — Ты такая сегодня красивая! В первые вижу тебя в платье, — улыбнулась шатенка, поправляя спавшую белоснежную прядь за ухо подруги, — хороший вкус, платье супер! Мия неловко улыбнулась и хотела было ответить на комплимент. Но Романов взял инициативу на себя. — Спасибо, за комментарий, — усмешка гуляла на его губах, и Мия не могла понять причину такого поведения, — ведь это я выбрал это платье. Эмиль никогда не вёл себя так с девушками. Он либо вообще их не замечал, либо старался ухаживать за ними более галантно. Тем более Романов всегда уважал её друзей и никогда не позволял себе такого хамского поведения. Но увиденное и услышанное поражало. Будто Романов не только хотел, чтобы она обратила внимание на него, но и ничего не понимающая Лера. Андерсон посмотрела на подругу, потом на брата. Их взгляды были прикованы друг другу, словно они старались запомнить каждую деталь, мелочь, эмоцию, проявляющуюся на их лицах. И Мия улыбнулась от мысли, что посетила её голову. — Кхм, — неловко прокашлялась блондинка, чем заставила двух людей оторваться друг от друга, — Лера, может, присоединишься к нашему празднеству? — Что? — реакция шатенки была заторможена, но так приятна для Эмиля, — а! Я, ну… у меня много работы! Мия надула губу и приобняла девушку за плечи. — Ну пожалуйста, сегодня мой день рождения! А с Лизи я договорюсь! Да и Эмиль будет не против? — блондинка хитро посмотрела на брюнета, отчего тот поёжилась. Он знал этот взгляд. И то, что он за собой притягивал. — Я думаю, что у Валерии и правда много работы, — проговорил брюнет, отвернувшись от Леры и сев за стол, не обращая ни малейшего внимания. — Но, Емеля… — Мия, не надо, — Лера улыбнулась и поцеловала подругу в щёку, — ещё раз с Днём рождения. Блондинка наблюдала за удаляющейся фигурой девушки. — Это было грубо, — проговорила Андерсон, пряча свою догадку за обидчивое выражение лица. — Не тебе меня судить, Мия. А теперь давай наслаждаться тортом. Тем более, что я за него заплатил, — холодно сказал Романов, осознавая, что с его уст это звучало как приказ. Блондинка вопреки своим рассуждениям, повиновалась. Но в голове всё еще сидела мысль. Одна крохотная догадка, которая так сильно въелась в её сознание. «Они знакомы».***
Последняя тренировка перед матчем. Всегда так волнительно и непредсказуемо. От любого твоего действия и слова зависит настрой команды и настроения на грядущее событие. Особенно, когда на тебя смотрит не только тренер, но и вся страна. Одна только мысль промазать мимо ворот или дать неверный пас своему товарищу по команде вводила Головина в некую апатию. И было сложно сказать в порядке он или нет, ведь на кону стояла не только его карьера футболиста, но и репутация России на международной арене. Саша любил свою страну, гордился ей и всегда считал, что только Россия способна выдержать любые кризисы, войны и препятствия. История не раз это доказывала. Правда не все поддерживали его взгляды. Большинство футболистов были здесь только ради денег. Но Головин не осуждал их за это. Он никого никогда не осуждал. И, возможно, именно поэтому его так все ценили и уважали. Рассказать о своих недостатках и ошибках тому, кто не будет обвинять и просто поддержит. Кажется, это было нужно всем. И каждый раз Саша выслушивал. И все же это сильно отражалось на его внутреннее состояние. Ведь после каждой такой дружеской поддержки Головин чувствовал себя потрёпанным, истощённым и ненужным. О своих проблемах футболист не говорил. По крайней мере старался. Зачем кому-то знать о том, что изменить невозможно? Зачем кому-то переживать о проблемах того, кто поглощал весь негатив других? Все подумают, что его это обременяет, все подумают, что он слабый. И всё Саша осуждал лишь одного человека. Самого