Завещаю вам не скучать

Я очень смутно помню этот путь сквозь туман. Помню только, как у меня сдали нервы и бедный Уильям применил всё своё красноречие, чтобы хоть немного меня утешить. Я даже приблизительно не знаю, сколько времени мы потратили на дорогу: была целиком занята оплакиванием своей несчастной судьбы. Радетельному францисканцу довелось тащить меня на руках: путь был явно не близким, мы проделали его по воздуху. Уильям вслух припоминал все истории из житий и патериков, где несчастным монахам приходилось так или иначе помогать женщинам, дотрагиваясь до них — моё спасение явно не входило в его изначальные представления об аскетике. Впрочем, он сам был явлением для монашеской аскезы слишком странным и неоднозначным, чтобы долго по ней горевать. В итоге из тумана выступили очертания большого дома в викторианском стиле, с эркерами, башенками и мансардой. По обеим сторонам дорожки, ведущей к дому, гостеприимно и смутно горели фонари, от чего при взгляде сверху она откровенно походила на взлётно-посадочную полосу. Уильям приземлился и спустил меня на землю: — Ну, заходи и приглашай меня. Он говорил, что ключ оставил под ковриком. Действительно, под весёлым разноцветным ковриком из Икеа с надписью «Welcome» оказался большой ключ с брелоком в виде пушистого медвежонка. — Он? — удивленно переспросила я, разглядывая белый мех и сиреневый нос игрушки. — Увы, — Уильям тщательно вытер пятки о букву «W», оставив заметные разводы. – Давай, дитя мое, не тяни. Скоро рассвет. Туман рассеивается. Я повернула ключ в замочной скважине и не без труда открыла дверь. Возможно, я бы мучилась с ней довольно долго, такой тяжелой она оказалась, но Уильям перехватил её и легко распахнул. Я зашла в тёмный холл и начала искать выключатель где-то у двери. Монах хлопнул в ладоши и над нами внезапно вспыхнула огромная позолоченная люстра, размером и пышностью походящая на средних размеров паникадило. Сам вампир продолжал стоять за порогом. — Ну давай, не заставляй меня встречать солнце на улице. — Заходите, пожалуйста, — чувствуя себя крайне глупо, пригласила я. — Как это всё унизительно, и ведь ничего не поделаешь, три века одно и тоже, — забубнил Уильям, проходя мимо меня и тяжко по своему обыкновению вздыхая. Когда он повернулся ко мне спиной, я ахнула: затылок, голая шея, капюшон и часть манто, особенно справа, были испачканы каким-то пеплом, как будто монах внезапно начал рассыпаться, как куличик из сухого песка. — Ну что там, сильно попало? — поинтересовался он. — На голову. И правое плечо. — Всё правильно, тебя-то я тащил на левом, когда в нас плеснули… — Кислотой??? — Святой водой, неразумное дитя! Я вспомнила этот внезапный душ, который, возможно, меня спас – не стоило в такой нервной суматохе орать, выдавая своё местоположение. А ещё мне стала понятной ноша Антона. — И как вы теперь?.. — Отосплюсь, поем и порядок, — заверил меня монах. — Ещё и не такое бывало: профессиональные риски, знаешь ли. Я попыталась закрыть дверь, но она едва сдвигалась с места, такой массивной и тугой она была. — Помогите мне, пожалуйста, Уильям. Тот повернулся и внимательно осмотрел дверной косяк. Из-под красивой деревянной отделки выглядывали пухлые резиновые вставки, как у холодильника. — Противотуманная, — со знанием дела кивнул он и помог мне закрыться на ключ изнутри. — А теперь прости, дитя моё, я вынужден тебя оставить. Рассвет, стресс. И монашеское правило требует времени. Теодор говорил, что на первом этаже все комнаты свободны, выбирай на свой вкус. Он развернулся и не спеша пошел по коридору, слегка посыпая пеплом пушистый ковер с изящным графическим орнаментом по краям. Я наугад открыла первую попавшуюся дверь. В сумраке едва виднелись очертания небольшой комнаты, почти сразу у входа стояла массивная двуспальная кровать с балдахином и высокими столбиками по бокам. Я была такой уставшей, что упала на неё и заснула, не успев раздеться и не включая свет.

***

Проснулась я солнечным утром. Или, возможно, днём: телефон сел, а часов вокруг не оказалось. Туман рассеялся окончательно, летнее солнышко весело светило в большое окно, отбрасывая на пол радостные прямоугольные блики, разделенные тенями от реек. Окна, похоже, выходили на восток. Впрочем, я заметила тяжелые ставни, задвинутые за пышные занавески — при необходимости солнечный свет можно было убрать. Какое-то время я пыталась понять, где нахожусь: у меня возникло твердое ощущение, что неведомая сила перенесла меня в домик для Барби. Всё вокруг было бело-розовым с серебряной отделкой: кровать, балдахин, пуфики, прикроватные тумбочки и пушистый ковёр на полу. Даже каминная решетка любовно декорирована сердечками. Туалетный столик и резной стул с плюшевым розовым сиденьем, стоящий возле зеркала, завершали ансамбль. Надеюсь, Кены здесь не водятся. Я спустила ноги на ковер и поняла, что утопаю в нём до щиколоток. На тумбочке стоял серебряный (кто-то явно следил за сочетаниями цветов, а может быть, намеренно бил по моей психике) поднос с совершенно остывшим кофе, парой полусухих пирожных и одиноко вянущей розой, завёрнутой в кружевную салфетку. Из одного кошмарного сна, где пятисотлетний маньяк хотел меня убить, я нырнула в другой, напоминающий квинтэссенцию пошлости из романов в мягких обложках. Возле подноса лежал сложенный лист бумаги. Как и следовало ожидать, записка обильно снабжена виньетками, почерк красив и витиеват: «Привет, Джи. Добро пожаловать! Никто, конечно, не считает, но ты спишь уже вторые сутки. Не стал тебя будить. Еда в холодильнике, пульт от телевизора не работает, я всё время забываю про батарейки. В окна не выглядывай! Никому не открывай и на улицу не выходи!!! Особенно в туман, если он вернется. Станет скучно – спускайся на минус первый этаж. Ключ сама знаешь где. С любовью, Тедди». Далее шли явно приписки, менее аккуратные, разной степени давности: «P.S.: Не забудь — не открывай никому дверь! P.P.S.: Отправил Натана за твоими вещами! P.P.P.S.: Будь как дома, я всё равно пользуюсь только нижним этажом. P.P.P.P.S.: Я крайне удивлен выбором комнаты, но кто я такой, чтобы обсуждать твой вкус?..» Я понюхала мелованную бумагу и услышала запах приятных мужских духов. На одном из прикроватных столбиков висел махровый халат, который я тут же одолжила и пошла искать ванную. Только под душем я сообразила, что оставила почти всех персонажей этой истории в крайне рискованном