Последний шанс Меропы

Анна Ивановна Стрельцова давно привыкла к боли. Ей не исполнилось и пятидесяти трёх лет, когда жизнь помахала крылышком и повернулась не лучшей своей стороной. История её болезни была банальна — рак. Помотавшись с месяц по врачам, сдав огромное количество анализов, наслушавшись профессионалов и любителей, женщина решила не мучить себя изнуряющими процедурами, лишь отнимающими время, проще смириться с неизбежным... Вылечить её всё равно никто бы не смог, а продлевать мучения не хотела. Единственная и любимая дочь давно встала на ноги, приняв бразды правления в бывшей компании Анны. Девушка переняла очень многое от железного и несгибаемого характера матери, поэтому вздохнуть с облегчением после смены руководства сотрудники ООО «Стрельцов» так и не смогли. Судя по некоторым разговорам в курилках, Вероника Стрельцова пошла не только в свою мать, но и в твердолобого отца. Муж Анны Ивановны погиб, когда Веронике исполнилось десять. Молодой вдове пришлось забыть о личном горе и буквально выгрызать права на их с мужем успешно развивающуюся фирму - слишком много развелось мошенников и прочих любителей поживиться на готовом. Если бы не армейский друг Николая Стрельцова, поднявший свои связи для защиты вдовы и её дочери, то всё могло закончится куда уж плачевнее. Девяностые… Но что мы о грустном? Хотя и веселья пока не намечается, да… рак — это тот ещё неутешительный приговор. Многое видела женщина, через многое прошла: где по пояс, а где всего-то по колено… Но как ни крути, а жизнь была прожита хорошая, полная красок и событий. Казалось бы, ну что такого? Чего бояться? «Смерть — лишь только начало», как было написано в книге, что Анна Ивановна читала на ночь внучке. В то же время умирать совсем не хотелось. А когда после неожиданной остановки сердца прямо за рабочим столом личного кабинета женщина оказалась в темноте, полной чуждых и страшных звуков, она не раздумывая бросилась вперёд, интуитивно почувствовав открытие чего-то стороннего. Это был призыв. Молодая, очень измотанная, неряшливая на вид девушка стояла в сыром, подтаявшем снегу. В тёмном, грязном углу, между заброшенным ткацким цехом и забором с колючей проволокой. Это была безлюдная местность, полная бродячих собак. Чуть дальше, всего в трёхстах метрах, располагалась церковь и стены серого приюта. Близился вечер. Затёкшие ноги отказывались удерживать беременную особу, то и дело подкашиваясь. Поясница ныла, как и низ живота. Раз в несколько минут хотелось завывать от боли, до крови прикусывая губы. Последнее проклятье, которым наградил и без того глуповатую девушку собственный отец, туманило разум, путало мысли и вытягивало жизненные силы. Очередные схватки неожиданно наградили воспоминанием, и, не раздумывая больше ни минуты, помня, что после этой передышки боль накатит новой волной, Меропа окоченевшим пальцем вывела на снегу пентаграмму. До исполнения десяти лет Марволо не запрещал своим детям лазить по катакомбам заброшенного и разрушенного фамильного манора. Это потом на почве алкоголя он стал творить непонятные вещи: прятал детей под койкой, запрещал есть в определённые дни, ограждал от любого общения, колотил… Именно там, в серых завалах, маленькая Меропа нашла Чёрный гримуар и медленно, по слогам попыталась его прочесть. Выходило ужасно плохо, точнее сказать, знаниями маленькую ведьму эта книга не наградила. 31 декабря 1926 года девушка интуитивно воспользовалась призывом души, вспомнив рисунок со страниц чёрной книги и осиленное ею название — «Последний шанс». Что ждала девушка от ритуала, каких изменений? Она и сама не знала. Просто хотелось как можно скорее прекратить эту боль и дать жизнь ещё не родившемуся ребёнку. Для последнего требовались силы, которые стремительно покидали Меропу. Анна Ивановна совершенно не ожидала обнаружить себя в какой-то подворотне. Чего она не ждала уж точно, так это возвращения до жути знакомой боли внизу живота. Роды? Роды! Как?! Женщину абсолютно не смутило её внезапное воскрешение, так как замаячила проблема отхода вод. Вот что напугало Анну до ужаса, до темноты в глазах! Воды - это же роды! Рождение Вероники далось Анне нелегко. Тогда Стрельцова помучалась семнадцать часов кряду и родила с серьёзными разрывами. Медицина в то время скорее пятилась назад, чем развивалась, и женщина впоследствии так и не смогла зачать второго ребёнка. Повторять прошлый опыт она не планировала, абсолютно. Вот только кто её спрашивал? — Какого х…? Я вас, мать вашу, спрашиваю! — прокричала она в серое небо, напугав ворон, мирно скучающих на черепице. Боль отступила, и надо было срочно найти тепло. Слишком холодно… где тут больница? Мысли крутились в голове, пока женщина медленно брела в сторону загоревшегося фонаря, подальше от тёмной подворотни. Прохожие помогли подняться с колен во время очередной схватки, а может, и потуги… Церковь удачно располагалась от них в десяти шагах, и родила Анна Ивановна едва ли не под распятием. Разумеется, это преувеличение, но в своей утренней проповеди протестантский пастор назвал дитя светлым, отмеченным богом. Едва ли не мессией! Приход дружно пожелал здоровья матери, на чью долю выпало нелёгкое испытание. И только Бог ведает, как девушка смогла пережить столь тяжёлые роды. Анна Ивановна им бы ответила: «На чистом упрямстве!», но была не в настроении что-либо говорить. Она молча сидела в углу тесной комнаты на старой койке и бережно прижимала к себе спящее дитя. Вздыхала и сверлила тяжёлым взглядом крест на соседней стене. Её даже не смутил момент, когда распятье перевернулось в знак антихриста и с шумом упало на пол. Примерно так, по её мнению, и должны продолжаться обычные будни в ужасах и триллерах, когда-то Анной просмотренных. Память медленно, но