Хроники «кровавого» императора Кванджона или Вернуться, чтобы отомстить

Окрестности Сонгака, одна из загородных императорских резиденций, апрель 969 года Прошло ещё несколько недель и в загородном дворце, где теперь жила получившая отставку императрица всецело занятая заботами о своём младшем и, наверное, самом любимом ребёнке, неожиданно объявился ещё один гость. Гость, появления которого Су так страстно ждала и в то же время так боялась. В один из тех первых по-настоящему тёплых весенних дней, когда Её Величество была занята кормлением младшего сына, двери её покоев неожиданно распахнулись и в комнату вбежала взволнованная Чхэ Рён. — Барышня! Ой, барышня!.. То есть, я хотела сказать, государыня… — с порога затараторила она. — Там такое… такое… — Ну, что там ещё у тебя приключилось? — со вздохом проговорила Хэ Су. — Опять кто-то из служанок разбил или испортил какую-то дорогую вещь? — Н-нет! — замотала головой её горничная. — Не в этом дело! — А в чём же тогда? — В том, что у нас в доме гость! И притом какой гость!.. Нет, ну, я предполагала, конечно, что он снова приедет вас навестить, что что вот так, без предупреждения… — Говори, какой там ещё у нас гость? — с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать своей служанке всё, что она о ней думает, спросила Хэ Су. — Кто там ещё соизволил заявиться к нам в дом? — Да какой-какой! — фыркнула Чхэ Рён. — Известно же, какой! Его Величество император Кванджон собственной персоной! — Ч-что?.. — Су была настолько удивлена этой новостью, что чуть не выронила ребёнка, которого держала на руках. — Но как… Почему он меня не предупредил о том, что собирается… — Потому, что не захотел этого делать! — послышался со стороны двери хорошо знакомый ей голос бывшего Десятого принца Ван Ына. — Я возвращался из поездки по стране, хотел устроить для тебя сюрприз, Су, думал, что ты обрадуешься, вот и заехал к тебе даже раньше, чем добрался до своего дворца… Но, вижу, что сюрприз для меня устроила ты сама… — добавил император, подбегая к своей жене и почти что выхватывая из её рук ребёнка. — Ого! Какой хорошенький!.. Но ты… Не скажешь, почему ты так и не соизволила признаться в том, что снова в положении? Тогда я не стал бы держать тебя вдали от дворца… — Может быть потому, что у меня не было на это времени? — хмыкнула императрица, поднимаясь с места и поправляя одежду. — После нашей последней встречи, когда ты наградил меня ещё одним отпрыском, ты уехал на несколько месяцев и я не имела никакой возможности с тобой связаться. Но даже если бы и смогла это сделать… Скажи, что бы это решило? — В смысле: «что бы решило»?.. — совершенно искренне удивился император, резко оборачиваясь в её сторону. — Су, я же тебе говорил, что если бы мне было известно о том, что ты ждёшь ребёнка, то я бы немедленно вернул тебя во дворец… Разве тебе этого мало? — Нет, не мало, — покачала головой Су, сделав при этом Чхэ Рён знак, что та может быть свободна. — Только вот… — добавила она, убедившись в том, что шаги её горничной смолкли где-то вдали в коридоре. — Помнишь, как я просила тебя перед свадьбой пообещать мне, что я навсегда останусь твоей единственной женой и что никаких наложниц у тебя не будет? Думаешь, просто так об этом просила? Потому, что мне больше заняться нечем было или же просто из вредности?.. Нет, конечно же! Я сделала это потому, что в том мире, из которого пришла, многожёнство, мягко говоря, не в чести. В этой стране, которой она будет через тысячу лет, оно вообще-то противозаконное деяние. Человек, который живёт одновременно с двумя и больше жёнами, считается там преступником. И как бы я ни пыталась примириться с реалиями этого мира, как ни старалась убедить себя в том, что это — Корё, что тут так принято и это в порядке вещей, всё было тщетно. Мне претила даже мысль о том, что, возможно, придётся делить твоё внимание и любовь с какой-то другой женщиной и хорошо, если ещё с одной. Страшно было даже подумать о том, что ты можешь мне изменить… И что же ты сделал? Нарушил то своё обещание, нарушил его после почти двадцати лет счастливого брака! Ты привёл во дворец Корё другую женщину, к тому же ещё и дочь моей лучшей подруги и свою собственную племянницу по совместительству… Как ты думаешь, что я должна была при этом чувствовать? — Ну… — задумчиво протянул Ын. — Думаю… Ты меня страшно приревновала к Мэй… Я прав? — Не совсем! — невесело усмехнувшись, покачала головой Хэ Су. — То есть, не буду тебя обманывать, конечно, — добавила она, немного