***
Лихие двухтысячные — Товарищ Евкакий, я насчитал восемь рож. Евкакий Хатаке осторожно выглянул из засады в кустах дикой малины и, сжав зубами папиросу, согласился с комментарием Шуганного Нары. — Нежный, Лёня — пригнитесь, — шепнул в старую рацию разведчик, и каратисты, притаившиеся на дереве, мигом спрятались в листве. — Коля, Чоткий, Ярослав — упор лежа и ползком в канаву. Ира, Хавроша — собирайте на стол, а то уже чет жрать хочется. Пока Хаврошечка, стараясь не шуметь, разворачивала курочку из фольги, а Ира, подъедая огурцы, расстилала на поляне плед, Шуганный Нара снова выглянул из своего укрытия. — Этого быть не может, сенсей, — проговорил он. — Я эту суку лично в колодце похоронил. Специально обученные олени клана Нара не позволили бы ему уйти. — Вижу, — шепотом произнес Евкакий в рацию. — Батайская банда снова в сборе. Вся ее мощь направлена сторону села. — Как они вытащили Сосо из тюрьмы? — ужаснулась Света. — Для сослуживцев нет ничего невозможного. Не помню, рассказывал ли я тебе о своем сослуживце Олеге, которого придавило березой. Значит, четверо нас тогда было в отряде… Савелий выглянул из-за мшистого камня и, едва не поймав взгляд бандита Харитона, который, от нечего делать, косил бурьяны на поляне, гневно прошипел: — А почему мне не дали рацию? — Мы тебе не доверяем, — напомнил Евкакий-сенсей. — Нежный, скотина, тебе сельсовет выделил планшет для просмотра карты местности, а ты чем занят? Нежный нехотя убрал планшет. — Все равно без дела сидим, а тут серия «Ходячих мертвецов» в Лостфильме вышла… — Э, а почему мне не дали планшет? — Потому что у тебя руки из жопы, Лёня. Разобьешь — потом не расплатимся, а за него и так все село второй год кредит платит… Так, щеглы, не отвлекайте меня, я пытаюсь разгадать замысел врага. Звенящая тишина, прерывавшаяся лишь чавканьем Чоткого Акимичи, жравшего подосиновики, продлилась недолго. — Сенсей, — робко позвала Хавроша. — Вам окрошку с квасом или кефиром? Евкакий-сенсей задумался над этим вопросом куда как сильнее, чем над стратегией нападения на батайскую банду. — С кефиром, девоньки. — И мне с кефиром, — отозвался Шуганный Нара. — И мне. — И мне. — А мне с квасом, — сказал Шурик Абураме. — И мне c квасом. — What is окрошка? — А мне с майонезом, тип оливье. Ира Яманака принялась заправлять нарезанные ингредиенты квасом, Коля Инузука распаковывал одноразовые тарелки, а каратисты, временно покинув наблюдательные посты, прошмыгнули к полевой кухне. — Так, минуточку, — вдруг сказала Светочка, держа тарелку. — А где Никита? Он на обед всегда первый прибегает.* * *
— Ща я вам, гниды батайские… Расенган, ёпт! — гаркнул Никита Узумаки и, спрыгнув с дуба прямо на поляну, в полете швырнул в бандита Саныча синий теннисный мячик. Евкакий, услышав этот воинственный вопль, аж окрошку выплюнул. — Дебил ушастый! Никита! — Никита! — заорала Светочка. — НИКИТА! — в ужасе запищала Хавроша. Плотным кольцом обступив отважного, но не очень умного каратиста, батайская мафия приготовилась атаковать, но Евкакий-сенсей, первым выпрыгнув на поляну, огрел кипятильником бандита Кузьму. — В атаку, щеглы! Пузан Чоткий тут же кинулся на трансвестита Добрыню и прижал его своей пухлой тушкой к земле. Хавроша Хьюга кинулась на Ивана Учиху и, намотав его длинные волосы на кулак, принялась бить головой о корягу. Пекинес Тузик вцепился в зад крестного отца мафии, а Коля Инузука захохотал на весь лес. Рок Леонид и Гаврила-сенсей, подтягивая на ходу зеленые лосины, сбили с ног Саныча, в то время как Ярослав-сенсей гонял по поляне Сосо. Светочке уже кто-то подбил в потасовке глаз, отчего девчуха зарыдала громче, чем пароходная сирена. Шуганный Нара заматывал боевую подругу Петра, Катю, в луковую сетку, именуя это Теневой Ловушкой. Шурик Абураме пырнул вилкой Харитона, которому, почему-то, сразу не понравился. Нежный Хьюга, доедая окрошку, понял, что и без него отлично справляются, и поэтому снова достал планшет. Никита бегал по полянке то от одной драки к другой, расстроенный, что никого не избил, а противников уже разобрали. — Уберите эту девку, я всех сдам! — орал Иван Учиха, которого Хавроша мутузила с яростью тигрицы. — Заткнись и не пали контору, — прошептал подоспевший Савелий и, зажав Ивану рот, оттолкнул с ноги подальше от Хавроши. — Ты что-то сказал, Савелий? — Говорю, мисс Хавроша, что этот бесчестный человек заслужил мучительную смерть без зачитывания прав, последнего звонка и адвоката. Покусанный пекинесом Петр оттащил с трудом Чоткого Акимичи от синеющего под ним Добрыни и, отбив боевой лопатой атаку кипятильником, объявил: — Отступаем. — Э, куда? — возмутился Гаврила-сенсей. Бандиты, с трудом высвободившись от дерзких коноховских каратистов, поспешили прочь, за своим бессменным лидером. — Ща я их! Ща я их! — вопил Никита, но был тут же пойман за шкирку Евкакием-сенсеем. — Сенсей, пустите меня, я им щас втащу с вертухи! Глядя, как бандиты бегут к старенькой маршрутке, на которой и явились на место боя, Никита снова дернулся, но тут же получил по щам от Светочки. — Да что ж ты дурной, как шлакоблок! — возмущалась Светочка. — Ты ж нам засаду сорвал! — Ну как здрасьте, — кивнул Шуганный. — Охуел там вообще, — не отрываясь от сериала, кивнул Нежный. Смутившись, хоть и не понимая, где лоханулся, Никита покраснел, предчувствуя, что свое негодование ему будут высказывать всю дорогу до села. Впрочем, на втором километре ходьбы претензии закончились, а когда вдали показались ворота в Малый Коноховск, и вовсе все забыли о том, что какой-то дебил чуть не сорвал разведмиссию. Напротив, каратисты, особенно юные, светились от гордости. — А я ему короче как втащу, он как заорет, а я снова, с ноги. Всех там ушатал, — хвастал маме Коля Инузука. — Я в одиночку поборол трансвестита, — сиял Чоткий. Отец Чоткого выпрямился от гордости. — А я поразила коноховского маньяка своим тайдзюцу, — сказала Хавроша отцу, отчего все встречавшие каратистов у ворот, ахнули. — Молодец, Хаврошка, вся в меня, — произнес глава клана Хьюга. — А ты, Нежный, что скажешь? — Ничего я вам не скажу, пока не научитесь нормальные имена детям давать. — А я окрошку в лесу накрошила! — Ох, Ирка, молодец, невеста хозяйственная растет. Отошел, американец. Отошел, я кому сказал. Наталья, где ружье? Слушая гордых детей и не менее гордых родителей, Никита сначала пригорюнился было, но вдруг услышал из обрывков разговоров фразу, которая мигом подняла его настроение: — Быть вам каратистами третьего уровня, такие молодцы, всю мафию ушатали, — сказал Гаврила-сенсей. — Нежный, Лёня, Тоня — напишу вам справку. — Ура! Никита аж заметался, принявшись искать Евкакия-сенсея взглядом. Светочка, кажется, думала о том же. Кинувшись за сенсеем, который отправился в баню, отмечать конец удачной миссии, Никита перегородил Евкакию путь, Света протянула бумагу, а Савелий достал ручку. — Напишите справку, сенсей, — улыбнулась Светочка, сунув разведчику бумагу. Евкакий непонимающе нахмурился. — Какую справку? О несудимости? Это к Ярославу. И снова направился в баню. — Да нет, сенсей, другую справку! — Другую? О беременности что ли? — протянул Евкакий и тут же перепугался, взглянув на Светочку. — В смысле, блядь? — Евкакий-сенсей, ну вы шо такое говорите! — возмутился Никита вместо Светы. — Справку о переводе нас в каратисты третьего уровня. Евкакий почесал подбородок, повертел в руках ручку и вынес вердикт. — Нет. Челюсть Никиты от изумления едва ли не опустилась на уровень его кроссовок. Света ахнула и отпрыгнула назад. Савелий за лаврами каратиста не гонялся, однако смерил разведчика ненавидящим взглядом. — В смысле, блядь? — цитируя своего сенсея, спросил Никита. — Слово из трех букв, Никита, — пояснил Евкакий. — Хуй? — Нет. — А что тогда? — Нет. — Что нет, если не хуй? — Нет. — Нет, не хуй, или нет, хуй? — запутался Никита. Евкакий-сенсей закрыл лицо рукой. — Вот именно поэтому и нет. — Но, сенсей… — всхлипнула Света, решив по привычке манипулировать с помощью слез. — Никаких «но», — строго сказал Евкакий, перекинув банное полотенце через плечо. — Один «нет» от хуя отличить не может, второй дезертировал из села, третий вообще засланный шпион. На одну тебя, Света, я справку выписать не могу. Да и не надо оно вам. И, поправив ворот водолазки снова двинулся к бане, оставив учеников в недоумении. — Не верю ушам своим, — прошептала Света. — Вот урод, — нахмурился Савелий. Никита, яростно кусая губы, сверлил спину сенсея бешеным взглядом. — Не ссать, — яростно сказал Никита. — Я принципиально выбью эту справку. Есть у меня идейка.* * *
