Мама для Дракона

Я, озабоченно хмурясь, наблюдала за Сейрю все-еще-без-имени. Тот перевел на меня взгляд своих огромных как плошки зыркалок и снова уставился в потолок. Нетипичный он все-таки младенец: несколько недель от роду, а глаза ясные, движения всегда целенаправленные, да и просто тельце довольно крепкое. Не говорю уже о молчаливости и какой-то внутренней надломленности, которую я ощущала шестым чувством! Здоровому ребёнку бы мир познавать, изучать окружающее… Дурацкую маску я держала в руке, про себя радуясь, что наконец-то могу подробно рассмотреть свое Чудо-Юдо — людей в доме не было, все ушли на какой-то зимний праздник, я же сочла более безопасным остаться. Моему приходу вряд ли бы кто-то обрадовался, да и просто хотелось побыть наедине с собой. Джун, как и многие, опасается глаз Сейрю. Да, принимает в доме и меня, и малыша, заботится, особо не ограничивает в передвижении, допускает даже до детей! Сознанием она, наверное, понимает, что мы не опасны, но вбитые в голову с детства предрассудки не могли не проявить себя хотя бы в мелочах: Джун старалась не оставаться со мной во время кормления, когда маску приходилось снимать, и мелких в такие моменты прогоняла, а на ночь нас огораживали небольшой шторкой — отдельных комнат, как таковых, в доме не было, только натянутые под потолком веревочки помогали разграничить помещение. Не могу винить и без того радушных и почти преступно бескорыстных людей, да и основания у них имелись, но кто бы знал, как меня раздражал этот чертов кусок дерева! — Как тебе имя Кеншин? Или, может, Тао? Тишина. Ожидаемо. Подбор имени — процесс волнительный и почти священный, ведь «как корабль назовешь»… И, перебирая в голове известные мне и Морико азиатские имена, я почти верила, что подбираю имя своему ребёнку. Да, я называла малыша Сейрю сыном даже в мыслях — так часто, как могла, чтобы напомнить себе об этом — однако привыкнуть к этому так и не смогла до конца. Мне и раньше довольно часто приходилось нянчить детей, чего только племянница стоит! И ощущала его я именно как племянника или младшего брата. Но если дам ему имя, кто знает, может получится привыкнуть к мысли, что я теперь самая настоящая мамочка. Хотя мне совершенно не хочется привыкать. Хочется домой, к маме, к старшей сестре и ее семейству, к цивилизации, в конце концов! В то же время и Сейрю теперь бросить мне не позволит совесть… Хотя, что толку от метаний, если неизвестно, как вернуться обратно? Сынишка зашевелился и я ощутила, как он чему-то смутно радуется. Повинуясь интуиции, чуть отодвинула ткань, закрывающую окно, и ахнула: шел снег. Снаружи начинало темнеть, что позволило проявиться набирающей силу луне. Снежинки неярко блестели, попадая в её холодный свет, кружились, переливаясь цветными искорками, и ложились на землю белым покрывалом. Я подняла на руки Сейрю и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, неловко улыбнулась. Как же меня раньше вводил в тоску унылый пейзаж местной зимы, как скучала я по оставленным на родине сугробам, которые временами вырастали до таких размеров, что полностью перекрывали окна первого этажа! До такого местным безнадежно далеко, но, по крайней мере, теперь можно с чистой совестью утверждать зиму. Помнится, я любила в детстве выгадывать день первого снега, а тот регулярно и обидно оказывался не днем, а глубокой ночью… Сердце, в очередной раз за последние несколько дней в полном сознании и памяти, защемило. Я задумчиво провела по голубому пушку на голове не отрывающего взгляда от окна малыша, кивнула в такт мыслям и серьёзно взглянула в вечно печальные золотые глазки. — Будешь Шиньей? Мне когда-то очень нравилось это имя, сейчас обретшее особый смысл, сын, кажется, тоже не имел ничего против. Привет, канон?

