Глава 11. Яблочная кислота
9 марта 2023 г. в 20:08
Руки Бел чисты уже несколько дней. Впервые за все эти годы ее ладони исписаны венами, а не чернилами — и от этого ей кажется, что эти руки — не ее. Они не слушаются, не поддаются, не сгибаются, не пишут, не держат ручку и кружку с кофе — предают ее, когда она застегивает рубашку, когда пересчитывает пуговицы на халате, когда готовит пробы.
Бел одевает их в перчатки и заставляет ладони замолчать.
Вечером в лаборатории тихо и сумрачно. Котли читает The Cell — он носит очки для чтения, спускает их на кончик носа и смотрит на текст свысока — это выглядит забавно и красиво одновременно.
Бел каждый раз надеется, что он исчезнет в своем кабинете, как делал раньше, но он остается в лаборатории — ставит синтез предельно аккуратно и чисто; за закрытым вытяжным шкафом на магнитной мешалке крутится его вещество.
По лаборатории тянется кисло-сладкий, тонкий яблочный запах — приятный, легкий, как будто бы за окном не январь, а сентябрь. Он пробирается ей под халат, путается в волосах, остается на кончиках пальцев и Бел думает, что уже никогда от него не избавится.
— Почему яблоки? Это намеренная отдушка или свойство вещества?
— Просто люблю яблоки, а вы? — он переворачивает страницу и смотрит на нее поверх стекол очков — так, будто ему не все равно.
А она ненавидит секреты.
Она заканчивает обрабатывать виалы изопропиловым спиртом и убирает их в сушильный шкаф — от резкого, почти острого изопропилового запаха ее мутит меньше, чем от яблок. Вытирает руки махровым полотенцем, протирает стол и начинает собирать сумку — еще нет восьми и это возмутительно рано для Бел Бьюкейтер.
— Уже уходите? — спрашивает он почти искренне, между делом — так, как будто его это почти не волнует.
Бел отвечает немного резко:
— Я закончила.
— Даже не поделитесь результатами? — парирует он, чуть улыбаясь.
— Отправила их вам на почту, — она со скрипом вынимает флешку из компьютера.
Котли откладывает журнал, встает со своего места, но не подходит к ней — складывает очки в чехол, мягко закрывает его — он громко стукает в напряженной тишине лаборатории.
— В чем дело, Бел? Я вас как-то обидел? — он спрашивает серьезно и искренне, но сам думает, что знает ответ. И жалеет, что она догадывается о нем.
— Может быть, дело в том, что вы слишком добры.
Котли приподнимает брови и чуть усмехается, но выходит криво и горько:
— О чем вы?
— Ни о чем, — Бел как-то резко снимает перчатки — левая рвется на ее запястье. Она выкидывает их и не смотрит на него — запрещает себе, потому что ей нравится на него смотреть.
Делает шаг вперед — и проходит от Котли так, что их руки едва не соприкасаются — видит Бог, она этого не хочет, но он не отступает.
— Чистые ладони вам к лицу.
Прикосновение ощущается прохладным наэлектризованным шелком — у него холодные пальцы, а у Бел мурашки по рукам.
— Как и вам, доктор Котли, — на выдохе отвечает она и срывается с места — быстрее, чем он может с ней попрощаться.
Бел убегает — снова, но Котли знает — глупое, банальное, смешное — что от судьбы не убежишь.
Дождь снова переходит в снег — все становится оранжево-розовым, нежным, мягким — синий сумрак лаборатории становится чуть мандариновым — в самых настоящих зимних традициях.
Он смотрит в окно, как она встречается с четверокурсником с биологии — крепко обнимает его и что-то рассказывает — откровенно, эмоционально, так, будто они давние друзья.
Бел берет его за руку, и он закрывает жалюзи.
***
— Что вам сегодня, сладкая парочка?
