Забытые письма

Привет, как дела? А знаешь, я все время смотрю в окно. Там мир, такой тревожный и прекрасный, что хочется нырнуть в него, задохнутся там. Но он не принимает нас, отторгает как некачественное красное вино, и нам приходится только смотреть в окно и радоваться хоть этой возможности. Хорошо, да? Иногда провожу рукой по небу, стараясь там нащупать упругий мяч Солнца. Оно спряталось среди этого пуха и ваты, и уже который месяц не слепит мне глаза. Я хочу ощутить его свет на лице, потому что это напоминает твои поцелуи. Такие яркие и нежные, незабываемые и уникальные. Но даже Солнце лишь твой жалкий клон, а ты ушла из моей жизни, сделав взгляд на этого непереносимого клона желаннее всего. Любишь ли ты меня? Ты знаешь, что теперь любой подъезд напоминает мне тот вечер? Я скольжу взглядом по скучным пятиэтажным домам, зеленым яблокам, бассейнам, лентам, а вижу твои серые, восхительно — серые глаза. Холодный металл задевает кисть руки, а мне кажется, что ты тронула меня своими пальчиками. Я ненавижу себя, то, каким я стал и тебя. Ненавижу тебя всем своим холодным сердцем, которое ты так хотела растопить. Что ж, у тебя это получилось, но ты не видишь своего триумфа. Смогу ли я взглянуть на тебя и не почувствовать твой нож в спине? Все говорят, что ты ужасна, ничтожна и не заслуживаешь прощения. Но мне так хочется крикнуть тебе в лицо, достоин ли его я? Мое игнорирование, безразличие и полное нежелание понять свои чувства, которые давно клокотали в груди, верно, убивали тебя. Потому что меня точно убивают. Но я верю, что это не месть. Ты не способна на такое. Скажи «нет», прошу. Судьба так насмешлива. Ты бегала за мной, а теперь я пытаюсь найти тебя. Пытаюсь, но боюсь этого момента. Что я тебе скажу? Хотя знаю. Этот вопрос всегда висит у меня в мыслях. Я все понимаю, но… за что? Нет, я буду вести себя так, как будто ничего не случилось. Как будто ты не подарила мне целую ночь счастье перед своим предательством. Как будто я не видел тебя в свадебном платье. Как будто я тебя не люблю. Утром я проснусь и скину с себя эти мысли. Как ненужный балласт, мешающий жить. А сейчас строчу это письмо. Алекс сказал, что это поможет. Вроде, как напишу тебе, и все пройдет. А потом его лучше сжечь. Я бы предпочел отправить его тебе. Может, ты вернешься тогда и наконец, узнаешь то, что должна знать давно. Я ПРОСТИЛ ТЕБЯ. И ВСЕГДА БУДУ ПРОЩАТЬ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ МОЯ. МОЯ И ТОЛЬКО. Многие говорят, что я ищу тебя, потому что ты ценная вещь. Якобы твоя кровь ценнее тебя самой и это поможет мне победить светловолосого придурка. Но знаешь, я ищу тебя только ради себя. Ты всегда была рядом, суетилась, спасала кого-то, а сейчас исчезла. Несправедливо, так уходить. Разбив все планы и мечты, которые появились в моих мыслях. И знаю, что этого не вернуть. Ты очень красиво ломаешь прежний уклад жизни. На осколки. Вдребезги. Так, что склеить можешь только ты. Ты довела меня до сентиментов. Снежок, ты сделала невозможное. Гильс Муранов и чувства, смешно же, да? Кто-то называл меня куском железа, который не умеет ничего чувствовать, напомнить кто? А знаешь, я помню каждое слово той ссоры у бассейна, закончившейся столь неожиданно. Твои слова сейчас отравляют все мои мысли. «Не способен никого любить… только высмеивать» Как смешно теперь звучат эти слова. А ведь тогда я подумал, что это может быть правдой. «Я не мечтаю о тебе» Я это осознал, когда на Балу ты крикнула не мое имя. «Ненавижу» А как бы мне хотелось ненавидеть тебя. Но какого бы не было мое желание, чтобы