верно пополнялась новыми образами, событиями, словами, поступками. Разделить себя на до и после становилось всё труднее и труднее. Меропа… — Меропа, — попробовала на вкус своё новое имя Анна и ещё сильнее нахмурилась, словно имечко досталось с горчинкой. — Холодно. Зябко поёжившись, женщина в теле девушки плотнее укутала себя и младенца одеялом. За окном раскачивался от ветра плафон фонаря, чуть поскрипывая. Начало 1927 года. Лондон. Что Анна знала о том времени? Не так уж и много. А информацию, взятую со школьной скамьи, вообще достоверной не назовёшь. Хотя… забастовки в этом году всё же имели место быть. Меропа не понимала и доли из помыслов маглов, когда слышала их странные разговоры. Чего они добивались? Какие преследовали цели? Девушка словно кошка обходила людей стороной, а их скопления боялась пуще огня и убегала. Машин в Лондоне было много, серости и грязи - не меньше. Промышленность цвела и пахла в прямом смысле, а Темза не была столь живописна, как в прошлой жизни. Обычная портовая река, на которой тесно так же, как и на дорогах. Без современного освещения Лондон не поражал, не вдохновлял и уж тем более не заставлял Анну радоваться смене места жительства. Что делать? Что делать? — Колдовство, волшебство… Чертовщина какая-то! — устало прикрыла глаза, облизнула сухие, шершавые губы. Тело ныло, в груди что-то пульсировало, и это однозначно не было биением сердца. Младенец в её объятьях завозился, пытаясь побороть тугую пелёнку, но, так и не преуспев в этом деле, засопел дальше, мило причмокивая. Отрицать свою причастность к появлению на свет этого дитя было глупо, несмотря на неожиданность сего события. Родила маленького Тома Анна или Меропа - неважно. Мальчишка на руках — её сын. Она очнулась в теле девушки, обрела магию, молодость, вторую жизнь и кучу проблем. 1927 год… Лондон, чужая страна, другие нравы, взгляды, приоритеты... Вторая мировая война. — Тридцать девятый, сентябрь, — бубнила себе под нос. — Господи… дожить бы ещё до этого… и пережить… — вытянула ладонь вперёд, представив, как в ней распускается огненный цветок. В детстве девочка отпугивала этим фокусом своего безумного брата. Морфин боялся огня, как дикий зверь. У волшебницы была та ещё семейка… Послышались шаги на лестнице в доме пастора и его семьи. Меропа так испугалась быть замеченной на колдовстве, что резко выпустила из себя магию, думая лишь о том, чтобы никто ничего не заметил. Сила поняла всё по-своему и вернула на место упавший крест, починив его поломанное крепление, потушила огонь, поправила одеяло и простыню, вернув всё на свои места, как было три часа назад. В комнату вошла миловидная девица, дочь пастора. В руках её был поднос с супом и стаканом молока, а глаза излучали неподдельное любопытство. Мэри любила детей и часто помогала им в соседнем приюте. — Как себя чувствуете? — девушка присела на стул у кровати, поставила на тумбочку свою ношу, обернулась. — Ой! У вас волосы! — Что? — недоумённо покосилась на Мэри Меропа. — Потише, пожалуйста, напугаешь! — Ой! — она прикрыла рот ладошками, с тревогой посмотрев на малыша и зашептала. — Не разбудила? Простите! Я просто… я не хотела!.. — Что там с моими волосами? — аккуратно положив младенца на подушку, спросила Меропа, приняла поднос и устроила его на своих коленях. Аромат сводил с ума, есть хотелось безумно. Сидеть прямо было больно, но боль для Анны была привычной вещью, можно и потерпеть. — Спасибо. — Ага… не стоит… — сероглазая блондинка с весёлыми косичками отмахнулась - ей было не сложно принести приготовленный матерью суп, кивнула на волосы девушки. — Ну… они стали рыжими! А вчера точно были чёрными! — Да… хм… — Или просто ночь была… — дочь пастора решила самостоятельно найти разгадку. — Рыжими стали… — задумалась девушка, а Мэри поёжилась. Косой глаз Меропы, казалось, поглядывал на неё, чтобы не упустить из виду каждое действие. Чёрное око не оставляло без внимания впечатлительную особу, и это доставляло неудобства. — Главное, что не выпали вовсе, — хмыкнула молодая мамочка, вспоминая цвет волос из прошлой жизни. Только вот поседела Анна рано, а потом красилась в чёрный - так сразу и не вспомнишь, что родилась рыжей. Неужели душа меняет тело? Магия? Стресс? — Ну, наверное, — согласилась Мэри, представив саму себя лысой, и захлебнулась воздухом. Да милый Джо бросит её в тот же миг! Кому нужна дурнушка? Вот Меропа тоже мужу не нужна, потому что некрасивая. Удивительно, что вообще забеременела, хотя соседки судачили утром, что та наврала про замужество, нагуляла ребёнка, никак иначе. Кому такие страшные девушки нужны? Ни за деньги ни даром! — Нет-нет-нет! Не дай, господи, никому! — Как долго мы можем у вас погостить, не напрягая своим присутствием? — уточнила Меропа. — Я бы не хотела вас стеснять. Я могла бы устроиться на работу… только вот с кем оставлять ребёнка? Как трудно… Нет, если работа будет позволять, то я могу брать ребёнка с собой, — отрицательно качнула головой, вспомнив что здесь подруг нет, родственников лучше не вспоминать, а самой, да ещё и с ребёнком на руках, устроиться практически невозможно. — Я не знаю, — пожала плечами Мэри. — А насчёт работы… у папы это лучше спросить, он тут многих знает из тех, кто составляет его приход, — поправила воротничок платья, задумчиво уставилась в окно. — Ну… а что вы умеете? — Умею? — задумалась Меропа. Анна многое умела, так сразу и не перечислишь. — Шить, вязать, готовить. Интересно, моё высшее образование здесь котируется? — Высшее? — вылупилась удивленная девушка. — Но вы не похожи… ну, то есть, ваши вещи, и вообще… простите… — Не переживай. Просто… меня обокрали пару месяцев назад… — на ходу выдумывала историю Меропа. — Наш дом сгорел. Муж погиб, а я осталась с ребёнком под