Соцветие Лилии

Она такая сонная, в сером кардигане, Мимо людей, что её окружают. В руках ее кофе, но он не согревает, Ведь в этом городе всё о нем напоминает.

— Лили, пора вставать. Голос Элис вырвал меня из странного состояния какой-то полудрёмы. Я села в постели и протёрла руками глаза. Февраль подходил к концу. Морозы уже почти что сошли на нет, хотя погода всё ещё не баловала нас таким желанным теплом: напротив, март обещал быть холодным. Впрочем, мне даже нравилась такая погода. Не один февральский вечер я провела на подоконнике, за очередной интересной книгой, в компании кота и кружки какао. В доме Каркаровых — и в моём доме тоже — было тихо, тепло и спокойно. Пол был прохладным, так что я постаралась преодолеть расстояние от собственной кровати до ванной в рекордное для меня время. Наконец, я уселась на бортик ванной и оперлась локтями о раковину, настраивая воду на нужную мне температуру. Когда ноги достаточно привыкли к прохладе, а я немного проснулась, пришлось встать. Глаза мазнули по зеркальной глади: на меня смотрела худая, глазастая рыжая девчонка. Честно говоря, ребёнком я была красивым… но кое-что меня определённо начало беспокоить. Например, рассматривая старые фотографии, на которых была изображена настоящая Лили, я начала замечать кое-какие несоответствия с нынешним обликом. Нет, конечно, я понимала, что дети растут быстро, что физиологические изменения — это нормально, да и взгляд у меня стал более осмысленным, тяжёлым, нежели у той весёлой хохотушки, но ведь правда… Глаза стали более глубокого, тёмно-зелёного оттенка, щёки уступали место скулам — пока ещё не ярко выраженным ввиду возраста, но всё-таки скулам, пальцы рук стали несколько длиннее, а веснушек значительно поубавилось. Апогеем стало то, что одна знакомая Наны, увидев меня, принялась поздравлять Каркарову с рождением дочери. Видно было, что женщина нервничала, но упрямо ждала, когда я задам вопросы. И сегодня я таки решилась это сделать. Но не подумайте, что мне здесь было плохо. Напротив, я впервые за всё время, проведённое в этом теле, была настолько спокойна и даже, можно сказать, счастлива. На самом деле, ощущение правильности происходящего не покидало меня вот уже которую неделю. Я настолько комфортно чувствовала себя в обществе этих людей, мне было настолько хорошо в этом месте, что я готова была поклясться: счастье, такая эфемерная и вечно ускользающая материя, постоянно было где-то неподалёку; а порой так близко, что я могла почувствовать даже его запах. Счастье пахло фирменным пирогом Наны, отдавало запахом старых книг в фамильной библиотеке и содержало в себе нотки аромата вечно свежих пионов, стоящих в симпатичной вазе на журнальном столике в гостиной. Счастье виделось мне за поворотом чуть крошащейся старой кирпичной стены, угадывалось в морозных узорах на стекле моей спальни, в огне камина и в тёплом ворковании домовушки, которая неизменно баловала меня печеньем с какао перед сном и всегда приносила в постель кота, устраивая его рядом, когда я уже спала. Нет, я прекрасно понимала, что отчасти вела себя некрасиво по отношению к Эвансам: они потеряли обеих дочерей, и, если с Петуньей у них могло бы ещё что-то наладиться после её выпускного, то младшую дочь они, казалось бы, потеряли в тот самый момент, когда