До эпилога

Настя услышала приглушенный голос, раздававшийся как будто откуда-то издалека, и приоткрыла глаза. На улице уже потемнело, она с трудом различала очертания предметов в комнате и не могла понять, какое сейчас время суток. Рука потянулась к тумбочке, на которой молчаливо покоился мобильный телефон. Яркая подсветка загорелась и оповестила о пяти пропущенных вызовах от Сергея, а на часах высвечивались цифры 19:05. Щурясь, Настя выбрала его номер и тут же перезвонила, обессиленно опустившись на подушку и снова закрыв глаза. Короткие гудки оповестили о том, что абонент занят. Она перевернула мобильный экраном вниз и снова убрала на тумбочку. Веки снова отяжелели, что-то даже начинало сниться, но тот самый голос, разбудивший ее, становился громче — это ее мама с кем-то оживленно общалась. Еще через мгновение Настя поняла, что дверь в комнату приоткрылась — из коридора проник тусклый луч света. — Не отвечала, потому что спит, — шепотом говорила Валентина Борисовна, потом снова вышла, но разговор продолжала где-то рядом с дверью и уже вполголоса. — Я сейчас к ней заглянула — всё еще не проснулась. Спит уже часа четыре. Перезвонит потом, не переживай. Да, да, я передам. Конечно, огорошили меня такими новостями, я до сих пор в себя не приду. Она что-то совсем ничего не ест. Скажи мне, это давно продолжается? И что? А врач что говорит? Я знаю, что это нормально, но не совсем же голодать! Я не знаю, что ей приготовить. Всё, что предлагала, у нее вызывает отвращение. Говорит, это жирное, от этого тошнит, это вообще не упоминать… Ты ей готовишь? А что? Так, подожди, это записывать надо. Настя довольно улыбнулась и перевернулась на бок. В таком тоне с Жигуновым ее мама разговаривала чуть ли не впервые. Несмотря на то, что Валентина Борисовна давно приняла его возвращение в их семью, лёд окончательно никак не мог растаять. Все эти проблемы с родственниками с обеих сторон изрядно омрачали жизнь, настолько резко переменившуюся. Радовало хотя бы то, что мама была на ее стороне. Когда дверь в комнату в очередной раз отворилась, Настя тихо сказала матери: — Мне так нравится, как ты общаешься с Жигуновым. — Ой, ты что, не спишь? — Валентина Борисовна подошла к кровати, не включая свет, и села на краешек рядом. — Это я тебя разбудила? — Ничего страшного. Пора уже просыпаться, что я потом ночью-то буду делать? Что сказал Сережа? — Переживал, как ты. Он тебе звонил несколько раз. — Знаю. Я звук отключала. — Ну, вот. Сказал, что долетел, что уже прошла пресс-конференция и через полчаса начинается показ, так что он будет не на связи. — Ты так забавно расспрашивала его про меня. Что-то в этом есть… Совместные заботы должны вас, наконец, сблизить, — улыбнулась Анастасия. — Главное, чтобы у вас всё хорошо было. Мы-то уж, думаю, как-нибудь общий язык найдем. — У нас всё замечательно, мам, — эти слова Настя произнесла так тихо, словно боясь, что их кто-то услышит. — Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я каждый день просыпаюсь и думаю, не приснилось ли мне… Хотя потом вспоминаю о том, что Сережа не общается с дочкой, точнее, она с ним, что меня ненавидит его мать, что СМИ разбирают нас на косточки… И реальность начинает бить прямо по лицу. — Просто требуется время, чтобы все окончательно успокоились. — Может быть, — Анастасия приподнялась и устроилась в кровати полулежа. — Майк уже дома? — Ещё нет. Звонил, что едет. — Он меня тоже беспокоит. Он и Аня. Не знаю, мне кажется, они только делают вид, что приняли Сергея. — Настя, им непросто. Они прекрасно ладили с Петей. То, что случилось, стало ударом и для них в том числе. Ну, может, не ударом, но очень серьезным потрясением. То ты десять лет имени Жигунова слышать не хотела, то заявила, что переезжаешь жить к нему. Это я могу тебя понять, как женщина, а дети ещё не настолько взрослые, даже Аня. И потом, мне самой до сих пор приходится уговаривать