сердцем. Родственников нет… — О боже! — всхлипнула очень эмоциональная девушка, ухватилась за ладошку Меропы, сжимая ту в знак поддержки. — Всё наладится, главное, что мальчик родился здоровым и крепким! — Это да… это да… — протянула Меропа и осторожно погладила свободной рукой Тома. — Мальчик… — поправила одеяло. — «И что мне с тобою делать? У меня же дочка! Внучка! Я с мальчиками дел не имела. Буду к тебе относиться как к маленькому мужу. Ты же мой будущий защитник и опора… Вероника выросла сильной девочкой. Что я, мужика не воспитаю?.. Как они там без меня?» — погрузилась было в воспоминания и сожаления, но Мэри, по-своему поняв переживания молодой вдовы, стала без умолку что-то щебетать, а Анна начала привычно высеивать из её монолога полезную информацию. *** На улицу среди зимы молодую мамочку с ребёнком на руках никто выгонять не стал. Семья пастора приняла дурнушку, что на глазах из гадкого утёнка стала превращаться, разумеется, не в красавицу, но вполне ухоженную, в чём-то даже привлекательную девушку. Женщины говорили, что материнство преображает, и с подозрением взирали на то, как та везде за собой таскает младенца. Особо впечатлительные язвили и судачили, но жена пастора, на счастье Меропы, не обращала внимания на праздные разговоры. Меропа практиковалась в магии. Своей палочки у девушки никогда не было, поэтому всё, что она могла, было интуитивным, подкреплённым только желанием. Стоило лишь понаблюдать за процессом в теле, понять, как это работает, и вот уже подобие очищающих чар срывается с указательного пальца ведьмы. Лёгкое головокружение стало привычным, непродолжительная слабость даже приятной, зато никакого запаха от уже чистых пелёнок и не надо бежать домой и переодевать примотанного под пальто матери ребёнка. Чего только стоило найти нужной длины ткань, чтобы сообразить подобие слинга, которым так любили пользоваться Анна и Вероника, таская на работу маленькую Катю. Почему-то с нянями их семье не везло - всё как-то не находились приемлемые кандидатуры, а потом они привыкли, да и к яселькам Катюша подросла. Нужда в нянечке отпала сама собой. Анна Стрельцова стала лидером не за красивые глазки, а за пробивной характер, холодную голову, строгий и решительный взгляд на многие вещи. Мягкость и нежность присутствовали в этой многогранной женщине, но никогда не мешали держать нос по ветру. Вот и тут, в Лондоне, женщина освоилась за два с половиной года, переехала с сыном в центр города и на пару с новой в этом мире подругой открыла набирающее популярность рекламное агентство «Гонт-Треверс». Муж Натали Треверс смеялся над затеей подруг лишь первое время, а затем стал активно содействовать им, прекрасно подмечая выгоду для своего предприятия. Роб Треверс быстро увеличивал свои капиталы, занимаясь реализацией продукции из США. «Реклама — двигатель торговли», — замечал мужчина, приобнимая супругу за талию. Меропа в этот момент салютовала бокалом с другой стороны небольшого зала джаз-клуба, прекрасно зная, как любит Роб цитировать лозунги их с Натали агентства. А всё начиналось с должности водителя. Нет, шить на дому пастора вещи, игрушки, необычные наряды, а затем с ребёнком на руках продавать их было довольно прибыльно. Малыш Том даже не подозревал, как облегчает своим присутствием продажу продукции матери. Когда появилась возможность оплачивать их проживание и оставлять сына с Мэри, не переживая за репутацию семьи пастора, ведь Меропа не вешала ребёнка на шею приютившей их семьи, а честно зарабатывала деньги, появилось желание сменить сферу деятельности. В Лондоне активно продвигалось равноправие, женщины получали недоступные ранее рабочие места, образование. Отказать милой, ухоженной девушке в должности личного водителя директор торгового дома не посмел, к тому же водитель был нужен на замену основному. Заработная плата была достойной, а график приемлемый. Зато сколько новых лиц, интересных знакомств и свежих новостей! Это была самая необходимая работа для предприимчивой Анны-Меропы. Роб поначалу заводил разговоры с девушкой, лишь следуя необходимой вежливости, но постепенно проникался умом и тактом Меропы. С обыденных тем беседы переходили на рабочие. Из уст его водителя звучали весьма интересные идеи, которые стоило обдумать вечером с бокалом дорогого виски в руках. С Натали Меропа познакомились в джаз-клубе, в который посоветовал сходить девушке Роб. Мужчина не планировал специально знакомить двух женщин, но был абсолютно не против их нечаянной дружбы на почве знания русского языка. Натали эмигрировала из России с семьёй, когда там только начинало подниматься знамя революции. Хоть родины своей девушка и не помнила, дома её родители говорили исключительно на русском. На её характере семейные традиции так же оставили отпечаток. Возможно, именно поэтому Роб среди других женщин приметил яркую блондинку? Он и сам не знал ответа, просто любил свою жену всей душой. Меропа наконец-то почувствовала себя в своей привычной колее. Том рос, проявлял своё магическое наследие и только чудом ещё не был замечен за этим делом кем-то кроме матери. Перед тем, как оставить с Мэри ребёнка, Меропа по несколько часов играла с Томом в магические игры, свято надеясь на то, что если ребёнок потратит накопившуюся в нём магию на игры, то «случайно» не подтянет к себе без помощи рук игрушки, не перекрасит платье своей няни, не сожжёт всё синим пламенем… На их счастье, практика показала положительный результат, увеличив со временем продолжительность игр, так как объём сырой магии в теле ребёнка рос. Ближе к трём годам Том стал осознавать, что делать нельзя, что не стоит, а что только в присутствии матери. Переживать за разоблачение и, не дай господи, святую инквизицию Меропа стала меньше. Меньше, но не