— Игорь Валентинович, подпишите, — взмолился Никита, тыкая в лицо бывшему классному руководителю листок бумаги. Игорь Валентинович Ирука, обед которого в «Дошираку Рамен» был прерван этим вопиющим образом, вытаращил глаза. — Как учитель мой, подпишите, ну что вам стоит! Я же на шторы сдавал! — выл Никита, пугая посетителей кафешки. — Мне без этой справки не стать председателем. — Справку о переводе в каратисты третьего уровня? Тебя? — Ага. — Да не дай Бог! Никита возмутился не на шутку. — Да почему? Игорь Валентинович намотал на вилку длинную лапшину и задумчиво посмотрел в окно. — Каратист третьего уровня — предпоследняя ступень для молодого каратиста. Это — элита села, — пояснил он. — Не может у элиты села средний балл школьного табеля быть два с половиной. — Да в пизду табель, я же каратист! — Еще и материшься. Тем более не подпишу. Никита выругался еще раз и, сунув мятый лист бумаги в карман, вышел из кафе, хлопнув дверью. Преданный педагогами и системой оценивания навыков каратистов, Никита шагал по людной улице, громко вздыхал и думал о своей тяжелой судьбе. Подставу от Игоря Ируки еще можно было ожидать, но подставу от Евкакия-сенсея… «Сначала Сеня ушел в Задрищенск. Потом Евкакий-сенсей не подписал справку» — думал Никита. — «Если еще Света предаст, и выйдет замуж за другого, то нет в жизни счастья». Ноги сами привели Никиту к улице близ огородов — там было легко прятаться в детстве (и не только в детстве) после того, как измалевал памятник председателям — шмыгнул в дырку в заборе и вот уже в зарослях огородов никакой классный руководитель не найдет. — Ты чего удумала? Ты чего удумала? — послышался женский ор из дома со свежевыкрашенным забором. Тут же послышался звук бьющейся посуды. — А я все равно за Сеню замуж выйду! И не закроешь меня дома, он меня украдет! Или я сама сбегу! — кричал голос, в котором тут же узналась Светочка. Снова звук бьющейся посуды. — Я тебе сбегу, зараза малолетняя! Слыхал, отец, замуж она собралась! — сокрушалась громкоголосая мама Светочки, чей силуэт виднелся в окне. — Не пущу никуда! — Я уже взрослая! — орала Светочка. — Хоть бы раз, взрослая, посуду за собой помыла! Хоть бы раз гусям травы нарвала! Мать весь день от плиты не отходит, из говна блюда готовит, поваром в школе каратистов работает двадцать лет без отпуска, отец двенадцать часов на маршрутке каждый день! Замуж она собралась! По дому нихрена не делает, а туда же! — вопила мать. — Замуж собралась… еще и за кого! Прости Господи! — Мама, тебе не нравится Семен только потому, что он каратист-отступник! Мама хотела было сказать, что плевать ей на характеристику каратиста-отступника, а Семен Учиха ей не нравится, потому что пятнадцать лет назад его мать забрала последний килограмм дефицитного фарша с прилавка, но ограничилась лишь коротким возгласом: — Не пара он тебе, Светлана. Не пара. — Правильно, тетя Оксана! — не выдержал и закричал Никита на всю улицу. И подумал, хороший ли выдался момент, чтоб пойти свататься к родителям Светочки, но дверь хлопнула и из двора, хлопнув еще и калиткой, выскочила зареванная Светочка. — Ы-ы-ы-ы… — рыдала девчушка. — А я все равно за Сеню выйду! — Свет, ну ты с матерью не спорь, — тактично вмешался Никита. Обернувшись и заметив сокомандника, Светочка утерла нос рукавом махрового халата. — Никита? Ты чего тут ходишь ночью? Снова огурцы тыришь? — Да не, — отмахнулся Никита. — Валентинович не подписал справку. Говно, а не день. Света согласно закивала. — Пойдем, Света, топиться в речке, — предложил Никита, не придумав никакой другой фразы, чтоб эффектно назначить свидание. Светочка, как была в халате и тапках, так и согласилась, утирая нос на ходу.* * *
— Ничего, Света, нас бьют — мы летаем, — произнес Никита, сжимая руку девчонки. — Евкакий, сука… подписи пожалел. Даже Нежному Гаврила-сенсей справку выдал, хоть тот всю миссию свой сериал на казенном планшете смотрел. Отомщу я сенсею за предательство… — Не надо, один мститель у нас уже есть, — всхлипнула Светочка. — Люблю я его! И снова взвыла в рыдании. Никита неловко похлопал ее по спине, незаметно нашаривая при этом застежку ее бюстгальтера. — Найдем мы Сеню, не реви. Он мне друг, но когда я его верну — глаз на жопу натяну. — Глаз? Глаз это очень важно, я не рассказывал о своем сослуживце, ему выбили глаз арматурой, — послышался из камышей вкрадчивый голос.- Было нас в отряде… Узнав голос, Никита достал из кармана теннисный мячик, дабы атаковать Расенганом ночного гостя. Ночной гость как раз вышел на свет костра. — Ты! — рявкнул Никита. — Мордатый Учиха! Я тебя раскусил! — Милиция! — заорала Светочка. Бандит в шахтерской каске, скрывающей его лицо, смахнул ряску с форменной кожанки в красную тучку и, отбив ногой запущенный в него Никитой камень, продемонстрировал, что он крут, и шуточки здесь шутить не собирается. — Света, беги! — воинственно крикнул Никита. — Я его ушатаю. И кинулся на бандита с воплем: «Расенган!», но ушлый гость, с ловкостью увернувшись, треснул Светочку камышом и запрыгнул на пирс. Подняв с пирса оставленный им пакет, бандит медленно вытянул из него трехлитровую бутыль, в которой плескалась мутная красноватая жидкость. — Мое пробное Бесконечное Тсукуеми из остатков катализатора видений и химических отходов лаборатории Остромысла! — Шо? — нахмурился Никита. — Шо? — ахнула Света. Поскупившись на объяснения, загадочный бандит изо всех сил разбил бутыль, бросив ее под ноги Никиты, и, громко хохоча, унесся вдаль, не дожидаясь, пока едкие алкогольные пары накроют берег, как туманная дымка. Издав страшный хрип, Никита хватал ртом едкий аромат из бутыли и, закатив глаза, плюхнулся в реку, как подкошенный. Открыв глаза, Никита понял три вещи: светало, он весь мокрый и в ряске, ну и третья — Светочка валялась в камышах и весело похрапывала. — Света! — крикнул в ужасе каратист. — Света, я щас тебя спасу, держись! Силясь сделать искусственное дыхание даме своего сердца, Никита вытянул губы, и кинулся было оказывать первую медицинскую помощь, как Светочка распахнула глаза и треснула спасателя по лицу. — Эти губы я берегу для Семена. Понурившись, Никита сплюнул в реку и, подняв подругу на ноги, внимательно осмотрел осколки тары, в которой Мордатый Учиха пронес в село опасную жидкость. — Надо срочно доложить председательше, — заявил Никита. Светочка закивала и, одернув халат, кинулась в село, но тут же наткнулась на одноклассников. — Люди! Как хорошо, что вы здесь! Здесь такое было! Шурик Абураме и Коля Инузука