Часть 25
22 октября 2019 г. в 22:49
Paparazzi – Lady Gaga
Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара. Стефан Цвейг
POV Ashley Комментатор объявляет перерыв и приглашает всех гостей матча на поле, для того чтобы потоптать газон, выровняв таким образом все неровности, оставшиеся после первой половины игры. Я отказываюсь от предложения подруг выйти на поле, нарушая общепринятую традицию. Девушки оставляют меня на трибунах, мгновенно исчезая в этой огромной яркой толпе шляпок, платьев и костюмов. Аккуратно спускаюсь по белоснежным деревянным ступеням в одиночестве, решая заглянуть в конюшню, куда только что вернулась с победой команда Мистера Пейна. Я бы хотела поздравить его. Признаюсь честно самой себе в том, что мне он очень понравился. Мистер Пейн показался мне таким очаровательным. Я буквально не могу подобрать ни одного другого слова, для того чтобы описать этого молодого человека. У него очень добрые глаза и лёгкая щетина на щеках, светлые волосы и ровный тон голоса, благодаря которому ты всегда можешь чувствовать себя хорошо во время беседы. Одним, только одним словом – очаровательный. Очаровательный Мистер Пейн с прищуривающимися глазами от смеха и нежной, спокойной улыбкой. Я вдруг ловлю себя на мысли о том, что за последний месяц в моей жизни появилось слишком много мужчин: Рон, Реджи, Гарри, Картер и теперь к ним присоединился Мистер Пейн. Это всё представляется в моей голове довольно иронично, ведь в результате всё моё сознание все эти недели сконцентрировано лишь на одном из них. Вопрос в том, стоит ли он того, и мне почему-то с каждым разом всё сложнее дать точный ответ. Есть ещё кое-что, что беспокоит меня на протяжении всего сегодняшнего вечера – я совсем не думала увидеть здесь Зейна. Мне казалось, я уже давно отпустила эту ситуацию. На самом деле, меня просто застали врасплох. Я знала, что девочки будут на матче, ведь это то летнее мероприятие, которое посещают целыми семьями, и девушки – не исключение. Мне не стоит обманывать себя лишний раз, поскольку это было вполне ожидаемым: Зейн теперь член семьи Теккереев. Только вот я ещё ни разу не видела его невесту в её новом статусе. Она кажется мне настоящим приведением: её присутствие чувствуется повсюду, но никто из нашей компании так и не смог увидеть её. Хочется поскорее избавиться от воспоминаний, казалось, о давно забытых и прошедших месяцах этого достаточно неприятного периода моей жизни: наше немое расставание и оглушительное объявление о помолвке молодого перспективного архитектора Зейна Малика и дочери успешного бирмингемского бизнесмена Ребекки Теккерей. Приглашение на свадьбу никто из нас не получил. Дата назначена на конец сентября. — Куда-то спешишь? — Зейн неожиданно для меня появляется из-за угла, скрещивая руки на груди. Я останавливаюсь, отшатываясь назад и удивляясь тому, куда так внезапно пропала моя уверенность. — Как ты? — Он спрашивает это таким тоном, как будто не было всех этих лет между нами, как будто он действительно хочет узнать что-то обо мне и о моей жизни сейчас – без него. — Всё хорошо, спасибо, — немного медлю с ответом, буквально заставляя себя выпрямить спину. Мне хочется поскорее закончить этот разговор и продолжить свой путь, но Зейн настаивает: — Не хочешь поговорить со мной? — Я просто не знаю, о чём мы можем говорить, — тихонько усмехаюсь себе под нос, чувствуя, как мой голос ломается, и поправляю волосы, выступая перед мужчиной до безобразия уязвимой. Он, наверное, шутит. — Ну, мы давно не видели друг друга, — Зейн невозмутимо пожимает плечами, будто бы удивляясь моей реакции на его предложение немного пообщаться. В ответ я удивляюсь его нахальству. Мне вдруг становится невыносимо больно оттого, что, по его мнению, он до сих пор имеет право вступать со мной в дружеский диалог. Я действительно не хочу разговаривать с ним: ни сейчас, ни позже, никогда. Я не уверена, что вообще буду готова к тому, чтобы встречать его на таких мероприятиях каждый раз со своей невестой, женой и семьёй. Это то, что я никогда не смогу оставить за спиной, в прошлом. Точно не сейчас. К этому вообще можно быть готовой? — Прошу прощения, мне нужно идти, — обхожу Зейна, прежде чем он успевает ответить мне, но даже мой быстрый шаг и несколько метров между нами не могут остановить его. Зейн как будто нарочно делает это – причиняет мне боль, заставляя всё вспомнить. Он догоняет меня, оборачивая пальцы вокруг моего предплечья, и просит меня развернуться к нему лицом. Я немедленно вырываю руку, игнорируя раскаивающийся взгляд его глаз. — Эшли, мне очень жаль. Я прошу у тебя прощения, — Молодой человек произносит эти слова с расстановкой, заглядывая в мои глаза. Этих извинений недостаточно, для того чтобы заглушить моё сожаление о потраченных силах на эти отношения. Этих