положении. Честно говоря, я не очень понимала, за кого болеть в этой стычке, так как имела и симпатии, и врагов в двух лагерях: я бы очень не хотела, чтобы пострадали Штефан или… кое-кто из бессмертных. Впрочем, если о судьбе первого не было известно ничего, то все лица, вызывающие во мне некоторое сочувствие (или его подобие) явно живы и обладают способностью передвигаться. Тедди вон даже не забыл полить духами бумагу, а значит, у него есть возможность думать о чем-то большем, чем его физическое состояние. В некотором смятении чувств я решила позавтракать и отправиться на минус первый этаж, будить хозяина. Кухню я нашла по запаху тостов и яичницы. На кухне беззаботно сидела совсем юная девица, в легкой маечке и шортиках. Вторая дива, одетая так же фривольно, колдовала над сковородкой, напевая нежным голосом что-то замысловатое. Почему-то я сразу решила, что ей больше подошли бы корсет, чулки, шпильки и старинный полуторный меч в рунах. Уж не знаю, каким образом, но девушка производила вполне определённое впечатление. Увидев меня, они приветливо помахали ладошками. — О, привет! Ты, наверное, Юлия? Я — Мэри, а это — Сью. Добро пожаловать, а мы сегодня уезжаем, — бодро поприветствовала та, что готовила завтрак. Говорила она на прекрасном чистом английском. Мне послышался лёгкий акцент, который, впрочем, тоже был чудесен. — Уезжаете?.. — растерянно переспросила я. — Да-да. А ты здесь впервые? — Э… да. А вы? — О, мы тоже, — бодро начала молоденькая брюнетка, закинувшая ровные загорелые ножки аж на подоконник. — Тедди разрешил пожить здесь несколько недель. Я с некоторым сомнением вглядывалась в два прехорошеньких личика по очереди. — Каучсерфинг, — подсказала мне Мэри, миленькая маленькая блондинка. А может быть, высокая. Я как-то не очень поняла, но подходить ближе не стала, решив, что во всём виноват пережитый недавно стресс. — Мы приехали и остановились на втором этаже. Здесь уютно и весело. Главное – вовремя мыть посуду, иначе Тедди становится нервным и грозится нас выставить прямо ночью. А ночью, говорит он, по Румынии бродят самые настоящие вампиры, поэтому нам лучше отсидеться с ним. Они захихикали. И смех их был звонок, как колокольчик. Я также оценила это интеллектуальное чувство юмора. О да. — Садись, он попросил приготовить и на тебя, на всякий случай. Завтрак был чудесен. Тосты — что надо, яичница — идеальная глазунья. Даже в кофе мне добавили нужное количество сливок. Я потрогала свой лоб на предмет температуры и попыталась снова проснуться. Нет, я всё-таки не сплю. — И как давно вы так путешествуете?.. — я села за стол и принялась за завтрак. — Года четыре. Сейчас мы отправляемся к Теддиному другу, в Прагу, и только потом разъедемся по домам. — Увлекательно, — одобрила я, пытаясь представить, кто же там у Теодора в Праге. Очень надеюсь, что кто-нибудь живой. — У нас были захватывающие приключения, — живо начала брюнетка Сью. — У нас каждые каникулы — сплошные приключения. Особенно в школе. — Что чудо как интересно, — поддержала Мэри, — учитывая, что закончили мы её три года назад. Как мило, девицы вошли в возраст, когда уже можно спиртное, но ещё не надо задумываться о подтягивающих кремах. — Какие приключения? — не очень поняла я. — О, самые разные. То нас забросит в параллельный мир, то влюбится самый крутой парень в классе, то приезжий молодой и прекрасный мультимиллионер возьмет в заложницы и научит плохому. А недавно мы случайно попали к одному арабскому шейху… — Пожалуйста, избавьте меня от подробностей, — попросила я. — Теперь Мэри говорит, что пора прикоснуться к чему-нибудь таинственному, — пояснила Сью. — Мы приехали в Трансильванию, но ничего, кроме цыган, здесь не нашли. Да и цыгане-то не больно инфернальные на вид. Боюсь, каникулы пропадут зря. Когда мы пожаловались на это Теодору, тот сразу же написал имейл своему старинному приятелю, который с радостью согласился нас принять. Она достала записную книжку и зачитала: — Фердинант Младота. Тедди говорит, с ним мы не заскучаем. Я подавилась кофе и закашлялась. — Определённо, — заверила их я, когда ко мне вернулась способность говорить, — вы на правильном пути. — Ты его тоже встречала? — восхитилась Мэри, хлопая красивыми, длинными, густыми и пушистыми ресницами. — Не довелось. Слышала о нём в Праге. — А Тедди ты давно знаешь? — Э… не очень. С позавчерашнего вечера. Звучало восхитительно. Две пары глаз уперлись взглядом в мой халат: вот так, всего за мгновение, можно ненароком лишиться репутации, будучи непорочной, как морской прибой. Спасибо девушкам, все предположения они дипломатично оставили при себе. Это они ещё Уильяма не видели: не успели мы толком познакомиться, как он вызвался нести меня на себе. Про монашеское брюзжание и вздохи я бы дипломатично умолчала. После завтрака я распрощалась с новыми знакомыми и спустилась по лестнице на минусовой этаж. Ключ, естественно, лежал под резиновым ковриком. Сразу за входом был большой проходной холл, с креслами и лампой под уютным зеленым абажуром. За холлом виднелся узкий коридор с тремя дверями. На ручке одной висела какая-то картонка. При ближайшем рассмотрении оказалось, что там написано «Джи, тебе сюда». Немного чувствуя себя Алисой в стране чудес, я повернула ручку. В комнате тоже горел приглушенный свет, наверное, оставленный специально для меня. Откуда-то тихо доносились голоса. Кажется, из большого белого гроба у левой стены. Гроб был закрыт. Честно говоря, я не очень знакома с вампирьим этикетом. К ним надо стучаться? Или можно распахивать так? Я, к примеру, терпеть не могу, когда кто-то посторонний смотрит, как я сплю. Натана в своё время разбудила, но тогда я понятия не имела, что рядом кто-то отдыхает. Более того, я орала, падала, роняла рожок и пела. А под занавес даже разрыдалась. Сейчас, боюсь, тот концерт уже не воспроизведу. Я немного покашляла. Тишина. Изнутри гроба всё так же продолжали бубнить голоса. Я аккуратно постучала по крышке с позолоченным орнаментом. Никакой ответной реакции не было. Тогда я потянула крышку наверх. Та не поддавалась. — Эй, Теодор, ты здесь? — я решила быть не очень вежливой и немного шумной, ответное бездействие раздражало меня всё больше и больше. — Теодор! Где батарейки? — рявкнула я. Крышка распахнулась и явила мне сначала руку, а потом и сонного растрепанного вампира. Тот продолжал лежать на подушках, явно не желая вставать. Изнутри гроб