дружелюбно помахали руками, а Хаврошечка Хьюга, завидев за спиной Светочки Никиту, прищурила белесые глазенки. — Мы с Никитой гуляли ночью и… Но договорить перепуганная Светочка не успела — оказалась прижатой к фонарному столбу Хаврошей, которая, уткнув ей в бочину заточку, прохрипела прокуренным басом в самое ухо: — Ты что, шмара, охуела? — Хаврош, ты чего? — пискнула Светочка. — ПМС? Хавроша заскрипела зубами. — Молчи, Света, у нее две условки, — прошептал одними губами Шурик. — Сейчас пырнет, — закрыл глаза руками Коля. — Не было ничего, Хавроша, он сам пришел, — ляпнула Светочка, бледнея. — Я тебе не Хавроша, я — Хавронья Христофоровна Хьюга, это мой район. Вопросы? — Нет, — пискнула Светочка. — Никак нет, — заверил Никита. — Пора нам, нам еще Шурика под ноль брить, а то эти блохи его уже совсем извели, — сообщил Коля Инузука и, подхватив какого-то облезлого дворового кота, поспешил дальше. — Пойдемте, Хавронья Христофоровна. Хавроша, спрятала заточку в высоко натянутый носок и, застегнув спортивную куртку по подбородок, направилась следом за пацанами. Но вдруг обернулась. — Ты. Никита вытаращил глаза. — Если на мне не женишься — прирежу. Глядя вслед Хавроше, Никита моргнул и переглянулся со Светочкой. — Это что сейчас было? Света, глубоко вздохнув, развела руками. Никита, глядя вслед команде Укуренной Юли, во главе которой шагала Хавроша, которую как подменили, задумчиво почесал затылок. — Правду Джеки Чан говорил. Что в каждой самой миленькой девочке, в самой няшной Хаврошечке, однажды просыпается внутренний сантехник Валера. — Пойдем, Никита, — поторопила Светочка. — Надо доложить председательше о бандите. Каратисты, перепрыгивая люки, с которых предприимчивые хулиганы поснимали крышки, кинулись бегом по главной улице. — Вот сейчас доложим о диверсии, и точно получим звание каратиста третьего уровня, — заверила Светочка. — Сенсей же не зверь, обязательно подпишет. — Да хуя с два он нам что подпишет, — буркнул Никита. — Жлоб одноглазый. Сеня как знал, что такая подстава будет, и свалил. Светочка закивала и лихо перемахнула через открытый люк и, оглядевшись, вдруг увидела странную картину у гастронома. — Дети, посидите, пообщайтесь, — сказал Иннокентий Яманака, придвинув Иру поближе к Савелию и с силой прижал ее лбом к его плечу. — Я отойду минут на тридцать. Савелий, одетый в спортивные штаны и футболку с огромной надписью «РУСЬ», выплюнул лушпайки от семечек себе под ноги, а Ира закатила глаза. — Ирка, ты носом не вороти, — наставительно шепнул ей отец. — Глянь, жених какой. Генофонд нации! Ира закрыла лицо рукой, а Савелий открыл баночку «Ягуара». — Ира! Савелий! — окликнул Никита, когда Иннокентий, перекрестив детей на удачу, зашел в гастроном. — А вы уже вообще не шифруетесь. — Да папа лютует, спит и видит, чтоб уже меня поскорее замуж, — пожаловалась Ира, застегнув блузку на верхнюю пуговку. — Ой, мне бы так, — завистливо вздохнула Светочка. — А я учиться хочу, что ж я, зря в институт поступать собралась. Света вытаращилась так, что в ее глаз едва не влетел шмель. Умная Ира пугала ее еще больше дерзкой Хавроши. Уже не говоря о том, что Ира Яманака была одета не в привычные шорты, едва прикрывавшие зад, а в юбку ниже колен и наглаженную блузку, в которой, судя по фасону, еще молодая председательша Надька выпускные экзамены сдавала. — Тема такая, — начал Никита, который не очень присматривался к Ире и внезапно побыдлевшему американцу. — В село проник батайский бандит и… Савелий аж «Ягуаром» подавился. — Шо? — ахнул он. — Ну наконец-то! — обрадовался Никита адекватной реакции. — Неместный здесь? — кровожадно спросил Савелий и вскочил на ноги. — Ярослав, неместный приехал! Лупоглазый участковый тут же ринулся к ним с другого конца улицы. — Ща решим, — пообещал Савелий. — Сука, ненавижу. Понаедут, как медом из здесь намазано, землю нашу русскую топчут. Эта… как тебя… — Ира. — Пока, Ира. И, вытащив из кармана спортивных штанов заточенную кисть, побежал с участковым невесть куда, искать неместного. Оставив ничуть не обидевшуюся Иру на лавке, читать толковый русско-узбекский словарь, Никита и Света двинулись дальше. — Что-то все немного ебанулись, — шепнул Никита, указав на то, как в базарных рядах Гаврила-сенсей на картонке примерял треники. — Женщина, вы мне что-то посвободнее дайте, я эту узкую петушню носить не буду! — как раз гаркнул сенсей. — Нормальный мужик лосины не носит. Света закивала. — Наверное, трубу с газом прорвало, вот все немного и тупят. Ну что еще может произойти… Мать моя женщина! Никита, повернув голову, аж вздохом подавился при виде этого каратиста с букетом полевых ромашек. — Девушка, ваши родители случайно не железнодорожники? — мягко поинтересовался Семен Учиха, протянув ромашку высокой продавщице чулочно-носочных изделий. — Нет, а что? — раскраснелась продавщица. — Тогда откуда у них такая шпала? — Хам! — На смазливую рожицу местного пикапера обрушилась звонкая пощечина. — Сеня! — заорал Никита, побежав к нему едва ли не быстрее Светочки. — Сеня, ты вернулся? Семен обернулся и, скользнув взглядом по Светочке, которая в процессе бега начала рыдать от нахлынувших чувств, галантно улыбнулся и протянул ей ромашку. — Света, — томно сказал Семен. — Как же ты сегодня хороша. Светочка, услышав то, что стремилась услышать от него с яслей, чуть не рухнула на землю в счастливом обмороке. Никита же посуровел и подумал, что если Сеня в селе временно, то он лично поможет ему собрать вещи в Задрищенск. — Знаешь, мне позвонили из ада, сказали, что у них пропала чертовка, — произнес Сеня и подмигнул. — Но я тебе выдал. — Ой, Сеня, — в приступе словесного экстаза прошептала Светочка. — Слышь, Сеня, хуль ты здесь делаешь, тебя что, из ПТУ выгнали? — сварливо спросил Никита. Сеня вскинул брови. — Че? — А как же месть? — подтрунивал Никита. — А? — Не понял, — нахмурился Семен. — Митя, ты че? — Митя? Дерзкая Хавроша, не блохастый Шурик, умная Ира, быдловатый Савелий… не изменился пока только Семен Учиха — безбожно тупил, как и в лучшие свои дни. Разъяренно глядя, как Сеня пожирает похотливым взглядом разомлевшую Светочку, Никита не выдержал: — Ну ты еще подкат про «девушка, а ваши родители случайно не…» пиздани, Ромео хуев. — Да что ж, я совсем подлец! — возмутился Сеня. — Ее родители герои, про них даже шутить язык не повернется. И благоговейно указал ладонью на видневшийся памятник председателям. Вместо изваяния председателя Михаила, сжимавшего в руке стакан с портвейном, из камня был вытесан Сигизмунд Харуно, грозно державший вилы. — Шо за… — опешил Никита. — Света, что у тебя с лицом? — поинтересовалась подошедшая Ира, которой Семен уже всучил ромашку. — Ты дочь героев, гордись. Председатель Сигизмунд — легенда Малого Коноховска. Света лишь моргала, глядя на статую собственного бати. — Ирочка, твои родители случайно не… — Сеня, а твои родители случайно не водолазы? — раздраженно перебила Ира. — Нет, а что? — поинтересовался Семен. — Тогда откуда у них такое дно? Отстань уже, у меня все мысли об институте, — сказала Ира, поджав губы. — Света, пойдем с нами сегодня в баню, а то мы с Тоней вдвоем Хаврошу, если что, не угомоним. Светочка неопределенно кивнула. — Шуганный и Чоткий сегодня тоже собирались, приходи и ты, Митя, — улыбнулась Ира. — А ты, Сеня, не приходи, если снова поймаю в женском предбаннике — Хавроше расскажу, она тебя четвертует. Оскорбленный Семен побежал раздавать цветы бабушкам на скамейке, улыбаясь во всю харю, а Никита и Светочка, моргая по очереди, смотрели