извинений недостаточно, для того чтобы избавить меня от боли. Этих извинений недостаточно, для того чтобы вернуться в мою жизнь. Этих извинений недостаточно, для того чтобы я заговорила с ним ещё когда-либо. Никогда не будет достаточно извинений, для того чтобы я приняла их и простила его предательство. Лихорадочно собирая в обе руки все свои чувства, внезапно выпавшие из моей груди, я ещё более быстрым шагом покидаю Зейна, молясь, чтобы он не принялся догонять меня. С меня достаточно. Вместо того чтобы повернуть направо и пройти в конюшню, я следую прямо и закрываю за собой дверь светлой уборной. Буквально прячусь в одной из небольших голубых кабинок, присаживаясь на крышку унитаза и закрывая лицо обеими ладонями. Незаметно подкравшиеся слёзы скатываются по розовым щекам, а от невозможности зарыдать сдавливает грудь. Солёные капли скатываются по подбородку, покрывая моё шёлковое платье тёмно-синими пятнами возле груди. Мне хочется закричать. Всё моё тело вздрагивает с каждым вздохом. Я до жгучей боли век растираю глаза, представляя собственное отражение в зеркале с тёмными кругами вместо глаз и серыми разводами на лице. Я никак не пойму, за что он просит прощения. За то, что полюбил другую? За то, что обманывал меня на протяжении нескольких месяцев, устраивая свою новую жизнь? За то, что чувствовал себя комфортно, будучи любимым и тут, и там? Я не думаю, что за всё это действительно можно получить прощение. Я была унижена им перед своими друзьями, перед своей семьёй, перед самой собой. Открываю дверь кабинки, заранее убедившись в том, что в помещении нет никого, кроме меня. Но я ошиблась: перед зеркалом оказывается очень высокая девушка со светлыми кудрявыми волосами, больше похожими на маленькие многочисленные колечки. Она поправляет свою небольшую нежно-розовую шляпку, прежде чем заметить меня в этом большом зеркале над раковинами. — С Вами всё в порядке? — Ребекка Теккерей обращает взгляд своих неприлично ярких зелёных глаз на меня, опуская руки вдоль тела. Её обеспокоенный и искренний тон позволяет мне заметить, что она совсем не знает меня. Конечно, ведь если бы она всё знала, она бы ни за что не была обручена с Зейном прямо сейчас. — Да, спасибо, — я стараюсь держаться, натягивая ту слабую улыбку, которая оказывается мне по силам. Подхожу к мраморной столешнице, на которой помимо цветов и мыла также лежат маленькие полотенца и бумажные салфетки. Принимаюсь очищать лицо от макияжа, предварительно поместив маленькую бумажную салфетку под тёплую струю воды. — Могу я помочь Вам? — Ребекка Теккерей подходит ближе, раскрывая свою маленькую дизайнерскую сумочку. — Это лето выдалось таким жарким, а без макияжа я не могу выйти из дома: меня всегда спасают салфетки от "Sephora". Уверена, косметика, которую Вы использовали, точно не стоила Ваших слёз, — девушка пытается пошутить, тем самым желая поддержать меня. Она достаёт несколько маленьких белых салфеток из упаковки и протягивает их мне. Мне пришлось полностью удалить макияж с лица, в чём мне несомненно очень помогли эти волшебные салфетки. К сожалению, от покраснений на лице мне сейчас никак не избавиться: в этом мне поможет лишь время. — Спасибо, Вы мне очень помогли, — я благодарю Ребекку Теккерей, которая провела в уборной ещё несколько лишних минут, дожидаясь, пока я закончу и до конца успокоюсь. — Я же не могла просто уйти, — объясняет девушка и, будто бы что-то вспомнив, резко вдыхает воздух: — Мы ведь так и не познакомились! Меня зовут Ребекка, Ребекка Теккерей. — Эшли Уайтли. Очень приятно, — произношу я, одаривая её нежной улыбкой. От её несколько детского поведения моё настроение заметно приподнимается. Мы обмениваемся ещё несколькими вполне незначительными фразами о себе, заливаясь звонким смехом. — Мне, к сожалению, пора бежать. Моя семья, кажется, уже совсем потеряла меня. Была рада познакомиться с Вами, Эшли. Очень надеюсь, что ничто больше не расстроит Вас и не заставит Вас плакать в будущем так, как сегодня, — Ребекка Теккерей поспешно покидет меня, оглядываясь в дверях и вновь демонстрируя мне свою шикарную белоснежную улыбку. Её звонкий голос ударяется о мраморные стены комнаты, заполняя пустоту. Я на минуту задумываюсь о том, что помимо твоей собственной жизни существует ещё несколько других и не всегда они и по-настощему пересекаются: Ребекка Теккерей счастливо живёт в совершенно другом мире своей собственной жизнью с любимым мужчиной, пусть и тем, который когда-то был моим любимым мужчиной. Иногда люди, которые оказываются причиной твоего несчастья, даже не подозревают об этом. Наш мир невероятно огромен, но в то же время он такой тесный. POV Harry Расплачиваюсь за свой напиток и, конечно, оставляю небольшие чаевые бармену. Первую часть матча я провёл в баре и потому Эшли напрочь