оказался украшен богато и причудливо, возможно, даже драгоценностями. В крышку был вмонтирован крепёж для планшета, примерно перед лицом лежащего. По-видимому, именно планшет до этого так разнообразно бормотал. — Выспалась? — с некоторой завистью спросил Тедди. — А я – нет. — Ну извини. Сам сказал спускаться, если станет скучно! — Быстро ты по мне соскучилась, — в голосе послышалось одобрение, он потянулся и сел. — Ты, я надеюсь, не выходила на улицу? — Нет. Но те девицы, которых ты приютил, явно собираются. — А, — он равнодушно махнул рукой. — Будет им приключение. Арабского шейха им подавай, в пригороде Тимишоары. Цыганский барон — всегда пожалуйста, но они никак не соглашались на кого-нибудь меньше Черного Властелина. — Они не пригласят сюда кого-нибудь… не того? — Ерунда. Во-первых, они западут только на Победителя Миров, во-вторых, я начну ругаться. Он зевнул и выключил планшет, по которому шла какая-то подозрительная передача, больше похожая на кулинарный поединок. — Ну-с, чем займемся? Давай узнаем друг друга получше? Предложение показалось подозрительным, поэтому я решила срочно переводить тему в нужное русло: — Ты прости, что я тебя так рано подняла, но мне хотелось бы знать, чем всё закончилось. Что с остальными? Тедди встал, аккуратно расправил подушку, на которой лежал, и захлопнул крышку: — Пойдём в гостиную, крошка. Поспать, я чувствую, мне больше не удастся. Выглядел Тедди неплохо. В смысле, целым. Я слегка поежилась, вспоминая, как рассыпался Уильям у меня на глазах. — Тебя не задело водой? — Меня – нет. Он пропустил меня вперёд, а потом сам прошел в холл и полез в шкафчик, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мини-баром. Мы сели. — Не томи, рассказывай, — попросила я. — Тамаша.. не того?.. — Жив ваш папочка, — с сочувствием ответил Тедди, наливая мне вина и ставя передо мной бокал. — Жив, и, судя по всему, очень зол. Натан приказал мне беречь тебя, как зеницу ока. Наделил полномочиями, так сказать. Я содрогнулась и, признаться, запаниковала. — Да не бойся, Джи, - беспечно ответил Тедди. — Его никто сюда не пригласит. Ну, поживешь у меня, проблем-то. — Сколько я у тебя поживу?.. — я повесила нос. — Да сколько хочешь. Можешь — вечность. Только из дома не выходи. — Обнадёживает. А почему? Солнце на улице, вряд ли он выберется на променад. — Думаешь, Тамашу так трудно найти себе живого помощника? Я обдумала перспективы и вспомнила молодчиков Натана. Уж если тот умудрялся следить за мной 24 часа в сутки… — Как себя чувствует Уильям? — Понятия не имею. Заперся в гостевой комнате, — Тедди кивнул головой в сторону одной из дверей. — Я видел, вас нехило облили. — Не томи, Теодор, — взмолилась я. — Расскажи, что произошло, когда я э-э-э… покинула зал. — Да я сам еле унес ноги сразу после тебя, — пожал плечами вампир. — Ещё и Анис тащил, в полуобморочном состоянии. Ей досталось и водой, и серебряной пулей. Вскользь, правда. Натан показал мне выход за одним из гобеленов. Сам он не пошел. — Значит, Анис спаслась, — расстроилась я. Жаль, очень жаль. Тедди печально вздохнул: — Анис, конечно, взбалмошна и эгоистична, но ты и её должна понять: двести лет для женщины в её положении — тяжёлый срок. — В каком её, — возмутилась я. — Она же не сталь варит. Пусть крестиком научится вышивать. Или там вязать теплые носки Натану. Полосатые. — Ты заметила, что среди знакомых тебе бессмертных совсем немного женщин? — Да откуда мне знать, много ли их, — я надулась на его нежелание поддержать меня в нелюбви к Анис. — Может, у вас мужской кружок по интересам. Элитно-сексистский. — Мало кто из женщин может выдержать столетия нашего… образа жизни. Ни детей, ни семьи. Ночь, скука, каждый раз одно и то же. — Ты не сильно скучаешь, судя по гостям, — всё ещё обиженно буркнула я. — Да брось, — махнул рукой он. — Примем ванну со свечами и лепестками роз? — Нет, извини. — Ну ты хорошенько подумай. — Нет. — Ты уверена? — Тедди, скоро я совершу акт самоубийства, выйдя на улицу, — твёрдо сказала я. — И Натан поселится у тебя, потому что ты лишишь его замка. Анис тоже притащится, учти. Вампир задумался, видимо, прикидывая риски: — Окей. Тогда партию в шахматы?.. Вечером, когда солнце зашло, заявился Натан с моими чемоданами. Тедди пошел в комнату Уильяма и почти насильно вытащил монаха в наш тесный круг. Тот сел в дальний угол, раскрыв на коленях маленькую засаленную книжку. Сыпаться он перестал, но был бледен и местами сер, как будто вымазался в золе. — Натан, что произошло? Чем всё закончилось? Все целы? Натан отрицательно покачал головой: — Тамаш сильно обгорел, восстанавливается, поди, в одной из своих берлог. Анис отлеживается в гробу с нервным срывом. Я запер все двери и окна в замке. Ума не приложу, откуда они узнали, как пробраться в наш дом. Судя по всему, они попали внутрь через заднюю дверь кухни. Ещё хуже понимаю, как они нашли зал без помощи: я сам-то в юности, помню, иногда блуждал в темноте. Очень целеустремленные господа… и дама. Тамаш в ярости и обещает воздать должное Юлии, ведь это явно она помогла охотникам выйти к нам. Мне, честно говоря, тоже неуютно — а вдруг они будут слоняться там днем, когда я сплю. Утешает лишь то, что единственный потайной ход в склеп сломала Джи, и теперь туда можно попасть только через узкое окно, которое находится слишком высоко над землёй. Они в него не пролезут. Люк в полу я надёжно завалил тяжелым. — Можешь не благодарить, — буркнула я. — Обращайся, если что. — А Вадома? — Уильям оторвался от своей книжки и внимательно посмотрел на Натана. Тот спокойно выдержал его взгляд. — Вадоме, боюсь, не повезло, — ровным голосом ответил он. — Попала прямиком под осиновый кол. После этой новости на некоторое время воцарилось молчание. — Что, сама попала? — удивился Уильям. — Не похоже на неё. Осторожная женщина, никогда не идет на риск. — Видимо, запнулась обо что-нибудь, — глядя мимо монаха, предположил Натан, пожимая плечами. — Суета, беготня, кресты, осиновые колья. Кто угодно случайно может оступиться. Несчастный случай. Очень внезапный и очень несчастный. — Упокой, Боже, — францисканец глянул вверх и перекрестился. Ровно по пути следования его руки кожа почернела и как будто слегка обуглилась, запахло паленой шерстью. — Уильям! — Натан и Тедди отшатнулись от него, как будто собеседник внезапно вспыхнул. — Ты опять за свое?! — Прости, Натан. Профдеформация. Тедди достал из-за