По ту сторону

      Все началось перед шестым курсом. Тем летом Пожиратели смерти начали активную деятельность: сжигали не только волшебные, но и маггловские деревушки, убивали тех, кто стоял у них на пути, искали любой способ задобрить Темного Лорда. У кого-то это получалось, у кого-то нет. Все магическое сообщество, приняв новость о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, содрогалось каждый раз, когда по радио передавали очередное печальное известие. Никто не знал, сколько это продлится. А ведь война ещё даже и не началась. Чувствовалось только ее приближение. Власти пытались что-то предпринять, но что у них могло получиться? Ведь приспешники Темного Лорда были везде, они скрывались, добывая нужную информацию, следили за определенными людьми, являющимися ценными для «тёмной» стороны. Предателем мог оказаться даже член семьи, решивший, что только так он сможет спасти свою шкуру. А то, что погибнут десятки, сотни людей, его не волновало. Здесь чаще всего каждый был сам за себя.       Единственным безопасным местом был Хогвартс, но многие родители, боясь за жизни своих детей, запретили туда ехать. И вместо того, чтобы помогать разрабатывать план поимки Того-Кого-Нельзя-Называть, директор школы, Альбус Дамблдор, каждый день наведывался в дома своих учеников с желанием лично поговорить с их родителями. К сожалению, иногда ему даже не открывали дверь. Но Дамблдор старался не сдаваться, ведь всю жизнь верил, что дети — самое главное, что есть в этом мире. И он считал обязательным научить их всем основам волшебства, даже если над Хогвартс-экспрессом во время поездки будут летать дементоры, вставшие на сторону Темного Лорда.       Не только волшебники, но и магглы чувствовали приближающуюся опасность. Они на все замки запирались в своих домах, запасаясь годовыми запасами продовольствия. А ведь даже и не представляли, насколько все серьёзно. Они не видели даже малой части проблемы, нависшей над всей планетой. Только их дети, магглорожденные волшебники, понимали, что именно на них устроена охота. Пожиратели смерти отыскивали их и убивали, считая, что тем самым очищают землю. Как будто они — тараканы, болезнь, которую нужно искоренить. К тому же, им просто нравилось убивать. Пожиратели смерти с наслаждением смотрели, как магглы корчатся от боли под их заклятиями, не понимая, что происходит и как такое вообще возможно. Все началось с одной небольшой деревни. За ней последовали и другие. А потом настала очередь городов.

***

      Гермиона Грейнджер совсем недавно открыла глаза, зная, что родители все ещё спали после ночной смены. Положив волшебную палочку в карман (это действие она отточила ещё с первого курса), девушка взяла свежий номер «Ежедневного Пророка», оставленный под дверью, и отправилась на кухню. Пока чайник закипал, она пролистывала страницы волшебной газеты, где не было ни единого слова о приближающейся войне. Здесь, как и в Министерстве Магии, все давным давно было захвачено Тем-Кого-Нельзя-Называть. Надеждой на получение точных новостей было лишь небольшое радио, по которому играла единственная пиратская волна, смогшая пробиться в сложную систему и обойти всех недоброжелателей. Гермиона слушала это радио днём и ночью, каждую минуту, боясь услышать имя очередного друга, павшего от руки Пожирателя смерти. Первый раз услышав знакомое имя, девушка долго не могла остановить поток слез. Раз за разом она плакала все меньше и меньше, и сейчас, вновь слыша до боли знакомые имена, она лишь стискивала руки в кулаки, принимая смерть как данное. Сейчас никого не удивляло, если погиб ребёнок, подросток или старик. Все были одинаковы в глазах Темного Лорда. Все были виноваты.       Чайник засвистел, отогнав мрачные мысли. Сейчас, когда ты в любой момент можешь умереть, Гермиона считала необходимым сохранить хоть частичку надежды, что все наладится. Считала, что, если волшебники опустят руки, сдадутся, то на Земле начнётся что-то хуже Ада.       