я не говорил себе, это — невозможно. Также невозможно, как снег летом или Луна на светлом полотне дня. Также невозможно, как если бы ты выбрала свое счастье, а не чужое. Твоя чертова самоотверженность. Когда ты уже себя спасешь? И я знаю, что именно из-за нее вернулся Бертилов. Ты так и не смогла принять, что он погиб для сохранения твоей жизни. Как будто это плохо, как будто ты не заслуживаешь это. У нас с ним есть кое-что общее, несмотря на все. Наши жизни мы ценим намного меньше, чем твою. Пора это принять, снежок, и перестать всех спасать. Они тебе не скажут спасибо Будут считать, что так и должно быть, что ты им непомерно задолжала. Сколько раз я разбивал костяшки пальцев об лица уродов, которые говорили омерзительные вещи про тебя за спиной. Их мерзкое перешептывание не трогало тебя, меня же выводило из себя. Тогда я впервые понял, какая же ты, черт возьми, сильная. Твое тело я могу сломать двумя пальцами, но душу…боюсь, что это никому неподвластно. Я помню, когда встретил тебя впервые, подумал, что меня жестоко обдурили. Что эта тонкая девчонка, которая даже не может перебить светловолосую выскочку, точно не угроза всего живого. Защита ей нужна, но точно не моя, ей хватит какого-нибудь Васьки из девятого подъезда. Но потом ты доказала, что это ты защищаешь меня. Спасала мне жизнь столько раз. Да, Огнева, быть принцем рядом с тобой весьма затруднительно. Даже невозможно. Выхватишь меч и сама убьешь дракона, не успею я схватить тебя за тонкое запястье. А знаешь, не один я ищу тебя по городу как бешеная гончая. У нас тут довольно уютная компания собралась. Бертилов, все пускает мороки, уже, кажется, что город начал отливать зеленым. Ацкий кружит вокруг. Даже этот мелкий домовой делает попытки. Безуспешные. Как и мои. Алекс говорит, что надо заканчивать тебя искать, оттого мне только хуже. Я с ним не спорю, а просто продолжаю разыскивать свою невесту. Вообще Алекс не хочет даже имени твоего произносить. Мне всегда казалось, что у вас даже не дружеские, а родственные отношения. В компании вас двоих я чувствовал себя… в кругу семьи. Вы были как брат с сестрой, а теперь он не может и не хочет слышать о тебе. Я обещал не возвращаться к этой теме, но задам вопрос: Оно того стоило? Серьезно, потерять все: меня, безопасность, хорошее отношение близких, чтобы вернуть повернутого на голову Бертилова? Он ведь был и моим другом тоже, ты задумывалась об этом когда-нибудь? Я потерял некровного брата, и когда мне нужна была твоя поддержка, ты все больше отдалялась от меня, а потом ты вернула мне его. Кого-то другого, но точно не моего друга. Ты вернула мне врага. С внешностью друга. Егор входил в круг самых близких мне людей, потеря которых отрывает кусок сердца, оставляя рваные, кровоточащие края. После его ухода… мне было до чертиков больно. Любой зеленый предмет навевал воспоминания, от которых в грудь втыкались фантомные штыки, и на лице появлялась горькая, как полынь, безумная улыбка. Я разбивал руки в кровь об стены, орал как безумный, лишь бы выгнать это чувство из груди, но оно не уходило. Вцепилось, как репейник и резало своими краями. Я знаю, ты чувствовала тоже самое. Только к этому примешивалось чувство вины, и оно отравляло твои мысли, желания, мечты. Чтобы спастись от самой себя, ты попыталась сделать невозможное. Но, Влада, есть места, откуда не должны возвращаться. Ты сама уже в этом убедилась, не так ли? Поняла, что знакомые глаза принадлежат теперь незнакомцу? Вспомнила ли ты, как эти глаза внимательно следили за тобой, внимая каждому твоему