пазухи мятый листочек, другой рукой задумчиво похлопал себя по карманам, и, наконец, извлек зажигалку. Бросил документ в красивую медную пепельницу на столе. Мы молча смотрели, как сгорает моё завещание. — Ну что, — нарушил тишину Уильям, когда бумага полностью догорела. — Какие планы на… дальнейшую жизнь? — Следить за самочувствием Джулии, — мрачно уведомил его Натан. — Как будто у меня есть другой выход. — Есть. Натан, не мучайся, справь себе липовый паспорт в какой-нибудь отсталой стране, — посоветовал ему Тедди. — И Джи перепишет всё на тебя. — Ага, сплю и вижу, — мгновенно отреагировала я. — Чтобы в следующий же момент отправиться на небеса, как отжившее свой век досадное недоразумение. Какое-то время мы с То-то сверлили друг друга пристальными, почти ненавидящими взглядами. — Да ты оптимистка, дитя моё, — подал голос наш богослов в рясе. Есть подозрения, что он имел в виду мою посмертную участь. Считаю, что большинство моих грехов должно проститься хотя бы за умение доводить такую нечисть, как Натан, до предельной нагрузки пружины. К тому же я это делаю случайно, искренне стараясь его лишний раз не раздражать. Видимо, мы просто крайне несовместимы. — В мире есть много диких уголков, — продолжал белобрысый умник, — где можно оправдать не только факт рождения, но и любую биографию, правда, без прежних изысков. Натан поменялся в лице: видимо, предать забвению родословную для него было так же страшно, как потерять дом. — Чтобы потомственный граф Ле Сан, чьи предки… — Ну какой ты Ле Сан, То-то? — спокойно перебил его Уильям. — Ты же вылитая бабка, урожденная Коэн, прости за прямоту. Пэры тоже есть, вон нос какой благородный, но характер — чисто бабушка Мириам. Стойкая была женщина, упокой Господь её душу. Всегда знала, чего хочет. — Вы видели его бабушку? — удивилась я. — На закате её дней, Натан уже стал одним из нас. Этот характер, эта сила воли. Строила всех так, что стёкла дрожали. Обожала своего единственного внука, остальные-то девками были. И я старался не спорить с ней по текстам Торы – она загоняла меня под шкаф одними цитатами по памяти, я потом неделю отдышаться не мог. Бытие пришлось выучить наизусть со всеми возможными толкованиями. — Это всё, безусловно, увлекательно, — перебила я его, сжав виски руками. — Но меня, не сочтите за дерзость, немного волнуют планы Тамаша в отношении моей персоны. Как мне теперь быть?.. — Никак, — равнодушно сообщил Натан. — Сидеть здесь. Игнорировать почтальонов, продавцов мороженого и летучих мышей. Пока мы не придумаем, что делать дальше. Перспективы у тебя, прямо скажем, не очень. Рассчитываю на то, что он остынет и забудет. — Он теперь начнет на меня охотиться?! — Джи, прекрати, — скривился Натан. — Кто ты такая, чтобы долго на тебя злиться? Ну, не убил тебя древний вампир, пусть и очень на это рассчитывал. Ну, облили его до костей, ткнули в сердце пару раз. На его глазах упокоили его любимую подружку. А потом сбежали, как будто не было. К тому же, по его мнению, это всё устроила ты, переубедить его не получилось. Я бы на его месте долго не переживал. Бытовуха. — Лучше бы ты молчал, — огрызнулась я. — Утешитель! — Ты же не представляешь себе всяких пошлостей с тенями в ночи, — продолжал со смаком добивать меня Ле Сан. — Ты идешь такая по улице, тьма сгущается, и оттуда вываливается папуля, в крови и ярости… Или нет, не так. Выбирается из подворотни, громко нюхая воздух и ищет твоей юной плоти… — Перестань! — Да, Натан, не пугай, — поддержал Теодор. — В духе Тамаша просто буднично подойти и открутить голову. Возможно, молча. Очень структурный и целеустремлённый человек. Или не человек, что, прямо скажем, не упрощает ситуацию. — Натан, ну вас же много, — почти жалобно сказала я. — А он один. И вы все к нему без симпатии. Неужели ничего нельзя придумать? — Ой как мы заговорили, — с умилением отвечал мой симбионт. — А как же идеи ненасилия, коварные убийцы в темноте, гуманность и прочая чушь, которую ты доносила до меня несколько месяцев после нашей памятной встречи? Считай, я выучил урок. Никакого насилия: пусть кушает, кого хочет. — Что, прости? — не поняла я. — Да всё куда проще, радость моя, — Тедди перебил Натана, который явно собирался подольше потоптаться на моей проповеди человеколюбия и любви к ближнему. — Он почти вдвое старше Уильяма и чуть ли не втрое Натана. Меня — так вообще в пять раз. Он опытнее и сильнее. То-то вообще не может причинить ему вреда, просто не в состоянии, как дитя Тамаша. У вампиров, соединенных обращением, особая связь: если бы создание могло поднимать руку на создателя, наш род бы основательно уменьшился. — Единственный, кто мог бы найти на него управу, это Цепеш, и, возможно, Ольгерд, — хмуро пробормотал Натан. — Но первому на всё наплевать — хоть гори оно огнем, только бы подальше от него, а второй вообще ушел в разгар нашей жизнеутверждающей вечеринки, не желая помогать. — Не желая? — Уильям лукаво глянул на нас и вернулся к книжке. — Если бы не охотники, — поддержала я Натана, — то всё бы закончилось очень печально. А как, кстати… — я замялась. Было неловко спрашивать у вампиров, не пострадал ли один из нападавших. — Этот огромный бугай, обвешанный святынями, как рождественская ёлка яблоками? – закончил за меня Натан, скривив лицо. — Всё с ними нормально. С этим троллем, спустившимся с гор, мерзкой гарпией и третьим… Впрочем, я даже затрудняюсь сказать, человек ли это был. Радуйся. — А вот и обрадуюсь. Если бы не он, не видать тебе твоего замка, как ушей, — парировала я, ткнув в сторону Натана пальцем. — Сажала бы Вадома цветочки, или чем там эта гадкая особа собиралась заниматься у тебя в саду. И я сегодня вряд ли разговаривала бы с тобой. И не возражай - понимаю, последний аргумент вышел не очень. — Ты, давай, ещё присоединись к ним, — Натан сложил руки на груди и с видом гордым и почти надутым утонул в кресле, отвернувшись от меня. С ним не поймёшь: то он грозится меня обратить, то я по какой-то неведомой причине должна принимать его сторону просто потому что он весь из себя такой обаятельный. Возможно, два этих полюса в его голове имеют какую-то логическую связь, но я её пока не в состоянии нащупать. Я категорически отказываюсь понимать, как можно испытывать симпатию к манипуляторам и бесстыдным убийцам, пусть в остальном они полностью соответствуют моим эстетическим пристрастиям. — А вот и присоединюсь, — огрызнулась