Госпожа Болейн

      Анна Болейн не на шутку разгневалась, когда Томас Кромвель предложил именно ей сообщить принцессе Марии о её предстоящей помолвке и браке. Королева яростно металась из одного угла покоев в другой, попутно швыряя в бедных напуганных до смерти фрейлин всем, что попадается под руку.       — Я не пойду к ней, — вновь повторила Анна, опустившись на кровать и вскинув голову.       Её черные глаза пылали злобой, а грудь тяжело поднималась. Кромвель, как искушенный в торговле человек, сразу заметил, что на новых платьях королевы появилось больше дорогого кружева и бархата чёрного цвета. Казалось, что всем своим видом Анна показывала свою недоступность и отчуждённость после смерти супруга, что, разумеется, было фарсом.       — Вы же знаете, Крэмьюэль, как она называет меня за глаза, — продолжала королева. — Блудницей, разлучницей её родителей, незаконной женой отца, узурпаторшей, дочерью торговца и…       Кромвель быстро поднял руку вверх в попытке прекратить поток ругательств, поморщившись.       — Если вам будет от этого легче, я сам сообщу эту новость принцессе. Однако вам всё равно придётся говорить с ней и даже напутствовать при отъезде во Францию.       Анна мстительно усмехнулась, дьявольски сверкнув чёрными глазами.       — Я потерплю ради блага государства, не беспокойтесь.       Одна из главных фрейлин Её Величества, мистрисс Зуч, слегка полная женщина с рыжими вьющимися волосами и синеватыми глазами, благодарно посмотрела на секретаря, добившегося завершения жуткой сцены истерики её госпожи. Кромвель знал, что королева и её подруга были близки ещё давно, когда Анне Болейн было далеко до всех её титулов, а мистрисс Зуч была всего лишь юной Анной Гейнсфорд. Тем не менее, лорд-канцлер слышал, что когда сторонники Сеймуров в злосчастном мае прошлого года пытались собрать доказательства супружеской измены Её Величества, а мистрисс Зуч с лёгкостью рассказала им всё, что от неё требовалось. Однако Томасу Кромвелю казалось, что это были всего лишь порочащие честь старшей фрейлины слухи.       Когда секретарь вышел из покоев королевы, Анна Зуч торопливо подошла к нему и, сделав низкий реверанс, торопливо заговорила:       — Милорд канцлер, если вам нужно найти Её Милость принцессу Марию, то вам следует пойти в сад, где она со своими фрейлинами переводит отрывки из текстов Цицерона и Платона.       — Я глубоко признателен вам, миледи, — ответил Кромвель, удивившись.       Ему хотелось ещё что-то сказать добродушной фрейлине, но она быстро ушла прочь, не сказав больше ни слова. Секретарь же направился в сад, где действительно обнаружил принцессу Марию и её фрейлин.       Большинство придворных дам Марии были женщины довольно взрослые и серьёзные. Многие из них были потомки испанских фрейлин вдовствующей принцессы Екатерины, прибывшие с ней из Арагона. Разумеется, почти все они исповедовали католичество. Исключением была лишь молодая жена герцога Саффолка Кэтрин, которая была убеждённой протестанткой, несмотря на свои юные годы и мать, Марию де Салинас, которая была самой близкой подругой Екатерины.       Но Томас Кромвель заметил ещё одну девицу, сильно отличавшуюся от всех. На вид ей было не больше четырнадцати лет, но дитятей она не выглядела, как, например, Мэри Говард в её возрасте. Фрейлина была невысокой, полноватой, с тёмными волосами, убранными под арселе небесно-голубого цвета, и тёмными глазами. Она была чересчур живой и раскованной для чопорного общества Марии, да и древнеримские тексты давались ей с трудом. Одна из старших фрейлин сильно кричала на неё из-за неумения несчастной составить простые предложения с латыни, а девушка громко и задорно хохотала, вызывая презрение самой принцессы и её более взрослого окружения. Некоторые же дамы, включая герцогиню Уиллоуби и Саффолк, добродушно посмеивались над злоключениями глуповатой девчушки.       — Милорд канцлер, только посмотрите на неё, — поджала губы Мария, увидев Кромвеля. — Мне говорили, что Говарды учат своих детей чему-то большему, чем чтению и умению писать.       Провинившаяся фрейлина же вскинула глаза на него, приоткрыв свой рот от недавнего хохота, а затем игриво прикрыла его ладошкой, зевнув. Графу Эссексу показалось, что девушка наслаждается таким вниманием и отчаянно хочет завладеть его взглядом.       — Леди Кэтрин Говард, — жеманно представилась девица, протянув Кромвелю руку для поцелуя.       