себя не переживать. Вот он привез тебя сегодня с чемоданом, мне чуть плохо не стало… — Да перестань, мама, — Анастасия рассмеялась. — Видно же было, что все в порядке. — Очень видно! Ты сразу убежала, закрыв лицо рукой, а он поставил чемодан и ушел. Отличный порядок! — Ну, прости, что так вышло. Я подозревала, что ты неправильно поймешь. Но, увы, я не могла ни слова вымолвить, и так еле доехала до тебя. И перестань бояться, что мы расстанемся. — Я боюсь, как бы ты снова в нем не разочаровалась и не прибежала ко мне со словами: «Это была ошибка». Тебе здорово удалось убедить меня в этом в предыдущий раз, — Валентина Борисовна зажгла ночник у кровати. — Удивительно, что материнское чутье меня подвело. Я была уверена, что ты без ума от Пети. — Петя… — печально протянула Анастасия, не моргая глядя куда-то в стенку. — Наверное, до конца жизни не прощу себе… — Что бросила его? — Что вышла за него замуж. Что венчалась. Что испортила человеку жизнь. — По-моему, у него все в порядке сейчас. Ты же говорила, он нашел себе девушку. Я видела его недавно в какой-то передаче, выглядит вполне довольным. — В том и дело, что выглядит. Кто знает, как всё на самом деле. Он же любил меня. По-своему, не так эмоционально, как Сережа, но любил. А что сделала я? Мало того, что воспользовалась, чтобы насолить Жигунову, так еще и десять лет изображала счастливую жену. Конечно, с годами я привыкла и полюбила его, но то, что было фальшью изначально, никогда не станет истиной. Мама, вот скажи мне, кто я после этого? — Анастасия страдальчески посмотрела на мать. — Да что с тобой? Зачем эти самокопания? Живи настоящим. Не думай о том, что было. На мой взгляд, всё завершилось вполне безболезненно. — Не знаю, что со мной… — она тяжело вздохнула. — Наверное, беременность влияет. Гормоны. Совесть мучает сильнее, чем когда-либо. — Ты счастлива с Сергеем? — Разве ты не видишь? — встревоженность тут же сменилась улыбкой. — Конечно, счастлива. Намного сильнее, чем в первый раз. — А что изменилось? — Всё! — воскликнула Настя. — Абсолютно всё теперь иначе! Во-первых, мы не работаем вместе, а это сразу исключает вероятность конфликтов на профессиональной почве. Мы не спорим о том, где мне сниматься, а где нет, куда я хочу, а куда он… Это так облегчило нам совместную жизнь! Во-вторых, у меня больше нет того сумасшедшего графика, я могу быть дома, могу больше и чаще бывать с ним, проводить время вместе. Не поверишь, но я даже не соскучилась по работе. Съемки в Сережином фильме так меня вымотали… Наверное, на годы вперед. Хочется быть просто женщиной с любимым мужчиной рядом. И родить ему здорового малыша. — Ох, Настя, это бальзам для моих ушей… — И Жигунов изменился. Категорически отказывается ото всех контактов с прессой, не хочет ничего выносить на публику. Стал более чутким, более внимательным, даже сентиментальным… Я понимаю, что на него влияет мое положение, но и до того, как мы об этом узнали, всё уже поменялось. Не знаю, как будет дальше, но я бы все отдала, чтобы это никогда не заканчивалось. — Дай Бог, девочка моя, — Валентина Борисовна наклонился и обняла дочь. — Дай Бог, чтобы всё так и оставалось. Ты как себя чувствуешь? — Выспалась и с удовольствием бы перекусила. — А я еще не успела ничего приготовить из того, что ты сейчас ешь. Сергей озвучил мне твой рацион. — Слушай, это Жигунов пусть мне готовит, я совершенно не против, а тебя нагружать не хочу. Забудь про рацион, пойдем, я сама что-нибудь отыщу у тебя в холодильнике. — Это мне нравится уже гораздо больше, — Валентина Борисовна протянула руку. — Только вставай медленно, а то голова закружится. — Мама, — Настя закатила глаза. — Я не из фарфора, не рассыплюсь! Под милое ворчание матери на тему справедливости ее переживаний она бодро поднялась с кровати и направилась в сторону кухни. *** — Твое отсутствие на показе произвело не меньший эффект, чем новость о нашем