на памятник председателям и постепенно понимали, что этот дивный новый мир — отнюдь не приколюха. — Это гендзюцу бандита в шахтерской каске, — сказал Никита, когда они вовсю неслись к зданию сельсовета, пробегая по знакомой с детства улице, которая казалась сейчас чужой. — Я уверен, он напустил на нас свою технику иллюзий, когда разбил бутыль на речке. И че они все меня Митей называют? Кто такой Митя? — Не знаю, Никита. Но что нам делать? — спросила Светочка. Никита расправил плечи. — Нужно немедленно развеять гендзюцу Мордатого Учихи. — Слушай, а почему ты думаешь, что под шахтерской каской прячется Мордатый Учиха? — Потому что в оригинальном сюжете манги это прям дохуя какая тайна. Когда перед взором показался сельсовет, Светочка, разглядев знакомую фигуру, которая курила на сидя на ступеньках, поймала Никиту за капюшон. — Слышь, надо убедиться, что это точно гендзюцу, — сказала она. — Надо проверить, изменился ли Евкакий-сенсей. Никита вздернул нос. — Я с ним говорить не буду, — обиженно сказал он. — Он нам справку не написал. Урод. — Да Боже ж мой. — Светочка была не гордой, тем более, что подкаты Семена подняли ей самооценку и настроение. — Я поговорю. Нехотя двинувшись за Светой, Никита едва сдерживался, чтоб не треснуть сенсея неподписанной им справкой. Евкакий-сенсей швырнул окурок в клумбу и поднял на учеников взгляд. — А, щеглы. — Сенсей, мы попали в гендзюцу, — сразу доложила Светочка. — Гендзюцу не секта, выйти можно. — Пиздеть, не справки подписывать, — ввернул Никита. Светочка незаметно пнула его ногой. — Сенсей, — пораскинув мозгами, произнесла Света. — Совет ваш нужен. Шашлык лучше жарить на дубовых ветках или на березовых? — Да пофиг на чем жарить, под пиво все сойдет, — лаконично ответил Евкакий, задумчиво глядя в небо. Ахнув и едва ли не выронив подаренную милым Сеней ромашку, Светочка поняла, что сенсей уже не тот. — Евкакий-сенсей, — вмешался обеспокоенный Никита. — Я вот Семена встретил. Чуть не втащил ему и вот думаю, как нам, сослуживцам, язык общий найти. Нас в отряде четверо — я, Света, Савелий и Сеня, а как оно, с сослуживцами общаться, не знаю. Евкакий одарил его недоуменным взглядом. — А я шо, знаю? — вразумил он. — Я не служил, не годен. — Пиздец, сенсея потеряли, — выдохнула Светочка. — О, — неожиданно обрадовался Никита и вытащил из кармана смятую справку о переводе в каратисты третьего уровня. — А вы не подпишите… — Нет, — отрезал Евкакий-сенсей, который даже в этой реальности был непреклонен. — Пидора ответ, — буркнул Никита. Евкакий вспыхнул и вскочил на ноги. — Так, щеглы, — строго сказал он, одарив Никиту суровым взглядом. — То, что происходит у меня дома за закрытой дверью — мое личное дело. Ясно-понятно? И, не дождавшись ответа, зашагал прочь. Никита моргнул, сжимая в руке справку. — Гендзюцу ебаное… — Ну хоть в этом контексте не стал рассказывать про своего сослуживца Олега, — заметила Светочка. Никита аж побледнел. — Фу, блядь, — выругался он и понесся в здание сельсовета.* * *
— Шо? Да не буду я заниматься Днем Рыбака, делать мне больше нечего! — рявкнула в трубку председательша Надька. — Ой, надо оно мне, на детей почем зря орать, концерты с ними готовить да за каждым каратистом следить! Не буду, я вам говорю! И швырнула трубку. — Задолбали, — пожаловалась Надька. — Когда там у меня срок по должности подбегает? — Через год, — нехотя ответила Шизанутая. — Народ вовсю выборов ждет, за генерала Данилу митинги с прошлого месяца собирают. — Ну и хорошо, — с облегчением сказала Надька и глянула на помощницу, которая нагло разгадывала кроссворд. — Ты когда работать будешь? — Да пошли вы, — буркнула Шизанутая и вышла за дверь с недовольным лицом. И тут же чуть не оказалась сбита с ног двумя каратистами. — Тетя Надя! — заорал Никита, вбежав в кабинет. — Тетя Надя, ЧП! Надька одарила его бесцветным взглядом. — Хавроша снова избила местную гопоту? — Бандит в шахтерской каске напал! — крикнула Светочка. — Он проник ночью и погрузил в гендзюцу все село… — Так, минуточку, — вскинулась Надька. — Во-первых, не село, а поселок городского типа. Во-вторых, какой бандит? Какая шахтерская каска? Света, ты дочь героев, спору нет, но ты бредишь. — Да я ж своими глазами… — вскинулся Никита. Надька цокнула языком. — Митя, что ж ты буйный такой, — протянула она. — Вроде семья адекватная, непьющая… — Да хуле я Митя-то?! — взвыл Никита, но, когда Надька вытаращилась на него, отмахнулся. — Похуй, пусть Митя. Тетя Надя, я вам серьезно говорю, бандит в шахтерской каске, Мордатый Учиха, не дремлет! В коридоре послышались шаги, и Надька, махнув рукой на молодых каратистов, опустила голову на руки и едва ли не съехала со своего кресла. — Я заеба-а-алась… — Теть Надя, ну хорош вам уже… — Надька, вставай, нашли нычку председателя Сигизмунда. Там у него этой особой чачи… Никита, обернувшись на такую заманчивую новость, раскрыл рот от шока, в который его вогнал одним своим видом высокий белобрысый мужик, похожий на Николая Баскова, в форменном спортивном костюме — именно таким он запомнился каратистам из нормальной реальности, когда стоял памятником председателю Михаилу на главной улице села. Светочка, тоже узнав легендарного председателя, перевела взгляд на подохреневшего Никиту и приготовилась рыдать на этом трогательном моменте. — Отец? — ужаснулся Никита. Михаил помахал рукой и приблизился к столу председательши. — Так вот, склад особой чачи, которая контролирует чакру Хвостатых демонов… — Митя! Скотина! — заорала невысокая рыжеволосая каратистка, влетев в кабинет и зарядив Никите подзатыльник. — Ты где шлялся? Две ночи дома не было! Мы все больницы обзвонили, это хорошо, что она у нас в ПГТ одна! Никита подохренел еще больше и хотел было зарядить каратистке Расенганом, но Михаил первым оттащил женщину. — Клавдия, держи себя в руках, может он по девкам ходил. — Клавдия… — ахнул Никита, вспомнив из обрывков разговоров Джеки Чана это имя. — Мама? Светочка высморкалась от избытка чувств в гардину. — Шо это за магия? — побледнел Никита и отскочил к окну. — Митя, что с тобой? — Господи, — взвыла Клавдия. — Он наркоман. Посмотри, Миша, какой он неадекватный! Родителей не узнает! Никита вжался в стену и, скрестив пальцы на манер животворящего креста, силился развеять гендзюцу всеми возможными способами. — А я говорил: «Клава, не надо брать мелкого на заседания своей секты», — сокрушался Михаил. — Глянь, что с пацаном творится! — Не подходите, глюки гендзюцу из трехлитровой бутыли Мордатого! — взревел Никита и, выбив с локтя окно, выпрыгнул из кабинета Надьки. — МИТЯ! — заорали счастливые родители потенциального нового председателя. — Он там на клумбу не упал? — лениво спросила Надька. — Нет, — выглянув в окно, сообщила Светочка. — Ну и хорошо. Так, Миша, что там с чачей?* * *
