Вспоминая забытое 2

Кесем тяжело вздохнула, стараясь заглушить крики внутреннего голоса. — Унесите. — указывая на труп Бейсан, приказала женщина.- Хаджи, все в гареме должны считать смерть Жаклин несчастным случаем, отравлением, — чем угодно, лишь бы на меня не подумали. — Как прикажете, — с ноткой печали в голосе, ответил евнух и направился прочь из покоев, дабы проконтролировать всё. Хаджи в некоторой степени считал себя виновным в смерти Жаклин. Ага в принципе не поддерживал такое решение госпожи, но перечить было бесполезно. А сейчас ему было крайне неловко, тяжело и горестно на душе. И хоть казалось бы он ей чужой человек-- а сострадание к судьбе юной девушки у Хаджи было. Он шёл рядом с агами, несущими труп. При каждом взгляде на Бейсан, у Хаджи пробегали мурашки и евнух задумывался о том, как же странно устроен мир: власть, деньги и враньё — три основы жизни гарема. Без этого видимо тут не обойтись. Решено было нести Жаклин ближе к дворцовой кухне и представить всё, как аллергию на какое-то из блюд. Хаджи приказал слугам поторапливаться, а сам медленно и рассеянно шёл вслед за агами. Хаджи и не заметил, что задумавшись, случайно задел подсвечник, который тут же с грохотом упал. — Кто здесь? — распахнулись двери кабинета, а из них показался Кеманкеш. -Я… Я нечаянно… — встрепенулся Хаджи, суматошно поднимая подсвечник. — Почему ты в таком состоянии? — Паша заметил, что в глазах слуги блестела слёзная пелена. — Хаджи! Что происходит? Евнух не знал, что делать. Поздно было метаться и врать, да и всё равно пришлось бы сказать. — Паша… я не знаю как сказать… Вам лучше присесть… — Кеманкеш напрягся и ближе подошёл к аге. — Ваша дочь, Бейсан султан… Она умерла… Паша застыл словно окаменевший. Он будто не услышал ничего. Его лицо замерло, мир словно остановился. Что-то внутри раскололось, что-то стало неимоверно болеть, скручивать изнутри. Глаза наполнились слезами и Кеманкеш также смотря в одну точку упал на колени. Он не мог стоять, ноги подкосились, всё тело отказывалось функционировать. Мужчина не мог поверить тому, что услышал. — Паша, прошу, поднимайтесь. — стараясь поднять Кеманкеша с колен, приговаривал Хаджи, которому также хотелось плакать. — Паша, пойдемте в покои, поднимайтесь, — ага кое-как приподнял мужчину и провел в его же кабинет. — Кто? Кто убил её?! Как погибла моя дочь?! — сидя на полу, роняя скупые слезы, спросил Визирь. — Аллергия… — скомкано ответил Хаджи, не глядя в глаза Паше, который на несколько секунд перестал скорбить и поднял взгляд на агу. — На что была аллергия??? — На… На мендаль- неуверенно ответил Хаджи. — Какой к черту мендаль?!!! — заорал Кеманкеш, поднялся и вцепился в воротник евнуха, став со злости трясти его, отрывая от земли.- У Жаклин никогда не было аллергии, а тем более на обычные орехи!!! Подлый пёс!!! А ну не ври мне! — мужчина с яростью шмотал слугу в воздухе, — Говори, кто убил мою дочь?!!!!! — Я…я… Скажу, — прохрипел Хаджи и его наконец поставили на землю. — Я жду! — грозно обозначил Кеманкеш. Евнух долго мялся, ему было ужасно даже представить, что сделает с ним госпожа, если он её выдаст, но молчать он уже не мог, ведь считал убийство Бейсан недопустимой и бесчеловечной ошибкой. — Султанша… Кесем султан отдала приказ… — шёпотом ответил Хаджи, боясь гнева Визиря. Но вся злость и ненависть Кеманкеша улетучилась. Словно из него вырвали все возможные эмоции. В глазах была чистая пустота. Он побледнел и стал похож на мраморное, неживое извояние. — Паша, воды??? — засуетился и без того испуганный слуга. Но ответа не поступило. Кеманкеш махнул рукой, дав команду Хаджи уйти, а затем молча отвернулся от него и зашагал в другую комнату своего кабинета. Хаджи тем временем проверил, как аги справились с инсценировкой несчастного случая гибели Жаклин, после чего пошёл в свои покои. Хаджи не знал, как говорить теперь с