Последняя охота

Я почти ничего не помню. Только водоворот и белая пена, а потом что-то сильное и словно светящееся, выбросившее нас на берег реки. Я знаю, это магия. Это её магия, которой больше нет. Она не дала нам погибнуть в водопаде, она подняла нас из воды. Открываю глаза и сразу оборачиваюсь к ней. Я так и не выпустил её руки. Я не простил бы себе этого. Выходит, даже слабак Драко Малфой может бороться. Луна лежит на земле, чуть припухшие веки закрывают глаза, а перевязанная рука покоится на груди — так легче, и крови меньше теряется. — Драко, — она чувствует, что я пришёл в себя, пытается подняться, но снова едва не падает. — Скоро начнётся заражение. Рана воспаляется. — Не говори глупостей, Луна, — перебиваю её я, но и сам вижу, что под повязкой кожа покраснела и напухла. — Я врач, — грустно улыбается она. — Меня не обманешь. Но знаешь, за всё в жизни надо платить. Если я не выживу, то всё равно ни о чём не пожалею. Всей жизни не жаль за счастье быть с тобой вместе. Я ведь с первого курса была в тебя влюблена… Она замолкает, стараясь перевести дыхание, в потускневших голубых глазах — тоска и нежность: — Только ты выживи, прошу. Её веки снова закрываются, но она продолжает говорить что-то бессвязное и едва уловимое. Это действительно забытье из-за воспалившейся раны. Что с ней будет? Какую помощь я смогу оказать ей здесь, один, без магии? Отчаяние и боль буквально затапливают сознание. Я гоню прочь дурные мысли, но понимаю, что она действительно обречена. Если бы хотя бы немного магии. И вдруг я вспоминаю один ритуал, едва не вскакивая с места. Я не знаю, поможет ли это, но обязан попробовать. Медленно и чётко произношу двенадцать заклинаний, которые когда-то видел в книге по искусствам самой тёмной магии. Вокруг Луны на указанных моей рукой линиях загораются светло-серебристые огоньки, которые тут же гаснут. Это защита — она невидима, но эффективна, так как разгадывает замысел приближающегося человека. А значит, если будет помощь, люди нас заметят. Сил почти не остаётся, но последнее, решающее заклинание сейчас особенно важно. Его довершает удар ножа в сплетение вен на правой руке. Кровь падает на землю под моими ногами, а рана тут же затягивается. Значит, всё должно получиться. Это — последнее. Все эти тринадцать заклятий не могут дать гарантии, что Луна поправится — разве что помогут дольше продержаться. Её жизнь всё равно зависит только от неё самой. А теперь у неё совсем не осталось ни магической, ни жизненной энергии. А в лесу уже слышен настойчивый лай и голоса преследователей. Они решили идти вниз по реке, чтобы найти наши трупы. Я оглядываюсь на Луну, лежащую у кромки поворота реки — её точно не заметят и не почуют. Но всё равно нельзя их подпускать сюда. Быстрое движение — и я исчезаю в зарослях, граничащих с тропинкой, чтобы перерезать путь проклятым «охотникам». Я замечаю их на поляне, где они, видимо, остановились, чтобы разобраться, куда идти и стоит ли продолжать поиски «двух утопленников». Уже сумерки, но Саламандер с охотничьим ружьём и ножом в руках отчётливо виден. Его соратники тоже смотрят на него, подзывая своих собак и споря. Негромкий шелест листвы в кустах слышен только мне — их громкие голоса заглушают всё вокруг. В следующее мгновение — словно дикая вспышка — быстрая тень громадного чудовища, приземлившегося прямо на спину Ральфа. Отлетевшее в сторону ружьё, блеск лезвия ножа — и яростное рычание с ноткой боли. Но царапина на морде не наносит вреда. Отвратительный хруст костей сломанного позвоночника и звук разрываемой плоти у основания шеи человека. Визг собак, охотники, в ужасе бросившиеся в колючие заросли. Это громадный ягуар, больше напоминающий леопарда или льва — таких в этих местах ещё не доводилось видеть, хотя, как говорила Луна, легенды о них живы. Несколько яростных укусов мёртвого тела Саламандера — и полное исчезновение в темноте ночи. Никто не найдёт объяснения появления этого хищника. Едва держась на ногах, я медленно бреду к берегу реки, куда следую скорее интуитивно, чем по памяти. Потрясение, полное изнеможение и шок — они медленно выпивают жизнь из каждой клетки. Впереди — предчувствие неизвестности. А вокруг — оглушительная тишина, нарушаемая лишь редкими криками всполошенных птиц. Больше нет преследователей и их главаря. Ничего нет. Я падаю у самой реки и ползу к Луне, которая неподвижно лежит на илистом берегу. Всё ближе, всё медленнее бьётся сердце, всё холоднее становится внутри. Бледная, словно каменное изваяние, холодные руки, неестественно побледневшие губы… Страшный нечеловеческий крик вырывается из горла, и я падаю рядом с ней, мысленно моля забрать меня с собой. Так же, как море уносило наши имена. Всегда. «Вместе». Я ведь и так уже оплатил своё разбитое, убитое счастье…