Закрывшись в бане с каратистами, Никита с горла отхлебнул теплую водку и покачал головой. — Ебать, Савелий, мертвые восстали, Митей меня называют, этот мир гендзюцу жесток и страшен. Савелий подцепил пальцами кусок селедки и пожал плечами. — В смысле страшен? — вдруг проговорил Савелий. — Ты шо, Малый Коноховск не уважаешь? — Да не, уважаю… — Слышь, а ты часом не приезжий? Никита затянул простыню на животе покрепче. — А знаешь, что, Савелий? — Что? — с вызовом бросил Савелий. — Прикинь, в параллельном мире ты окажешься американским шпионом, который думает, что мы не знаем, как он сливает секреты села ЦРУ. — Ребята, драка! — заголосил бритый под ноль Шурик Абураме. — Чоткий, иди разнимать, ты ж спортсмен! Чоткий Акимичи, повязав простыню поверх своего пресса, походкой альфача в местной качалке двинулся спасать Никиту от побоев оскорбленного Савелия. Треснув Савелия по голове бутылкой, Никита схватился за открывалку. — Расенган Сюрикен! — крикнул он, швырнув открывалку в оппонента. Савелий отбил атаку Щитом Чакры (деревянной разделочной доской) и хотел было втащить Никите с вертухи, но местная фитоняшка Чоткий усадил его на лавку и привязал банным полотенцем к трубе. — Где драка? — послышалось из женской парилки. — Хавроша, ну куда ты голая… — Все, все, разошлись мирно, — смущенно крикнул Никита. Грустно оглядев предбанник — такой же чужой, как и этот причудливый иллюзорный мир, Никита вздохнул. «Ну хоть Сеня здесь» — подумал он. Сеня, замотанный в простыню, как раз подкатывал с пожухлой ромашкой к очередной стройной длинноволосой брюнетке, стоявшей к нему спиной. — Эй, цыпа, знаешь, что общего, между тобой и шаурмой? — подкравшись к этой бестии, шепнул Сеня и провел ромашкой по волосам дамы. — Ты такая же горячая и соблазнительная. — Ты шо, паскуда, охуел? — обернулся Нежный Хьюга, заправив волосы за уши. — Дык, я ж… — побледнел Семен. — Сразу видно, что ученик Евкакия. На звуки грядущей потасовки из парилки снова едва не выбежала Хавроша, но была вновь усажена девками на место. Никита же, отпинав горе-пикапера в угол, подсел к Нежному сам. — Слышь, Нежный, ты веришь в параллельные миры? Нежный налил себе пива и нахмурился. — В смысле? — Ты ж столько сериалов пересмотрел, там была эта тема по-любому, — не сдавался Никита. — Посоветуй, что такое посмотреть можно из сериалов, чтоб разобраться. — «Устав» бы лучше читал, там все собрано: и правила, и мудрость житейская, — ответил Нежный. — Не смотрю я эту срань, и тебе не советую. — А, ну да, — протянул Никита и снова отсел подальше. Лихорадочно думая над тем, как жить дальше, он даже не заметил, как распил с пацанами приличное количество теплой водки и пива, а потому, когда направился к выходу, опасно пошатнулся. — Митяй, куда пошел? — окликнул Нежный. — Ты в простыне. — Это мантия, Нежный, — огрызнулся Никита. — Как в «Гарри Поттере». Хотя… откуда тебе знать. Семен Учиха, натянув поверх простыни курточку, вызвался провожать подпитого друга. Никита отчаянно сопротивлялся, но уже на втором же повороте крепко обнимал сокомандника и высказывал все накипевшее, со времен дезертирства Сени в Задрищенск. В отличие от немногих, Семен в параллельные миры верил. Он верил во все, на всякий случай. — И че, и че, какой я, в твоем параллельном мире? — поинтересовался Сеня, придержав Никиту, когда тот чуть не грохнулся канаву. — Ну, какой… — задумался Никита. — Тебе, Сеня, Меладзе песню посвятил. — Да ладно, — поразился Семен. — Какую? — «И пусть в моих поступках не было логики, я не умею жить по-другому». Оставив Никиту у забора, Семен помахал рукой и, нарвав у калитки гладиолусов, снова отправился пленить женские сердца. Проводив его взглядом и вздохнув, Никита дошагал до крыльца и рывком открыл дверь. — Ёпрст, — ахнула Клавдия, выронив тарелки, при виде сына, обмотанного простыней. — Миша, ты глянь. «Они в моем доме» — билось в голове у Никиты. — «Демоны гендзюцу». Михаил, внимательно осмотрев Никиту, покачал головой. — Пьяный. В кого — не понятно. Митя, кто тебя научил пить? Никита поджал губы и сжал спинку кресла. — Джеки Чан, — выпалил он. — Он никогда меня не предаст. На него это ваше гендзюцу не действует, он — настоящий мужик. Михаил и Клавдия переглянулись, явно волнуясь за душевное спокойствие своего единственного сына, и расступились, чтоб Никита, он же почему-то Митя, взглянул в телевизор, где на региональном канале озаряла студию гладковыбритая физиономия Джеки Чана. Одетый в наглаженный смокинг каратист сидел рядом с ведущим некой программы и вещал: — … чего не хватает современному поколению? В первую очередь, речь пойдет о дефиците моральных ценностей и нравственной пропасти, которая отделяет наших детей от поколения отцов и дедов. Дети забыли, о хулигане Есенине, о волшебном слове Цветаевой, да чего уж там, товарищи, мы забыли про Гагарина Юрия Алексеевича. Мне больно видеть, когда молодое поколение губит себя похабной лексикой и алкоголем, вместо того, чтоб широко шагать в будущее, неся в руках знамя своей страны. — Вы считаете, что общество деградирует? — Я считаю, что детей нужно вытаскивать из этого порочного омута, — сказал Джеки Чан, пронзительно взглянув в камеру. — Первое, что нужно делать — ограничить продажу спиртных напитков… — Да как так-то, — прошептал Никита и схватился за сердце, чувствуя, как ноги слабеют. — И ты, Джеки Чан… как так-то? — Митя! Рухнув в глубокий обморок носом в ковер, Никита приоткрыл рот и испустил судорожный вздох человека, который потерял все.* * *
— И короче одна совсем дома, мамка на мозги не капает, всю ночь смотрела «Ранеток» и ела жареные пельмени, — прошептала Светочка, наблюдая за ходом миссии. — Каеф. Чет ты бледный, Никита. Никита прижал холодный камень ко лбу, наблюдая за тем, как его отец, Евкакий-сенсей и мать выносят из старого сарая ящики с особой чачей председателя Сигизмунда. Миссия, на которую батя с утра потащил Никиту, который полночи бредил и метался в кровати, заключалась в передислокации особой чачи в Малый Коноховск, дабы защитить это ценнейшее пойло от загребущих рук возможного противника. Выдалась миссия легкой — взрослые таскали ящики, Светочка и Никита сидели в высокой траве и жрали пирожки, которые пекла с утра Клавдия. — Света, надо бежать из этого мира. Хреново мне здесь, — признался Никита. — Мордатый издевается своей иллюзией. — А мне норм, — жуя пирожок, призналась Света. — Сеня с утра приходил с цветами и презервативом, соль просил. — Урод, — буркнул Никита. — Митя, помоги ящики тащить! — крикнула Клавдия, опустив очередную заначку чачи в траву. — Пущай сидит, может невесту себе нашел, наконец, — шепнул Михаил. — А то я аж переживать начал, что он… Атас! Вспышка справа! Вскочив на ноги, Никита осмотрелся и, сжав открывалку, приготовился поразить противника своим «Расенган Сюрикеном», но хитрый каратист-злодей, подкрался тихонечко и, швырнув дымовую шашку в малоконоховцев, побежал в сторону ящиков с особым бухлищем для чакры. — Стоять! — рявкнул Никита и побежал следом. — Митенька! — завопила Клавдия, кинувшись за сыном. — Мать, стой, где стоишь! — крикнул Никита. — Расенган! В злодея-каратиста полетели теннисные мячики, но противник был не так глуп, как на то надеялся Никита. Бросив в пацана камень, он едва не схватил одну из бутылок, но был остановлен запущенным в него кипятильником. — Сенсей, охуенно! — заорал Никита. — Еще б вы мне справку подписали, цены б вам не было. Каратист-злодей, повернувшись к Никите, оказался тем еще чудилой. Облаченный в дождевик и пижамные штаны, он скрывал свое лицо за детской маской зайца, но самым страшным в его облике было остро заточенное копье из ветки. — Шо ты такой модный, гусь горбатый? — ввернул Никита, захохотав. Но тут же получил копьем по роже. — С-с-сука, — прошипела Клавдия и, кинувшись мутузить каратиста, сама получила копьем по лбу. — М-а-а-ать! — вдруг заорал Никита и сжал кулаки. — Никита, стой! — заорала Светочка. Но разъяренный Никита уже мчался за подлецом на всех парусах, а подлец, лихо вскарабкавшись на дерево, швырнул в него шишку. — Стихия Дерева! Никита увернулся и тут увидел, как из леса выходит знакомая фигура в кожанке и шахтерской каске. — Ты-ы-ы-ы-ы! Но снова получил шишкой по лбу. А загадочный подлец побежал к Мордатому Учихе, который «точно скрывался за шахтерской каской», вопя, что их раскрыли.* * *