исчезла из моего поля зрения. Я уже начинаю скучать без неё и её невероятно забавных друзей. До начала игры чуть больше десяти минут. У меня не так много времени, для того чтобы найти её среди всех этих людей на поле. Я надеюсь, Эшли оказалась умнее и не решилась выйти на газон в своих туфельках от Джанвито Росси. Будет очень неприятно, если она запачкает коврики в моей машине. На трибунах не так много людей и потому это было довольно легко – найти высокую полуголую девушку в голубом платье, но только в том случае, если бы она, конечно, была на этих дурацких трибунах. На выходе с трибун я встречаю девушку, противоположную той, которую я ищу, но такую же высокую. Блондинка делает несколько шагов в мою сторону, медленно покачивая бёдрами, и в моей голове так же медленно прокручиваются воспоминаниями, связанными с ними. — Добрый вечер, Ребекка, — я подхожу ближе к ней, желая как можно лучше рассмотреть её. Когда я в последний раз видел её? — Здравствуй, Гарри, — девушка улыбается своей широкой улыбкой и протягивает мне ладонь, на одном из пальцев которой я замечаю помолвочное кольцо. Приподнимаю брови, демонстрируя Ребекке своё непритворное удивление. — Я выхожу замуж, Гарри. Каждый раз, когда эта девушка произносит моё имя, я чувствую себя несколько униженным, а она не упускает возможности вставить его в каждое своё предложение. — Не могу упустить возможности поздравить тебя, — прикасаюсь губами к тыльной стороне её ладони, вновь прокручивая в голове все воспоминания, связанные с нашей совместной молодостью. Я знаю, что Ребекка не любит говорить об этом, желая начинать каждый свой день с чистого листа, в котором нет ни одной лишней таблетки, за исключением оральных контрацептивов, в котором единственная её дорожка – беговая. — Я никак не ожидала увидеть тебя здесь, — Ребекка переводит тему, видимо, совсем не желая обсуждать со мной свою новую жизнь и решаясь переключиться на мою. — Всё меняется, — отвечаю я, точно так же не желая обсуждать свою новую жизнь – мою новую, во всех смыслах трезвую жизнь без Ребекки. — Это хорошо, Гарри, очень, — произносит девушка, нежно заглядывая в мои глаза. Всё это выглядит так притворно, как будто она ожидала увидеть тёмные круги под моими глазами сегодня, а завтра статью о моём передозе в местной газете. Не я здесь курил травку со средней школы и точно не я буквально удалил всё своё прошлое одним кликом, как сделал за неё её отец. Ребекка оставляет меня, в последний раз одаривая меня своей белоснежной улыбкой. Выдыхаю. Мне совсем не хочется возвращаться к истокам. Прежде чем мне удаётся переступить последнюю ступень, большая белая дверь распахивается и моя девушка в ту же секунду появляется прямо передо мной: бледная, с покраснениями на груди и шее, будто бы потерявшаяся в пространстве и времени. Мне почему-то сразу хочется подбежать, спросить, в чём дело, но я останавливаю себя, дожидаясь, пока Эшли сама подойдёт ко мне. — Идём? — Произносит она, не поднимая на меня своего растерянного, бегающего по ландшафту, взгляда. — Идём, — Мне ничего не остаётся, кроме как согласиться с её желанием, и двинуться в обратную сторону – туда, откуда пришёл. Эшли поднимает свой подбородок выше, напрягая мышцы шеи, и расправляет плечи. Она всё так же молча тянет свою левую руку к моему предплечью, прижимаясь всем своим телом к моей руке и обхватывая длинными пальцами мой локоть. Я принимаю её прикосновения, позволяя ей пододвигаться всё ближе к моему телу, сжимать мою руку. Не могу понять, откуда в ней столько нежности, внезапной жажды прикосновений. Мне нравится чувствовать её близко вот так, как будто она хочет спрятаться за моей спиной от всего окружающего мира. Мне нравится чувствовать себя её убежищем, потому что именно так я расцениваю эти прикосновения. Так не хочется, чтобы она отпускала меня, и вместо этого, когда мы достигаем пункта назначения, она опускает свою голову на моё плечо, упираясь макушкой в мою шею. Эшли глубоко дышит, спокойно стоит рядом и ничего не говорит. Мы вместе наблюдаем за шумной чувственной игрой, дожидаясь её конца, и, когда мимо нас проходит очередной официант с несколькими фужерами, наполненными шампанским, Эшли принимает его предложение и поднимает свою голову с моего плеча. К середине второй половины матча Эшли допивает свой третий бокал, удобно расположившись между моих рук. Она опирается бёдрами о белоснежные перила, повернувшись обнажённой спиной к полю. Её правая рука держит фужер, упираясь на левую, покоящуюся на груди. Эшли прижимает холодный полупустой бокал к правой щеке, когда звонкий смех девушки напротив ударяется о мою грудную клетку, а мои большие ладони скользят по линии изгиба на её спине. Я, на самом деле, не сказал ничего смешного, но она почему-то смеётся и я не в силах сдержать улыбку.
