Защитник

Каждый день вокруг что-то да менялось - менялась погода, менялись места, менялись люди, время неумолимо бежало вперёд, и только дорога под ногами была неизменна. Путь в никуда не имеет ни начала, ни конца, Химуре Кеншину потребовались годы, чтоб понять это, и куда сложнее было принять, что от прошлого бежать бесполезно и искупить свои грехи так просто не получится. А это означало вечный путь в никуда. Шесть лет тянулись, как бобовая паста, неторопливо отсчитывая цену побега Кеншина, тянулись и всё больше казались сном. Сном донельзя долгим, незнакомым и непозволительным телохранителю и воину. Быть бродягой без великих целей и господ было спокойно, несмотря на дышавшее в спину прошлое хитокири, несмотря на кошмары, низвергающие его. Быть бродягой было спокойно. И бродяга Кеншин порой чувствовал себя по-настоящему живым, плутая по стране, которая всё больше изменялась на пути к будущему. Когда Химура заходил в города, вместе с легкой атмосферой лапшичных в голову проникали фантасмагорические мысли. Мысли, больше подходящие мечтателю, чем бывшему убийце. Только тот был им рад, и порой, сидя на чьей-то крыше, он наблюдал за людьми, спешащими по улице, и пытался представить, какой станет Япония через ещё шесть лет, через двадцать лет, через пятьдесят… Книги[1], которые помогли выучить чужой язык[2], давали ему право мечтать и идти дальше, пытаясь найти себя, которого он спрятал от жестокого мира после смерти родителей. Порой казалось, что он идёт по самой грани, нет, не по той, за которой таится его прошлое, а по какой-то иной, невозможной, тянущейся сквозь время и расстояние и отделяющей состояние сна-наяву от…от… От чего же? Он даже не хотел это знать. Кеншин не любил эту грань так же сильно, как боялся себя-убийцу, что неотрывно следует за ним в тени и до ужаса ласковым голосом призывает вернуться к призванию или хотя бы узнать, что за той гранью. Странник только отмахивался от своих-чужих мыслей, продолжая свой путь в никуда, помогая людям, встреченным им. Сон-наяву был неотъемлемой частью жизни, сон дымкой отгораживал от реальности, от страхов и кошмаров, которые в отличие от первых двух лет приходили нечасто и бестактно, напоминая о поступках, которые было так легко совершить. Химура моргнул, растерянно посмотрел на дорогу, по которой до этого спокойно шёл, и тихо вздохнул. Вот опять он провалился так глубоко в свои мысли, что прошёл куда больше, чем хотел… Ночь была таинственно-неспешной, и Кеншин, перестав задумчиво-внимательно осматривать окрестности, поправив небольшую котомку, сошёл с дороги. До ближайшей деревни было не так далеко, но он успел куда больше привыкнуть к жизни вне людских домов. Прислонившись к дереву, Кеншин прикрыл глаза. Он давно перестал беспокоится за сохранность того малого, что было у него с собой, - чуткий и от природы недолгий сон не давал и шанса глупым воришкам. Уже когда он засыпал, ему вновь чудилось, как качается под ним земля и уплывает из-под него… сон отдавал ощущением тёплой всеокружающей воды.