— Совсем сбрендил! — возмущался Михаил, хлопнув ладонью по столу. — Ты что, Митя, а если б у того маньяка был бы с собой Калаш? — Бать, да хорош, кто б ему такому Калаш выдал? — парировал Никита. — Нельзя подставляться под удар врага. Тем более без шлема и бронежилета. — Да я ж как лох в нем буду! — Кончайте орать, — гаркнула с кухни Клавдия. — Я борщ нагрела, накрывайте на стол. «Борщ?» — приободрился Никита. — «Настоящий мамин борщ?». Мысля не подвела. Разлив жирненький красный борщ по тарелкам, Клавдия плюхнула в тарелку сына столовую ложку сметаны и для красоты бросила веточку петрушки. — Огонь вообще, — восхищался Никита, доедая вторую порцию. — Жрал бы и жрал. Клавдия раскраснелась от смущения. — Кушай, кушай. Ути мой богатырь. Потихоньку привыкая к этому миру, ведь борщ того стоил, Никита и не заметил, как подкрался вечер. — А это мы втроем в маминой секте, — листая семейный фотоальбом, пояснил Михаил. — Это мама вызывает Ктулху. Никита заулыбался. — О, смотри, а это ты мелкий в кастрюлю с бульоном для холодца упал, — захохотал Михаил. — Помнишь, Клава? — А как же, — хмыкнула Клава. — Три года дитю, а он шесть литров жирного бульона выпил, пока мы его вытаскивали. Никита раскраснелся, понимая, как это на него похоже. Семейный вечерок закончился просмотром «Поля Чудес» и ностальгией по тем временам, когда маленький Никита ходил в ясли — мирок потихоньку становился Никите Узумаки родным. Светочка же в своей одинокой хатке скучала. Одетая в халат и тапки, она лежала на диване и, переключая немногочисленные каналы малоконоховского телевидения, вздыхала в ожидании чуда. Мамка не гремела посудой на кухне и не возмущалась, что в этом доме от ни от кого помощи не дождешься, отец не гребся в своем гараже. Скука, тишина. Лишь приглашенный девчухой на ночевку Семен мог скрасить муки одиночества. Услышав заветный стук в двери, Светочка тут же вскочила на ноги и, стянув с головы бигуди, распахнула халат, готовясь продемонстрировать свою шелковую ночнушку. — Светлана, вы прекрасны, спору нет, — торжественно всучив сокоманднице букет одуванчиков, произнес Семен и вошел. Радостная Света аж расцвела. Впрочем, рано расцвела, ибо этот мир готовил ей очередное западло. — Света, я давно хотел тебе сказать, — прошептал Семен, когда Светочка, суетясь, накрывала на стол. — Несмотря на то, что я подкатываю к женщинам, мое сердце принадлежит лишь одной. Светочка обернулась и прослезилась. — Дождалася! Дождалася! Я тоже тебя… — Вот, — улыбнулся Семен, достав из кармана свой новенький «Самсунг» и показав Светочке фотографию. — Это Карина. Моя принцесса и богиня. Посмотри, какая… я увидел ее в Инстаграме и… — ПОШЕЛ ВОН! — вытолкав предмет своих девичьих фантазий за дверь, крикнула Светочка. — Та лучше б ты оказался гомосеком! И, захлопнув дверь, побежала рыдать в расстеленное накануне новенькое постельное белье.* * *
— Никита, надо валить из этого мира, причем, срочно. Надо узнать тайну особой чачи, быть может, она поможет победить Мордатого Учиху и вернет нас обратно, — сказала воинственная Светочка, утром нагнав друга у здания сельсовета. Никита, доедая домашний пирожок с рисом и яйцом, потупил взгляд. — Я б не сказал, что прям срочно-срочно… Только Светочка хотела было устроить истерику, мол, за пирожки продался, как на крыше сельсовета прогремел взрыв. Рухнув по всем правилам ОБЖ на землю, Никита дожевал пирожок и, нашарив в кармане теннисный мячик Расенгана, стиснул зубы. — Митя! На нас напали! — заорала из кабинета Надька, к которой по бельевой веревке уже лез тот самый загадочный каратист в маске зайца с детского утренника. — Тетя Надя! Ща я ему втащу! Подбежавшие каратисты тут же обнажили оружие: ножи, заточки, топоры, грабли и метлы. Михаил, он же гордый батя будущего председателя, нацепил на голову кастрюлю, дабы этот самодельный шлем защищал его от камней и осколков черепицы и, швырнув в злодея-подлеца сразу пять теннисных мячей, заорал: — Расенган! Но подлый злодей запрыгнул в кабинет Надьки и, толкнув председательшу в кресло, схватил со стола одну из бутылочек заветной особой чачи. — У него катализатор призыва Хвостатых! — крикнул Евкакий-сенсей. — Чидори! Техника разъяренного кипятильника! Подлый злодей в смешной маске получил по почкам кипятильником, но бутылку с чачей не выронил — выскочил в окно и, аки Человек-Паук, полез по бельевой веревке прочь. — Держись, свинота! — крикнул Никита, кинувшись следом. — Шо? И ты? Бандит из Батайска, чья рожа была скрыта за шахтерской каской, возник неожиданно — сидел в засаде в дождевой бочке и поджидал лучшего момента. — Бей козла, товарищи! — заорала сектантка Клавдия. Мордатый Учиха не стал дожидаться, пока его будут бить и, зарядив Светочке по голове березовой палкой, перекинул ее через плечо. — Света-а-а-а! — завопил Никита. — Ах ты сучара ебаная! Расенган! — Техника дымовой завесы! — крикнул Мордатый и, бросив в каратистов гранату, умчался с пленницей и своим приспешником в маске зайца в далекие дали.***
— Митя! Шо ты, как там? Открыв глаза и вытащив из ноздри ватку с нашатырем, Никита привстал на земле и осмотрел лица перепуганных каратистов. Крыша сельсовета дымилась, побитая взрывами земля была горячей, а разбросанные по улице теннисные мячики гласили о том, что от маньяков пытались отбиваться Расенганом. — Где Света? — Он забрал ее, — произнес скорбным голосом Михаил. — Наверняка для своих опытов. Надька всхлипнула. Никита, вскочив на ноги, сжал кулаки. — Так что ж мы стоим? Тетя Надя, организуйте команду спасения и дайте мне Калаш в конце-концов. Евкакий-сенсей, мне нужен портвейн, чтоб… А шо вы замерли? Каратисты молчали. Лишь Михаил, опустив руку на плечо сына, произнес: — Мы не пойдем, Митя. Никита аж отпрянул. — В смысле? — Нельзя рисковать безопасностью ПГТ ради одной девки, — сказал Евкакий-сенсей, отвернувшись. — Это слишком сильный противник. Надька и Гаврила-сенсей закивали. Никита огляделся, не веря своим глазам. — Мы должны спасти Свету! — Да ссыкотно! — крикнул Савелий через всю улицу. Никита хрипло выдохнул и заскрипел зубами. — Митя… — Да что вы за люди такие в этой сраной реальности, — прорычал Никита. — Ссыкливые и бессердечные. Я не узнаю в этом вашем ПГТ свое родное село. Можно стереть Малый Коноховск, мой Малый Коноховск, из реальности, но стереть его из сердца настоящего каратиста невозможно! — Что он говорит? — шепнул Гаврила-сенсей. — Мы в Малом Коноховске, Митя. Тебя контузило. — Не-е-ет, — прохрипел Никита. — Мы не в Малом Коноховске. В Малом Коноховске один за другого жопу рвать готов в трех местах и по диагонали. В Малом Коноховске сослуживец от сослуживца не отвернется, даже если он, сука, не будем переходить на личности, дезертировал в Задрищенск. В Малом Коноховске люди по углам не ссутся, когда враг в ворота стучит — да у нас когда Остромысл картошку пиздил, мы его до эстонской границы гнали, как собаку, всем селом, от старика до пиздюка ясельного. Запрыгнув на крыльцо сельсоветам, Никита продолжил свою пламенную речь, на глазах у изумленных каратистов. — Волки срать бояться там, где ступала нога малоконоховского каратиста и не родилась еще та паскуда, которая нас на колени поставить смогла. Да у нас в каждом раздолбае спит гений, даже из такого дятла, как я, каратиста слепили, да у нас за бабу вступиться — это почетно, это честь каратиста русского, да у нас американский шпион за неделю родным стал, ходил, под песни «Любэ» березки