воссоединении, — поздно ночью Сергей посредством Skype делился с Анастасией подробностями мероприятия. — Даже настолько? — она сидела на кровати, по-турецки скрестив ноги, перед ней был планшет, зафиксированный на подставке. — Дай угадаю! Они решили, что мы с тобой расстались? — Бинго! — ухмыльнулся Жигунов. — Если бы ты только знала, как я устал отбиваться от этих бесконечных вопросов. Настя, завтра ждем заголовки. Предугадать это было можно, но сложно, потому что меня больше волновала ты, чем то, что подумают журналисты. — Да и плевать на их заголовки. Пусть пишут, что хотят. Нам что, в первый раз? — Не в первый, конечно, — задумчиво проговорил Сергей. — Но приятного тоже мало. Я, как попугай, без конца повторял, что у тебя съемки, а они не унимались и всё тут. Где Анастасия, почему нет Анастасии, как вы прокомментируете отсутствие Анастасии… Думал, точно врежу кому-нибудь из них. — Тогда заголовки были бы еще красочнее. — Ладно, ерунда. Разберемся потом. Лучше скажи, как там Жигунов-младший? Не буянит? — на этих словах Сергей совершенно поменялся — на лице появилась счастливая улыбка и засветились глаза, это было заметно даже через экран. — Не буянит, — с нежностью в голосе ответила Настя. — Удивительно, но как ты уехал, он сразу успокоился. Меня совсем не тошнит, я даже с удовольствием поужинала с мамой и Майком. Теперь терзают смутные сомнения, не ты ли на меня так влияешь? — она подозрительно прищурилась. — Что за шуточки! — возмутился Жигунов. — Намекаешь, что мне домой можно не возвращаться? — Дай подумать, — она изобразила активный умственный процесс. — Нет, ну, в крайнем случае тебя можно отселить в другую комнату. Как тебе такая перспектива? — Слушай, Заворотнюк, ты нагло нарываешься! — он подыграл ей. — Не называй меня по фамилии, — она поморщилась. — Это от чего же? Ты пока ее не сменила. — И не сменю, если будешь продолжать в том же духе. На что это я нарываюсь? Не забывай, во мне теперь ценный груз, который, вроде как, тебе тоже нужен. — Ценный груз, — по-доброму рассмеялся Сергей. — Прекрасное имя для мальчика. — Ну, хватит! — остановила его Настя. — Я и так уже по тебе соскучиться успела, а ты со своим юмором. Сейчас же ведь захочется тебя обнять. — Однако странная реакция на мой юмор! — Для меня сейчас ничего странным быть не может, ясно? Сереж, приезжай, пожалуйста, скорее. Я уже забыла, как это — ложиться спать без тебя… — Надеюсь, за две ночи ты не отыщешь мне замену? — Жигунов! Что за шутки?! — Не называй меня по фамилии, — передразнил ее Сергей. — Всё, я сейчас отключусь! Не могу видеть твою довольную физиономию. — Что, уже затошнило? — Ещё нет, но скоро начнет! — она продолжала притворно возмущаться. — Кстати, ну-ка, покажи мне, что ты в номере один. — Ха-ха, Анастасия Юрьевна, как вы непоследовательны. И когда это успели превратиться в Отелло в юбке? — Когда-когда! Когда имела неосторожность связаться с вами, Сергей Викторович. Как я могу быть уверена, что вы не притащили с собой в номер какую-нибудь молодую актриску? — Притащил! Разумеется, притащил! Чем-то даже на вас похожа. Что мне скрывать, сейчас я ее продемонстрирую, вы сразу оцените. — Не надо! Позвольте мне остаться в счастливом неведении, — осекла его Настя. — Я еще хочу уснуть сегодняшней ночью. — И снова никакой логики… Да что ж ты будешь делать! — уже не так наигранно воскликнул Жигунов, а после рассмеялся, да так довольно, что Настя сама не смогла удержаться от смеха, глядя на него. — Как же я рад, что у тебя появились силы шутить. — Ну, если говорить откровенно, это только на сегодняшний день. Не знаю, что мне готовит утро. — Всё будет в порядке. Обещаю, — это он произнес уже вполне серьезно. — Всего какие-то две ночи, и я заберу тебя домой. Люблю тебя. — И я тебя. Скорее возвращайся — Настя послала ему воздушный поцелуй, а потом прижала ладонь к его губам на экране, будто он мог почувствовать ее прикосновение.