Шамбери

      Раймунд брёл по улицам, абсолютно не глядя, куда он идёт. Он не боялся заблудиться – этот город он знал наизусть. Голубое весеннее небо желтело, скоро оно явно покраснеет, а затем и вовсе потеряет свой цвет, станет тёмным и непроглядным. Будут ли на нём звёзды и луна, способные осветить путь блуждающего... кто его знает. Днём было облачно. Ночью, наверное, будет хуже.       Потихоньку начинался май. Дни, прошедшие с Туринского договора, тянулись лениво, как будто с издёвкой. Еле прошёл месяц, да ещё несколько раз взошло солнце... Ничего хорошего не происходило. Бороться было бесполезно, как ни пытайся. Хотя он пытался, правда пытался. Но он далеко не всесилен. История это давно показала. Игра была заведомо проиграна. Велась она другими людьми и другими воплощениями, просто часть из них решила дать беспомощным эфемерную надежду на спасение. Дать её, чтобы беспомощные «добровольно» её и отвергли. Почти стопроцентное согласие на аннексию. Почти единодушное «Oui», высказанное народом на обоих плебисцитах. Ради этого он боролся за жизнь столько лет?       А ждать, когда кто-нибудь свыше или хотя бы из рода земного поставит на этом точку, навсегда, бесповоротно, абсолютно, было мучительно.       Улицы родного Шамбери, бывшей столицы герцогства Савойя, вывели воплощение последнего в центр города – пусть он и осознал это не сразу. Внутренний голос почему-то советовал развернуться и идти куда угодно, только не в центр, подальше от людей. Но, кажется, это уже было бессмысленным. Взгляд уловил фигуру, шедшую ровно навстречу.       – Ну и какой чёрт занёс тебя сюда? – кажется, на савойском диалекте это было приветствием.       – Ты в курсе, что за пределами вашего королевства принято здороваться немного иначе?       Перед ним стоял Швейцария. Теперь понятно, почему внутренний голос просил отсюда уйти. Не в том Раймунд был состоянии, чтобы общаться с кем-то. А тем более, с кем-то из воплощений. А тем более, с Башем.       – Лучше бы войска притащил, а не свою бесполезную задницу!       – А помнится, ты жутко бесился, когда они тебя с твоих же территорий прогоняли. Понравилось, что ли? – незваный гость едко, но при этом невесело усмехнулся. Как он вообще смеет явиться в столицу Раймунда, чтобы прилюдно отпускать оскорбления! Но сорваться на крик – ему же в угоду.       Почти зашипев, Савойя резко шагнул вперёд с желанием обойти Швейцарию, а заодно грубо толкнуть его в плечо своим, чтоб тот убрался с дороги. Но нет, Баш поймал Раймунда за локоть, прежде чем он успел уйти восвояси.       – Прекрати паясничать.       – Отвечай, зачем ты здесь, а лучше оставь меня в покое, – в голосе звучало раздражение, уже готовое вылиться в ярость, сам Савойя даже не поворачивался к Швейцарии лицом. – Я ведь знаю, что тебе что-то нужно.       – Да по работе я тут, вот и всё. По делам.       Раймунд развернулся и внимательно всмотрелся в Баша. Взгляд последнего он поймал не сразу, да и ответ его явно не устраивал.       – Никто уже давно не ездит в Шамбери по делам, идиот! – получилось что-то на грани усмешки и вопля. – Никто! Разве что Франция. Единственный, у кого здесь остались дела, да и то он их уже сделал, – поморщившись, он отвернулся куда-то в сторону на несколько мгновений.       Повисла тишина, требующая своего разрушения.       – Так что, зачем ты меня отыскал?       – С чего ты взял, что я тебя искал?       – Мне не первое столетие, чтоб верить в случайные встречи, – строго отвечал Раймунд, интонацией выделяя слова про возраст – сыграло, пожалуй, и то, что из них двоих он был старше фактически, а теперь и физически. – Особенно с тобой, мелкий, и особенно у меня дома.       С этим как-то даже и не поспорить. Швейцария глянул куда-то в сторону, будто в поисках украденных кем-то и так необходимых сейчас подходящих ситуации слов. Савойя выжидающе смотрел, сдерживая желание послать того к чёрту, вернуться в гостиницу и наконец-то забыться сном.       – Нужен ты мне был, вот и искал, – пробурчал Баш в итоге.       – С каких это пор тебе нужен я, а не мои земли? – звучало холодно и даже как-то обидно.       – У тебя от старости или алкоголизма проблемы с памятью, друг мой? – это должно было звучать, наверное, как претензия или ехидное замечание. Но вышел лишь безрадостный вздох.       Друг мой. Да, были хорошие времена. Молодые и готовые на всё, они были дружны, их товарищи, их братья и сёстры были живы, а впереди их ждало многое. Так им казалось. Но реальность оказалась более прозаичной.       – Друзей оставлять на погибель не принято, – Раймунд резко выдернул руку из пальцев Баша. Призрачный шанс остаться с Пьемонтом, а ныне и с другими идиотами, гордо зовущими себя итальянцами, и ещё более призрачный шанс оказаться с Башем и другими выжившими, с не меньшей гордостью несущими имя швейцарцев.       Всяко лучше, чем с позором принять статус француза.       – Если бы судьбу нашей страны избирал лишь я, – уже с нарастающей в крещендо злобой отозвался Швейцария, – то я бы этого не допустил! И не допустил много чего ещё. Но я не Господь Бог и даже не император над всей Европой, чтоб этим распоряжаться. Как и ты, между прочим! Так что не ставь мне это в упрёк.       Он говорил резко и твёрдо, постепенно приближаясь к собеседнику во время, а тот не отводил от него почти изумлённого взгляда. И ведь всё это абсолютная правда. Пожалуй, каждый из них мог такое сказать. А особенно и сам Савойя.       Лишь когда Баш завершил свою речь, Раймунд устало выдохнул и на несколько секунд прикрыл глаза.       – Если ты приехал читать мне нотации, то, прошу, избавь меня от этого.       – Да иди ты к чёрту, кретин! – Швейцария со всей силы ударил Савойю кулаком по груди, тот с кратким стоном поймал его руку и сжал её за запястье. Первый, выждав пару мгновений, дёрнул её в сторону, и второй её отпустил. – Совсем ничего дальше своего носа не воспринимаешь!       Вспомнив о своём первоначальном желании, Раймунд развернулся и без лишних церемоний зашагал по улице дальше. Баш нагнал его и молча пошёл рядом.       Они продолжили путь в тишине – этот диалог между ними был самым продуктивным из ныне возможных. Каждый из них, судя по всему, погрузился в собственные думы и практически полностью игнорировал другого. Они ведь знали. Они ведь прекрасно знали, чтó они должны сказать друг другу. Эти сто или даже сто пятьдесят лет дались им особенно тяжко. Для многих, но для них особенно. Завоевания, революции, свои и чужие, гибель близких им людей... Этого просто было слишком много. В такие моменты нужна поддержка. Но легче было сорвать свою настоенную на отчаянии ярость на ближнем своём.       Спустя какое-то время Савойя отыскал скамейку и сел на неё, не желая продолжать путь дальше. Швейцария постоял рядом с ней, не понимая, что переменилось в голове у его старого друга, и опустился возле него, всем своим видом показывая, что он раздражён.       – Что, выдохся совсем, старикашка? – усмехнулся он куда-то в сторону.       – Я просто не хочу вести тебя туда, где я сейчас живу, – тот скрестил руки на груди.       – Боишься, что я приду в ночи и тебя придушу?       – Если бы ты действительно собирался это сделать, я б сам открыл тебе дверь.       Это звучало слишком серьёзно для обычной иронии. Баш уставился на Раймунда, но тот как-то отрешённо смотрел в пространство перед собой. Желание бессмысленно грубить, кажется, решило ненадолго отойти от дел.       – Ты уже собрался в Ад? – мало похоже на колкость.       – Я в нём живу, если ты не заметил, – Савойя недовольно взглянул на Швейцарию. – А тебя это волнует, что ли?       – Вообще-то да.       В карих глазах сверкнуло удивление, Раймунд поспешно отвернулся, насколько это было возможно.       – Зачем ты приехал сюда? – он глухо повторил свой извечный вопрос.       – Я всё тебе уже объяснил. Ты мне был нужен. И до сих пор нужен.       Взгляд Баша опустился на руку, с силой сжимавшую плечо. Не дав себе времени на раздумья, Швейцария слабо провёл по ней кончиками пальцев.       – Да и вообще, как ты себе представляешь, что я буду жить без твоей рожи под боком? – продолжая свою речь, он попытался ухмыльнуться, добрее, чем до того. – Это же будет невероятно скучно!       – Ты-то один не останешься.       Савойя поднялся с места и сделал несколько шагов, но на этот раз Швейцария следовать за ним не собирался. Внезапно Раймунд заговорил бодрее, как будто в нём пробудился тот саркастичный юноша, ещё не отчаявшийся в заведомо проигранной борьбе за жизнь:       – Хотя знаешь, Бачан... По ту сторону ведь меня ждёт столько хороших людей. Братья, сёстры, товарищи, да и просто ребята, с которыми мне довелось выпить раза два. А всё вашими-то стараниями!       Баш фыркнул, глядя на его спину, а потом словно резко вспомнил что-то очень важное, что по глупости своей совсем забыл сказать. Он вскочил со скамейки и почти закричал:       – Чёрт возьми, Райми!       Тот развернулся к нему. Господи, а как же на савойском прощаются? Кажется, так.       – На том свете найду – нос разобью, понял меня!