обнимал. Кстати, про березки. И перевел суровый взгляд на Евкакия. — Это же вы, сенсей, научили меня, что нет в жизни каратиста ничего дороже друга и сослуживца. — Я научил? — ужаснулся Евкакий-сенсей, на которого все перевели изумленные взгляды. — Вы научили. Вы научили меня не сдаваться, любить родное село, уважать женщин и пиво глазом открывать, — утерев слезы, сказал Никита. — Мелким был, не понимал вашей науки, думал, вы простой ебанутый пиздабол со своей березой… Теперь я вас понимаю, каждое слово понимаю. И понимаю, почему вы не подписали мне справку о переводе в каратисты третьего уровня. Глядя, что все больше односельчан подтягивается к сельсовету, поглазеть на этот скромный митинг, Никита снова утер выступившие слезы. — Да потому что нахрен мне эта справка не нужна! — крикнул он. — Пусть у меня, в отличие от всех вас, нет чина каратиста третьего уровня, пусть я буду последним дебилом села, которому сенсей не подписал справку, у меня есть то, чего нет у вас всех! У меня есть вера в лучшее и желание отпиздячить врага за сослуживца, и я стоять не буду, пока моего друга там пытать будут! Вот что такое путь каратиста! Это не звезды на погонах и не плюс сорок рублей к зарплате, это стремление жить так, шоб друг уважал, сенсей гордился и шоб гнида вражеская ссалась кипятком перед воротами в наше село. — Митя, — прошептала сектантка Клавдия, прижав ладони ко рту. Никита затянул на лбу бандану и подтянул штаны. — Я не Митя, — признался он, наконец. — Мое имя Никита Михайлович Узумаки. Крестник Джеки Чана. Ученик Евкакия. И гордый каратист второго уровня. Я из другой реальности, заброшен сюда человеком в шахтерской каске. Он думал, что эта реальность сломит мою волю, и, может быть, ваш Митя и повелся бы, но Никита Узумаки будет бороться до последнего вздоха. Ну или до обеда, это как получится. А сейчас, товарищи, извините, но я должен спасти свою сокомандницу. И, под изумленные взгляды охающих каратистов, зашагал вперед. — Никита, — окликнул его кто-то по настоящему имени. — Постой. Главный моралист ПГТ, глава антиалкогольной коалиции и бессменная звезда программы «Рассвет Культуры» по региональному каналу, он же Джеки Чан, протиснулся сквозь толпу людей и, протянув пацану одну из бутылок особой чачи председателя Сигизмунда, поднял на Никиту серьезный взгляд. — Что-то мне подсказывает, что тебе это пригодится. Сжав бутылку, Никита кивнул. Джеки Чана не сломить никаким гендзюцу, ибо рука его в любой реальности будет тянуться к бухлишку.* * *
Изучая следы Мордатого Учихи, а именно след из окурков, тянувшийся за ним до заброшенной воинской части посреди бескрайних полей и близ речки-вонючки, Никита огляделся. Повертев головой и, прищурившись, чтоб выглядеть героически, он достал из кармана ножик. — Света! — увидев, наконец, привязанную к водопроводной трубе подругу, заорал каратист и кинулся на помощь. — Света, я здеся! Светочка, задремавшая от стресса, проснулась и ахнула. — Никита, это ловушка! Беги! — Шо? Человек в шахтерской каске возник прямо перед Никитой, эффектно спрыгнув с березы, и, треснув его по лицу отломанной веткой, встал в боевую стойку. Отлетев назад, Никита выплюнул зуб. — Ты, сука? Мордатый Учиха! — Да, это я, — признался (но мы-то знаем, что соврал) человек в шахтерской каске. — Ты попался на мою дьявольскую уловку, Никита Узумаки. — В смысле? — гаркнул Никита. — Расенган! — Узри мощь моей Техники Призыва! — крикнул Мордатый, принявшись замысловато гнуть пальцы в складывании печатей. — Беги, Никита! — вопила Светочка, извиваясь в скотче, которым была примотана к трубе. Возвев руки к небу, Мордатый Учиха заголосил: — В атаку, Маскированные Демоны, то есть бомжи, которых я подрядил воевать на моей стороне за ящик водки! Никита отпрыгнул назад и осмотрелся. И кустов и из пшеничных полей выходили бомжи, воюющие на стороне Мордатого, которые, вооружившись арматурой, окружили Никиту плотным кольцом. «Шо ж делать-то?» — перепугался Никита, когда бомжи, рыча и скалясь, сжимали круг. — «Один я не выстою их слишком…». Как вдруг услышал рев мотора где-то в небе и, задрав голову, увидел, как небо бороздит старый беленький кукурузник, из окна которого к Никите вдруг спустилась веревка. — Не понял, — вслух прошептал Никита. И вдруг увидел, как на армию бомжей с ревом бежит знакомый ему белорус с косой, больше известный, как Харитон из батайской мафии «Акацуки». Саныч, выпрыгнув из кустов, отбил атаку арматурой своим тесаком, а бандит Сосо сбил с ног сразу двух бомжей, бросив в них манекена. — Шесть Путей Петра! — послышался возглас крестного отца банды. — В атаку, Петры мои! Шесть рыжих родственников Петра с криком бросились атаковать бомжей, а сам Петр, выбил из рук Мордатого Учихи березовую палку и вместе с главбухом Кузьмой побежали за злодеем в центр поля битвы. — Митя! — завопил трансвестит Добрыня, высунувшись из окна кукурузника. — Хватайся! Растерянный Никита схватился за веревку и взмыл в воздух, когда кукурузник Добрыни вновь набрал высоту. Чувствуя себя не иначе как суперагентом, Никита, вцепился в веревку покрепче, а кукурузник, двигаясь на другую сторону воинской части, ускорил приближение Никиты к его связанной сокоманднице. — Никита, — крикнула Светочка, на которой маникюрными ножницами разрезала скотч бандитка Катя. — Никита! Увидев Светочку, Никита поднял голову и заорал, перекрикивая рев мотора кукурузника: — Добрыня, я прыгаю! — Да куды ж ты прыгаешь, дай хоть снижусь! — Я справлю-ю-юсь… — отпустив веревку, заголосил Никита и рухнул прямо в обломки металлолома. Побитый и потрепанный каратист первым делом кинулся к Свете. — Ну че, как ты? — Что происходит, почему они нам помогают? — стиснув Никиту в объятиях, прошептала Светочка. — Я ебу, если честно. — Как вдруг Никиту осенило. — Если вся батайская банда здесь, то это значит… — Аматерасу! — заслонив собой каратистов, которые в порыве воссоединения, не заметили, как на них несется тот самый друган Мордатого, подлец в детской маске зайца с граблями в руках, крикнул Иван Учиха и, сделав затяжку своей наполненной соляркой электронной сигаретой, выдохнул в него едкие черные искры. Злодей-подлец сбросил загоревшийся дождевик и, оставшись в одних пижамных штанах, отскочил подальше. — Иван Учиха! — воскликнул Никита. — Что за хрень? Иван обернулся. — Мы — элитный отряд добрых каратистов, пасем человека в шахтерской каске уже месяц. Мы следили за ним и пришли тебе на помощь, юный воин. — Пацаны ваще ребята, — восхитился Никита. — Охуенно. И тут же посуровел. — Иван, охраняй Светочку. Я должен закончить миссию. Это мой путь каратиста. Иван тут же героически поднял Светочку на руки и кивнул, дав понять, что к этой девке сегодня не подойдет никто. «Ой, а может в пизду того Сеню», — подумала разомлевшая Светочка, засмотревшись в воспаленные очи своего новоявленного телохранителя. — Расенган! — крикнул Никита, швырнув в подлеца синий теннисный мячик. Подлец в детской маске ответил тем же, запустив в Никиту мяч алого цвета. — Молись, гнида! — потирая шишку на лбу, крикнул Никита и, достав из кармана треников бутылочку особой чачи, понадеялся, что она не хуже портвейна в одном тонком деле. — Куприян, выбираю тебя! — гаркнул каратист-малоконоховец, но лишился дара речи, когда его оппонент, осушив свою бутылочку чачи, снова повторил его прием. Утерев губы и бросив пустую бутылку вперед, каратист в маске покрутил руками и в ту же секунду за спиной его, в парах особого бухлишка, возникла огромная фигура черного лиса Куприяна. — Куприян, шо