движению, взгляду, слову? Как через них сочились любовь, нежность, желание? Скорее всего — нет, потому что ты этого не видела. А я видел, и не мешал. Сначала думал, что тебе с ним будет лучше, а потом уже эгоистично считал, что ты полностью принадлежишь мне. Какая глупая уверенность. Но ты быстро сбила с меня спесь. Что касается тебя, я в ни чем не уверен, кроме одного. Свобода — для тебя важнейший компонент жизни, необходимый также как воздух или вода. Ты как птичка, ненавидящая клетки, даже если она позолоченная. Свободолюбивая синичка. Я только недавно понял, что знаю о тебе все и ничего одновременно. Не знаю, какой твой любимый фильм и кем ты мечтала стать в детстве, но знает ли кто-нибудь, что когда ты улыбаешься, уголки твоих губ опускаются вниз, и от этого улыбка часто выглядит печальной Ты часто возводишь глаза в небо, наверно, ищешь своих сородичей — звезды ненавидишь лилии, от их запаха ты сразу морщишь нос у тебя часто болят кисти рук, ты их трешь, когда нервничаешь. Не думаю, что кто-нибудь знает, что твои поцелуи напоминают вкус переспелой вишни — губительно-сладкой, упругой, немного горьковатой из-за слишком долгого ожидания. Очень надеюсь, по крайней мере, что никто этого не знает. И ведь на самом деле наш первый настоящий поцелуй отдавал горечью. Мы слишком долго его откладывали. К нему примешались все твои слезы и обиды за эти годы, ревность и глупость, совершенных в гневе поступков. Вся моя злость и боль, непрощенные самому себе обиды и не сдержанные обеты сохранить тебя от меня же. Но, несмотря на все это, только твои губы, говорившие мне ужасные, отвратительные слова, которые доводили меня до такой безумной ярости и обиды, что самому становилось страшно, сделают меня счастливым. А пока я топлю себя в алкоголе, бесконечных заботах Темнейшего и другой девчонке, которая должна заменить тебя, но у нее не получается. Даже на одну мимолетную секунду. Наоборот, весь ее вид напоминает, как я жалок в попытках найти тебе замену, используя невинную девушку, у которой была бы счастливая человеческая жизнь, но одному вампиру показалось, что она слегка похожа на тебя. Вампиры разрушают жизни людей, ломают их судьбы и мечты, требуют очень многое, а взамен дают лишь иллюзию тайны. Они заманивают в паутину лжи, слезливых грёз и опасности. Когда ты меня поцеловала, я уже давно знал, что погряз в твоей паутине, но мне захотелось окунуться в неё ещё глубже, как будто я маленький паучок с суицидальными наклонностями. Ты ломаешь всех, кого любишь, Влада, своими тонкими руками. Неспециально, конечно, но от твоих испуганных глаз и попыток все исправить, становится только больнее. Но мне плевать на свой разрушенный мир, если твой будет цвести фиалками. Но ты же не можешь быть счастливой, если из-за тебя кто-то страдает. Когда ты вообще была счастлива? Боюсь, что это случалось реже, чем мне бы хотелось. Но я знаю, как ты выглядишь, когда радость переполняет тебя. Я помню. И мне становится немного легче, зная, что иногда причиной этого был я. Влада, я хочу, чтобы ты никогда больше не чувствовала одиночества. Но жизнь и твои поступки только подталкивают тебя к этому. Ты не специально, я знаю. Твоя судьба настолько извилиста и полна неожиданными поворотами, что напоминает скорее американские горки, чем линию жизни 17-летней девушки. Я так хочу тебя уберечь от этого мира, который точно вознамерился стереть тебя с лица земли, скрыть тебя подальше и никогда больше не отпускать. Я и так делал это слишком часто — отпускал тебя и не боролся. Отпускал, потому что было больно. Как больно