Чай уже давно остыл, когда Гермиона вспомнила про него. Так и проходили все деньки: как будто мир погружён в желе. Ощущение неминуемой гибели все прочнее и прочнее заседало в сердцах магглорожденных, таких, как Гермиона. Признаться, девушка уже тоже перестала бороться. Она перестала верить, что знаменитый Гарри Поттер сможет спасти их всех. И из-за этого чувствовала себя последней сволочью, ведь Гарри ее лучший друг. — Гермиона, дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?       Рука инстинктивно потянулась к палочке, но мозг уже понял, кто стоял за спиной. Мама. Гермиона собрала все свои оставшиеся силы в кучу, лишь для того, чтобы растянуть губы в улыбке. — Почему ты думаешь, что что-то не так? — хоть Гермиона и постаралась это произнести легко, но всё-таки в ее голосе слышался вызов. А от обеспокоенного взгляда матери у девушки сжалось сердце. — Твой чай давно остыл, милая. — Я просто задумалась.       Мать хотела ещё что-то сказать дочери, возможно, возразить, но в тот самый момент, как она открыла рот, в кухню вбежал один из самых уродливых котов, которых миссис Грейнджер приходилось видеть. Он шипел и как безумный оглядывался по сторонам, словно на него нападали сотни мух со всех сторон. Забившись под стол, животное начало издавать странные звуки. — Что с ним?       Взгляд Гермионы перешёл от кота к чашке, в которой уже остывший чай выливался за края. Ни миссис Грейнджер, ни Гермиона, ни Живоглот к столу даже не прикасались. Трясся весь дом. Миссис Грейнджер хватило нескольких секунд, чтобы понять, что началось. Ее взгляд пересекся с испуганным взглядом дочери лишь на мгновение, а потом она уже схватила ее за руку, оттаскивая от стола. — Дорогая, беги на улицу! Я за отцом.       Не успела Гермиона ничего сказать, как мать толкнула ее в сторону выхода, а сама побежала на второй этаж, к спальням. Дом немилосердно трясся и на девушку обваливалось все, что только можно было: лампочки, стекло, штукатурка, картины. Пробежав лишь один коридор, она уже была полностью в пыли, кашляла, не могла вздохнуть полной грудью. Лишь дневной свет, льющийся из-под входной двери, был ее ориентиром. Гермиона слышала, как дом разваливается, в прямом смысле. А потом большой кусок потолка упал прямо на неё, придавив ноги. От боли и шока Грейнджер не видела перед собой ничего, даже волшебная палочка, упирающаяся одним концом в ребро, не смогла привести ее в чувство. Перед глазами все плыло, и под девушкой уже образовалась немалая лужица собственной крови. А позвать на помощь не было сил. Но, к счастью или сожалению, мистер Грейнджер не смог выйти из дома, не убедившись, что единственная дочь уже покинула стены здания. Увидев Гермиону, придавленную к полу, он позвал на помощь жену. Хоть стены дома вот-вот могли обрушиться на них, родители не желали спасать свои жизни. Они хотели спасти лишь одну. — Гермиона, милая, сейчас все будет хорошо, мы с папой тебя вытащим.       Миссис Грейнджер обливалась слезами, пока ее муж искал выход из сложившейся ситуации. Как ее вытащили, Гермиона не знала, но разум стал проясняться лишь тогда, когда ее в прямом смысле толкнули к двери. Чудом не задев ничего, девушка споткнулась о порог и скатилась вниз, по лужайке, к клумбе. А выход из дома тем временем завалило. Оглушенная, Гермиона поползла обратно, поочередно зовя родителей. Но никто ей не отвечал. Она резала руки, ломала ногти, убирая с пути камни, но они были слишком большими, а она слишком слабой. — Я сейчас позову на помощь, только потерпите!       Поколебавшись лишь секунду, Гермиона так быстро, как могла, выбежала с порога. И столкнулась нос к носу с человеком в чёрной мантии, который как раз подходил к ее дому. Пожирателем смерти. Они находились всего в десяти шагах от входной двери. Взвизгнув при ударе о человека, девушка на секунду потеряла сознание, а потом очнулась, уже лежащей на земле. Сильная рука Пожирателя смерти стискивала ее горло, перекрывая кислород. А затылок немилосердно болел. — Отпусти, подонок, или я убью тебя.       Пожиратель смерти долго смотрел на неё из-под капюшона, и девушка не могла разглядеть его лицо, а потом услышала смех. Смех, который сопровождал ее с первого курса, смех, который она возненавидела всем сердцем. Гермиона сделала последнее, что было в ее силах. Сдернула капюшон. А Пожиратель смерти даже не сопротивлялся. — Ты!       