госпожой, поэтому решил просто не появлятся ей на глаза. Так и прошёл час. — Подайте вон то ожерелье, — указывая на украшения, приказала Кесем. Она успела облачиться в траурное чёрное платье. Хотя как траурное? Любой её наряд выглядел красиво и величественно. В этот раз было также: высокая, усыпанная черными камнями, корона, расшитые серебром замудреные узоры на складках наряда, блестящее колье с бусинами жемчуга и бессменное зелёное кольцо с изумрудом. — Где Хаджи ага? — спросила госпожа у служанок. — Мы его не видели. — Когда придёт, передайте, чтобы распорядился насчёт похорон. Кесем посмотрела в зеркало. Даже не смотря на обилие украшений, печаль и тоску в её взгляде затмить не удавалось. Сердце бешено колотилось, хоть и внешне женщина была спокойна. Она понимала, что сейчас ей предстоит тяжелейшая задача: рассказать о смерти Жаклин Кеманкешу. Кесем шла вдоль коридоров, с каждым шагом ей становилось всё сложнее. Наконец, султанша распахнула двери кабинета Визиря… Перед ней предстала не самая лучшая картина. Кеманкеш сидел на полу. В одной руке мужчины была шаль Жаклин, а во второй почти выпитая бутылка спиртного. Заплаканные глаза, омертвевшее лицо. Он даже не посмотрел на вошедшую в покои госпожу. — Я вижу, ты уже в курсе… — дрожащим голосом произнесла Валиде султан. Её ужаснул вид мужчины, но с другой стороны, она была рада, что ей не придётся самой сообщать такие вести. — Как умерла моя дочь? — всё также смотря на бутылку, спросил Визирь. — Несчастный случай. Аллергия, мои соболезнования — кратко ответила женщина. Дальнейших действий Кесем не предугадала. Кеманкеш резко вскочил с пола. Он подбежал к ней и силой прижал к стене. — Ты ещё смеешь выражать соболезнования?!!! — дико заорал мужчина. — Как ты вообще посмела сюда прийти?!!! — тряся султаншу за плечи, яростно кричал Визирь. — Я не хотела её смерти… — Замолчи!!! — Кеманкеш со всей силы стукнул по стене, к которой была прижата женщина. — В кого ты превратилась, Кесем?!!! Я думал, тебя зря называют детоубийцей! Но ты самый настоящий дьявол! — Я также страдаю как и ты… — Страдаешь?!!! Разве ты на это способна?!!! — Кеманкеш, она ведь и моя дочь тоже… — Вспомнила?! Да ты убила собственную дочь! И что?! Что ты теперь делаешь?!!! Что это, Кесем?!!! — мужчина схватил госпожу за колье, — Ты нарядилась, накрасилась! Что это всё?!!! — он силой разорвал ожерелье, которое тут же разлетелось на бусины и камни. — Ты лицемерная змея!!! — Кеманкеш резко замахнулся и хотел ударить госпожу, но в последний момент рука задрожала. Он издал дикий рёв, оскалился, но опустил руку и, вынеся дверь с ноги, яростно выскочил из покоев. Кесем медленно сползла по стене вниз. Из глаз полились слёзы. Она уже и сама не знала от чего именно. То ли от терзаний совести, то ли от криков Кеманкеша, то ли от банальной моральной перегрузки. Хотелось просто сидеть и рыдать. Не было сил ни на что. Женщина с горя допила вино, оставленное Кеманкешем. — Султанша, простите меня… я не мог поступить иначе, — зайдя в покои, прошептал Хаджи. Кесем истерически умхыльнулась. — И что мне с тобой делать? Казнить? Скормить рыбам? — рассматривая бокал спросила госпожа. Хаджи опустив голову, молчал. Он прекрасно осознавал, что за его проступок ему можно начинать копать себе могилу. — Иди, Хаджи, иди… Готовь всё к похоронам и вечерней поминальной церемонии. Это решение для слуги было самым удивительным за всё его существование. Мысленно Ага уже попрощался с жизнью, а тут — прощение. Хаджи вновь засуетился, поцеловал руку султанши и, поклонившись, побежал исполнять приказ. Нельзя сказать, что Кесем простила слугу, но брать ещё один грех на душу просто не было сил. Женщина собралась с мыслями, отставив бокал в сторону, встала, поправила наряд и, убрав следы плача, направилась к себе. Кеманкеш же после ссоры с госпожой направился в покои, где тело дочери