я заняла место настоящей Лили. Я не знала, как объяснить своё настроение. Мои письма отсылались в дом к Эвансам раз в два дня, и во мне поселилась твёрдая уверенность, что они доходят, ведь ответы шли с той же регулярностью. Немного скомканные и неуверенные, но они шли. Переписывались мы и с Пэтти. Сначала достаточно оживлённо, но со временем переписка немного утратила свой пыл: видно было, что девочка всё больше и больше привыкает к новому окружению, находит себе там если не друзей и подруг, так хороших знакомых уж точно, с которыми вдруг оказалось намного интереснее, чем с младшей сестрой. Окольными путями я выяснила, что они с родителями договорились переписываться маггловскими письмами, ведь в Колдовстворец доставляли и обыкновенную корреспонденцию. Они пока что обменялись лишь одним письмом, и хотя Петунья отзывалась о переписке с достаточным энтузиазмом, я понимала, как тяжело ей на самом деле. Она разрывалась между прошлым и настоящим. И я её не винила. От мыслей меня отвлекло осторожное касание домовушки. — Вам пора одеваться и идти завтракать, мисс, — улыбнулась она и с громким хлопком исчезла. Я медленно покачала головой, дивясь своей рассеянности, и выключила воду. Хорошо хоть умылась, а то так бы и просидела ведь, смотря в зеркало, пока Элис не зайдёт. Кажется, с моей не в меру выбивающей из колеи задумчивостью стоит что-то делать. Дома я носила чаще всего платья, которые доходили мне где-то на десяток сантиметров ниже колена. Ни Игорь, ни Нана не были моралистами-консерваторами, но им определённо нравилось то, что я ношу те вещи, которые когда-то выбирали они, а я не хотела лишать их подобного удовольствия. Нана, казалось бы, уже воспринимала меня, как собственную дочь, а желание переубеждать её в этом пропадало во мне каждый раз, когда я смотрела в эти счастливые серо-зелёные глаза. Вот и сейчас на мне было тёмно-серое платье из тёплого плотного материала с узором ёлочкой. Волосы я обычно заплетала в колосок, чтобы не мешались, так что теперь у меня на спине всегда лежала достаточно толстая коса с вплетённой в неё лентой. Сейчас ленточка была серой, в тон платью, а балетки на ногах я ни за что не променяла бы ни на какую другую обувь. Выйдя из своей комнаты, я достаточно уверенно зашагала в сторону лестницы. За время, проведённое в этом доме, я научилась неплохо здесь ориентироваться. Особняк Каркаровых таил в себе множество тайн, которые охотно раскрывались, если очень сильно захотеть вникнуть в них, но запутанным и мрачным его назвать было нельзя. К тому же, даже если я потеряюсь, всегда можно было позвать Элис. Короче говоря, я была спокойна. В столовой уже сидела Нана, а вот Игоря не было видно. Судя по всему, его ждать к завтраку не стоило. Об этом говорили и напряжённые плечи женщины, и её нахмуренные брови, и рассеянный взгляд, брошенный на меня поверх газеты. — Доброе утро, — немного хрипло сказала женщина и, дёрнув головой, прокашлялась; теперь её голос звучал почти так же, как и всегда, только быть может немного напряжённо. — Как спалось, дорогая? — Нормально… Что случилось, Нана? Она глубоко вздохнула и отложила от себя газету, осторожно подталкивая её ко мне. Я заняла своё место за столом — прямо напротив неё — и, нахмурившись, взяла в руки свежий выпуск «Ежедневного Пророка».