Ненависть, копившаяся в ее сердце все эти долгие годы, отразилась в ее глазах. А Драко Малфой лишь скалился. Несколько светлых прядей упало ему на глаза, и в другой ситуации, Гермиона могла бы подумать, что он вырос красавцем. — Ты знал, что я здесь живу и привёл их всех! Ты сам один из них! — Остынь, Грейнджер. Мы с тобой не подружки, чтобы обмениваться адресочками. Я не знал, что ты здесь живешь.       Рука слизеринца сильнее стиснула горло своей жертвы. Ее мучения приносили ему одно удовольствие. — Малфой, я верила, что ты не станешь одним из них. Почему? Почему ты выбрал эту сторону? — А почему ты, Грейнджер, пытаешься найти в людях только хорошее?       Казалось, какая-то тень опустилась на его лицо при этих словах. И уже потом, обдумывая их, Гермиона поняла, что у него просто не было выбора. С рождения Драко Малфою было предначертано стать Пожирателем смерти, как и его отцу. — Там мои родители. Умоляю, помоги мне. Я сделаю все, что захочешь, только пожалуйста, спаси их.       Взгляд Малфоя на секунду перешёл от Грейнджер к заваленному входу в дом. В дом, который теперь не только разрушался, но и горел. Сейчас в нем боролись две противоречивые стороны, ведь это, возможно, был его последний шанс уйти из-под влияния Темного Лорда. Но Гермиона Грейнджер была его врагом все эти школьные годы, и, в привычной обстановке, он послал бы ее куда подальше, но сейчас… Сейчас он колебался. — Пожалуйста…       Драко понимал, что если он поможет, то навсегда избавиться от выскочки Грейнджер. Потом, вновь и вновь проигрывая этот момент в голове, он руководствовался именно этим аргументом, а не тем, что ему просто стало жаль. Ведь Драко Малфой не может жалеть такую, как Гермиону Грейнджер.       Гермиона пыталась вырваться из его хватки, и, черт, девчонка была сильна, но недостаточно. На данный момент она была лишь дискомфортом, как мигрень, посещавшая в самый ненужный момент. А ведь из-за неё у Малфоя могли появиться серьёзные проблемы, но он продолжал удерживать ее подальше от огня, уже вовсю лезшего из уцелевших окон дома. — Там мои родители, Драко, отпусти! — Ты умрешь. — А тебе какое дело?       Этот вопрос был, как удар под дых. Несмотря на все свои принципы, Драко оттаскивал девушку все дальше и дальше от дома. Их небольшое сражение переместилось чуть ближе к дороге. А потом дом взорвался. Мощной волной их отбросило ещё дальше, к дереву, о которое Малфой не слабо ударился спиной. Ненадолго пропало и зрение, и слух. А когда слух начал восстанавливаться, а мир перестал крутиться так сильно, как на американских горках, Слизеринец услышал душераздирающий крик Грейнджер, которая уже стояла на четвереньках, намереваясь подобраться ближе к дому. Встав сам, Малфой помог подняться Гермионе, которая ещё нетвёрдо стояла на ногах. И в момент, когда он чуть-чуть разжал пальцы на ее руке, она рванулась со всей силы и почти сумела вырваться из его хватки, но в последний момент Драко притянул Гермиону за руку обратно. Только теперь он сам прижимался к стволу дерева спиной, а Грейнджер удерживал, обхватив двумя руками за талию. Ее волосы лезли ему в глаза, нос и рот, и в этот самый момент он возненавидел их окончательно, вспомнив, как называл ее подобие прически «вороньим гнездом». — Нет, отпусти меня! Они ещё могут быть живы, Малфой!       Она кричала, вырывалась и плакала, а у слизеринца уже почти не было времени. Он итак из-за этой девчонки сильно отстал от других Пожирателей, и, он не сомневался, его ждут большие проблемы. — Прости, Гермиона.       Он оглушил ее и отнёс к ближайшим кустам, куда, он надеялся, никто не наступит. Перед своим уходом Драко укрыл девушку всевозможными невидимыми чарами, а ее палочку оставил на видном месте, чтобы, в случае чего, Грейнджер могла сразу же защитить себя. Малфой надеялся, что, к тому времени, как она очнётся, дом уже потушат. Но, естественно, эти мысли лежали глубоко в его душе. Ведь Драко Малфою должно быть все равно, жива Гермиона Грейнджер, или нет.