готовили к похоронам. Мужчина выгнал всех из помещения. Ему хотелось побыть наедине с единственным родным человеком в этом огромном мире. В этот раз также не обошлось без скупых, но искренних слёз. Отец просидел так несколько часов. Различные темы и мысли поднимались в его голове, многое он переосмыслил за эти часы, многое решил. Первое и самое главное--он не хочет и не может больше находится во дворце. В этом нет смысла. Он потерял всё. Его дочь была убита, а любимая женщина стала этой убийцей. Существовать в этом гнилом, полном интригами, враньём и жестокостью месте он не намеревался. Ему было омерзительно смотреть на всё вокруг: слуги, ненавидящее своих господ; султанши, убивающее ради власти; улыбки и уважение коллег, за которыми стоит зависть и злоба. Если раньше Визирь мерился с таким раскладом из-за любви, то сейчас его тошнило от всей этой напыщенности, правил, обычаев и традиций. Мужчина сел за стол и, достав бумагу, стал писать письмо. " Кесем Султан, во-первых, сообщаю вам, что отныне отказываюсь от своих полномочий Великого Визиря. Также прошу освободить меня от всех обязанностей в иных сферах общественной жизни государства. Больше вы меня не увидите. Я уезжаю. Единственная последняя просьба--отдайте мне мою внучку. Понимаю, что внука, шехзаде вы мне не позволите забрать, так разрешите хотя бы маленькую султаншу. Я не хочу, чтобы мои самые родные жили в этом месте. Думаю, Султану Мустафе дети не важны, поэтому отсутствие девочки его не разозлит. Надеюсь, вы сделаете для меня хотя бы это… Прощайте.» Поставив печать, Кеманкеш последний раз посмотрел на тело дочери. Тяжело вздохнул, мурашки побежали по коже. После чего, мужчина, направился к выходу из дворца, где затем оседлал коня и помчался в сторону леса. Половина дня была уже позади. Все жители гарема собрались в центральных покоях, где обычно и обитает большая часть наложниц. Как всегда посередине были места для Кесем султан и важнейших султанш. И как показала практика, с каждым разом, на этих местах становилось всё меньше людей. Сегодня там сидела лишь Кесем, Атике и приехавшая Кассандра. Сеньора действительно была привязана к Жаклин. Как минимум к тому периоду, когда Бейсан была ещё ребёнком и называла её мамой. Конечно, с тех пор как падчерица стала женой султана их отношения стали другими. Но тем не менее Кассандра была крайне опечалена известием о смерти Жаклин. Кесем же напротив, держалась гордо, статно, как и подобает госпоже её уровня. Кассандру это задевало, она с укором смотрела на султаншу, но всё же молчала… Церемония похорон прошла относительно быстро. Как обычно, гроб вынесли сначала из гарема, а затем на улице султан Мустафа, аги и Паши, взяв гроб на руки, отправились в мечеть, где повелитель приказал похоронить жену, смерть которой стала для него сильным ударом. Многие были удивлены, что провести дочь в последний путь не пришёл Кеманкеш, и его место занял Силахтар. Также проститься с Бейсан пришёл и Кемаль, который до сих пор питал к ней симпатию. Когда церемония завершилась--все разошлись, но Силахтар, ссылаясь на какие-то дела, остался около мечети. Спустя десять минут к нему подъехал человек на коне. — Друг, как ты? — обняв Кеманкеша, спросил приятель. — Держусь. Спасибо, что согласился встретится. — Не за что. А где ты был? — поинтересовался Силахтар, пытаясь понять, почему друга не было на похоронах. — Мне нужно было побыть одному. А что касается церемонии, то я специально не пришёл. Вся эта суета, все соболезнования, поддержка--всё такое наигранное. Почти никто из дворца поистине не расстроен, все лишь технически в трауре, потому что так принято. Мне не хотелось участвовать в этом лицемерном спектакле. — Понимаю… И что теперь планируешь? — Ничего. Я больше не вернусь во дворец, Силахтар. После такого поступка Кесем, я не могу там больше находится.