намного. Жизнь продолжалась. *** Прогулка на лодке успешной и известной во многих кругах женщины с её пятилетним сыном была привычной. Раз в две недели Меропа и Том приезжали на три-четыре дня в поместье Треверсов. Джастин, сын Натали и Роба, был безмерно счастлив видеть своего спокойного старшего друга и таскался за ним хвостиком. Сам же Том от такой компании чуточку уставал, но не отказывался: мама могла и обидеться. Вообще Том, по мнению Меропы, рос чрезмерно спокойным. Можно даже сказать, холодным. Он расцветал только тогда, когда держал книгу в руках или занимался действительно интересными вещами, любил слушать разговоры взрослых, подражать маминым клиентам-джентльменам в офисе, подглядывал за переговорами, пропадал в типографии, рассматривая напечатанные плакаты, листовки, газеты с рекламой. Стоило бы хорошенько проклясть Мэри, решившую научить умного трёхлетнего ребёнка чтению! С тех пор Том стал развиваться невероятно быстро. Молодая мать решила не мешать сыну играть в их с Натали офисе. К тому же Тому, который был очень симпатичным ребёнком, приходилось часто фотографироваться или позировать художникам для рекламы. Меропа, помня рекламу двадцать первого века, пользовалась этим как только могла. Иметь в своём распоряжении примитивные новинки техники, отдалённо напоминающие аналоги будущего, было её целью и очень дорогостоящим желанием. Зато как хорошо это маскировало магию! Докажи потом, что всегда красивая укладка — это не результат использования фена, а магия. Пф… да кто поверит?! Хотя без слёз на "современный" фен Меропа взглянуть не могла. — Мама, смотри, — кивнул на водную гладь мальчишка. Меропа огляделась, заметив, как чета Треверсов играет в мячик со своим сыном на берегу пруда. Пригляделась к поверхности воды, отметив её волнение. К ним плыла змея. — Том, — закатила глаза к небу девушка, поправляя шляпку. — Я же просила не говорить со змеями в поместье. — Я не говорил, — спокойно ответил мальчик, пожав плечами. — Ей просто что-то нужно от нас. — Говорящщщииеее, — показалась мордочка гадюки, забравшейся по крашеному борту лодки. — Я вас нашшшшла… — Говори, — кивнула Меропа, недовольно поморщившись. Ей не нравился парселтанг: от его интуитивного использования всегда першило в горле и щекотало нос. Потом хотелось чихать и срочно что-нибудь выпить. — Мы нашшшли… — ответила змея. Речь её была немногословна, но при этом всегда становилось ясно, что она имела ввиду. — Долго же искали, — девушка недовольно приподняла бровь, но позволила змее свернуться клубком на своих коленях и стала делиться магией. — Их много… просили один… котёл… — Хм… чертовка! — фыркнула Меропа. Три месяца назад она решила найти вход на Косую аллею, о которой малышке Меропе рассказывали в детстве, да ещё что-то о ней было написано в тех книгах, которые она читала внучке. — Вездесущие змеи, буквально до предела! Мне бы подошёл любой проход, не обязательно искать трактирщика с именем моего сына! — Мама, что ты смеёшься? — подозрительно покосился на мать Том. — Ты всегда так улыбаешься перед подписанием нового контракта. Что происходит? — Ты не должен задавать таких вопросов, Том. Тебе по возрасту не положено! Но я рада, что у меня такой не по годам умный и сообразительный ребёнок, — она ласково погладила мальчика по тёмной макушке. — Да, я чувствую очередные перемены, сын. Для нас скоро откроются новые двери. Только бы добраться до нормального знания, путь самоучки слишком тернист… — Хм… — нахмурил бровки мальчик, а Меропа улыбнулась ещё теплее. — Не страшно, что ты не понимаешь суть некоторых слов сейчас, Том. Ты поймёшь их со временем. — Просто нужно больше читать, — подвёл итог ребёнок, а рыжеволосая ведьма с грустью посмотрела в сторону резвившегося на берегу пруда Джастина. Мальчик гонял сачком бабочек и совершенно не переживал за свой небогатый словарный запас. — Когда начнётся учёба, целый месяц на каникулах я буду запрещать тебе прикасаться к учебникам, — прошептала она тихо, но мальчик расслышал и обиженно засопел, прижав к себе крепче книгу в тёмно-коричневом переплёте. — Ты останешься здесь, а я на денёк съезжу в Лондон, — уже громче Меропа поделилась своими планами с сыном. — Почему мне нельзя с тобой на волшебную улицу? — обиженно спросил Том. — Я боюсь, что, придя туда с тобой, могу вернуться одна и даже не вспомнить, какой замечательный сын у меня есть, Том. — Как? — мальчик удивился и немного подался вперёд. — Ты можешь забыть меня там? — Мы с тобой не знаем, на что способны маги. Вдруг на нас кто-то нападёт? Вдруг мы не сможем защитить себя? Я не могу тобой рисковать, сын. Давай для начала я первая наведаюсь туда, а затем пойдём вдвоём, хорошо? — Если ты так думаешь… возьми с собой её, — указал на гадюку. — Да, — одобрительно кивнула. — Иметь такой туз в рукаве полезно. *** — Роб, ты не понимаешь, — сидя в кресле и потягивая коньяк, говорила Меропа. Напротив неё удобно устроился глава семейства Треверсов, на его коленях восседала Натали, дети давно спали наверху в своих комнатах. — Все эти заигрывания с Германией до добра не доведут. — Меропа, у вас нет особого выбора. Все эти листовки — госзаказ. Партия твердолобых наседает, они положили глаз на Германский рынок сбыта. Ты забываешь, что на носу кризис. Мы можем не вытянуть! Что? Что ты так переживаешь? — мужчина отставил свой бокал и потянулся за сигарой. — Гитлер скоро придёт к власти, — продолжала рыжая. — Это же хорошо, — приподняла бровь Натали. — Или нет? Я совсем ничего не понимаю в политике! Но мои журналисты на днях брали интервью у Черчилля. Знаете, он хочет отойти от политики?! Это не столь важно... так вот, он весьма положительно отзывался как о Муссолини, так и о партии. — Хорошо… — Меропа процедила напиток сквозь зубы, недовольно