себя. За свою нерешительность, простоту, некую обычность. Наверное, именно поэтому его так зацепила Мия Андерсон. Она особенная. Он это знал. Хватило лишь одного взгляда, чтобы это понять. И именно поэтому он уже битый час сидел в раздевалке и смотрел на экран телефона, собираясь с мыслями. У неё день рождения. И раз Головин не сможет поздравить её лично, то нужно сказать приятные и важные слова. Но какие? — Странно видеть тебя перед матчем с телефоном, — мужской голос вывел Головина из мыслей. Парень повернулся и увидел Лёшу. Один из братьев Миранчук вытирал голову после прохладного душа. — С чего ты взял? — спросил Саша, и молча посмотрев на телефон, отбросил его в сумку. Миранчук пожал плечами и, отбросив полотенце в сторону, произнёс: — Ни разу тебя с ним не видел перед матчем, да и перед тренировкой, ну и после неё. Головин хмыкнул, и посмотрев на Лёшу слегка заинтересованным взглядом, снял с себя мокрую от тренировки футболку. — Если хочешь о чём-то спросить, то дерзай. Я не Дзюба. Подкалывать не буду, — смело выдал Миранчук, копошась в своём шкафчике. Головин бросил грязную форму в стирку, и не спеша подошёл к своему шкафчику. — Это волнение, не больше. — Как скажешь, — парень пожал плечами, и натянул на себя чистую толстовку. Появление капитана сборной сопровождалось громким хлопаньем двери. Настолько сильным, что Саша представил, как по стене пошли трещины. — Ты можешь быть спокойнее? — негодовал поспевающий за ним Черышев. Артём повернулся к своему напарнику с явным желанием кого-нибудь прибить, но Денис выдержал эту атаку, и встал несокрушимой стеной. Саша и Лёша переглянулись и поспешили к Артёму, который был готов в любой момент взорваться. — А ты можешь не ходить за мной по пятам и давать глупые советы? — пригрозил Дзюба. — Эй-эй, спокойнее, — проговорил Головин, преграждая путь к Денису. — Что произошло? — пытался выведать Миранчук у Черышева, который твёрдым взглядом уставился на капитана сборной. — А ты это у своей любимой спроси! — рявкнул Дзюба Лёше, и толкнув Головина, направился в ванную комнату. Саша и Лёша удивлённо уставились на Дениса. Дверь в душ громко хлопнула, а Черышев устало приземлился на скамейку. — Я не знаю, как у неё это получилось, но на матче Дзюба сидит на скамейке запасных. По крайней мере первый тайм. — Подожди, у неё это … — но Лёша осёкся после злобного взгляда сидящего парня. — Романова, — Денис сжал кулаки и с силой ударил ими по скамейке. Саша громко выдохнул и посмотрел в ту сторону, куда ушёл Дзюба. — Как это произошло? — спросил он, пытаясь вернуться из своих душевных терзаний к возникшей проблеме. Миранчук усмехнулся. Он мог догадаться до чего может довести эта война. Как он и предполагал, Аня не так проста, как кажется. И глупо было думать, что она проглотит все унижения и выходки Артёма. А ведь он заступался за Романову, но похоже помощь ей не нужна. И с одной стороны Миранчук был рад, что Дзюба наконец получил по заслугам. Но с другой, это меняло весь расклад завтрашнего матча. И это было очень плохо, учитывая, что Дзюба являлся самой важной фигурой в стратегии, выстроенную против сборной Египта. — Когда закончилась тренировка, пришла Анна Сергеевна и Тёма не сдержался. В общем, случайнейшим образом, мяч прилетел ей в голову, — Черышев рассказывал всё без особого удовольствия и будто испытывал чувство вины за поступок своего друга, — ну это видело все руководство. В том числе Евгений Николаевич. И всё же, это могло сойти ему с рук, если бы он не стал смеяться как придурок. Идиот. Не то, что она. Воспользовалась ситуацией и всё пошло по… — Жопе, — проговорил за него Головин. Миранчук сжал кулаки. И когда Артём вышел из душа, именно этот самый кулак оказался на его лице. Саша и Денис вмиг оттащили