Friendly touch

После первой встречи и дальнейших долгих раздумий Коннор решил, что дружественный подход будет наиболее оптимальным и продуктивным для его взаимоотношений с Хэнком, и впоследствии это решение только укрепилось. После событий в доме Хэнка, где Коннор увидел фотографию его сына Коула и заряженный револьвер с одинокой пулей, он решил тактично помалкивать, чтобы не обрушить хрупкий каркас их зародившихся отношений. Однако это было обусловлено не только отвратительным состоянием Хэнка на тот момент, но и расчетом на будущие разговоры, которые смогут повысить уровень близости. Выбрав молчаливый и при этом ободряющий подход, Коннор после случившегося стал изредка и аккуратно, чтобы не рассердить и так взвинченного напарника, касаться его плеча в знак поддержки. Как обычно делают люди. Всего на несколько мгновений, чтобы можно было ощутить чужое прикосновение, но при этом не испытать нежелательного давления. И прежде чем Хэнк мог бы среагировать, рука быстро и ловко ускользала с плеча. Умышленно, или же Коннор и правда так мастерски это проделывал, что было сложно заметить, но Хэнк не придавал значения этому порыву, как и не проявлял негативной реакции, а потому андроид продолжал свою едва уловимую и не совсем понятную Хэнку поддержку, со временем проникаясь к напарнику робким сочувствием, которого в принципе не могло быть в его заложенной программе. Ведь машины не чувствуют. Однако Коннор стал сомневаться в этом нерушимом годами утверждении. Хэнк был, мягко говоря, удивлен такой гармоничной пародии на человеческое поведение от Коннора, считая его не больше, чем надоедливым куском передовой пластмаски, который насильственно приставили к нему, потому что у людей сверху существует лишь их неоспоримое видение происходящего, и ебать они хотели мнение и желания Хэнка. И все же, от встречи к встрече поведение Коннора становилось все более органичным и, даже сказать, приемлемым, особенно если не наблюдать за ним во время химического анализа улик. Хэнк в силу последних событий стал все больше задумываться о сущности андроидов, задаваясь практически философскими вопросами, а странное немашинное поведение Коннора только усиливало крен лодки бурных размышлений. А еще эти прикосновения. Хэнк хотел рассердиться еще во время первой попытки Коннора прикоснуться к нему, но когда рука андроида легко легла на плечо, совсем как человеческая, возмущение резко оборвалось, а потом по телу прошла короткая и приятная урчащая вибрация. Однако Хэнк не успел распознать собственные ощущения, как рука исчезла, а сам Коннор стал следовать в сторону машины. Повторись это один раз, Хэнк бы долго метался в догадках произошедшего, но это продолжалось. Коннор проделывал это вновь и вновь, с педантичной периодичностью машины, но при этом не настолько часто, чтобы это действительно начало раздражать, как бывает с теми же людьми, которые порой слишком сильно лезут со своей поддержкой. Хэнк долго раздумывал над тем, какая же могла быть причина у такого явления: либо машин уже настолько хорошо программируют и обучают, что они могут найти подход к абсолютно любому характеру, даже агрессивному и апатическому, либо же Коннор не просто передовая модель, отправленная для решения задачи, а нечто большее. В последующие разы Хэнк стал отчетливо ощущать, как через его тело проходит вполне реальная и при этом невероятно успокаивающая вибрация. Это делает сам Коннор? Тогда как ему удается простым машинным дребезжанием так благотворно влиять на здорово расшатанные нервы? Это было удивительно. Без всяких преувеличений. Напряжение последних трех лет медленно спадало, мысли о собственной смерти становились все тише, а темные чувства минувшей трагедии окрашивались в более светлые и приемлемые для жизни тона. Жизнь словно становилась лучше, спокойнее, осознанней. Бравый острый ум блестящего детектива Детройта возвращался, а тоска по любимому сыну приобретала правильные очертания, сглаживая болезненные углы, на которые Хэнк то и дело натыкался последние несколько лет. И так же, как Коннор тактично молчал о причинах своего внезапного товарищеского поведения, так и Хэнк молчал о том, как ему с каждым разом становилось чуточку легче от этой мимолетной и приятной