происходит? — спросил Никита у своего демона. — Ща разберемся, — заверил Куприян и понесся в атаку, навстречу своему черному двойнику. Вцепившись в уши лиса, пьяненький Никита, балдея от силы чакры, которую наполнила чача, орал команды, как бывалый полководец, а каратист в маске, размахивая граблями, попытался было сбить его с Куприяна, но получил по роже с вертухи. — Не родилась еще та сила, что каратиста малоконоховского на колени поставит! — крикнул Никита и спрыгнув вперед, вцепился в грязные патлы подлеца, дабы стянуть того с его демона-лиса. — Никита! — крикнула Светочка, все еще млея на руках у очередного своего учиховского предмета воздыхания. — Техника Врат Боли! — Шо?! — крикнул Никита. — Бей пяткой в пах! Вскарабкавшись из последних сил на лиса-противника, Никита отбил атаку и заехал ногой прямо в самое интимное место подлеца. Взвыв так, что перепугал демонов-лисов, подлец кубарем скатился вниз и издал предсмертный хрип. Утерев кровь с разбитого носа, Никита, чувствуя, как ноги тяжелеют от грядущего алкогольного отравления, подбежал к нему и, заехав для профилактики по ребрам, стащил с лица соперника детскую маску зайца. И тут же офигел, когда увидел, как на него, приоткрыв заплывший фингалом глаз, смотрит не кто иной, как Никита Узумаки, его двойник и новоявленный помощник Мордатого Учихи в этой реальности. — Митя, — прошептал Никита, раскусив загадку в два счета. — Странно, что ты догадался, но неважно, — отбившись от шести родственников Петра, сказал Мордатый Учиха, запыхавшись. — Ща, подожди. Попив водички и восстановив дыхание, он продолжил свой зловещий монолог. — Так, о чем я… а, да, короче пизда тебе, Никита, это был отвлекающий маневр. Я использовал Митю, чтоб ты выдохся в битве с ним и был обессилен к тому моменту, как я извлеку из тебя Куприяна. Сейчас только экзорциста подождем, у него электричку задержали. Никита, тяжело дыша, снова стал в героическую позу, но тут же в Мордатого полетел кирпич. — Гнида! — гаркнула сектантка Клавдия, высунувшись из окна подъехавших «Жигулей». — Не трожь сына! — Мама! — обрадовался Никита. — Батя! Михаил крутанул руль, явно намереваясь сбить на машине Толика. — Как вы нас нашли? — Так это пятьсот метров от нашего ПГТ, — сказала Клавдия и, повернув голову в сторону бездыханного Мити, завопила. — Это ж Митенька! — Как, еще один? — ужаснулся Михаил. — Митенька! — Петры мои, в атаку! — орал воинственный Петр. Мордатый вертел головой, окруженный со всех сторон. Поняв, что дело дрянь, и пора валить, он, распахнув кожанку, вытащил из внутреннего кармана бутылку, в которой узнался мигом знаменитый портвейн председателя Михаила и химикаты Остромысла из настоящей, коноховской реальности. — Я еще вернусь, — пообещал Мордатый и, швырнув бутылку в стену, наполнил заброшенную часть мерзким едким запахом и мутной алкогольной дымкой. Вдохнув запах, Никита захрипел и, поддавшись ощущению головокружительного полета, понял, что Мордатый трусливо сдался. — Света, мы его сделали, — крикнул он, заплетающимся языком. — Пора домой. — Никита, — впервые позвал его по имени Михаил, пока Клавдия рылась в автомобильной аптечке в поисках зеленки для Мити. — Ты настоящий каратист. — Ну так, — хмыкнул Никита. — Я горжусь тобой. Шмыгнув носом, Никита махнул вывихнутой рукой на прощание, прежде чем увидеть перед глазами пелену яркого света и потерять из виду реальность Мордатого Учихи.* * *
— Вставай, Никита, трибунал проспишь, — послышался знакомый голос во тьме, и Никита Узумаки открыл глаза. Обнаружив себя на больничной койке с капельницей в руке, он моргнул и перевел взгляд на Евкакия-сенсея, который сидел рядом на табуретке и чистил апельсин штык-ножом. — Что случилось? — Алкогольное отравление в результате вражеской диверсии, — пояснил сенсей. — Батайский засланец проник в село и бросил в вас самодельную бомбу из портвейна Михаила и химикатов из Задрищенска. Мы хотели отправить остатки этой жидкости в лабораторию, но потом вспомнили, что у нас нет лаборатории, и выкинули осколки нахуй. — А-а, — протянул Никита, поерзав на подушке. — А Света где? — Света? Света спит, всю ночь во сне разговаривала. Что-то вроде: «… в пизду того Сеню», — сообщил Евкакий-сенсей, выбросив апельсиновую кожуру в окно. — Ты не волнуйся, хорошо с ней все будет. Хотя, как же за сослуживца не волноваться, когда за него сердце болит сильнее, чем за самого себя. Я, наверное, не рассказывал тебе историю о своем сослуживце Олеге, которого придавило березой… Никита, не выдержав накопившихся чувств, кинулся обнимать разведчика, так резко, что повалил штатив капельницы. — Ты что, убогий? — хмыкнул Евкакий, похлопав пацана по спине. — Простите меня, сенсей! — рыдая, запричитал Никита. — Простите, не ценил вас совсем, не слушал, дурак ушастый, а без вас и историй ваших не жизнь, жопа, клянусь, шоб мне обратно туда… Растеряно хлопая расчувствовавшегося невесть почему ученика по спине, разведчик пожал плечами. — Мистер Евкакий, там мисс Светлана проснулась, — прозвучал в дверях еще один голос. — Пиндос, что ты здесь ходишь, небось, тыришь наши образцы зеленки и горчичников для ЦРУ, — фыркнул Евкакий. Никита зарыдал еще сильнее. — Савелий! — Высморкайся в наволочку и не реви, — подбодрил Евкакий, когда Никита кинулся обнимать растерянного американца. — Вот уж не ожидал, что тебя так торкнет, Никита. — Да я сам не ожидал, — утирая слёзы, признался Никита. — Думал, что никогда вас не прощу, что вы отказались нам справку в каратисты третьего уровня выдать. А оно вот как. — Никита… — Да нахуй мне та справка не нужна. Главное, чтоб сослуживцы рядом были, и чтоб село стояло, а все остальное… — Никита… — Проживем и без погон, раз вы сказали, что мы не готовы, значит так оно и есть, нехрен с сенсеем спорить, ему виднее, он жизнь прожил. — Никита… — А мы со Светой, дебила два, жаловались, — сокрушался Никита. — А там, в другой реальности, такого насмотрелись, что к херам эти все звания… — Никита, ты дебил, — строго сказал Евкакий-сенсей, наконец, прервав тираду ученика. Никита моргнул и утер нос. — Я не дал вам справку о переводе в каратисты третьего уровня, потому что договорился через сына соседки помощницы председательши Поволжья, который знает человека, чья тетка работает в приемной Государственного Комитета Каратистов о присуждении вам троим звания каратиста четвертого уровня, — вразумил Евкакий. Пока Савелий охреневал от особенностей национального кумовства, Никита, поняв суть сказанного, снова почувствовал, как в глазах защипали слезы. — Да ёб твою мать… — буркнул разведчик. Никита, снова кинувшись поливать слезами плечо сенсея, оглушительно завыл на всю больницу. Собаки во всем селе залаяли ему в аккомпанемент. А одетая в халат Светочка, разбуженная первым воплем Никиты, подслушивала под дверью и, услышав истинный отказ сенсея подписывать справку, тоже кинулась обниматься и рыдать. — Ну шо вы, ей-богу, — смутился Евкакий-сенсей. — Дурные вы у меня. Где ж оно видано, чтоб сенсей против учеников пошел? — Простите, что называли вас пидором! — взвыл Никита. — Не прощу, — усмехнулся Евкакий, заткнув ему рот апельсином. — Ишь ты, какой дерзкий каратист. Кстати, я вам, наверное, не рассказывал про одного дерзкого каратиста, моего сослуживца, Олега, которого придавило березой… Четверо нас тогда было в отряде: я, Олег, сослуживец мой, медсестра Рита и председатель Михаил… — Вы рассказывали, — напомнил Савелий. Никита, оторвавшись от поливаний плеча сенсея слезами, впился в него ледяным взглядом. — Тихо. Сенсей говорит.