разъярённого Алексея от ничего непонимающего капитана сборной. — Миранчук, ты чего творишь? — спросил Дзюба, вытирая маленькую каплю крови с губы. Но в следующую секунду в его серых глазах мелькнул огонёк. — А-а, кажется понял. — Дзюба, прошу, не начинай! — рявкнул Черышев, по –прежнему держа Лёшу в хватке. Саша лишь смотрел то на одного то на другого, искренне не понимая, что произошло. Не сложно было догадаться, что причиной ссоры являлась одна сногсшибательная брюнетка. Но что именно произошло, и почему Миранчука это волнует, было совсем не понятно. — Неужели тебе важнее какая-то расфуфыренная девка, чем футбол, команда, дружба в конце концов?! — Дзюба не сдержался и перешёл на крик. Сдерживать обоих было практически невозможно. Но на этот вопрос Лёша лишь усмехнулся и попросив парней, отпустить его, прежде чем выйти из раздевалки сказал Дзюбе: — Я хотя бы не подставлял команду перед завтрашним матчем. Ты хоть понимаешь, что своим поступком, ты чуть всё не разрушил? Одно радует, она тебе отомстила, — Миранчук легко улыбнулся, отчего Дзюба сжал челюсть, — я к Черчесову, узнаю дальнейший план. За ним ушёл Головин и Черышев. Все понимали, что после поступка Ани, Артём так просто не сдаться. Но чтобы не предпринимал футболист, правда будет на её стороне. Так думали все, кто находился в стенах этого стадиона. И только Дзюба верил, что влияние этой женщины не безгранично.***
Аня была как всегда на высоте. Евгений Николаевич гордо восседал во главе стола и почти не сводил взгляд с серьёзной брюнетки, которая с уверенностью вещала всё организационные вопросы. Он добавлял ей много работы, зная, что Романова выполнит всё на высшем уровне. Все дипломатические отношения были на ней, конференции проводились не столько от лица Евгения Николаевича, сколько от её. Она была профессионалом в своём деле, и когда начальник ловил завистливые взгляды конкурентов, он чувствовал гордость. Романова умудрялась сохранять хладнокровие при весьма некорректных вопросах и в тоже время проявлять инициативу в некоторых спорах, из которых она выходила победителем. А соперникам видеть женщину в мужском коллективе, было необычно. Они таращились на неё, как на чудо. Но Анна Сергеевна этим охотно пользовалась. Это был ценный кадр для всей сборной. Когда футболисты защищали Россию на футбольном поле, Аня же боролась здесь, сейчас в этом конферанс зале, даже не подозревая, как её увлекает собственная работа. И прошло бы идеально, если бы не один футболист, что сегодня на показе стадиона юристам Египта, не запустил в неё мяч, а затем-ка свинья не начал смеяться. Такое неуважение очень оскорбило делегацию другой страны. «Идиот», — подумала Аня, потирая лобную часть. Удар был настолько сильным, что сшиб с ног. Косые взгляды в сторону сборной России не понравились Евгению Николаевичу, и он принял решение. Наказать Артёма Дзюбу. Брюнетку сразу отнесли в мед пункт. Благо всё было в порядке, и спустя час Аня стояла на ногах и гордо восседала в конферанс зале. Романову слегка мутило. Но это не мешало ей выполнить свою работу. Когда все начали расходиться, Анна Сергеевна, выслушав комментарии начальника по поводу проступка Дзюбы и его наказания, поспешила вернуться в свой уютный кабинет. Когда спина соприкоснулась с черной обшивкой кресла, Аня оказалась на седьмом небе от счастья. Изумрудные глаза прикрылись и погрузили брюнетку в дрёму. Не хотелось ни о чём думать, и всё же мысли подкладывали интересные исходы развития событий. Всё-таки она испытывала некое удовольствие от знания, что Дзюба просидит на завтрашней мачте на скамейке запасных. Что может быть хуже этого? И самое приятное, что Романова даже ничего не сделала. Дзюба сам себя закапал. И на этих мыслях в кабинет сразу