Молодые девушки расхохотались, нагнув головы, а принцесса Мария злобно дернула головой.       — Вы должны сделать реверанс перед лордом-канцлером Англии и графом Эссексом, а не подавать ему ладонь.       Карие глаза Кэтрин, блеснув на солнце, слегка напомнили ему тёмные очи его тайной супруги, но Анна Болейн и юная Говард различались так же сильно, как рознятся солнце и луна. Анна бы никогда не опустилась до столь примитивного флирта и очевидной глупости.       — А что такое «лорд-канцлер»? — прищурилась Кэтрин, за что получила подзатыльник от старшей фрейлины. — Эй! — вскричала она, как чайка на пристани. — Я же пошутила!       Томас Кромвель тихонько посмеялся и подошёл ближе к Марии.       — Миледи принцесса, могу ли я поговорить с вами наедине?       Девушка слегка кивнула головой в тяжелом английском чепце, поднялась, что-то сказала своим дамам и последовала за Кромвелем. Тот хотел учтиво дать ей руку, но, увидев настороженный и слегка испуганный взгляд Марии, передумал.       — О чем вы хотели поговорить? — взволнованно произнесла принцесса, смотря куда угодно, но не на него.       — О вашем браке, мадам.       Мария остановилась и с нескрываемым изумлением и радостной надеждой взглянула на него, очевидно, справившись со смущением.       — О моем браке? — пролепетала она.       — Да, верно, — вновь повторил лорд-канцлер. — Ведутся переговоры с Францией. Если всё сложится удачно, вы станете женой герцога Карла Орлеанского, который является вторым в очереди на трон Франции после своего бездетного брата Генриха.       Принцесса слегка покраснела, не то от волнения, не то от злости, и отвернулась от него.       — Он же француз, — проговорила она по-испански сквозь стиснутые зубы. — Моей покойной матушке хотелось, чтобы я вышла за испанца или португальца. И с более весомыми правами на престол.       Томас Кромвель тяжело вздохнул. Упёртостью Мария могла посоперничать только со своей любимой мачехой.       — Тайный совет решил, что это наилучший выбор для вас, — спокойно продолжил он. — А во Франции уже давно ведутся разговоры, что король Франциск сделает наследником своего младшего сына из-за бездетности дофина.       Мария поняла, что спорить здесь бесполезно, и вновь задумчиво подняла на секретаря свои голубые глаза.       — А вы не знаете, милорд канцлер, что Карл за человек?       Кромвель едва не закашлялся от изумления. Около пяти прошедших лет граф Эссекс думал о принцессе, как об упёртой женщине, вечной проблеме и очаге всех восстаний. Однако сейчас он понял, что при всех своих качествах Марии нет и двадцати двух лет. Это женщина, безусловно, но наивная и мечтающая о добром и славном муже. В этот момент принцесса показалась ему не старше своей сводной сестры Элизабет.       — Честно, миледи, я не знаю, — ответил Томас Кромвель. — но я верю, что он будет хорошо с вами обращаться. Карл ещё довольно молод. Вам понравится во Франции, я уверен. С вами поедут все ваши фрейлины, если вы того захотите.       Мария тихо рассмеялась.       — Вот обрадуется мисс Говард! У меня же будет возможность выдать её там замуж?       — Разумеется. Герцог Норфолк ещё поблагодарит вас за устройство одной из своих многочисленных племянниц.       Когда принцесса скромно улыбнулась, на её щеках появились крохотные ямочки, которые добавляли ей особого очарования.       — Ей не нужно ничего, кроме красивых нарядов, драгоценностей, бесконечных балов и любящего супруга. Скажите, милорд, разве можно в её возрасте не интересоваться богословием? — Мария нахмурилась. — Разве можно оставаться такой холодной к католичеству?       Секретарь слегка пожал плечами, вспоминая кокетливую простушку Кэтрин.       — Вам лучше спросить у неё самой, миледи. Я разбираюсь в чём угодно, но не в девичьих душах и сердцах.       Так и прошла их дорога до замка: принцесса осторожно беседовала, а лорд-канцлер поддерживал этот диалог. Он убедился, что Мария больше всего походила на мать, но черты отца в ней тоже были, несмотря на то, что они были приглушены годами в изгнании. Томас Кромвель ещё сильнее понял необходимость выдать принцессу замуж, поэтому переговоры с Франциском стали вестись упорнее. Не пройдёт и года, как Мария Тюдор уедет и станет герцогиней Орлеанской и Ангулемской. Уедет головная боль Анны Болейн, а в королевстве наступит долгожданный мир. Тем не менее, первый советник королевы почувствовал, что будет скучать по этой необычайно умной и серьёзной юной леди.