Жертва

Переплетения нитей бледно сияющих в пустоте неопределённого оттенка серого давно знакомы и привычны, потому заблудиться в созданных ими коридорах и комнатах становилось почти невозможным, а большие огоньки, едва очерчивающие человеческие силуэты, совсем не привлекали внимание. Кто-то из них светился чуть ярче, кто-то чуть тускнее, но сейчас вглядываться в них не было никакого желания. Добраться до нужного места не составило проблем, тем более находящиеся там огоньки сияли куда ярче других, намного ярче и от этого силуэты казались куда чётче, но были словно в тумане из-за окружающей их магии. Эти двое явно о чём-то разговаривали, но слова доносились глухо, будто сквозь толстый слой ваты или воды, отчего приходилось бы прислушиваться изо всех сил. Но разговоры тоже сейчас интересны не были, куда интереснее было просто изучать их. Так, например, вокруг одной фигуры клубился плотный сероватый туман, темнеющий ближе к полу, тогда как у второй тёмный, практически чёрный туман стелился в основном у ног, окружая фигуру не так плотно, и тонким слоем расползался вокруг, создавая вид колеблющейся кляксы. Судя по ощущениям, беседа не приносила большого удовольствия обоим, но деться они никуда не могли. Вдруг одна из фигур напряглась, видимо, ощутив что-то, а тёмный туман сгустился и начал расползаться в стороны, словно прощупывая всё вокруг. Почувствовал чужое присутствие? Впрочем, он мог, его силы такое позволяли. Что ж, значит, пора уходить. Громкий хлопок и яростная ругань заставили её нехотя открыть один глаз. Спать в библиотеке было не лучшей идеей, тем более что сном это можно назвать с большой натяжкой, но тут её хотя бы никто не трогал. По крайней мере библиотекаря — крепкого дяденьку в преклонном возрасте — ученики Суда боялись не меньше Бледена Марка. А может, и больше. Особенно в библиотеке. Вот и сейчас, судя по звукам, он надирал уши двум особо шумным студентам, которые мешали остальным. С другой стороны, всё равно скоро должна была начаться практика, и пора было уходить вместе с другими учениками из их группы. Зевнув и потерев глаза, Мэйва дождалась, когда пройдёт лёгкая резь в глазах, после чего начала собирать свои вещи. Краем глаза она успела заметить почерневшие на несколько мгновений тени, но виду не подала и спокойно пошла к выходу. Уже в коридоре она буквально нос к носу столкнулась с другим учеником. Недовольно шикнув, Мэйва потёрла нос и искоса глянула на того, с кем столкнулась. Паренёк был жилистый, сутулый и немного нескладный. С вечно взлохмаченными выгоревшими на солнце волосами, загоревшей кожей и постоянным прищуром ярко-серых глаз он создавал впечатление подозрительного деревенского парнишки. Особенно если всё же избавится от звериных привычек окончательно, в чём Мэйва сильно сомневалась. Шорох, а именно так звали этого парня, отскочил в сторону, будто ему в живот ножом ткнули. — Эй! Смотри куда… — воинственно скалится он, но тут же теряет весь пыл, поняв, на кого налетел. — А, это ты. Всё равно смотри, куда идёшь! Совсем в своих писульках потерялась… Она слабо улыбается в ответ. — Не только в боях и казнях суть. Кровь, кровь, везде кровь и тела убитых людей, словно перемазанные яркой краской брошенные куклы на белом снегу. А прямо напротив — солдат из армии, но сражаться уже нет сил. Руки дрожат от предательской слабости, и хочется взвыть, убежать, но бессмысленно: негде укрыться, негде спрятаться. — Прости, … — говорит он, пронзая тело мужчины мечом. А снег продолжал медленно падать. Мэйва моргает и отворачивается. Люди слишком часто запоминаю плохое, даже если это было очень давно для человеческой жизни. — Тебе бы стоило чуть больше времени проводить в библиотеке, а не шататься по зданию без дела, — продолжает она, поправляя сумку. Шорох недовольно фыркает, но ответить не успевает. — Соня права, зверёк. Тебе бы следовало чаще читать, а то забудешь, как это делается, — ухмыляется подошедший Кенор. — Может, пропустишь последние занятия и вспомнишь, как буквы в слова складывать. — Да пошёл ты, — оскаблился Шорох. — Сам, небось, всё время забываешь, с какой стороны за меч