ворвался. Ох, надо же, какой-то футболист. А нет, не угадала. — Чем могу помочь, Станислав Саламович? — спросила Анна Сергеевна, повернув голову в сторону тренера сборной. Он излучал само зло. Уютная обстановка кабинета разрушилась, и Романова была этому огорчена. Даже сейчас ей не дают отдохнуть. Романова выдохнула, готовясь к гневной тираде Черчесова. Явно он винит её, что самая главная палочка выручалочка сборной будет сидеть в запасе. — Я думаю, вы знаете, — спокойно начал он, но в голосе так и звучали угрожающие нотки, — Дзюба не просто так считается капитаном сборной. Я не просто так назначил его на этот пост. И вы должны понимать, что означает для всей страны отстранение капитана от матча. Романова глубоко вздохнула. Она уже будто предвидела этот разговор. И нужные слова были уже давно готовы. Но усталость и недавно полученная травма дали о себе знать именно в этот момент. Аня немножко поморщила, потёрла лоб, и с лёгкой долью пофигизма посмотрела на тренера. — Почему вы пришли ко мне? Решение принимала не я, — сейчас ей так не хотелось решать все эти проблемы. Чёрт, в конце концов, она юрист, а не нянька для этих выскочек. — А я думаю в этом есть и ваша вина. — Вы обвиняете меня в том, что ваш же капитан ударил меня мячом при всей делегации Египта, тем самым опозорив всю вашу сборную, — Аня говорила всё с усмешкой, но уже более участливо. Она повернулась на кресле, и скрестила руки перед собой, положив на них подбородок, — вы обвиняете меня? — Дзюба бы так не поступил, не будь у него скрытых мотивов. И я думаю, вы натолкнули его на это. Аня закатила глаза. Она не хотела проявлять к этому человеку уважение или почтение. Ей было плевать, что перед ней ветеран футбола и самый настоящий патриот свой страны. Сейчас этот человек обвинял её в чем-то немыслимом. А постоять за себя она могла. — Ну, пришли вы ко мне, обвинили меня, а что дальше? Хотите, чтобы я упрашивала Евгения Николаевича вернуть вашего бойца на поле? — Романова говорила с напором. Даже сейчас она еле-еле сдерживала себя, чтобы не выгнать этого человека из кабинета. Она поняла, что тренер уже был Евгения Николаевича. Черчесов не пришел бы сюда, если бы в этом не было необходимости. Но сейчас он здесь. И обвиняя её, пытается вывести на какое-то прощение или извинение. Нет, это не в её правилах, — Так вот знайте. Я этого не сделаю. Вместо того, чтобы обвинять меня, лучше поговорили со своим капитаном и как следует порассуждали над его поступком. — Не нужно мне указывать. — А вы не смейте меня обвинять! — она сказала это громко, отчего Черчесов удивился. Он никогда не слышал, чтобы Романова так с кем-то разговаривала, — вы пришли сюда, чтобы вызвать у меня муки совести? А у Дзюбы они были, когда я упала от удара? Он извинился? Он что-то сделал? Нет! Он смеялся! Ваш капитан идиот! Потому что это видели все! Журналисты, корреспонденты, руководство и наши соперники. Какое мнение у них будет о России, когда капитан сборной такое вытворяет?! Несомненно, вы заботитесь, чтобы ваши ребята защищали честь нашей страны на поле. Так не забывайте, что они и есть лицо нашей страны на этом чемпионате. И когда на поле бегает человек, который не понимает своих действий и их посыл, не признает ошибки и вытворяет черт пойми, что, знайте, что мы заведомо проиграли. Аня встала из-за стола, подошла к двери, и открыв её, произнесла: — Всего хорошего, Станислав Саламович. Ему явно было есть что сказать. Но, поняв, что это бесполезная трата времени, удалился. Романова вздохнула. Время отдыха, которое она потратила на споры, закончилось и теперь нужно было идти на еще одно собрание. Собравшись с мыслями, она привела себя в порядок, и поспешила выполнять свою работу. Ведь лучшее Ани, её никто не сделает.***