поморщившись. — Они просто надеются стравить Германию с СССР. — Большевики, — отмахнулся Роб. Он вообще не любил революции, смену власти, политические баталии, но купался в этом, так как иного выхода не было. — По мне, так Англии без них было бы лучше. — Да при чём тут большевики? — вскочила со своего места Меропа. — Роб! Смотри шире! Германия никому не простила проигрыша в первой мировой, они жаждут взять реванш! Ты это читал? — подтолкнула с края столика ближе к Треверсам популярное в некоторых кругах чтиво. — Напомни, как звали твою бабушку, Роб?! — Ты намекаешь на мои корни? Ну… кроме явно расистских взглядов, Гитлер пишет весьма интересные вещи, — пожал плечами мужчина, едва задержав взгляд на книге. — Что ты предлагаешь? — Я повторю. Мы должны начать переводить капиталы в США. Когда начнётся пекло, нам просто не позволят уехать. Натали и дети переживут самые трудные времена где-нибудь в Хартфорде. Тебя не отпустит политика, меня - типографии, рабочие места. Когда начнётся война, СМИ станет вторым полем боя. — Ну почему сразу война, Меропа? Ты знаешь, я доверяю твоему мнению, но почему же сразу война? Ничто на это не указывает! Да, Германия планирует наращивать свой военный потенциал, а Англия - на этом заработать, однако всем известно, что СССР… — Где СССР и где мы, Роб! Что Германии требовать с СССР, когда под носом кусок Чехословакии, Австрия и отобранные колонии?! Разумеется, война с коммунистами будет, но не в первую очередь, — Меропа порывисто поправила чёлку, закрывающую её косой глаз. — Ты знаешь, военная промышленность не стоит на месте, а активно развивается. Можешь почитать завтрашний выпуск воскресной газеты. Там как раз наши журналисты собрали свежие новости. Только не забывай: спрос рождает предложение, и что придумает человек во время войны, страшно даже представить. Один взрыв - и нет трети Лондона! — Ты говоришь страшные вещи, — прикрыл глаза мужчина и крепче прижал к себе супругу. Братья Роба погибли в самый первый месяц войны. А сын… как страшно за своего ребёнка! — У нас есть года полтора или два, может, чуть больше… но до начала тридцать пятого мы должны организовать себе пути экстренного отступления. Никто, Роб, никто не должен об этом знать. Мы и так становимся слишком значимыми фигурами в политических играх… не хватало ещё паники и преследования. Ох, Роб… нам ещё предстоит познать, как работает машина пропаганды… — остановила взгляд на пламени в камине. Геббельс — это имя стало часто проскальзывать в речах её окружения. — Давайте поговорим о чём-нибудь более приятном! — воскликнула Натали, нарушая затянувшуюся тишину. — Ещё немного и вы начнёте обсуждать предложения Макдональда! Хватит! Как вам моя идея рекламного ролика Колы? Что там с запуском рекламы по радио? Эти жулики предоставили наконец нам эфир? — Дорогая, ты как всегда не в курсе всех дел, — улыбнулся наконец Роб. — Жуликами называют вас, а не их. — Роб! Как ты смеешь! — возмутилась Натали, отняла у мужа сигару и затушила в бокале с коллекционным коньяком. Роб задохнулся от возмущения, а Меропа звонко расхохоталась. *** — Простите, — обратилась к седовласому волшебнику Меропа, оплачивая свои покупки в лавке старьёвщика. — Да-да, — поднял свои белёсые глаза волшебник. — Что-то ещё желаете? — Вы не слышали, кто-то занимается подготовкой детей к поступлению в школу? Возможно, репетиторы, учителя на дому? — выспрашивала она, пока складывала покупки в новую, безразмерную сумку. Она не надеялась на скорый ответ - всё же он был четвёртым по счёту из опрошенных ею людей. — О! Знаете, мой племянник закончил Хогвартс в этом году. Он планирует отправиться в путешествие, но не скопил должной для этого суммы. Если вы пожелаете, я бы мог оставить вам его почтовый адрес. Если вас не смущает, что он… полукровка, — продавец оценивающим взглядом прошёлся по маггловскому платью покупательницы и улыбнулся. — Вас не смущает. — Не смущает, — согласилась Меропа. — Но я заметила, что это смущает остальных. Мы бываем в магической Англии слишком редко. Многое меняется, а многое, напротив, остаётся неизменным. — О! Вы, должно быть, живёте в Америке, — сделал свои выводы старый волшебник, а Меропа не стала отрицать. Старьёвщик тем временем кивнул, потёр подбородок, невидяще глядя в сторону. — Это я почему так предположил… только до той стороны света ещё не дошла зараза… грянет гром, грянет гром. Грянет, я это чувствую, и многие чувствуют… — он встряхнулся и посмотрел на Меропу. — Именно поэтому, я бы хотел задержать племянника дома. Понимаете, он слишком ярый гриффиндорец. Пожалуй, задержится года на два, остынет, а там и семьёй обзаведётся. Всё лучше, чем там… — Тогда я бы хотела взять его адрес - для корреспонденции, — понимающе улыбнулась рыжая. — Обязательно, обязательно, моя дорогая… *** Приём в Королевском саду Тому понравился. Спокойная атмосфера, музыка, разговоры, незнакомые и знакомые люди. Треверсы не взяли с собой Джастина, а вот Тома мама в поместье не оставила. Мальчик был счастлив, полон гордости и трепета от столь почётного к нему отношения. Часть взрослых обсуждали предстоящий чемпионат мира по стрельбе из лука, кто-то - политику, а некоторые - одеяния правящей семьи. Том наблюдал за маленькой Елизаветой, его собственной ровесницей, не понимая, почему мама сказала, что эта девочка обязательно станет королевой. Не скоро, но всё же… там же у них есть кто-то на очереди, перед семьёй принца-заики, отца Елизаветы, и её младшей сестры… Том нахмурился: он не любил копаться во всём этом, но люди так горячо обсуждали семью монархов, сразу же после погоды, что волей не волей, а узнаёшь домашние прозвища представителей правящей семьи, их вкусы и предпочтения. — Том, — погладила по голове сына Меропа. — Ты