я. — По-видимому, они единственные в этой Румынии, кто может что-то противопоставить твоему папуле. — Ха-ха, — мигом отреагировал Натан, не оборачиваясь. — На их стороне был эффект неожиданности. Он плох тем, что используется только один раз. Уильям опять оторвался от своего загадочного томика и с интересом переводил взгляд с меня на То-то и обратно. — Ну, строго говоря, — с чуть виноватой улыбкой начал он, — то, что Джулия сейчас с нами, а ты всё ещё хозяин своего дома, в том числе заслуга и Тедди. Именно он шепнул мне «ключ под ковриком, хлопни в ладоши» и адрес, когда я выключил свет. — Да спасибо вам всем, ну, — отозвалась я. Трудно жить на два лагеря. Меня не покидало ощущение, что всё, сделанное для меня Уильямом и Тедди, произошло не только ради их друга, хотя я очень пыталась убедить себя в обратном. А то раскатаешь этак губу, а тебя слопают, как только впадут в дурное настроение. Дружи, да оглядывайся. — А ты, — я вновь ткнула в Натана пальцем, — мог бы и сказать, что не мог их тронуть, потому что на них какие-то христианские штуковины. Я бы постаралась обезопасить себя. — Хороша бы ты была, заявившись на встречу в этакой броне. Сразу бы всем дала понять, что настроена по-дружески и не хочешь конфликтов. А гости извинились бы и сразу разошлись. — Как будто моя славная улыбка мне помогла! Меня чуть не сожрали на твоих глазах! — Всё не так просто, дитя мое, — мягко проговорил Уильям. — Боюсь, чтобы подобные символы на тебе имели смысл, ты должна быть верующей христианкой, как охотники. А ты даже креста не носишь, прости за прямоту. Я многое повидал, так что поверь мне на слово. Сам по себе вид креста, конечно, крайне неприятен для вампира и причиняет сильные физические страдания, вплоть до невозможности зайти в помещение, если там есть распятие (замечу, впрочем, что всё зависит и от возраста), но я тебя уверяю: тот же Тамаш легко заставит тебя убрать из рук то, что ему не по вкусу. А уж если кто-то из вампиров задастся целью тебя убить, будь уверена, он рано или поздно найдёт способ застать тебя в наиболее уязвимом положении. — Почему эта престарелая фурия не тронула меня, я до сих пор не понимаю, — задумчиво, как будто сам себе, сказал Натан. — Когда Вадома… так неудачно оступилась, я оказался рядом с оголтелой старухой. Она навела пистолет прямо на меня… а потом убрала его. — Вас могут убить пули? — тут же оживилась я. — Нет, дорогая. Они могут остановить и причинить дискомфорт. Потеря крови, освященное серебро внутри… крайне болезненно, знаешь ли. А пока ты разбираешься, на месте ли твоя голова и что такое случилось в области пулевого отверстия, боюсь, они могут разделаться с тобой грубым дедовским способом. — Да-а-а-а, — задумчиво протянул Уильям. — Тут уж пасуют даже мои догадки. Может быть, жизнь снова вас сведёт и ты спросишь её саму. Лично я бы застрелил тебя, не раздумывая. — Решаем так, — Натан поднялся, явно намереваясь уходить. — Юлия сидит здесь, пока гениальная мысль не посетит наши головы или пока к Тамашу не вернется его тяга к перемене мест. Я бы на его месте недолго вспоминал такие смешные глупости, как побег или попытка убийства руками охотников. Тамаш здесь не появлялся, поэтому место относительно безопасное, во всяком случае, куда лучше нашего дома. Или путешествий по свежему воздуху. — И долго мне здесь находиться, — капризно буркнула я. — А если я захочу в магазин?.. В кино?.. В театр?.. — Тедди, организуй досуг даме, — цинично попросил Натан. — Чтобы не заскучала. — Легко, - оживился хозяин дома. — У меня много идей. Уильям обреченно вздохнул и поднял книжку на уровень глаз, скрывая от нас выражение своего лица.

***

Недели через три в Тимишоару пришла осень. Осень была ранняя, унылая, дождливая, полная туманов и безрадостных мрачных дней. Я сидела дома. В смысле, дома у Тедди, но из-за невозможности никуда выходить время тянулось непростительно долго. Я домучила страдальца Михэицэ и с трудом нашла в заказах иллюстрации вампирских саг. Они пошли явно быстрее, хотя Тедди и ныл, что Дракула категорически на себя не похож. Впрочем, портрета он так и не отыскал, снова посетовав, что парсуна из интернетов, на которой изображен господарь, имеет не больше сходства с оригиналом, чем мои фантазии. На вампиров, светящихся на солнышке, он совсем по-натановски закатывал глаза, с таким старанием, что я начинала опасаться, не разглядывает ли он собственный мозг. — Ну что за слюнявые бредни, — в раздражении взывал к небесам любитель принести кофе в постель и стойкий сторонник ванн при свечах. — Где же правда жизни? Где суровые ночные будни вампиров? Дети тьмы! Дети тьмы, говорю я вам, а не ожившее яйцо Фаберже! При этом самоназванное дитя тьмы частенько разгуливало по дому в мягких тапочках в виде пушистых заек. Натан у нас не появлялся совсем. То ли решил, что я и так никуда не денусь, и устроил себе каникулы, то ли на что-то дулся. С ним никогда нельзя быть уверенной на все сто. Я поймала себя на мысли, что тоскую по этим зазнайству и дурацким шуточкам надо мной, но легко себя пересилила, представив, как вместе с ним к нам заявляются и Анис, и прочие гости того памятного вечера. Даже еду мне приходилось заказывать по интернету. По нраву я домоседка и редко выбираюсь в люди по собственному желанию, но вынужденное нахождение в четырех стенах сделало меня нервной и злой. Пару раз, когда солнышко на небе было особенно ярким, я даже пыталась выйти на улицу, но здравый смысл пока побеждал. К тому же, спрятавшись за тюлем, я периодически разглядывала в окно одну и ту же машину, дежурившую недалеко от дома. Было бы особенно досадно, если бы это оказался какой-нибудь сосед, а не приставленный ко мне соглядатай. Я вообще не очень понимала, права ли я в своих опасениях, или страдаю бредом величия – ну можно же за пятьсот лет так устать, что тебе станут безразличны любые людские женщины. Проверять не хотелось. Как-то ближе к утру ко мне постучался Уильям с большим свертком. Уильям опять слегка сыпался. Впрочем, я уже поняла, что это его примерно естественное состояние: работа в стенах католического монастыря была связана с некоторыми опасностями. — Ну что опять, — с сочувствием спросила я. — Вода? — Молитва Розария, — скорбно вздохнул он. — Но уже лучше. В прошлый раз пришлось отлёживаться неделю. Согнали всех, даже персонал библиотеки. — Простите, брат, но меня давно волнует вопрос: как вы объясняете