ТАИНСТВЕННОЕ НАПАДЕНИЕ НА СЕМЬЮ МАГГЛОРОЖДЁННОГО ВОЛШЕБНИКА.

РЕАЛЬНА ЛИ УГРОЗА?

      Не так давно магическую Британию потрясла трагедия рода Шаффик (см. страница 3). Весь магический мир всколыхнулся, реагируя на неожиданное несчастье, пришедшее в нашу мирную обитель вместе с драконом, привезённым теперь единственным оставшихся в живых Шаффиком. Как известно, драконья оспа так же опасна и смертоносна, как любой другой магический вирус, а определить её получается лишь на поздних стадиях (известные жертвы драконьей оспы: см. страница 5). Казалось бы, на какое-то время должно было наступить затишье… но беда, как известно, не приходит одна.       Этим утром, около четырёх часов до полудня, в собственном доме была обнаружена семья Ричарда Грейса, работника Министерства и магглорождённого волшебника по совместительству. Ричард был найден в собственной спальне, в луже крови. Рядом с ним покоилась его жена — магглорождённая Анабель Грейс, в девичестве Уотсон. Но не это поразило авроров более всего: на стене, на самом видном месте, кровью супругов были выведены злополучные слова, заставляющие ужасаться любого, кто пребывает в ясном рассудке: «ДОЛОЙ ГРЯЗНУЮ КРОВЬ».       Супругов обнаружила их соседка, достопочтенная вдова-полукровка миссис Смит. «Я просто постучалась в их дверь, ведь в доме очень сильно шумели какое-то время, — рассказывала Саманта Смит нашим репортёрам. — Но мне никто не ответил. Шум прекратился так резко, что я испугалась: вдруг что-то случилось. Естественно, я пошла глянуть, что произошло, вдруг там понадобилась моя помощь… а они там… уже мёртвые.       Стоит заметить, что чета Грейсов имела прекрасные отношения с соседями, оба супруга числились работающими в Министерстве. «Отношения с коллективом у Ричарда были прекрасные, — делится с нами сотрудник Отдела Магического Транспорта Генри Уиттербери. — И с женой его я был знаком лично, она работала в Секторе контроля за мётлами… Как сейчас помню, улыбчивая такая, смешливая… Ужасная трагедия, ужасная…».       Большинство уверено, что это дело рук некой организации, выступающей за теории тотальной чистокровности магической Британии. «Об этой группировке пока ничего конкретного неизвестно, — сообщает нам один из авроров, Генри Райт. — Но именно это и делает её такой пугающей. Мы прикладываем все возможные силы к борьбе с ней. Уверен, дело увенчается успехом».       Но так ли это на самом деле? Стоит ли нам, честным гражданам, опасаться за свои жизни? Единичный ли это случай или же целая система, тщательно продуманная и спланированная? В любом случае, Ежедневный Пророк будет держать вас в курсе происходящего!

В.М.Г.

Тишина в столовой казалась звенящей. — Прекрасная статья, — сдержанно сказала я, пытаясь успокоиться. — Мне нравится стиль журналистки… журналиста?.. Нана, кто это? — Вильда Мария Гёттенберг, полукровка, немецкая вдова, — безэмоционально ответила Нана, но глаза её беспокойно бегали по комнате, а руки то сжимали, то разжимали салфетку. — Но она сейчас не играет никакой роли… важно другое. — Это не Реддл, — кивнула я. — Не Реддл, — подтвердила женщина и прикрыла глаза, силясь успокоиться. — И никто из его окружения не стал бы делать такое без его ведома. Кто-то уже начинает вести игру за него, Лилс… и это может очень плохо закончиться. Я барабанила пальцами по столу, рассматривала лицо сидящей передо мной женщины и усиленно размышляла. Итак, допустим, это не Том. Презумпцию невиновности никто не отменял, да и не думаю я, чтобы Реддл так бездарно спалился… нет, он обставил бы всё намного красивее. Значит, кто-то другой. Кто-то, кому выгодно такое положение новоявленного Лорда. А значит, либо Дамблдор, либо кто-то третий, лицо, которое ещё не засветилось. Но предположим, что всё-таки это наш добрый дедушка с бородой — такой вариант кажется мне наиболее логичным. А значит, дело дрянь. Он уже пытается вывести Тома из строя, что не есть хорошо. И он очень расстроится, когда увидит, что у Реддла нет желания доказывать ему что-то. А значит, канон может пойти совершенно по-другому… вот же чёрт. — Давай сначала позавтракаем, — кашлянув, сказала Каркарова и неуверенно улыбнулась мне, понимая, что сейчас нарушила логическую цепочку в моей голове, — а потом мы пойдём в гостиную, сядем и поговорим. Хорошо? Я кивнула и неуверенно принялась за овсянку. Никогда ещё завтрак в этом доме не был таким мрачным, как в этот раз.

