Fucking fairytale

Они живут в квартире, из окон которой почти не виден тротуар. Можно курить в окно и питать глаза сумеречной красотой шумного мегаполиса. Можно принимать холодный душ — потому что горячей воды нет. Можно греться в постели. Постель тоже не очень роскошная, но в ней — Хэнк. Он согревает. Карен постоянно хочет его целовать. Может когда-нибудь потом она сможет себе в этом отказывать, но пока — не может. И Хэнк ей в этом потакает. Он постоянно её целует. Это волшебно. Карен любит его до щемящей боли в груди. Она не может не прощать его. Не может не заботится о нём. Всегда. Она знает, что будет о нём думать даже если вдруг однажды всё их общение будет сводится к серьёзным разговорам у открытой двери. Когда они почти касаются носами, но он уходит после последней реплики, а она не просит остаться. Он говорит, что она хитро выглядит, говорит, что боготворит ее скулы, что ее красота невообразима. Говорит всё это будто не осознает, что Карен хочет его постоянно и без слов. Каждый раз, когда она облизывает губы, она хочет его. В их жизни пока не было проблем, которые не решил бы искрометный секс. И хотелось бы верить, что так будет всегда. _ Карен тянет к нему сильнее чем к кому бы то ни было. Они связаны навеки — у них общий ребенок. И она беспокоится о нем всегда, также всегда она его хочет. Но Хэнк отталкивает. И она отталкивает. Они играют в тяни-толкай. Они танцуют страстный танец на глазах у всего мира. И она рисует его профиль вечерами, а она ему снится почти во всех снах — кошмарах (когда она не с ним) и в остальных. Дочь Билла бегает за ним и называет его по имени. С тех пор как она ушла от Хэнка, их диалоги выровнялись, стали такими же как до разрыва. Как будто Хэнку прочистили мозги. Если бы Билл был чуть меньше Биллом, она бы ни за что не ушла. Хэнка тяжело переплюнуть. А Билл — слепок реальности — успешен, разумен — кто-то более веселый вряд ли сумел бы привлечь ее. Билл надежен. Кто-то менее приземленный проиграл бы Хэнку еще в первом раунде. Билл хорош в постели с технической точки зрения. Но Карен не хочет его т а к. В конце концов она до сих пор смеется над его шутками и приходит к нему по утрам, чтобы поговорить и погонять чужих женщин. Хэнк только её, и она действительно готова лезть на стенку, когда видит как он влюбляется в других. Карен хочет Хэнка. Она хочет целовать его после каждой шутки, но если бы она делала это, они не отрывались бы друг от друга. И это привлекает. В этом же весь ужас ее положения. Карен с ума сходит. Кусает нижнюю губу так что зубы ее закрывают. Улыбается до ушей и эти ее скулы и глаза и вообще вся она. Карен закатывает глаза и это поощрение, потому что с недавних пор она этим заменяет искренний смех над его самыми мерзкими шутками. Она отдаляется от него. Потому что как только она почувствует его запах, она перестанет спорить с собой. _ Он привык рассказывать ей всё важное слишком давно, чтобы сейчас вот так вот сразу отвыкнуть. Он не хотел ей лгать ни в чем. Потому что она всегда любила его настоящего, без шелухи. Он воспевал это в людях. Хэнк доверял ей больше, чем себе. Они лежат. Она дышит ему в щеку и ждет, когда он ее поцелует. Так всегда бывает: Хэнк хочет целовать ее всегда, везде, в любом месте и в любое время. Она не всегда позволяет. Но всегда хочет, чтобы он ее целовал. А сейчас им никто не должен помешать. Даже их прошлое и неудавшийся не-брак. И это смешно, потому что она изменяет Биллу с Хэнком. Также как изменила Хэнку с Биллом. Только вот Билл параметр изменяемый и неважный. А Хэнк ей нужен. Они любят утыкаться друг в друга. Как угодно. Головой к любимому телу. В колени. В плечо. Карен приходит к нему домой — у нее всё ещё есть ключи. Можно утром, можно ночью. Хэнк всегда рад. Он её повод переосмыслить концепцию прощения. Её сумасшествие.