э-э-э… коллегам, что с вами происходит на мессах? — О, тут мне приходится вводить их в заблуждение, — печально признал монах. — Я рассказываю, что во время моей миссии в странах Африки меня покусало какое-то мерзкое животное, от чего я подхватил редкую тропическую болезнь, которая иногда дает рецидивы. Кстати, сон в гробу прекрасно подходит монашескому образу жизни, с ним проблем нет никаких. Я киваю в сторону практик восточной ветви христианства и приглашаю братию присоединиться. Пока никто не рискнул. Он бережно положил на стол свою ношу: — Разверни сама, дитя моё. До этого я себя ещё не натренировал. В оберточной бумаге оказались четки с большим распятием и красивый крест-подсвечник, как будто срезанный из почти перпендикулярно выросших веток и окрашенный белой краской. — Держи-ка возле себя, — предложил монах. — Например, на прикроватном столике. Не уверен, что Тамаш его сильно испугается, но Тедди точно не сунется к тебе в будуар. И то хлеб, я считаю. Крест носи под одеждой, а то мало ли что. Я от души поблагодарила францисканца. С тех пор подсвечник украшал мою комнату, а розарии висели на шее, надежно спрятанные за воротником. Тедди ко мне, впрочем, и так не заходил – говорил, что его чувство прекрасного сильно страдает в выбранных мною апартаментах, и не могла бы я переехать куда-нибудь в другое место. Другие комнаты, если не красивее, то хотя бы меньше похожи на сон блондинки, в котором ты зачем-то сидишь в клубничном зефире. Я, естественно, осталась там чисто из чувства противоречия и антитеодорьего эффекта. Меня вид не очень травмировал, потому что режим сбился окончательно, и так получалось, что спать я ложилась одновременно с вампиром, утром, а вставала с закатом. А ещё этот бессмертный эстет не проводил детство в наших хрущевках девяностых, где тараканы дрались с муравьями за место под обеденным столом. Тедди безуспешно пытался флиртовать, но, как мне казалось, чисто из любви к процессу. Мне немного льстило, парень был обаятелен. И всё-таки, если он заходил слишком далеко, я целеустремленно направлялась к двери на улицу, что быстро приводило Теодора в чувство. Кого угодно приведёт в чувство воспоминание о Натане, который будет чем-то крайне раздражён. Черт. Я опять про него, да?..

***

Следующим вечером я проснулась необыкновенно рано. Или поздно?.. Впрочем, не важно: встала я на закате. На кухне уже гремели посудой: наверное, Теодор срочно завершал мой вечерний «кофе к комнате». Обычно он не заходил внутрь, а стучался и ставил поднос у двери, всем своим видом показывая, как он недоволен моим упорством в выборе спальни. Ещё больше его возмущало, что я сначала шла умываться, и только потом, перенеся поднос на кухню, принималась за еду. Видимо, в его странных мечтах я съедала это всё растрепанной и в пижаме. На кухне, действительно, хозяйничал белобрысый вампир. На плите шкворчало что-то съедобное (я с удивлением разглядывала немного кривобокие блинчики), а из джезвы, полузакопанной в песок, шел сильный кофейный аромат. Кофе я, кстати, терпеть не могу, пью его изредка, чтобы прийти в чувство, как в тот злополучный туманный день, или из вежливости. Всё никак не решусь признаться в этом Тедди. — О, детка, ты уже встала, — поприветствовал меня он, отсалютовав деревянной лопаткой. — А я тут решил немного поупражняться в готовке. — Тебе идёт, — я кивнула головой на трогательный розовый передничек с сердечком на груди. Передничек был ему маловат и завязывался где-то почти на уровне подмышек, но кто мы такие, чтобы подобные мелочи нас останавливали. — Это Сью. Или Мэри. Они, конечно, дамы видные и яркие индивидуальности, но я их вечно путаю. Короче, кто-то из них забыл это на кухне. Садись, у меня для тебя сюрприз. Я вздохнула. Тедди периодически бывал «на воле» и оттуда добывал мне что-нибудь интересное и любопытное. Как-то раз он даже притащил мне дорогой комплект кружевного белья, за что был практически бит бумажным пакетом с покупками. Но, в целом, его сюрпризы были милыми и съедобными, с кремом и шоколадом. Я мужественно пыталась их не есть, но он так огорчался и разочаровывался, что приходилось уступать. На этот раз он с торжественным «тарам-пам-пам» извлек из кармана зарядку для мобильного телефона. — Держи! — Вот это да, — обрадовалась я. — Спасибо тебе, ты настоящий друг! Я и забыла про телефон, с наличием интернета. — Да я помню, что твою Натан так и не нашел, — кивнул Тедди. — Просто как-то откладывалось постоянно в суете, а вчера перед рассветом мне не спалось. Пользуйся. Я сбегала за телефоном и тут же воткнула его в розетку. Тедди поставил передо мной тарелку с блинами. Половина немного подгорела, но, в целом, он неплохо справился с задачей. Есть подозрение, что он тут периодически практикуется для гостей, но, разумеется, сам он в этом не признается никогда. Мери и Сью он, к примеру, вспоминал с подозрительной теплотой. Наверное, они пускали его в прилично обставленную комнату вместе с подносом, а сами просыпались с идеальным макияжем и сложной причёской, это вполне укладывалось в их образ. Я фыркнула, представив, как Тедди тащит им двойной комплект кофе и яичницы. — Что такое??? — мгновенно взволновался вампир, нависающий надо мной и с нетерпением ждущий похвалы за свой кулинарный шедевр. Дальше по сценарию я должна была откусить кусочек и взволнованно промычать что-то про его невероятное творение, но тут зазвонил мой телефон. Я, не глядя, нажала на кнопку и поднесла к уху, весело пропев: — Я ем самые чудесные блинчики на свете и при этом вас внимательно слушаю! — Я рад, что у тебя хорошее настроение, малышка, — ответила мне трубка спокойным низким голосом. Это был последний голос во Вселенной, который мне хотелось бы услышать. Я вздрогнула и выдала первое, что пришло мне в голову: — Пошёл к черту, мерзкий маньяк, — и, не сразу попав в нужную точку на экране, сбросила звонок. Потом уронила телефон на стол и даже немного оттолкнула от себя, как будто он начал тикать и вот-вот взорвется. — Натан? — поинтересовался Тедди. — Передавай привет. Я в ужасе переводила взгляд с телефона на Тедди, не в силах собраться для ответа. Наверное, с вилкой и блинчиком, нацепленным на неё, я сейчас выглядела очень странно. — Не Натан, — наконец смогла произнести я. Тедди нахмурился и сел на стул рядом. Телефон зазвонил вновь. Почему-то больше всего меня сейчас раздражало, что звонит он милой мелодией