***

В гостиной всё так же пахло пионами. Особенно молчаливая сегодня домовушка просто принесла нам поднос с чаем и булочки, к которым мы так и не притронулись. Чашку с душистым варевом в руки я всё-таки взяла, хотя бы затем, чтобы просто занять их чем-то: так я чувствовала себя немного более уверенно. — Значит, Игорь поехал разбираться со всем этим? — прокашлявшись, осторожно спросила я. Нана тяжело вздохнула и кивнула. Она осторожно потянулась за своей чашкой, и я заметила, что её рука слегка тряслась. Мне стало действительно жаль её: такая молодая, сильная женщина, она переживала такие сильные потрясения. Приехала за родственницей, а тут начинается война. И ведь не убежала, осталась. Налаживает быт, пытается воспитывать такую нерадивую меня, помогает всем нам… Я тяжело вздохнула и протянула ей свободную руку, осторожно пожимая её пальцы. Нана благодарно улыбнулась и чуть сильнее сжала мою ладонь перед тем, как взяться за белую фарфоровую чашку обеими руками. — Сегодня с утра, около пяти, его разбудил громовещатель Тома. Якобы «уши» в Пророке доложили о том, что в утреннем выпуске будет достаточно неприятный для них сюрприз. Так что Игорь прямо с утра, не завтракая, отправился к Реддлу. Вдвоём они всё и прочитали, и поорали, и мне написать успели, чтобы не особенно волновалась, когда увижу в газете такое, — её голос дрогнул, но она упрямо сжала губы и продолжила. — Но как тут не волноваться?.. — Понимаю, — пробормотала я и покачала головой. — А ты уверена, что Том тут ни при чём? Хотя ладно, глупый вопрос, он бы действовал тоньше… — Вот именно, — воскликнула Нана и выдохнула сквозь сжатые зубы, стараясь успокоиться. — Он действовал бы тоньше! А теперь… теперь он будет созывать внеплановое собрание, и упаси Мерлин, если в наших рядах есть крыса… — А собрание, конечно же, будет в нашем доме, — пошутила я, но, увидев как поменялась в лице Нана, нервно фыркнула. — Что, серьёзно? — Игорь единственный, кому Том доверяется полностью, — осторожно заметила Нана и покачала головой. — Ну, ещё Антонину, возможно, но не так сильно. — Который Долохов? — постаралась припомнить канон я. Женщина кивнула и отпила из чашки, поморщившись. — Какой тут может быть чай… разве что коньяк чайными чашками пить, в целях профилактики, с такими-то новостями. Я хихикнула и неуверенно пожала плечами. Новости были… интригующими. — Что делать будем? — А что мы можем? — вздохнула Нана и хмыкнула. — Поедем с тобой куда-нибудь на пару дней, отдохнём, здесь мы только помешаем — не думаю, что Том сейчас расскажет им о тебе… а я просто боюсь здесь оставаться. Эта фраза показалась бы неуместной, но в моей голове тут же словно щёлкнул выключатель. — Боишься, что убьёшь «крысу»? — Именно, — совершенно успокоившись, сказала Нана; сталью в её голосе можно было резать воздух.

***

Отдохнуть в привычном понимании этого слова не получилось. Нана предлагала выехать на какое-то время в Лондон, чтобы посмотреть на местные достопримечательности, но я отказалась, тактично намекнув, что пора бы навестить Эвансов. — А до Лондона можем и портключом, если приспичит, — отрезала я, улыбаясь. Нана поворчала для проформы, но всё-таки сдалась, так что этим же вечером мы собирали вещи, а я отправила короткую записку маме. Миссис Эванс была счастлива — кажется, действительно счастлива — так что тут же ответила согласием. Добавила ещё, что приготовит гостевую комнату для Наны. Причин такого резкого появления я не обозначала: не хотелось, чтобы они волновались ещё и за меня. Игоря я всё-таки перед отъездом увидела. Он появился на пороге дома злой, взъерошенный, но при моём появлении мужчина неуверенно улыбнулся и сгрёб меня в медвежьи объятия. — Это правильно, что вы решили немного проветриться, — похвалил затею Наны Каркаров, с беспокойством следя глазами за нервничающей женщиной; кажется, он тоже всерьёз подумывал о том, что она может и прибить того, кого они хотели сначала хотя бы допросить. Нана на подобное заявление только фыркнула, но всё же обняла родственника и попросила быть поосторожнее. — А то знаю я вас, — ворчливо заявила женщина, беря меня за руку. — Сначала погорячитесь, а потом жалеете об этом всю оставшуюся жизнь и корите себя. — Идите уже, — хохотнул мужчина и помахал нам рукой. Я прикрыла глаза в ожидании аппарационного толчка и постаралась расслабиться. В конце концов, они взрослые люди. Всё будет в порядке, наверное. Противный внутренний голос напоминал о том, что раньше я радовалась, как хорошо всё складывалось. Накаркала.