***

Снег памятный оказался первым и последним за эту зиму, сменившись дождями и мерзкой моросью. И чем больше проходило времени, тем отчетливее я осознавала: мне не место в доме кузнеца. Да, я прикипела сердцем к Джун и ее мелким шалопаям Мин Хо и Тэ Хену, с которыми проводила большую часть своего времени, привыкла и к двенадцатилетнему Кен Су, с уважением относилась к мужественному Джин Хо — главе семьи. На первый взгляд могло показаться, что мне удалось влиться в жизнь этого дома, стать его частью. Но только на первый взгляд. Все чаще я стала себя ловить озабоченные и сочувствующие взгляды Джун. Ситуация складывалась настолько паршивая, что уже невозможно было как прежде обвинять Морико в слабонервности. Бедная женщина погрязла в пучине собственного отчаяния, и, вероятно, смерть в самом деле виделась ей выходом. Понять и тем более одобрить подобное я, с детства воспитываемая любить жизнь и бороться за нее, не могла, однако и осуждать уже не получалось: муж умер незадолго до рождения сына, и это сильно ударило по ней, но рождение не простого ребенка — Сейрю — стало приговором. Семья отказалась от Морико, оставив без крыши над головой, без средств на существование, и не стоило даже думать о повторном замужестве. Негде было ей искать защиты… И теперь весь этот чудный букет находится в моём безраздельном пользовании. Я начала понимать, откуда в Шинье, моем маленьком умном мальчике, такой надлом и пустота. Мать ненавидела его всей душой, боялась и проклинала все те недолгие минуты, что они были вместе. А проклятие матери — самое ужасное и самое сильное из всех. И вот это простить Морико сложнее всего. Зря я раньше своей бабушке не верила, все небылицами её рассказы считала. В этой реальности все её приметы, присказки и «эзотерическая чушь» обрели свой, особый смысл. И пусть доказательств еще нет, я чувствовала это в воздухе, в атмосфере. В конце концов, у моего ребенка, вон, глаза драконьи! И куда только нам с Шиньей податься? Что делать дальше? Невозможно сидеть, свесив ножки, на чужой шее, в ожидании, пока юный Сейрю вырастет достаточно, чтобы содержать нас обоих. В деревне мне не найти работы, за пределы же меня не пустят, тем более с сыном. Да и кем может работать женщина в патриархальном обществе со средневековыми замашками? Здесь все решают мужчины: по юности отец, а в дальнейшем муж. А вот с ними проблемка. — Такая молодая, красивая, — услышала я как-то краем уха разговор хозяев дома. — легко бы мужика пригожего нашла, будь у нее обычный ребенок… Бедная девочка. Красота, к слову, стала для меня новостью. Зеркал или поверхностей, которые могли бы их заменить, не имелось, а в ведре воды многого не разглядишь, приходилось судить с чужих слов. Да толку-то со всего этого, если единственный мужчина на всю округу, которого не испугают глазки Шиньи, это Ао? За него замуж идти, что ли? Да упаси Господь, Ками, Будда, Хирью, или в кого ещё тут верят, от муженька с характером старшего Сейрю! И все же, невозможно и дальше жить под сочувственными взглядами, точно неизлечимо больная. Нужно из этого выбираться. Вот только как?.. *** — Тэ Хен! — негромко, но строго окликнула я чернявого мальчишку. Тот состроил совершенно невинную рожицу и, спрятав руки за спину, будто он здесь и не при чем, медленно прошествовал ко мне, старательно отводя глаза. Я требовательно протянула свободную руку: — Отдавай сюда. Наверное, пускающий на мои колени слюни Мин Хо и придерживаемый рукой сонный Шинья не прибавляли мне серьезности, так как Тэ Хен, по всем признакам, не впечатлился и вознамерился сбежать. Только, не подумав, оказался слишком близко. Хитро извернувшись (а с положения сидя и с двумя навалившимися детьми это было и впрямь непросто), я ухватила пальцами вызывающе торчащее ухо. — Уй-уй-уй, — тихонечко, чтобы не пострадала мужская гордость, взвыл проказник. — Отдашь? — ласково спросила я, чуть дернув. — Отдам я, — буркнул он, — только