Тридцать шесть вопросов

Какие эмоции и ассоциации в вашем сознании вызывает слово «общежитие»? Вы слышали о нем по рассказам родственников, друзей, товарищей? Жили в этом странном месте самостоятельно? В любом случае, вам наверняка удавалось услышать от знакомых пару-тройку историй из серии: «Просыпаюсь, рядом со мной незнакомый парень лежит», «Заснул в одной комнате — проснулся на другом этаже, ещё и в коридоре», «Сплю ночью и слышу — дверь выламывают. Какие-то залетные в состоянии вяленой рыбы ошиблись комнатой». Именно такие рассказы более всего пугали Марию, когда три года назад она получила заветный звонок из ВУЗа. На деле же все оказалось менее прозаично: шумно в стенах этого здания хоть и было практически круглосуточно, но никаких экцессов лично с девушкой никогда не происходило. Возможно, она просто умело их избегала. Хотя, один казус все-таки случался с ней каждый Божий день. Уже месяц. И каждый раз у Маши возникало просто громаднейшее желание прибить какого-нибудь супергероя, забрать себе его сверхспособности и использовать их, чтобы периодически превращаться в невидимку. Сейчас как раз такой случай. — Да почему нет-то, я не понимаю? — взревел русый парень — Матвей, уже готовый рвать остатки своих коротких волос прямо на голове. Получив очередной отказ, молодой человек почувствовал такую досаду, от которой жалостливый стон едва ли не сорвался с его губ в пустоту. Вместо этого он просто кинул пустой взгляд на знакомую девушку и тут же опустился спиной на не самую мягкую кровать. — Неужели тебе так сложно сделать одолжение своему старому другу? — в очередной раз вопрошает, раздраженно взмахнув руками в воздухе. На какой-то промежуток времени он замолчал. Маша говорить не хотела вовсе, а потому единственное, что постоянно нарушало устоявшуюся тишину в данной комнате, — непрекращающийся рев мигалок и автомобилей за окном. — А с чего ты взял, что мы друзья? — беспечная улыбка коснулась бледного лица девушки. Она слегка приподняла уголки губ, но, впрочем, тут же вернула себе серьёзное выражение. Сдерживать поднимающиеся из неоткуда смешки было достаточно трудным занятием, но за годы общения с этим оболтусом Маша научилась всему. — Да-да, хорошая попытка, Маня, — произносит молодой человек, ядовито растягивая слова. Знает, как её это раздражает. Взгляд его темных глаз бегает по чужой комнате, задерживается на небольших рамках с фотографиями, скользит по криво висящим полкам, уставленными всякими безделушками… Отчаянно ищет аргументы в картотеке собственной памяти, хотя и отчетливо чувствует, что ещё пара секунд — и он полетит высказывать свои доводы выкинутому кем-то в коридор кактусу. — Не называй меня Маней, Матюша. Резкий свист шин под окном отвлекает обоих от игры в гляделки. Наверняка, какие-то лихачи опять гоняют по пустым ночным улицам. Матвей кинул взгляд за оконное стекло, но, не увидев там ничего интересного, поспешил вновь опуститься на кровать Машиной соседки. Он несколько долгих секунд лежал, смотря в потолок, и лицо его выражало такую степень задумчивости, что если бы сейчас, не дай Бог, к нему на ум пришла очередная идея, Мария бы явно увидела лампочку, загоревшуюся прямо над его умной головушкой. Но вместо этого парень продолжал неподвижно лежать, разглядывая то свои руки, то незаметно копаясь в телефоне. Впрочем, его минутная расслабленность абсолютно не означала то, что он сдался: — Ты все такая же нежная, — иронически выдыхает, строча кому-то сообщение. Маша видит, как иногда приподнимаются уголки его губ, как он усмехается и быстро старается убрать с лица счастливое выражение. Неужели и в его сердце пришла прекрасная дама? Непонятно по какой причине, но мысль эта показалась девушке весьма неприятной, ядовитой, и она тут же попыталась отмести её в самый дальний уголок сознания. Глупости. — Ты все сказал? — спрашивает безучастно, холодно, всем своим видом демонстрируя, что молодому человеку пора убираться из чужой комнаты. И жизни. — Не думаю, — буквально в эту же секунду отрезает Матвей, укладывая