сейчас в ней дырку прожжёшь. — Выскочка, — буркнул мальчишка. — Подумаешь, показала тебе язык… — хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Маленькая Елизавета тогда пряталась за юбку своей матери, обсуждающей с Меропой скачки и молодых кобыл. Том не обращал внимания на неприкрытый интерес к своей персоне со стороны девочки, прислушиваясь к разговору недалеко стоящего дяди Роба и отца Лизы. Когда девочке надоело непривычное к себе отношение, она демонстративно вздёрнула носик, поправила платьице и, проходя мимо, отдавила Тому ногу, а на прощание показала язык. Скрип зубов мальчика расслышал даже Роб. — Вредная! Глупая! Ребёнок! — продолжал возмущаться Том, прекрасно зная, кто подложил ему на скамейку кремовое пирожное. Хорошо, что мама легко исправила казус, иначе приём следовало бы немедленно покинуть. — Да я… — Даже не смей думать об этом, — одёрнула разошедшегося сына Меропа. — Я запрещаю. Не смей ни сам вредить им, ни подсылать кого-либо. — Ну мам! Я бы просто попросил ужа напугать этих девчонок! — резко сдулся Том, не понимая, как мама так легко раскрывает все его планы. — Не стоит. Любое действие имеет последствие. Не в наших интересах срывать приём, дай маме уладить некоторые вопросы. Но если сильно хочешь, то можешь незаметно подшутить над группой вон тех лиц в костюмах цвета детской неожиданности. Это наши «друзья» из Германии, «коллеги» по СМИ и рекламе. Маме житья не дают, — мужчины, словно почувствовав к себе внимание, обернулись и приветственно подняли бокалы шампанского. Меропа, продолжая улыбаться, кивнула и прошипела на парселтанге, — гады ползучие… — Я видел у одного из них палочку, — прошептал Том. Меропа сглотнула и, разговаривая как можно непринуждённее, повела ребёнка в беседку. В то же время она накинула на них чары отвода глаз, защиту от прослушивания. С появлением в их жизни Георга Уиллиса, молодого волшебника, закончившего Хогвартс с отличием, многое изменилось. Меропа доплачивала не только за магическое образование сына, но и за своё личное, тратя целые ночи на изучение литературы и заклинаний. Становиться мастером женщина не планировала, но знать основы, чтобы защитить ребёнка и себя, была обязана. Том жадно постигал магию, словно был рождён для этого. Мир его мог бы сузиться до одной лишь учёбы, но мать не давала засиживаться за книгами и оттягивала мальчика от гранита знаний. Женщина переживала, что у Тома нет друзей. Куча знакомых - и ни одного друга! Даже Джастину надоело проводить время с занудой Томом. Роб в ответ на тревоги Меропы уверял, что сам был таким в детстве и Том ещё научится располагать к себе людей. — Что такое, мама? — спрашивал сын, мученически закатывая глаза, пока Меропа судорожно проверяла, на месте ли у сына все необходимые артефакты. — Так! Где портал до дома?! — судорожно потрясла за плечи ребёнка, вглядываясь в его глаза с тревогой и страхом. Слишком многое узнала Меропа об изнанке магического мира, чтобы спать спокойно. — Мама, я прицепил его на запястье, вот! — Том продемонстрировал руку с кулоном на цепочке. — Успокойся! Ты разве не видела, что здесь дежурят авроры? — Да? — удивилась женщина, суетливо поправляя причёску. Нервная привычка. Не хватало, чтобы её на колдовстве застукали! — Да, — уверенно ответил мальчик, и только сейчас Меропа поняла истинные восхищения Георга, каждый раз восторгающегося способностями и потенциалом силы её ребёнка. Может, она тогда не зря перестраховалась и взяла с парня клятву о неразглашении? Возможно, её ребёнок действительно гений? Его глаза иногда меняют цвет по желанию самого Тома, он может видеть магию. Георг назвал это Магическим зрением. Сам же молодой учитель, как и Меропа, так делать не мог… — Мама, ты отвлеклась! — строго проговорил мальчик. — Прости, сын. Но и к тем неприятным типам лучше не подходи, от греха подальше. — Хорошо. *** Летом тридцать восьмого года семья Треверсов перебралась в Америку, забрав с собой и Тома Марволо Гонта. Расставаться с матерью мальчик не хотел, но был вынужден прислушаться к её просьбам. Поступил юный волшебник в Школу Чародейства и Волшебства Ильверморни на факультет Рогатой змеи. Он часто и много писал своей матери в личном заколдованном блокноте с протеевыми чарами, заканчивая каждое послание одинаково: «Люблю и надеюсь, что ты скоро приедешь в эту до жути демократичную страну. Твой Том». В одном из посланий середины 1939 года парнишка дописал: «Мама, как там Лиза? Я чувствую, что-то случится. Прошу, позаботься о ней. Я бы хотел сам приехать. Не понимаю, почему после твоего последнего приезда во время каникул ты не забрала меня с собой. Скучаю». *** Гром грянул. Начало военных действий для Роба и Меропы, как и изменчивая политика Великобритании, не были секретами. Они были уже готовы если не ко всему, то ко многому. Роб контролировал финансовую часть, Меропа - общественную, а также негласно - магическую. Бумажный цех, как и несколько типографий, пришлось заколдовывать от недобрых глаз и помыслов, а некоторые резервные предприятия прятать под фиделиусом. Появившиеся связи в магической Британии никакой поддержки не оказывали, предпочитая оставаться свидетелями в грядущей магловской войне. У них и свой враг народа объявился, тесно сотрудничающий с верхами власти Германии. Какое им дело до простаков? Небольшая типография на Косой аллее продолжала работать. Газета с названием «Змеиное кодло» продолжала публиковать политические статьи, направленные на высмеивание тех или иных законов министерства магии, новшества или их отсутствие. Молодые, желающие проявить себя журналисты спешили печататься в столь дерзком издании, быстро захватившем свой слой читателей. Развороты с изображением новинок моды и техники маглов притягивали взгляды, и волшебники, хоть