отпусти! — Смотри мне! Растирая полыхающее ухо, Тэ Хен хмуро зыркнул из-под чернявой чёлки. — Ну? — поторопила я. С тяжким вздохом, собравшим в себе тоску о несправедливостью мира, мне был протянут… Кинжал. Короткий, почти ножик, в красивых ножнах, обделанных красноватой кожей. Решив рассмотреть подробнее потом, когда не будет риска поранить детей, убрала опасную игрушку за пояс, от греха подальше. Позже отдам кому-нибудь из их родителей. Снаружи резко громыхнуло, и я дернулась, едва не сшибив Мин Хо и не уронив Шинью. Тэ Хен восторженно встрепенулся, готовый бежать навстречу грозе. — Нет уж, сиди здесь, — осадила я его. — Простынешь, а нам с твоей матерью лечи тебя потом? Странно, куда же запропастились хозяева со старшенькими? Навестив родственников, они должны были уже двинуться домой… Или непогода застала их до начала пути? И ни ветер, гуляющий снаружи, ни гром и яркие вспышки не смогли разбудить наших спящих красавцев. Удивительное дело! А вот у сотрясшейся двери были для этого все шансы. Ногой её, что ли, бьют? Под маской этого не разглядеть, но я почувствовала — Шинья открыл глаза, всего на секунду, чтобы тут же закрыть и вновь провалиться в сон. Мин Хо, почувствовав, как я вздрогнула, сполз с моих ног и начал неспешно тереть кулачками глаза. — Мы кого-то ждём? — негромко спросила я у заинтересованного, но совсем не испуганного Тэ Хена, поднимаясь с ковров и укладывая сына в подвесную люльку. Дичь от семьи охотников и ремни от кожевенника принесли еще днем, хозяева вошли бы без стука, а о большем меня никто не предупреждал… Мальчик ожидаемо помотал головой. Когда дверь с грохотом распахнулась, я инстинктивно шагнула вперёд, пихая детей за спину. И только потом признала вошедших: рослую фигуру кузнеца трудно было спутать с кем-то еще, а маску Сейрю в деревне носил только один человек. Но облегченный вздох не успел сорваться с губ — мужчина опирался на Ао всем весом, с обоих ручьями лилась мутная вода. — Девочка, согрей воды, — хрипло попросила зашедшая следом изрядно побледневшая Джун, — и ткани чистой принеси. Я метнулась исполнять поручение, ни о чем не спрашивая. Мир на некоторое время смазался. Я грела воду, замачивала импровизированные повязки, краем глаза следила за детьми, что сидели, притихшие и напуганные, наблюдая, как мать хлопочет над раненным отцом. Иногда заглядывала в люльку к спящему, как ни в чем ни бывало, сыну. Крови было немного, и ранение не выглядело опасным, но следовало дождаться лекарку, за которой ещё по дороге отправили быстроногого Кен Су. Чтобы выйти из состояния растерянной суеты, мне понадобилось примерно десять минут. И только тогда я заметила, как, точно собираясь с силами, мнется у двери Ао. А ведь он весь в крови, и не факт, что чужой! Но всем было не до того. Убедившись, что пока моя помощь никому больше не требуется, торопливо направилась к Сейрю-старшему. Он может мне сколько угодно не нравиться, но не помирать же ему из-за этого? — Вы не ранены? — поинтересовалась я, деловито сканируя мужчину на предмет повреждений, однако из-за крови, воды и грязи это оказалось проблематично. Его губы презрительно скривились, и он, развернувшись, уверенно зашагал к двери. Я пожала плечами и хотела уже пойти к ребятне или помочь Джун, как мужчину повело, и он с тихим ругательством свалился на пол. Стоило мне подбежать, Ао прошипел: — Мне не нужна помощь! Вот упрямец! Что за мальчишечьи закидоны? И все-таки на ноги встал, пусть и не без помощи стенки. — Может, стоит хотя бы обработать? — уточнила без особой надежды. На меня зыркнули. Увидеть этого я, конечно, не могла, зато почувствовала, как скручивает холодом внутренности. Ну и замечательно! Его проблемы, навязываться не собираюсь. Дверь снова грохнула, впуская сквозняк и холодные капли. Кен Су привёл старуху-знахарку. Мне пришлось поспешить к чем-то обеспокоенному проснувшемуся Шинье, и когда я смогла отвлечься, Ао в доме уже не было.