Сказки тётушки Гертруды

      — Вот он, вот он, — шепнула Табита, пихнув брата локотком.       Тимати отвлёкся от изучения содержимого кружки и перевёл взгляд туда, куда указывала Таби. Стойка тонула в тенях, но даже в них можно было отчётливо различить силуэт сидящего. Единственный, кто когда-либо сидел на этом месте, больше никто не рисковал.       Таби, не касаясь липкого пола, скользнула ближе. Тимати только вздохнул: сестрица давно грезила о встрече с Капитаном. Единственный пират Фарфорового залива, который не носил имени, был своеобразной знаменитостью всего архипелага. Хотя слухи, кажется, распространялись и дальше залива и островов — вокруг тёмного угла толпились и драконицы, и тильманские феи, и медузоголовые тории.       Немудрено.       — Кэп, кэп! — маленький тильмариец взгромоздился на стул около Капитана.       — Капитан, мальчик, — усталый хриплый голос всколыхнул сами тени, будто бы они чуть-чуть расползлись от него подальше. — Просто Капитан.       — Капитан, а правду говорят, что вы остались без старпома?       — Хочешь на его место, мальчик? — бармен поставил на стойку кружку с плескавшейся внутри лавой. Рыжеватый свет скользнул по острым когтям.       — Нет. Просто интересно, что с ним стало.       — Интересно ему. Знавал я юнгу, которому были интересны русалки. Так перегнулся за борт, что одна из тварей его утащила на дно.       Толпа возбуждённо заурчала. С подобных слов обычно начинались истории, все это знали. Истории Капитана стали притчей во языцех.       — А старпом… — когти скользнули по стойке. — Старпом ушёл. Теперь у него своя команда. Свой корабль. Заявил, что станет наводить ужас на всех в Теневой гавани. Болван.       — И вы его отпустили?       — Такого поди не отпусти, — хриплый смешок. — Мы с ним под одним парусом ходили долгие годы, я вырастил его из яйца, а этот неблагодарный засранец…       — Э… Яйца, сэр? — Тимати потом только понял, что голос, задавший вопрос, принадлежал ему. Юноша вздрогнул, когда из темноты на него обратился взгляд неестественно рыжего глаза.       — У тебя со слухом проблемы, парень?       — Нет, Капитан. Но…       — На «Белладонну» его притащили в ящике. Торговец клялся и божился, что турбурунские куры несут яйца такого размера из-за сезона гроз. Он просил недорого, я заплатил, почему нет. Особенно после того, как мы оставили его в канаве с перерезанным горлом. Бизнес есть бизнес. Но ящик всё же оказался на корабле. Полгода мы должны были мотаться через весь Фарфоровый, чтобы сбыть товар идиоту побогаче. И сбыли бы. Да вот только на одной из стоянок оказалось, что одно из яиц проклюнулось раньше. И сожрало остальные яйца.       — И вы не вышвырнули его за борт, Капитан? — прошептала Табита, чуть подрагивая крыльями.       — Как же. Он моей породы оказался, — капитан придвинулся ближе к сальной свече. Огоньки замерцали на вытянутой морде. — Не выбрасывать же сородича. Хотя команда и хотела. Я честно им заявил, что они могут на той же стоянке катиться на все четыре стороны. Две трети крыс сбежало с корабля в ту ночь, да бывший старпом убеждал меня не возиться с чудищем. Позабыл, видно, кем был я в своё время. Но я помнил. И заявил ему: «Слушай сюда, я чую здесь есть потенциал!». И не прогадал.       У одного из торий начала светиться голова. Так бывало, когда они нервничали. В синеватом фосфорическом свете Тимати рассмотрел Капитана. Вытянутая тупая морда с узкими ноздрями и яркими жёлтыми глазами была испещрена розоватыми старыми шрамами. Мускулистые сильные руки от локтя продолжались покрытыми блестящей чёрной кожей когтистыми лапами. Пожелтевшие от времени, но по-прежнему острые зубы чуть лязгали друг о друга, когда Капитан говорил. От шеи до пояса он выглядел как человек, но под хлопковой рубашкой и наглухо застёгнутом кожаном жилете, надетых, видимо, по случаю прибытия «Белладонны» в гавань, начинались лапы ящера вкупе с длинным мощным хвостом. Тимати понимал, почему Капитан кроется в тенях. На Белом Берегу даже человекоподобные феи вызывали враждебность старожилов.       — О вас ходили легенды, — проблеял взволнованный торий. — Вы были грозой Песчаных островов!       — И Долгого Берега!       — И Малахитового пути!       — Я же сказал, — усмешка изогнула длинный рот. — Я не прогадал. Один из моего вида мог бы покорить пару заливов, но вместе… Этими челюстями мы перекусывали глотки, руки и ноги. Мы ими держались за свой груз и вцеплялись в чужой. Мальчишка быстро вырос, в отличие от меня, шельма, оказался ещё и крылат. На абордажных атаках ему цены не было. А ведь был славным лупоглазым ящером по началу, в Дивобреге у него от сюсюкающих кошёлок не было покоя, но в море… — Капитан вздохнул, ноздри странно расширились. — Он не знал жалости и не умел остановиться. Давно не видел таких кровожадных матросов. Я и радовался. Пока он не сожрал одного пленника.       Температура в баре будто резко упала. Вокруг Капитана образовался пустой пятачок — отхлынувшие от него слушатели предпочитали держаться подальше. Только Табита возбуждённо подавалась вперёд, жадно хватая каждое слово из уст Капитана.       — Я говорил себе, что он не ведает, что творит, — взгляд Капитана стал пустым и стеклянным. — Но с каждой новой атакой и захватом очередного судёнышка он ума лишался всё больше. Мне удалось его приструнить, хоть и пришлось в Дивобреге для этого просить волшебника. Старпом говорил мне: «Навеселились, Кэп, и ладно, но он же и на своих броситься может! Оставьте его на пустынном острове, не подохнет». Но я не мог. — Капитан осушил одним глотком стакан сидящего возле него тория. — И тогда старпом просто ушёл. Кретин. «Белладонна» стала грозой заливов, золотой коровой, а он испугался за свою жизнь. Пират, боящийся риска, — не пират вовсе. Далеко он не ушёл, мы предательства не прощаем.       — И… так ваш… воспитанник стал вашим старшим помощником? — спросил Тимати. Капитан кивнул.       — Мы ходили ещё пять лет по морям. Команда таяла. Остались мы вдвоём. Со снастями мы и в четыре руки справлялись, а с врагами и в две челюсти да в два меча. Мы пять лет держали в страхе ваш Фарфоровый. А этому болвану стало мало.       Голос Капитана ослаб и стих. Тимати принюхался. В душной вони таверны ощутимо пробивался запах крови.       Капитан швырнул бармену мешочек денег и, пошатываясь, уковылял прочь. В тёмном уголке гудела тишина.       Только когда Тимати и Табита возвращались к «Миротворцу» они узнали от юнги о том, что где-то на том конце гавани нашли труп динозавра с распоротым боком.