из «Happy Tree Friends». Номер был скрыт. — Возьми, — требовательно сказал Тедди. — Сам возьми, — огрызнулась я. — Если мерзкий маньяк — это не Ле Сан, то, пожалуй, воздержусь. Мы молча смотрели, как телефон звонит и прыгает по столу от вибрации, надеясь, что он заткнется и проблема рассосется как-нибудь сама собой. Где-то у края стола, до которого добрался телефон (и даже должен был нырнуть на кафельный пол, как лемминг с обрыва) Теодор его подхватил: — Ты бы выслушала, а. Может, он соскучился. Телефон перестал звонить: видимо, в данный момент на том конце провода приятный женский голос сообщал Тамашу, что я не могу взять трубку. Блинчик-таки сорвался с вилки и плюхнулся на стол с громким «чпок». Похоже, я посмотрела на вампира такими круглыми от ужаса глазами, что его на время оставил даже неизбывный теддийный оптимизм. — Признаю, не самое удачное начало конструктивного диалога, но, может быть, ты была так рада его слышать, что у тебя что-то замкнуло. — С какой стати мне вести с ним конструктивный диалог после всего, что произошло?! — не поняла я. — Какой вообще возможен диалог? Телефон зазвонил вновь. — Третий раз перезванивает, — констатировал Тедди. — Наверное, что-то важное. Я выхватила телефон из его рук и нажала на зелёную кнопку. Медленно поднесла к уху. — Да? — Ты заставляешь меня ждать. — Я?! Заставляю?! — И чем дольше я жду, тем насыщеннее будет наша встреча. — Вы хотите извиниться? — Что?.. — на том конце, видимо, слегка опешили. — Ну, покаяться в своих гадостях и обещать исправиться. Вы долго думали над своим поведением и поняли, как вы были не правы. Так? — Нет?.. — задумчиво донеслось в ответ. — Тогда до связи, — я опять положила трубку. Теодор сидел напротив меня со сложным странным лицом. Он, похоже, тоже был задумчив. Наверное, считает, сколько пройдёт секунд до следующего звонка. А Тамаш, скорее всего, очень хотел испортить мне настроение, раз так упорно названивал. Друзья запели вновь. — Ты заставляешь дедулю злиться, — подсказал мне Тедди. Я вздохнула и быстро заговорила в телефон: — Слушай, ты, отвратительный, гадкий, беспринципный убийца, я тебя не боюсь, ты понял? — Понял, — ответил мне голос Натана. — Ты специально включила телефон, чтобы мне это сказать? Я посмотрела на экран — на нем отображался незнакомый номер. Впрочем, я никогда до этого не связывалась со своим симбионтом по вульгарной сотовой связи. — А, это ты, Натан, — с некоторым облегчением доложила я вампиру. — Угадай, кто мне только что звонил. — Плохо, — после затишья, длившегося несколько секунд, донеслось мне в ответ. — Что он тебе сказал? — Что заставляю его ждать и он рад моему чудесному настроению. А ещё выдал спойлер на нашу следующую встречу. — Что такое спойлер? — Забудь. — Он знает, где ты? — Понятия не имею. Нам не удалось толком пообщаться. — Я получил достаточное представление о тоне ваших переговоров. Выезжаю. Он оборвал связь, и некоторое время я слушала короткие гудки, пока телефон сам не отключился. — Я бы на твоем месте позволил Тамашу как минимум сказать, на какое число он внес в ежедневник ваше разнообразное свидание, — внес свою лепту Теодор. — Заткнись. — Ты поступила очень непродуманно. — Заткнись дважды. — А ещё ты мне грубишь. — Прости, — я постаралась взять себя в руки. — Что ты предлагаешь? Перезвонить и уточнить часы приёма?.. Даже если захочу — не смогу, его номер не отображается. Мы посидели ещё немного. Есть мне уже не хотелось, но Теодор решительно подставил мне остывший кофе поближе: — Ешь, Джи, неизвестно, когда придется перекусить в следующий раз. И придется ли вообще, добавила я про себя. — Да брось. Он наверняка не знает, где тебя искать. Ему и в голову не придёт, что ты прячешься у… таких же, как он. Наверное, прочешет все гостиницы в Румынии, а то и не только в ней. И не найдёт. Мой телефончик опять разразился задорной мелодией. Звонивший запретил просмотр номера. — Да. — Я рад, что ты одумалась, — раздался всё тот же знакомый глухой голос. — Как ваше здоровье? — я, как умела, начала светскую беседу. — Уже лучше, — сухо ответил невидимый собеседник. — Жди меня сегодня, ближе к утру. — Где? — удивилась я. — Там, где ты спряталась. — Ну что вы ко мне пристали, — в сердцах спросила я. — Вам поговорить не с кем?.. Позвоните на телефон доверия! — И скажи Теодору, что я им очень не доволен. До встречи. Теперь уже Тамаш обрубил связь. — Ну? — взволнованно поинтересовался Тедди. — Передавал тебе привет и сделал выговор с занесением в личное дело. Всё пропало, — я уронила лицо на ладони. — Что пропало? — терпеливо, как нянька, уточнил Тедди. — Ты пока жива. Я подумала, что надо срочно куда-то бежать и вскочила с места. Вампир удержал меня за руку: — Аккуратно выгляни на улицу из соседней комнаты. Не включая свет. Прямо напротив окна стоял длинный черный фургон с задернутыми шторками. Катафалк, сразу подумалось мне. Возле него, задумчиво облокотясь на капот, курил какой-то мужчина. В ярком свете уличных фонарей я разглядела косуху и черные кожаные штаны "в обтреск", высокие сапоги с массивными застежками и тяжелыми подошвами, которые так любили готы во времена моей школы. Грязные тёмные волосы были собраны в высокий хвостик, виски фигурно выбриты. Он курил и равнодушно посматривал на наши окна, особенно на ярко светившееся окно кухни. — Кто это? — зачем-то шепотом спросила я. — Понятия не имею. Я видел этот фургон ещё вчера. Они приехали с утра и ходили вокруг дома. Я же говорю, мне не спалось. Мужчина докурил одну сигарету и немедленно достал вторую. Осмотрелся вокруг и сплюнул. Я тоже внимательно пригляделась к пейзажу и поняла, что свет фонарей чуть потускнел из-за легкого тумана. — Тамаш рядом, — как будто услышав мои мысли, согласился Тедди. Я задумчиво смотрела в окно, на фургон, на мужчину, на туман. И думала о том, что мне отчаянно надоело бояться. Страх был липким, отвратительно сжимавшим сердце, притупляющим сознание, в нём я пребывала в течение последних трёх недель (иногда он отступал, иногда возвращался, но сидел во мне, мешая спокойно жить), а до этого — почти трёх месяцев. Страх обоснованный, иногда иррациональный, но не прекращающийся ни на день. В конце концов, сколько можно бояться?.. Не пора ли взглянуть в глаза реальности: меня уже столько раз грозились убить, что пора бы выработать какую-нибудь более изящную реакцию на чью-нибудь угрозу. К примеру, я могу саркастически