многие из них шипели и плевались, постепенно перенимали стиль одежды, а на рынок стали поступать артефакты с аналогичными функциями. Меропа получала письма с приглашениями на приёмы, но старательно выбирала, с кем стоит налаживать контакты, а кого лучше обойти стороной. Реже ссылалась на занятость и отказывала в встрече. Лишь на рождественском приёме в министерстве магии она смогла узнать общество волшебников чуть ближе. Увиденное оставило двоякое впечатление: интересные личности и в то же время - ужасно консервативные. Ко всему прочему, её подноготную успели изучить, и некоторые поглядывали на неё как на неведомую, забавную зверюшку. От особо языкастых Меропа спасалась наличием змеи на своей шее. До середины вечера многие и не догадывались, что часть украшения её зелёного платья на самом деле была обыкновенной гадюкой! Когда Меропа в полной тишине застывшего зала зашипела на парселтанге, успокаивая гадюку, что гипнотизировала взглядом охамевшего представителя рода Ноттов, младшего из братьев, общество наконец-то приняло ведьму. Как никак кровная родственница самого основателя школы Хогвартс, потомок Салазара Слизерина! Маркус Нотт, старший и более сдержанный, извинился за поведение нерадивого брата, пригласив Меропу на танец. Напряжение вокруг уменьшилось, любопытные взгляды перестали изучать её. — Я слышал, ваша газета стала продаваться за пределами Лондона… — Маркус вёл свою партнёршу в танце. — У вас острый слух, — прикрыла глаза Меропа. — Шептаться о таком событии стали почти три месяца назад. — Острый слух, хм… как и ваш язычок, — усмехнулся мужчина. — Пойдёмте, я познакомлю вас со своей супругой и моими друзьями. — Благодарю… *** Том оставил своё обучение, взяв отпуск на неопределённое время, и вечером не самого лучшего дня тайно пересёк океан. Сказать, что Меропа была в ярости, значит всего лишь промолчать. Такой свою мать молодой волшебник ещё не видел. Женщина рвала и метала, орала, призывала огонь и едва не наслала на сына пыточное проклятье, лишь в последний момент осела на пол и громко зарыдала. — Дурак! Какой же ты глупый! — всхлипывала женщина в объятьях сына. — Я же для тебя… я же просила… ну почему ты такой дурак? Здесь так опасно, сын! — Я не мог! Мама, как я мог сидеть там? Когда тут ты! И она… — спрятал своё лицо в волосах матери Том. Рука парня нашарила на шее медальон с изображением милой сердцу девушки. Где-то в стороне прогремел очередной взрыв. Меропа дёрнулась, цепляясь за джемпер сына. — Мама, я должен быть рядом с ней! — вскочил Том, но не выпустил свою мать из крепкой хватки, поднимая следом за собой. — Пойдём… Роб добрался до Натали? — успокоившись, наконец спросила Меропа, проверяя, на месте ли её палочка. — Да, я навещал их перед отправлением. Он не понимает, как так вышло, что он покинул Англию… это ты заколдовала его, да? — направляясь к выходу из особняка, спросил Том. Меропа следовала следом, кусая губы. Ей было немножечко стыдно перед другом, но тогда заклинание империо было просто необходимо. — Да… — Я понимаю… *** Кругом была паника, люди то и дело бегали по коридорам и залам Букингемского дворца, занавешивая окна и пряча дворец от страшных теней. Требовали немедленно эвакуировать правящую семью. И лишь сами монархи стоически сохраняли спокойствие. Елизавета проверила свой внешний вид, так и не согласившись с требованием гувернантки бежать в убежище в пижаме и пальто. Девушка стремилась всё делать так, как полагается, даже несмотря на то, что всегда поддерживала шалости своей младшей сестры. Было страшно. Отец и мать пожелали остаться во дворце: они были намерены разделить страх и боль своего народа, а не прятаться от бомбардировки. Слуги тоже не покинули королевскую чету, проникнувшись их смелостью. Конверт с письмом от милого друга, с кем они часто пересекались в детстве, грел девичье сердце. Том казался таким холодным и отстранённым, он совсем не замечал Елизавету, на что всегда собранная и спокойная девочка злилась, не понимая причин бурной реакции. Когда Том ответил на её первое письмо из своей далёкой Америки, где получал образование, Елизавета чуть не потеряла голову, и лишь воспитание не позволило ей потерять лицо перед свидетелями и заставило дождаться нужного времени для прочтения корреспонденции. Увидеть Тома и его мать среди сопровождения стало огромной неожиданностью. Недолгая дорога до убежища проходила в полном молчании. Елизавета старалась как можно непринуждённее обернуться, но не получалось, поэтому, извинившись, она отстала и, поравнявшись с парнем, дёрнула его за рукав. — Ты, — едва слышно прошептала она. Младшая сестра так и не выпустила ладонь Елизаветы и зашагала рядом. — Как? Ты же… — Я, — улыбнулся уголком губ Том. — Ты рада видеть меня, Лилибет? Помню, ты хотела стереть ухмылку с моего лица в нашу последнюю встречу… Тот летний приём перед отъездом парнишки они провели просто чудесно, спрятавшись от гостей. Девочка так звонко смеялась, обливая их водой из фонтана, и только магия Тома не позволила взрослым их обнаружить. — Ты здесь ради Лилибет? — напрямую спросила Маргарет, выглядывая из-за сестры. — Я здесь. Этого достаточно, — отрезал Том, он не намеревался обсуждать свои поступки с детьми. Меропа улыбнулась и, кивнув сыну, решила вернуться к старшим монархам. Среди охраны присутствовали маги аврората, однако они не имели права вмешиваться, если жизни короля и королевы будет угрожать опасность, никак не связанная с колдовством. Закон, ничего личного. Поддержка гражданских магов не запрещалась. Правда, лишним свидетелям память подчистили. Король Георг VI и королева Елизавета были уведомлены о наличии магического мира сразу после своей коронации, а также принимали все ограничения по сотрудничеству. Помощь в лице