вибрации, которая все чаще отзывалась в самом сердце и дарила недостающую частичку покоя. Эта молчаливая партия продолжалась какое-то время. Однако когда начальник вновь вызвал Хэнка, чтобы сообщить новую информацию по деталям дела, и тот без лишних слов направился в кабинет, а Коннор послушно последовал за ним и вновь прибегнул к мимолетному касанию, только в этот раз Хэнк резко развернулся и поймал андроида за руку. Коннор проявил совсем легкий, едва уловимый, но уже видимый для Хэнка испуг. Паника в системе распространялась всего одну наносекунду, а затем алгоритмы начали анализировать события и возможные решения. Из-за того, что Коннор перешел к мыслям, он все еще не убрал руку от предплечья, а потому Хэнк явственно ощутил, как тот производит ту самую успокаивающую вибрацию, и как нервы быстро успокаиваются, а на душе становится легко. - Что это такое? – спросил Хэнк, и Коннор по новому кругу стал рассчитывать тысячи вариантов ответа, но вопрос был задан неоднозначно. Что подразумевает Хэнк? Прикосновение? Дружеское поведение? Желание помочь? Его ступор и молчание? Что именно? Коннор думал немного выждать, чтобы Хэнк уточнил свой вопрос, но тот нарочно молчал и лишь пристально смотрел в глаза, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. И тут до Коннора наконец дошло, что он не убрал руку. - Прошу прощения, лейтенант, - с должным уважением, словно они вернулись к их первому дню знакомства. – Я не хотел вас беспокоить. Однако Хэнк продолжал смотреть, заставляя систему Коннора еще больше напрягаться от возможной непредсказуемости диалога. Хэнк видел, что Коннор явно взволнован. В этой ситуации один из них должен разбить молчание и перейти к теме разговора, если уж Хэнк действительно хочет узнать причинно-следственные связи такого поведения. - Что ты пытаешься этим сделать, Коннор? – он кивнул на руку, при этом глаза его не были исполнены недовольства или злобы, в них был лишь живой вопрос и какая-то необъяснимая для вспыльчивого детектива мягкость. - Я просто… - все-таки пришла пора говорить. – Хотел поддержать вас, проявить немного заботы. - Как это делают люди? – в лоб спросил Хэнк, изогнув бровь в ожидании ответа. По поступкам Коннора он подозревал зарождающуюся девиацию, но прекрасно понимал по одержимости порученным делом, что тот никогда в этом не признается даже сам себе. Уж слишком это страшно для такого типажа, как у него. - Мы ведь напарники, - наконец-то нашел слова Коннор, - и должны адаптироваться друг к другу доступными для понимания способами. - Понятно, - растянул Хэнк, обдумывая услышанное и следующие слова, но при этом не выпуская руки Коннора уже неприлично долгое время. – И ты добавил к этому собственный подход, да? – он чуть улыбнулся, а когда Коннор показал очередной признак растерянности, пояснил. – Эта вибрация, она ведь не плод моей фантазии или лирики. Как ты это делаешь? - А-а, - понял Коннор, и несколько вещей сразу встали на свои места. – Это один из новых приемов, который пока внедрили только для моей модели. Предполагается, что нужная частота вибрации, приемлемая для человека, может вызвать чувство доверия у допрашиваемых и поможет им говорить. Возникло небольшое молчание. Хэнк явно переваривал полученную информацию, как всегда поражаясь прямоте Коннора, но вместе с этим не до конца осознавая рациональную сторону. «Человек пытается понять, почему логичная машина начала вести себя иррационально. Оборжаться можно». - Если вам не нравится, я могу перестать, - Коннор готов был легко отказаться от выбранной стратегии ради благотворного развития отношений, которые в последний день неплохо так пошли на подъем. Хэнк думал недолго и начал отвечать немного задумчиво и даже загадочно. - Какую бы андроидную магию ты не творил, эта штука, должен признать, делает меня удивительно спокойным. Так что можешь продолжать свои сеансы. - Х-хорошо, лейтенант, - Хэнк таки отпустил руку Коннора, а потом тепло, по-отечески улыбнулся и направился к офису Фаулера. Это было трудно осознавать, но Коннор почувствовал что-то приятное внутри. Оно расходилось по проводам от тириумного насоса по всему телу. Это было похоже на покалывание. Коннору отчего-то захотелось улыбнуться. И он это сделал.