держаться. — Не думаю, что стоит пропускать хоть какие-то занятия, — Мэйва устало улыбается, выслушивая очередную мелкую ссору. На самом деле это можно считать нормой для такого разношёрстного коллектива. — Тем более у нас тренировка у Бледена Марка. Я бы не стала рисковать прогуливая его занятия. Кенор довольно хихикает и хлопает Мэйву по плечу. По всему дому расставлена стража, а за окном уже давно сгустились сумерки, но чувство тревоги никак не проходит. Вздохнув, он откладывает документы в сторону и встаёт, чтобы открыть окно. Свечи, разгоняющие ночной мрак в комнате, тухнут внезапно, и мужчина замирает от сковавшего его страха. Сердце бьётся как испуганная пичуга, когда он понимает, что больше не один в помещении, и запоздало приходит мысль, что нужно позвать на помощь. Сзади раздаётся негромкий смех, а потом спину пронзает острая боль. Мужчина успевает повернуться, прежде чем заваливается на бок. Горло жжёт болью, и вместо крика вырывается лишь сиплое бульканье. — Никто не придёт. Силуэт едва видно, но в умирающем сознании ясно отпечатываются два янтарно-жёлтых глаза, горящих, словно свечи во тьме. В голове чётко застывает мысль, что этот ученик не доживёт до выпуска. Жаль мальчишку из гильдии, но ничего не поделаешь. Мэйва трезво оценивала свои силы и не страдала излишними иллюзиями по поводу своего положения, и пытаться спасать других учеников верный способ получить от них же удар в спину. Да и, скорее всего, никто даже не даст возможность спасти другого. И чем дольше они были знакомы, тем яснее это становилось. Будто само обучение у Тунона — своеобразный тест на выживание. Хлопнув ещё раз по сумке, она недовольно цокнула и заглянула внутрь, остановившись. — Ох, конспект забыла. — Тебя подождать? — уточняет Шорох. Она улыбается чуть шире и качает головой. — Я нагоню. Он кивает и идёт дальше, к группе других учеников. Она равнодушно смотрит вслед нескладному мальчишке и остальным однокурсникам. Всего восемь человек и она сама девятая. Сколько из них выживет? Один к восьми. — Но шансы никогда не будут равны… *** Тренировки Бледена Марка жестоки и беспощадны, но приносят немало пользы, пусть после них сил хватало только на то, чтобы упасть на кровать и заснуть. Ему не нравилось возиться с обучением будущих вершителей и тренировки вполне могли закончиться травмами у нерасторопных учеников. Впрочем, назвать Архонта Теней плохим наставником язык тоже не поворачивался. Он был не против поболтать не во время занятий и в обычном общении оказался довольно занятной личностью. Ночные разговоры с ним, не всегда особо длинные или обременённые глубоким смыслом, почти вошли в привычку. Бледен Марк мог много рассказать, если уметь слушать и задавать правильные вопросы. Мэйва знала, он присматривается к ученикам примерно так же, как волк присматривается к стаду овец. Тому есть причина и она вовсе не в кровожадности. Это прекрасно понятно по равнодушию Рогалуса с привкусом горечи, по обречённому веселью Нуновала и по скрытой печали Калио. Старшие Вершители уже заранее записали их в трупы, всю группу. Видели ли это остальные? Она не знала, а свои догадки Мэйва предпочла оставить при себе, и многие подтвердились на выпускном экзамене Бледена Марка. Она даже не удивилась, когда поняла, что на них открыли охоту и, честно говоря, было даже интересно, кто погибнет первым. В конце концов, Архонт Теней их предупреждал, что с его тренировками справляются не многие. Она прикрывает глаза, позволяя знакомому чувству холодного азарта взять верх, а мир вокруг наполнился невидимыми раньше красками и огнями. Нужно лишь выжить, пережить своих однокурсников, не попавшись ни им, ни «охотнику». Одним словом — веселье. Что ж, игра началась. Кто будет дичью? Их было восемь, потом пять, одного убили свои же, а в конце остались двое. И она третья. Мэйва не обманывалась и не особо гордилась — если бы Архонт Теней захотел, он бы прикончил всех учеников. Но, видимо, оставшаяся тройка проходила по каким-то его критериям или же им просто несказанно повезло. Позже, став Вершителями, один погиб при исполнении, второй лишился руки. Она осталась одна.