руки под голову. — Ты же не можешь объяснить мне причину отказа… С чего мне уходить? Только и слышу: «Нетнетнет». — передразнивает, кривя лицо. — Как трактор тарахтишь со своим «нет». — Так почему должно быть «да»? — Да, Маня! — отмахивается, прокашлявшись. Придумывает ответ, пальцами потирая переносицу. Чешет затылок. Маше ненароком подумалось, что сейчас будет какая-то длинная лекция, в красках повествующая, почему она, дура такая, противится его идеям великим, но… — Потому что Караганда! — Только и вырывается из уст молодого человека, который, кажется, и сам не ожидал, что после того интеллектуального штурма, произошедшего в его голове, он выдаст такую… плохенькую причину. И это, как вы понимаете, мы ещё смягчили. — Очень высокоинтеллектуальный ответ. — Короче, — с нотками отчаяния произносит парень, складывая руки на груди. Выглядит, если честно, он сейчас словно египетская мумия. Бинтов, разве что, не хватает, а так… Застыл почти как в гробнице. — Или ты соглашаешься, или я объявляю голодовку, и мои останки будут вечно лежать вот на этой кровати. — Гений, — вздыхает девушка, чувствуя некоторую нервозность. Берет в руки какой-то журнал, начиная безучастно листать страницы. — Это кровать Кати, мне от твоего присутствия ни жарко, ни холодно. А вот ей, думаю, не захочется спать с трупом. Как много лжи в одной реплике. — Но-но-но, — мужская рука в очередной раз взлетает в воздух, привлекая внимание к обиженному виду её обладателя. — Первое время она будет спать с горячим русским мужчиной, ей понравится. — Ого, познакомишь меня с ним? — улыбается, обнажая ряд ровных зубов. Впрочем, примерно представляя лицо друга в этот момент и не решаясь на него посмотреть, Маша, как и планировала, переводит тему разговора на более волнующую. — Слушай, я вот просто не понимаю, почему ты ко мне пристал! Мало что ли дур по общежитию ходит? Возьми кого-нибудь из своих сотоварищей, да экспериментируйте в своё удовольствие. Взгляд у девушки был такой, что, кажется, обладай она способностями телекинеза, все хрупкие вещи, мирно стоящие в этой комнате, уже давно бы попадали на пол, разбились на кусочки и впились бы в мягкие ткани Матвея. — Ты выбираешь такие слова, что в мою голову начинают приходить пошлые ассоциации. — У кого что болит, Самойлов… — отмахивается, презрительно сморщив миловидную мордашку. — Повторяю ещё раз, — садится напротив молодого человека, который только тяжело приподнимает голову с подушки. — Я не участвую ни в каких твоих безумных идеях, — чеканит каждое слово, хотя подобный твердый тон Маше дается едва ли не сложнее преодоления одного из собственных страхов. Видит назревающий в глазах молодого человека вопрос, а потому спешит ответить на него прежде, чем тот успеет вырваться на свободу. — Потому что я не желаю тратить время на то, что не имеет смысла. И, наверное, зря она это сказала, ибо в следующую секунду спокойный доселе молодой человек стал напоминать закипающий чайник, из ушей и носа которого вылетают мощные струи пара. — Да какого же хера? — Рявкает, резко подрываясь с места, отчего Маша даже отскакивает на пару шагов назад. Ну, на всякий случай. — Что это за неуважение-то такое? Это психология-то не имеет смысла? То есть по твоему Фрейд, Юнг, Гальперин, Павлов, они так… на спицах вязали? — Я не говорю, что они вязали на спицах! — повышает голос, хотя сама и не замечает чего-то подобного за собой. — Я просто не понимаю смысл моего участия в твоем исследовании. Я не хочу, не буду и не желаю раскрывать свою душу перед кем-то просто так. Извини, но чужая душа — потемки. Это бессмысленно, ты не добьёшься того результата, которого ждешь. — Ну да, — иронический вздох добирается до женских ушей. — Душа у нас, значит, должна быть потемками, а кости прям просвечивать. О каком результате ты постоянно говоришь? Мы должны или опровергнуть, или подтвердить теорию. В этом суть, смекаешь? — Да ерунда это всё! — отмахивается от него, словно от назойливой мухи, что, к слову, в очередной раз немало злит молодого человека. — Не может