помолчав. — Я действительно испытала тогда чувство ревности. Но кроме того — обиду и непонимание. Мне казалось, что, взяв в жёны Мэй, ты меня предал. Предал нашу любовь, нашу дружбу… Словом, предал всё хорошее, что нас когда-то с тобой связывало… И при этом, дорогуша, у тебя не было ни одной уважительной причины, чтобы так поступить. Наши старшие сыновья давно уже взрослые, ни Ю, ни Шину не грозит заразиться какой-нибудь детской болезнью и умереть… Каждый из них двоих здоров, полон сил и в любой момент может быть объявлен наследником престола… Так для чего же тогда, я тебя спрашиваю, ты это сделал? — Хочешь знать, для чего я так поступил, Су? — устремляя на неё вопрошающий и слегка недоуменный взгляд, повторил император. — Если честно… Если честно, то я и сам не знаю, как это получилось. Наверное, я слишком заигрался в дворцовые интриги, вот и всё. Мне было забавно думать, что как бы моя сестрица ни пыталась обвести меня вокруг пальца и заставить плясать под свою дудку, у неё всё равно ничего не получится. Но оказалось, что Ён Хва всё-таки меня перехитрила и заставила жениться во второй… или, вернее, в третий раз… — Ой, давай не будем! — морщась, как от зубной боли, покачала головой Хэ Су. — Бывший Десятый принц Ван Ын, уж лучше и не пытайтесь взвалить всю вину за свой проступок на злокозненную сестрицу. Принцесса Ён Хва и в самом деле приложила руку к тому, чтобы заставить нас расстаться и отрицать это бессмысленно. Только вот… Думается мне, что если бы ты сам не захотел жениться на Мэй, то никто, ни один человек в мире, не смог заставить тебя это сделать. Может быть раньше, когда тебе было пятнадцать лет, как во время нашей первой встречи… Но уж никак не сейчас, когда ты уже давно стал взрослым… И знаешь, что кажется мне самым нелепым во всём этом? — добавила она. — То, что, давая согласие на этот брак, ты даже не видел эту свою невесту. Она могла оказаться кем угодно: дурнушкой, откровенно глупой и недалёкой особой, могла страдать каким-нибудь ужасным заболеванием, но ты всё равно был готов на ней жениться… Не скажешь, почему? — Говорю же: я этого не знаю! — упрямо помотал головой Кванджон. — Су, если бы я знал причины того поступка… Думаешь, я бы скрыл их от тебя? — Не знаешь, значит? — хмыкнула императрица. — Ну, а я зато знаю! Ты поступил так потому, что кое-кто из придворных сплетников успел заморочить тебе голову за то время, пока я приходила в себя после падения с лестницы и потери ребёнка… Ты был настолько наивен, что поверил тем людям и думал, что они желают тебе добра. Тогда как на самом деле всё, чего они хотели и даже сейчас хотят — это чтобы ты страдал так сильно, как это только возможно. Они знали, что расставание со мной причинит тебе боль и именно поэтому убедили, что будет лучше отослать меня, бесполезную, подальше от дворца… Скажешь, это не так? Ответом ей было молчание. И тогда Су продолжила: — Правда, им не удалось в полной мере достичь своих целей. Ты продолжал навещать меня в моём загородном дворце, пусть и тайно. И в результате… В результате я снова оказалась в положении, хоть ты даже не подозревал об этом. А я… Не желая, чтобы те люди, которые заставили тебя выставить меня из дворца, навредили не только мне, но и нашему младшему ребёнку, я намеренно скрывала свою беременность даже от слуг. И теперь, когда он, наконец, появился на свет… Но, хватит обо мне, — внезапно прервавшись, добавила она, покачав головой. — Знаешь, в чём твоя самая большая проблема, Ын? В том, что ты не живёшь как все нормальные люди, а играешь в какие-то дурацкие игры. Вся твоя жизнь превратилась в одну бесконечную игру, в которой ты постоянно меняешь роли, как если бы примеривал на себя разные маски. Сначала играл роль избалованного ребёнка из императорской семьи, которому было позволено делать всё, что вздумается. Притворялся маленьким и слабым, чтобы тебя никто не воспринимал всерьёз… Хотя, впрочем, винить за это нужно не тебя, а придворную атмосферу, насквозь пропитанную сладким ядом, мир, где по-другому не выжить… Далее, женившись на Сун Док, ты играл роль обиженного мужа, мол, без меня меня женили. А когда вас с ней объявили государственными преступниками и объявили охоту по приказу императора Чонджона, ты растерялся и попросту не знал, что делать дальше. Играть роль добычи, ускользающей от охотников, не хотел и не мог. Но в результате того, что снова заигрался в свои детские игры, устроив в Дамивоне чёрт-те что, попал в западню и был вынужден втайне бежать из дворца после