- Силахтар и до этого подозревал, что история с отравлением-аллергией ложная, а сейчас осознал, что госпожа отдала приказ. — М-да… Султанши у власти — существа опасные и непредсказуемые. Как сказал один поэт: Обманчив женский внешний вид, Поскольку в нежной плоти хрупкой Натура женская таит Единство арфы с мясорубкой. — Умеешь ты поддержать, — вздохнул Кеманкеш. — Ладно, друг, давай! Удачи тебе, береги жену и детей! — приятели обнялись, в затем Силахтар уехал, оставив товарища в мечети, где тот ещё час молился у гроба дочери. — Здравствуй, — поприветствовала мужа Кассандра, когда тот вернулся домой. Женщина хотела как-то поддержать Кеманкеша, но понимала, что скорее всего его лучше не трогать. Сеньора была по прежнему одета как и на похоронах: в простом чёрном платье, с собранной прической, а по красным глазам можно было догадаться, что она плакала. — Садись за стол, я приготовила ужин. Мужчина никак не отреагировал. Он молча прошёл и сел на диван, смотря куда-то в стену. — Вот, выпей. Это настой трав, успокаивает. — жена протянула Визирю стакан, но Паша даже не взглянул на него. — Ну нельзя себя так изводить, Кеманкеш. — поставив стакан на близ стоящий стол, женщина присела на диван к собеседнику, — Кеманкеш, послушай меня… Утрата ребёнка — самая ужасная боль, я тебя понимаю… У меня умерло двое детей: маленький сын и ещё не рожденный от тебя малыш. А теперь ещё и Жаклин… Она была мне как дочь… Я знаю эту боль, это кошмарное чувство и состояние, будто вырвали сердце… Но ты должен держаться, Кеманкеш.- Кассандра крепко сжала руку мужчины, — ты справишься с этим горем, всё образуется. Ты сильный человек. Кеманкеш не сказал ни слова, а лишь также крепко сжал руку сеньоры. — Поверь, Аллах всё видит, Кеманкеш, и накажет всех, кто причастен к убийству Жаклин… — То есть, ты знаешь, что её убила…? — Знаю. Догадалась. — кратко ответила женщина, — и всё же я не могу понять, как может мать убить собственного ребёнка… — Ты? То есть ты в курсе, что я и Кесем… И Жаклин она дочь… — В курсе, Кеманкеш, в курсе. — Но как? Как ты узнала? Тебе Хаджи сегодня рассказал? — Паша был в замешательстве. — Я давно всё знаю. Помнишь… Мой покойный брат Бернард приезжал? Так вот он сразу про вас всё понял и рассказал мне. — И ты ничего не пыталась предпринять, знала, что я не задерживаюсь на работе, а встречаюсь с ней? — в голове мужчины не укладывался тот факт, что жена так долго терпела его измены и ни разу не упрекнула. — Я сразу сказала, Кеманкеш, что не буду требовать от тебя любви. Я видела, как ты смотришь на неё, с каким трепетом относишься. Как можно заставить человека разлюбить? Как научить птицу не летать?.. Зачем мне было мешать тебе быть счастливым? Твои глаза горели. Я была рада за тебя. — женщина мягко улыбнулась, — И всё же, я настаиваю, чтобы ты выпил успокаивающий отвар, тебе нужны силы. — сеньора вновь протянула мужу стакан: на этот раз Паша не отказался. — Кассандра, я думаю, ты понимаешь, что здесь во дворце меня больше ничего не держит. Я собираюсь если получится забрать с собой внучку и уехать подальше отсюда. — сделав маленькую неловкую и крайне неоднозначную паузу, Кеманкеш продолжил: — Наш с тобой брак был заключен фиктивно… Знаю, что свадьба была сыграна без твоего желания. Я сегодня попросил отставку у руководства. Отныне я не Великий Визирь Османской империи. И соответственно брак не имеет никакого практического или политического значения для Рима. Так что теперь ты можешь быть официально свободной. Наконец освободишься от всех проблем, моего вранья и гаремных интриг, которые тебе пришлось терпеть в браке. Буду надеяться, что ты найдёшь достойного человека… — мужчина тяжело вздохнул, — Что касается меня, то отъезжать планирую через пару дней, и если Аллах смилуется, то Кесем позволит забрать внучку. Я смогу начать новую жизнь вдали от этих ужасов, — смотря в окно, договорил Кеманкеш…