быть так, как ты говоришь. Просто не может. — Вот это аргумент, Маня Сергеевна! Если это такая ерунда, то согласись и докажи мне это. Всего лишь десять минут твоего драгоценного времени, и читай на здоровье свою анатомию дальше. Если не получится — можешь и дальше называть меня недоврачом, лжеученым и просто дубиной, мне все равно. Такое предложение, если честно, Машу заинтересовало. Хотя, как заинтересовало… Задело за живое и, в отличие от всех остальных причин, хотя бы принималось к рассмотрению. — И зачем тебе это нужно? — совершенно закономерный вопрос, но девушка решилась на него только сейчас. Матвей же в очередной раз закатил глаза, услышав собственный тяжелый выдох, который он так и не смог сдержать. Кажется, ещё секунда, и этот атеист начнет слать свои гневные просьбы на небеса. — Я нашел девятнадцать человек. Не хватает только одной девушки, — объяснял русоволосый с таким усталым видом, что, Ей-богу, Маше уже хотелось пожалеть его и, совершенно неосознанно, покормить. — Попроси кого-нибудь другого. — Маня… — то, каким тоном произнесена была эта фраза, Маше понравиться не могло. В глазах юного психолога блеснула неуловимая, едва ощутимая искорка, которая, впрочем, мгновенно разрастаясь, абсолютно ничего хорошего не предвещала. — Я понял… Всё понял. Ты просто боишься. — Что? Матвей увидел испуганный и непонимающий взгляд, Матвей был уверен, что поймал её, нашел нужный прием, чтобы заставить девушку согласиться. И та искорка, которая блеснула несколько секунд назад, сейчас полыхала. — Ну, боишься, что все эти «психологические штучки» на тебе сработают, и тебе придется признать, что дядя Матюша после череды вечных споров все же поставил на место тётушку Маню. А ещё тебя пугает, что эксперимент с твоим участием может оказаться успешным. Да это же гениально! — Удивительно, как этот человек удержался от оваций в свою собственную честь. И он ведь хотел. — Прекрати нести бред и убирайся из моей комнаты, — грозно, но не так, чтобы это подействовало. И Маня разозлилась. Молодой человек видел, какой хорошо скрываемой яростью наполнились её глаза, как участилось дыхание, и чувствовал, как она сдерживается, чтобы не начать дубасить его подушкой прямо здесь. В какой-то мере, Матвей уже считал это своей победой. Он уже почти пересек финишную черту, грудью сорвав заветную ленточку. Медаль уже почти на шее. — Вот, первые признаки агрессии. — Он усмехается, поднимая руки в сдающемся жесте ровно в тот момент, когда девушка, вооружившись полотенцем, до этого мирно висящим на стуле, начала избивать бедного, но любознательного студента. — Защитная реакция, дорогая, — нежно произнес он, терпя очередные атаки, но по какой-то причине не отбиваясь от них. Терпит. Маша же изумленно остановилась, уже готовая выкинуть молодого человека из окна шестого этажа. — Если бы это была защитная реакция, то я бы просто тебя убила. — Именно так и стоит оправдываться. — Да не боюсь я! — вскрикивает, не в силах больше сдержать эмоций. Поправляет волосы, убирая некоторые пряди за уши, и делает несколько глубоких вдохов, мечтая успокоиться. Но спокойствием здесь не пахнет. Понимает, что попадает в его ловушку, ведется на излюбленный прием, но… — Так согласись! — Хорошо! — Да? — Да, — вскипает, обреченно махая рукой то ли на собственные принципы, то ли на безвыходность её положения. Спорить с Матвеем весь день и всю ночь она явно не желала. — Как ты надоел за эти двадцать минут. Молодой человек же, натянув на лицо самую свою широкую улыбку, мигом поднялся на ноги, поправил смявшуюся одежду, пригладил растрепавшуюся прическу и, кажется, выглядел в данный момент самый счастливым человеком в этом здании. — А говорила… — насмешливо начинает он, всеми силами стараясь пародировать тон обиженной девочки, — «со мной все эти штучки не работают! Это вообще не про меня! Иди подальше со своими манипуляторскими приемчиками!» Видишь, Манька, всё на тебе работает. Хорошая все же штука, психология, — не менее пафосно произнес он, мигом скрывшись за старой деревянной дверью.