того, как едва не пал жертвой придворного заговора… О том, как ты жил в Шинджу, я не имею ни малейшего представления, а потому не могу судить о том, был ли ты хотя бы там «настоящим» или же снова играл роль. На этот раз — изгнанника, которому нужно стать сильнее чтобы вернуться и отомстить… Вернувшись в Сонгак и устроив дворцовый переворот, ты стал императором, несмотря на то, что у тебя душа никогда не лежала к этому занятию, а безграничная власть попросту пугала. Но ты снова надел на себя новую маску и взялся играть роль правителя всея Корё. И продолжаешь играть её до сих пор, несмотря на то, что с куда большей радостью стал бы владельцем лавки забавных штучек, как когда-то хотел… И вот теперь, глядя на тебя, я невольно задаюсь одним вопросом. А было ли хоть когда-нибудь время, когда я видела тебя настоящим? Какой он — настоящий Десятый принц Ван Ын, ставший императором Кванджоном? Действительно ли это тот человек, которому стоит верить и доверять? Или же он — всего лишь марионетка в руках придворных, делающая исключительно то, что от неё хотят посторонние люди, дёргающие её за ниточки? — Я не понимаю, о чём это ты говоришь, Су! — покачал головой Ын. — Я… Я никогда не играл никаких ролей. Я просто жил так, как мог, вот и всё. Хотел, чтобы все вокруг были счастливы и улыбались. Мечтал о том, как однажды стану могущественным правителем, которым ты сможешь гордиться. Ведь всё, что я делал — это было ради тебя одной. И теперь, когда ты говоришь такие странные и даже обидные слова… Я просто не знаю, как к этому отнестись. Меня пугает сама мысль о том, что ты считаешь меня плохим, недостойным доверия человеком. И я, честное слово, не знаю, как это можно исправить. Разве что… Разве что если я прямо сейчас увезу тебя обратно во дворец, прогоню Мэй и сделаю вид, что ничего этого не было. Ни моего второго брака, ни твоего изгнания… Может быть, тогда мы снова сможем быть счастливы… — Прогонишь Мэй? — хмыкнула Хэ Су. — Ну, и для чего это делать? Что это тебе даст, кроме того, что ты совершенно незаслуженно обидишь не только её, но и Чхэ Рён, которая, в отличие от тебя, никогда меня не предавала? Рин, внезапно проснувшись, захныкал и Су, забрав его у своего мужа, стала расхаживать по комнате взад и вперед, укачивая малыша, пока тот, наконец, не успокоился и не затих. — О, и кстати, насчёт этого ребёнка! — вдруг вспомнил кое о чём важном император. — Су, скажи, а он точно мой? — Чего?.. — императрица воззрилась на него так, как если бы вдруг увидела привидение. — Как это понять — «точно мой»?.. — Ну-у, понимаешь, — понизив голос почти до шёпота, произнёс Ын. — Не подумай ничего плохого, только… В общем, при дворе давно ходят слухи, что ты мне изменяешь. Встречаешься с моим восьмым братом и что тот ребёнок, которого ты потеряла, упав с лестницы, был не от меня, а от него… Я понимаю, что это неправда… скорее всего... Но… Хэ Су с трудом удержалась от того, чтобы не отвесить своему благоверному парочку полновесных затрещин. Мало того, что Ын снова болтал какие-то глупости, так ещё приплёл к разговору Восьмого принца Ука, которого Хэ Су до сих пор всё ещё оплакивала, пусть и тайно, скрываясь от всех и заперевшись в своей комнате. Слишком уж многое связывало её некогда с этим человеком, чтобы теперь, когда его не стало, она могла так легко примириться ещё и с этой потерей. И вот теперь Ын снова растревожил её душевную рану, заговорив о своём восьмой брате. Да ещё в каком контексте! Обвинив Ука в том, что это якобы он склонил её к измене!.. Но вместе с тем Су отлично понимала, что её муж всего лишь повторяет слова других людей и потому сдержалась. «Когда-нибудь я обязательно узнаю, кто именно стоит за всеми этими сплетнями, — подумала императрица. — И тогда тот человек или те люди очень сильно пожалеют о том, что посмели возводить на меня и на покойного Восьмого принца напраслину. Пока же… Нет смысла злиться на этого балбеса. Который, несмотря на то, что стал императором почти двадцать лет назад, на самом деле ничуть не повзрослел и не поумнел. Как был в глубине души пятнадцатилетним мальчишкой, так им и остался. Винить Ына за это бессмысленно, это — не его вина, это — его беда. В том, что он никогда не повзрослеет. Но тут, уж видно, ничего не поделать. Такой уж у него характер и не мне это менять…» Вместо ответа Су передала своему супругу их общего ребёнка и сказала: — Если у тебя есть хоть малейшие сомнения относительно происхождения этого малыша, то посмотри на него внимательней. И, может быть, ты