Они садятся за барную стойку с удовольствием и уверенностью — бар у Джо тайное, свое место у Бел и Джека — как и еще у примерно пятидесяти студентов. Здесь хорошая музыка, приглушенный свет, дартс в левом углу зала, тарелки с подписями именитых гостей, а еще вкусная жареная картошка и сэндвичи. Бел нравится у Джо, а Джеку нравится Бел — поэтому они часто прячутся за барной стойкой. Настолько часто, что Джо знает их по именам.
— Боже, Джо, мы точно не сладкая парочка, — фыркает Бел и улыбается ему. — Текилу со льдом.
Джек смущенно приглаживает взъерошенные волосы и отвечает на вопросительный взгляд бармена.
— Мне газировку, — он журит ее, ласково касаясь руки. — Кто-то должен будет тебя довезти до дома.
Бел отстраняется от него — берет красивый, стеклянный стакан двумя руками и хватает синюю соломинку зубами:
— Вообще-то, я не собираюсь напиваться, не будь букой, — говорит она неразборчиво, но он понимает ее — вообще-то, Джек всегда ее понимает.
— Да-да, просто у тебя была тяжелая неделя.
— Не смейся надо мной, Джек Коулсон! Вот если бы ты работал с Котли, я бы на тебя посмотрела. И вообще, пей свою газировку, — она подталкивает к нему стакан — что-то мятно-лимонное, кислое и шипучее на вкус — и вдруг спрашивает его:
— Ты когда-нибудь хотел найти своего соулмейта?
— Я думал, ты не очень во все это веришь, — смеясь отвечает он — для него это все не более, чем просто старая сказка.
— Я верю, просто не думала, что когда-нибудь его встречу.
Джек замирает. Он обращается в настороженность — смотрит на нее с таким страхом, как будто она сейчас его ударит:
— Бел? — но Бел не смотрит на него в ответ.
Она размешивает лед в стакане — он хрустит, и Джеку кажется, что он идет по замерзшему озеру, а лед под ним — трескается.
— Нет, просто гипотетически.
Джек подбирает слова так, как не подбирал ни на одном экзамене:
— Гипотетически я бы предпочел хорошо знакомого человека, — он отвечает спокойно и выверенно, но на самом деле — падает под воду. Бел мягко ему улыбается и смотрит на Джо, что протирает стаканы — у него твердые большие руки и белое, чистое, хлопковое полотенце.
— А ты, Джо? Ты нашел своего соулмейта?
— Семь лет назад она сидела на твоем месте. Сейчас она пишет на своей левой руке мне список покупок.
Джек подталкивает стакан к Джо — и заказывает что-то покрепче газировки.
Бел добирается домой на такси и почти сразу же засыпает — ей кажется, что ей стало легче — и она почти не думает ни о лаборатории, ни о чернилах, ни о солумейтах, ни о нем — в ее мыслях только мягкая подушка и любимый крем для рук — с ромашкой и чайным деревом.
Но ночью все выходит из-под контроля. Ей снится лаборатория — темная, холодная, такая, что руки коченеют. Она стоит у вытяжки и в отражении видит его — Котли складывается из теней и стекла. Он подходит ближе — слишком близко, так, как они никогда не стояли наяву — и кладет руки ей на плечи. Это ощущается чем-то тяжелым, но почему-то очень правильным.
— Скажи мое имя, — шепчет он ей на ухо и она закрывает глаза, — и все закончится.
Она просыпается с яблочным вкусом на губах.
От него ни помогает ни мятная зубная паста, ни крепкий кофе без молока и сахара, ни фирменная запеканка от Грейс — Бел начинает казаться, что Котли пробирается ей под кожу и остается в синих разводах вен на ладонях.
Поэтому когда Котли не приходит на лекцию, она малодушно радуется — радуется, что не увидит его и что не будет чувствовать себя так — снова.
— Вы слышали? Котли в больнице, говорят что-то серьезное.
И ее детская глупая радость сменяется всей тревогой мира.