выгибать бровь. Или нехорошо ухмыляться, доставая пистолет с освященными пулями. Я размечталась, как стреляю в Тамаша в упор. Потом в Анис. Потом в Натана. На последнем я замешкалась и поняла, что мысли мои свернули куда-то не туда. Соберись, тряпка, призвала я самое себя. Ты можешь что-нибудь сделать. — Тедди, как насчет раздобыть мне пистолет с освященными пулями? — на всякий случай уточнила я. — Ты стрелять-то умеешь? — вместо ответа поинтересовался он. — Нет. — Тогда извини. Попадешь в меня, и привет. Вернее, пока. — А ты умеешь? — Смотря в кого, — он расстроенно провел пятернёй по волосам. — В вампиров мне нельзя. У нас вообще не принято решать конфликты силой. Между собой. Хитростью, интригами, гадостями — сколько угодно. Но стрелять?.. Убивать?.. Это было бы слишком опасно. Представь себе разборки бессмертных за место под луной. Брр. — Так. Значит мне никто не будет помогать. Мне надо выкручиваться самой. — Ну почему не будет-то, — обиделся Тедди. — Думаешь, Натан спешит сюда пожелать Тамашу приятного аппетита? А я? — Натан переживает за свой замок, — махнула рукой я. — А ты не хочешь давать мне оружия. — Чтобы ты прострелила собственную ногу на потеху Тамашу? Или ты собралась вбивать ему осиновый кол в сердце? Ты молот-то удержишь, бедолага? А где сердце знаешь? Я, конечно, внутренне согласилась с его доводами, но моя деятельная душа жаждала хоть какой-то иллюзии защиты. — Надо было уходить с охотниками, — признала я. — И где бы ты их искала? А мы бы где? — Теодор был сегодня особенно терпелив. — Ты уверена, что они в безопасности? — Убедил. Когда он позвонит в дверь, скажем, что нас нет дома. Я села на пол и разревелась. Тедди понаблюдал за мной с минуту, потом так же молча ушел. На лестнице, ведущей на минус первый этаж, раздался грохот, как будто кто-то с силой лупил по каждой ступеньке куском доски. Я временно забыла про своё горе и выглянула в коридор. Тедди тащил свой гроб наверх, периодически врезаясь в углы, задевая балясины и прыгая по каждой ступеньке днищем – короче, церемонился со своей драгоценной собственностью не сильно. Такой поворот сюжета кто угодно сопровождал бы обсценной лексикой, только не наш белобрысый джентльмен. Я задумалась, что за всё это время ни разу не слышала от него прилагательного страшнее «мерзкая» или «отвратительный». Разве что «стерва», хотя я была абсолютно уверена, что это дословная цитата из Натановых жалоб на меня. Тедди решительным движением распахнул дверь моей спальни и с трудом пропихнул гроб в дверной проём. Впрочем, он очень быстро выскочил оттуда, слегка дымясь: — Джи, какого черта?! Я непонимающе посмотрела на него, вытирая остатки слёз рукавом. — Почему у тебя там крест? — Для профилактики, — уведомила я разъяренного вампира. — Чтобы никто не нарушал мой покой. — Убери! — Зачем? — Я не могу возле него находиться! — А зачем тебе находиться возле него? — Джулия, ты вынуждаешь меня вести себя бестактно, а я этого очень не хочу, — сообщил Тедди. — Если ты так переживаешь за свою жизнь, я решил, что буду тебя охранять. Даже днём. — Он собрался прийти к утру, ты не успеешь лечь спать. — Я готовлюсь к долгой осаде. И буду рядом, если что. Поэтому, будь любезна, убери. Против Тамаша он бесполезен, а мне хватает стресса от одного взгляда на обстановку. — Хорошо, — согласилась я, войдя в комнату и расправляя балдахин. — Ставь свой… свою… мебель вот здесь, у кровати. Я задвину тумбочку тканью так, что с твоей стороны крест будет не виден. Убирать не буду, и не проси. Я вернулась к своему наблюдательному пункту у окна. К бесконечно курящему мужчине присоединился хрупкий юноша с длинными кудрявыми волосами до лопаток. Он вылез из кабины и тоже стоял и беззастенчиво осматривал дом, временами перебрасываясь с товарищем парой слов. Юноша был в белой рубашке и брючках, ничего таинственного в нём не наблюдалось. Тумана явно прибавилось. — Вампиры? — спросила я у Тедди, подошедшего к противоположному краю оконной рамы. — Нет. Ох, не нравится мне этот кудрявый, подозрительная физиономия. Мошенник на доверии, не меньше. — Как ты думаешь, почему они с Тамашем? — Понятия не имею, что этот отвратительный старикан им наобещал. И знать не желаю. Я почувствовала, как меня опять накрывает волной паники. — О, нет-нет, только не слёзы, — взмолился мой новоявленный телохранитель. – Когда люди нервничают, они… На долю секунды на лице его промелькнуло странное выражение – наверное, Архимед примерно с таким же бежал по улицам Сиракуз. — Мэри… или Сью… — задумчиво сказал он, развернулся и быстро вышел из комнаты. Я так удивилась этой странной перемене, что последовала за ним на второй этаж. Он сосредоточенно рылся в небольшой тумбочке с красным крестом. На пол летели какие-то пузырьки и блистеры, пока вампир торжествующе не извлёк баночку с таблетками. Подписи на ней не было. — Вот! — он победно поднял её над головой. — Мне их показывала Сью… или... впрочем, не важно! Она говорила, что они — лучшее лекарство от депрессии! Их забыли здесь в прошлом году, кто-то из тех весёлых студентов, что носили разноцветные шапочки и вечно чем-то дымили. Когда я строго спросил их, опасно ли это, они заверили, что в составе только натуральные вещества, а умиротворение наступает очень быстро, что для нервных людей только находка. Подозреваю, это какие-то местные БАДы. Этикетка не сохранилась, но эффект я наблюдал: никакого риска, только расслабление. — Я бы предпочла просто выпить, — уведомила его я. — Что-нибудь жидкое. — И это легко можно устроить, — согласно закивал головой новоявленный Асклепий. Нам пришлось спуститься вниз, к бару, откуда он извлек небольшую непрозрачную зелёную бутылку с неясным мне содержимым. Когда он её открыл, до меня донесся сильный запах трав, особенно аниса. — Что это? — с подозрением спросила я. — То, что позволит тебе расслабиться и почувствовать себя лучше, — Тедди налил мне в бокал совсем немного зеленой жидкости, а потом поджег зажигалкой, оставленной на столе ещё со времен уничтожения моего завещания. Накрыл другим стаканом, подождав пока потухнет, перелил и протянул мне. Другой рукой он подал таблетку: — На. Будем бомбить изо всех орудий. — Ты уверен, что эти орудия меня не убьют сообща? — Абсолютно, тебя скорее изведут собственные нервы. Поверь мне, я знаю, что делаю! Я видел это не раз! Я положила лекарство на язык и, зажмурившись, запила горькой горячей дрянью.