поймёшь, что его отцом можешь быть только ты один. Вы с ним — как две капли воды — большая и маленькая… — Да, и вправду, — внимательно вглядевшись в крошечное личико младенца, был вынужден признать император. — Это и вправду мой ребёнок. В этом нет и не может быть сомнений… Кстати, а какое имя ты ему… или может быть, ей, дала? — Я назвала его Рином, — вздохнула Су. — Мне показалось, что это имя ему отлично подойдёт… — Значит, он будет Третьим принцем Ван Рином, правильно? — Ну… Наверное, — кивнула императрица. — Хотя, если говорить по-правде, я не уверена, что это будет правильно. Он родился в один день и час с ребёнком Мэй, а потому, Третий он принц или Четвёртый… — Разумеется, Третий! — с уверенностью кивнул император. — Да и как может быть иначе? Разве я всегда не говорил, Су, что ты для меня — самый главный человек в жизни? И что только твои дети по-настоящему важны для меня? — Ага, и, наверное, именно по этой причине ты назвал ребёнка Мэй в честь своего любимого дедушки? — не удержалась Хэ Су, чтобы его не поддеть. — Ну, назвал, так что из того? Или, может быть, ты сама хотела назвать так этого ребёнка? — Нет… Я уже давно придумала ему имя… — Ну, вот и я так же подумал. Знал, что если у нас с тобой ещё будет когда-нибудь ребёнок, ты всё равно захочешь назвать его по-своему, а память дедушки всё-таки нужно было почтить. И я подумал, что раз Мэй абсолютно всё равно, как будут звать её сына, то почему бы не дать ему имя Ван Гю?.. — Ладно, — с видом некоей обречённости, вздохнула Су. — Ну, а что ты собираешься делать дальше? — Что я собираюсь делать дальше? — переспросил Ын. — Ну, прежде всего я намерен сегодня же вместе с тобой и нашим малышом вернуться во дворец. А дальше… Если честно, я ещё как-то не задумывался об этом. Как говорится, поживём — увидим. — Вот-вот! — снова поддела его императрица. — Ты, как всегда, в своём репертуаре. Вместо того, чтобы хоть что-то изменить, предпочитаешь просто плыть по течению, играя роль правителя всея Корё, но не являясь им не самом деле… Значит, так, — добавила она, немного помолчав. — Я не имею ничего против возвращения во дворец. Но только при одном условии. Распоряжаться там должен ты, а никак не твои сановники, или, тем более, не принцесса Ён Хва… Кстати, насчёт неё… Она всё ещё в Сонгаке? — Нет, — покачал головой император. — Я выставил сестрицу из дворца в тот же день, как ты покинула дворец. Если честно, видеть её не мог после того, что она сделала… Ён Хва, вроде бы, ещё несколько дней пожила в доме моего четвёртого брата, а после того, как Со указал ей на дверь, вернулась в Шинджу и с тех пор больше в Сонгак не приезжала… — Слава богам! — с явным облегчением вымолвила Су. — Похоже, что ты не так уж безнадёжен, как мне казалось. Вон, уже клыки и коготки прорезались, даже любимой сестрице от ворот поворот дал… Глядишь, этак и вправду превратишься в правителя, которым я могла бы гордиться… Весело рассмеявшись, Ын заключил её в объятия. Совсем как это было в дни их юности. Су даже показалось, что бывший Десятый принц даже катастрофически помолодел, и что снова выглядит и ведёт себя как пятнадцатилетний мальчишка. Но нет… Приглядевшись, императрица заметила в его тёмно-каштановых волосах пару тонких белых прядок и вздохнула. Никто не молодеет. Ни она, ни её супруг. Время неумолимо, его бег невозможно ни остановить, ни даже просто замедлить… Кто знает, сколько каждому из них осталось лет? В Корё люди долго не живут, по крайней мере, в семьях тех, кого Су знает лично, долгожителей нет. Кто-то покидает этот мир совсем ещё молодым из-за болезни, как это случилось с её кузиной Мён Хи и с Восьмым принцем Ван Уком, которому не было и сорока пяти лет и по меркам «её» мира он был ещё совсем молод. Кто-то — в результате придворного заговора или дворцового переворота, как это было с двумя предыдущими правителями Корё. А ещё никто не отменял несчастные случаи, наёмных убийц, врачебные ошибки или просто банальную неосторожность… «Ох, лучше уж не думать ни о чём таком, — обнимая своего супруга, мысленно одёрнула себя императрица. — Я знаю, что Судьбу не переиграешь и что всё, что с каждым из нас случится, записано на Небесах. Но чем меньше думаешь о таких вещах, тем меньше вероятность того, что ты случайно накличешь на себя или на близкого тебе человека несчастье. А потому… Я буду просто жить радоваться каждой минуте, проведённой со своими близкими. А всё плохое… Пожалуйста, пусть оно останется далеко в прошлом и никогда ко мне не возвращается…»