неравнодушных магов, среди которых была и Меропа, они приняли с благодарностью. Основную часть здания от разрушений уберегли, раненых было немного. — Если б-бы… можно б-было… так защитить народ, — заикаясь, заметил король. — Это исключено, ваше величество, — ответила за аврора Меропа. — Я знаю… подайте чай, — приказал он, сохраняя невозмутимость на лице. Казалось, только король и королева были бодрыми и свежими среди всех остальных: они просто умели держать лицо в любых ситуациях. Меропа полюбовалась монархами и пошла за своим сыном. Им было о чём поговорить. Матери совершенно не хотелось переживать подобную ночь ещё раз, Тому следовало немедленно вернуться в Америку и не трепать ей нервы. *** Том не вернулся, не оставил мать и Елизавету. До самого окончания войны. Уже позже, когда мир наконец наступил, он отправился доучиваться. Треверсы вернулись на родину и вместе с Меропой занялись восстановлением и расширением компании «Гонт-Треверс». Дела в мире маглов, как и в мире магов, налаживались. Постепенно имя и фамилия рыжей ведьмы стали приобретать силу и мелькать среди структур политической элиты на страницах газет. В официальный офис Меропы маги заглядывали редко, предпочитая оставлять заявки в магическом отделении. Реклама требовалась в обоих мирах, прибыль росла и дело расширялось. Единственным, кто не чурался маглов и постоянно заходил к Меропе в лондонское отделение, был молодой волшебник, вернувшийся с фронта. Война с Грин-де-Вальдом вынудила глав древних родов отпустить рвавшихся в бой наследников. Не всех, конечно. Многие оставались в тёплом и уютном родительском гнезде, но не он. Молодой мужчина уже получил Орден Мерлина и гордился этим. Впрочем, вся семья гордилась волшебником, не посрамившим, а возвысившим честь великой и чистокровной семьи боевых магов. Первая их встреча с Меропой произошла в её магической типографии. Он посетил это место со школьным другом, желающим напечатать свою статью в столь популярном издании, а Меропа вежливо, но в то же время жёстко прошлась по творчеству горе-автора. Это был крах всех надежд начинающего журналиста. На радость главы рода Малфой, хоть кто-то смог достучаться до разума его глупого наследника, который обзавёлся собственными детьми, а ума так и не нажил. Поллукс Блэк в тот день проклял всех, в том числе и Меропу, таща пьяного друга до ближайшей гостиницы. Зачем он вечером следующего дня решил лично навестить запомнившуюся женщину, мужчина так и не нашёл ответ. Посмотрел, как та махнула ему на прощание сумочкой и аппарировала, так и не сказав ни слова. Месяц молодой маг был спокоен и безмятежен, но стал оглядываться на каждую рыжеволосую девушку. После нормального знакомства с Меропой на приёме у Ноттов Поллукс не смог отказаться от новых и новых встреч, а рыжая ведьма продолжала не замечать явных ухаживаний. Улыбалась, поддерживала разговор, но близко не подпускала, возводя неприступные стены. — У меня есть сын, Поллукс, — ответила Меропа на прямой вопрос мужчины, листая альбом с эскизами рекламного ролика, даже не взглянув на мага. — Я - совершенно неподходящая тебе кандидатура, так что просто не втягивай меня в будущие неприятности. Не хочу получить проклятье от твоей семьи, — «Чтобы от своих проклятий избавиться пришлось умереть, — добавила про себя Меропа. — Повторять не хочется… благо, что собственные родственнички не объявляются…». — Хм… Что ж… — это было последним что услышала женщина перед тем, как её кабинет опустел. Поллукс больше не появлялся. Ещё через три месяца вернулся Том и начал тайно встречаться с Елизаветой. Тайно, но не для родителей девушки. Маг постепенно вникал в дела матери, готовясь стать преемником. Казалось, жизнь налаживается, но Меропа скучала, с головой погружаясь в дела, и никак не могла понять причины своей тоски. Мир становился тусклым, скучным… хотелось встряски… может, отправиться в путешествие? Лишь встретив однажды вечером у ворот своего особняка тёплый взгляд столь желанных глаз, она наконец успокоилась. — Я всё уладил, — медленно подходя к женщине, говорил Поллукс, чувствуя, что рыжая ведьма рада его видеть. Стало тепло. Ветер затих, перестав крутить жёлтую листву у их ног. — Меропа, ты выйдешь за меня? — Что, вот так сразу? — улыбнулась она, принимая букет цветов и делая очередной шаг, сокращая расстояние между ними. — Почему же сразу? Я так долго готовился… — Поллукс притянул к себе абсолютно не сопротивляющуюся ведьму и жадно втянул носом дурманящий запах её волос. — Так скучал… моя… — Ты же знаешь… — нерешительно улыбнулась, глядя куда-то на шею мужчины, Меропа. — Если ты ждёшь моего одобрения, — за спиной матери появилась фигура высокого, красивого молодого волшебника. — Я не против. Ты же знаешь, мама, если тебя кто-то обидит, то я… но мистер Блэк показался мне достойным человеком. — И когда это вы успели сговориться? — возмутилась женщина, жалея помявшиеся цветы. — Было время, дорогая, — кивнул Тому Поллукс и немного отстранился от женщины, чтобы увидеть ответ, мелькнувший в её глазах. — Так ты… выйдешь за меня? — Я подумаю, — ответила Меропа, взяв мужчину под локоть и пристроившись рядом. — Отужинаешь с нами? — Знаешь, я хотел пригласить тебя в ресторан, заказал столик… — В следующий раз, милый. Сегодня намечается ужин в кругу семьи. Том, Елизавета прибудет? — обратилась она к сыну, медленно идущему рядом в сторону особняка. — Да… — мечтательно улыбнулся Том, поправив воротник рубашки. — Она приедет, мама… надеюсь над моим предложением Лилибет не станет долго думать, — покосился на улыбающуюся женщину и довольного жизнью волшебника. — Знаете, а вы подходите друг другу… — Это комплимент, сын мой? - с теплом в голосе спросила Меропа. — Это просто утверждение, мама… Спасибо тебе, за всё…