держать канат, который тянет весь мир и ты в придачу. Только ты обдавала огнем не ладони, а мои разум и душу. Но сейчас я слишком умен для этой ошибки. Когда ты вернешься ко мне, никто не сможет отнять тебя у меня. Я всегда буду рядом, как бы пафосно это не звучало. Насколько рядом — решишь ты. Надеюсь, твое решение будет приблизить меня так, чтобы мы растворились друг в друге. Если, конечно, выбор вообще будет в пользу меня. Я чувствую, как ком сумасшествия в моей голове становится больше с каждой строчкой. Я бы не смог написать не единого слова, если бы не алкоголь в моих венах и артериях. Ты же знаешь, вампиры не говорят о чувствах. По замыслу, мы вообще не должны иметь их, но читая выше написанное, я в этом глубоко сомневаюсь. Или мне просто повезло встретить тебя — причину моих нервных срывов и непонятных самому себе поступков? Может это делает белая половина крови, которая омывает твое сердце и разум, словно огромное, бушующее море? Она притягивает меня, влияет на меня, меняет до неузнаваемости. Говорят, что темнота гипнотизирует, не знаю, возможно, но меня, носителя этой темноты, можно смело назвать загипнотизированным светом, в твоем теле и душе. Я похож на потерянного мальчика, который видя слабый лучик света сквозь лес мрака, смело шагает в его сторону, чтобы потом им обжечься. Но ему это понравится. Говорю же, превращаюсь в вампира — самоубийцу. Видел бы я это письмо еще три года назад, заранее лег бы в дурку и связал себя смирительной рубашкой. Хотя, если бы не ты, я бы уже был мертв. Еще два печальных пятна на моей репутации благородного рыцаря, защитника дамы своего сердца. Любишь ты портить мою репутацию, Огнева, твоя особая забава — сломай самооценку вампиру. В следующий раз, отойди, пожалуйста, в сторонку и махай флажком с надписью: «Гильс Муранов рулит!!!» и мне приятно и тебе нетрудно. У нас же будет еще следующий раз, да? Мне жаль, снежок, но сейчас нам пора расстаться. Я же Лев Толстой, мои мысли иссякают, да и не уверен я, что смогу выразить их так, чтобы ты поняла. Для них не нужны слова. Для них нужна ты. Взгляды, прикосновения, улыбки скажут намного больше. Но для этого просто вернись ко мне. Жаль, конечно, что это письмо не дойдет до своего адресата. Даже если бы была возможность — не дошло бы — я же не дурак, отправлять тебе такое, тут слишком много потаенной годами правды, постаревшей и хрупкой от времени. Но оно и не сгорит. Я не смогу предать его языками пламени. Во-первых, я вложил сюда часть своей души, а я не собираюсь совершать над своим сердце аутодафе. И во-вторых, сжечь эти бумажки означает отпустить тебя, начать жизнь с нового листа, а как ты помнишь, я уже поклялся себе не делать этого. Значит, Алекс опять потерпел неудачу в своих бессчётных попытках освободить своего брата от Влады Огневой. Самоуверенный он у нас, правда? Мы же с тобой в разные периоды времени пытались сделать тоже самое — разорвать нашу связь и оба потерпели неудачу. Теперь, я понимаю, что никто, ничего и никогда нас не разлучит. Столько попыток от кого только можно и один исход. Да, сейчас ты не рядом со мной, но как часто пишут в статусах в Вконтакте, наши сердца соединяет красная нить и сколько бы ее не пытались рвать, резать и разрывать — она не исчезнет. Надеюсь, этой уверенностью я не призываю еще одну неведомую силу, целью которой будет забрать тебя. Так что, спасибо, что выслушала меня. Я написал все, что хотел, чтоб ты знала и даже больше. Это письмо останется маленьким секретом между нами, правда? Искренне и целиком твой, Гильс. P.S Я люблю тебя.